- Да это же мистер Квин. - Он подал Эллери мягкую, и влажную и дрожащую руку. - Я слыхал, что вы приезжали к нам в прошлом году, - проговорил доктор Уиллоби, взволнованно отодвинув стул. - Еще до того, как в газетах написали об этой кошмарной истории. Почему вы нас не навестили? Герми Райт на вас ужасно разозлилась. Да и я тоже обиделся!
- Я провел в городе лишь девять дней, и дел у меня было невпроворот, - со слабой улыбкой пояснил Эллери. - А как поживает судья Илай? И Клэрис?
- Постарели. Да и все мы постарели. Но что вы здесь сейчас делаете? Ну, это не имеет значения. Позвольте мне позвонить Гермионе и сообщить…
- Не надо, прошу нас, - остановил его Эллери. - Спасибо, доктор, но я в городе всего на день.
- По какому-то уголовному делу? - покосился на него старик.
- В общем, да. Мне надо кое-что уточнить, - улыбнулся Эллери. - Возможно, я и сегодня повел бы себя не слишком вежливо и не появился бы у вас, доктор, если бы не потребность в одной срочной информации.
- И наверное, лишились бы последнего шанса застать меня в живых, - ухмыльнулся врач.
- Почему, что вы имеете в виду?
- Ничего. Это просто моя старая шутка.
- Вы больны?
- Каждый раз, когда мне задают подобный вопрос, я вспоминаю афоризм Гиппократа, - отозвался доктор Уиллоби. - "У стариков меньше болезней, чем у молодых, но их болезни навсегда остаются с ними". Нет, ничего существенного. Работы поубавилось, вот и все! Я теперь не оперирую…
Желтая кожа, растянутая, обвисшая и словно протравленная кислотой, в мелких складках и морщинах, - неужели у него рак?
- А что за информация вам понадобилась, мистер Квин?
- Сведения о человеке, погибшем в результате несчастного случая летом 1917 года. По фамилии Сауфбридж. Вы его помните?
- Сауфбридж, - нахмурился доктор.
- Вероятно, вы знаете больше райтсвиллцев, живых и мертвых, чем кто-либо в городе, доктор. Сауфбридж.
- В Слоукеме когда-то жила семья Соубридж. Они держали платную конюшню году этак в 1906-м…
- Нет, я говорю о человеке по фамилии Сауфбридж, и он был врачом.
- Медиком? - с удивлением поглядел на него доктор Уиллоби.
- Да.
- Практикующим врачом?
- Я так полагаю…
- Доктор Сауфбридж… Нет, он не мог практиковать в Райтсвилле, мистер Квин. Да и где-либо в округе, а не то я бы о нем слышал.
- По моей информации, он практиковал в Райтсвилле. Принимал роды, ну и все такое.
- Кто-то, по-видимому, ошибся. - Старик покачал головой.
- Да, кто-то, по-видимому, ошибся, доктор Уиллоби, - неторопливо произнес Эллери. - Можно мне позвонить по вашему телефону?
- Разумеется.
Эллери набрал номер полицейского управления.
- Шеф Дейкин… Дейкин? Это Эллери Квин… Да, верно, я снова здесь. Нет, лишь на день. Как вы поживаете?
- Все тот же денди и баловень судьбы, - с восхищением откликнулся Дейкин. - Приезжайте ко мне, я вас жду.
- Не могу, Дейкин. Просто нет ни минуты времени. Скажите, что вам известно о некоем Бермере из Конхейвена?
- О Бермере? Владельце детективного агентства?
- Да. Какая у него репутация, Дейкин? Он заслуживает доверия? Он надежен?
- Что же… Я вам прямо отвечу…
- Да?
- Бермер - единственный частный детектив штата, которому я доверяю без малейших сомнений. Я знаком с ним четырнадцать лет, мистер Квин. Если вы собираетесь с ним работать или иметь еще какие-то дела, то лучше его никого не найдете. Его слово - закон.
- Спасибо.
Эллери повесил трубку.
- Джордж Бермер - мой пациент, - заявил доктор Уиллоби. - Он всегда приезжает ко мне лечиться из Конхейвена. У него геморрой.
- И вы ему доверяете?
- Да, я Джорджу полностью доверяю.
- По-моему, - проговорил Эллери, поднявшись со стула, - мне пора бежать, доктор.
- Я вам никогда не прощу столь короткого визита.
- Я и сам себе его не прощу. Берегите себя, доктор.
- Я лечусь у величайшего целителя в мире, - улыбнулся доктор Уиллоби, и они пожали друг другу руки.
Эллери очень медленно побрел по Вашингтон-стрит к площади.
Дидрих Ван Хорн солгал.
В прошлом сентябре Дидрих Ван Хорн сочинил длинную и запутанную историю, и она от начала до конца оказалась ложью.
Невероятно. Но так все и случилось.
Почему? Зачем нужно было изобретать несуществующих родителей для приемного сына, которого он любовно воспитывал с младенческих лет?
"Погоди.
Возможно, Мэтти и Аарон Уайи были… Возможно, тут имелось другое объяснение".
Эллери быстро забрался в такси, припаркованное перед "Холлисом", и крикнул:
- На кладбище Фиделити.
3
Он попросил таксиста подождать.
Перелез через каменную ограду и, прибавив шаг, направился по дорожке, мимо заросших сорняками могильных плит. Солнце уже клонилось к закату.
Немного побродив среди памятников, Эллери отыскал две расположенные рядом могилы - низкое двойное надгробие почти полностью скрылось за буйно разросшимися сорняками.
Он опустился на колени, раздвинув сорняки. "Аарон и Мэтти Уайи".
Вот они, имена, высеченные на мягком, крошащемся камне.
Эллери начал их изучать.
Почему-то теперь они выглядели по-другому. Но и все кладбище выглядело по-другому. Год назад он был здесь ночью, во время сильного ливня. И осматривал каменное надгробие при мерцающем свете зажигалки. Тогда выгравированная надпись вздымалась волнами и как будто плясала.
Он наклонился к надгробию. Что-то было не в порядке с одной из букв. В этом и заключалась разница. А вовсе не в иллюзии плохого освещения и не в провалах памяти.
Последняя буква.
Букву "и" в фамилии Уайи вырезали по-иному, чем остальные буквы.
Ее высекли не столь глубоко. Она явно была выбита непрофессионалом. И стоило Эллери приглядеться попристальнее, как он обнаружил в ней неровность и неуклюжесть, нехарактерные для прочих букв. Чем больше он изучал последнее "и", тем яснее становились отличия. Даже очертания буквы были резче других. В сущности, они были гораздо резче.
Эллери всегда стремился к совершенству и потому, не удовлетворившись наблюдением, вырвал с корнем длинный сорняк, росший на могиле, и, очистив его от листьев, использовал как линейку. Он отсчитал им расстояние от левого края могильного камня до буквы "А" в слове "Аарон". Затем, отмерив большим пальцем точную длину сорняка, приложил свою "зеленую линейку" к правой стороне камня.
Расстояние от буквы "и" в слове "Уайи" на правом конце было короче расстояния на левом конце от буквы "А" в слове "Аарон".
По-прежнему не чувствуя уверенности, он приложил большой палец к правому краю могильного камня, чтобы определить, где остановится кончик сорняка.
Он остановился точно на букве "й" в слове "Уайи".
Эллери всеми силами пытался избежать вывода. Однако вывод неизбежно напрашивался.
Изначально резчик по камню выбил на надгробии:
"Аарон и Мэтти Уай".
А чья-то другая рука, много позже, добавила букву "и". Таков был факт.
Эллери выбросил сорняк и осмотрелся по сторонам. Он увидел растрескавшуюся каменную скамью, сквозь которую проросли сорняки.
Подошел к ней, сел и принялся жевать эти сорняки.
- Эй, мистер.
Эллери внезапно очнулся. Кладбище куда-то исчезло, и он сидел окруженный тьмой. Перед ним в темноте маячил желтый, непонятный конус света.
Он поежился и сжался, плотнее укутавшись в пальто.
- Кто это? - спросил Эллери. - Я ничего не вижу.
- А я подумал, что вы обо мне совсем забыли, - раздался в темноте мужской голос. - Но вы тут что-то засиделись, а вам платить, мистер. Я не выключал счетчик. Вы же просили меня подождать.
Была уже ночь, а он по-прежнему находился на кладбище Фиделити, на растрескавшейся каменной скамье. И перед ним стоял шофер такси с зажженным фонарем.
- А, да, - откликнулся Эллери. Он поднялся и выпрямился. У него затекли ноги и ныли суставы, но что-то в его душе ныло куда сильнее, и от этой боли не существовало лекарств. - Да, конечно. Я оплачу все по счетчику.
- А я подумал, что вы обо мне забыли, мистер, - повторил таксист, но другим, смягчившимся тоном. - Осторожнее, вот сюда. Позвольте мне посветить моим фонарем. Я пойду за вами.
Эллери двинулся мимо обветшавших могил к каменной ограде. Когда он перелезал через нее, то внезапно осознал, что ни разу не искал вход на кладбище, и усмехнулся:
- А вот эта дорога ведет к…
- Куда теперь ехать, мистер? - спросил шофер такси.
- Что?
- Я сказал, куда нам ехать.
- О! - Эллери устроился на заднем сиденье. - В Хилл-Драйв.
* * *
Для того чтобы добраться от Фиделити до Хилл-Драйв, нужно было миновать Норд-Хилл-Драйв.
Когда знаменитые мраморные колонны-монолиты остались позади, он наклонился к таксисту:
- Чью это усадьбу мы сейчас проехали?
- Э… угу. Тут живут Ван Хорны.
- Ван Хорны. Да, я вспомнил. А их дом открыт? В нем кто-нибудь есть?
- Уж это точно.
- Значит, братья Ван Хорны по-прежнему здесь?
- Ага. Вместе со своей старушкой. - Шофер изогнулся и заерзал на сиденье. - На их парк теперь и смотреть-то страшно, - мороз по коже. Все запущено, словно ураган прошел. Выбито подчистую. С тех пор, как пришили жену Дидриха Ван Хорна. А было это в прошлом году.
- Неужели?
- Точно вам говорю. Старому Дидриху крепко досталось, и он совсем сдал. Я слыхал, он выглядит старше своей мамаши, а его мамаша старше самого Господа Бога. Да и потеря сына ему никак не помогла. Его звали Говард, и он был скульптором. - Шофер снова изогнулся, заерзал и понизил голос. - Знаете, Говард ее и пришил.
- Да, я читал в газетах.
Таксист опять взялся за руль.
- И весь год Дидриха Ван Хорна в городе ни одна душа не видела. Хуже того, больше он ничем не управляет. Передал все дела брату, Уолферту. А Дидрих просто сидит дома.
- Понимаю.
- Ох и гнусная история, черт бы их побрал. Что же, вот здесь Норд-Хилл-Драйв переходит в Хилл-Драйв. Какой дом вам нужен в Хилл-Драйв, мистер?
- По-моему, вот этот, справа.
- А, вы к Уилерам? Хорошо, сэр, я вас подвезу.
- Не беспокойтесь, не стоит подъезжать к воротам. Я выйду у поворота и доберусь пешком.
- Хорошо, сэр. - Таксист притормозил, и Эллери достал бумажник. - Знаете, число на моем счетчике похоже на китайский военный долг, - заметил шофер.
- Я сам виноват. Ну вот, мы и в расчете.
- Как скажете. Спасибо.
- Это вам спасибо. За ожидание.
Таксист переключил скорость.
- Все в порядке, мистер. Когда люди приходят на кладбище, то забывают о времени. Да это и неплохо, не так ли?
Он засмеялся, и такси спустилось с холма.
Эллери подождал до тех пор, пока свет задних фар не скрылся за поворотом. А затем начал подниматься на холм, возвращаясь на Норд-Хилл-Драйв.
4
Когда Эллери прошел между двумя колоннами и направился по частной подъездной дороге, на небе появилась луна.
Раньше здесь горели фонари, подумал он.
Но никаких фонарей на дороге теперь не было.
Однако луна светила ярко, и это ему помогло, потому что идти оказалось небезопасно. О запомнившейся Эллери приятной гладкости асфальта можно было только мечтать, и он то и дело натыкался на разбросанные булыжники или оступался о выбоины. Миновав кипарисы и тисы и взобравшись, как по спирали, в гору, он заметил, что редкие кустарники, высаженные по обеим сторонам дороги, рядом с деревьями, полностью исчезли в безумном клубке беспорядочной растительности.
Да, таксист прав, тут все запущено, Настоящий упадок, решил он.
Развалины. Усадьба Ван Хорнов превратилась в развалины.
Фасад центрального особняка покрывала тьма. Темно было и в северном крыле - на террасе, в саду и в доме для гостей. Эллери обогнул террасу, сад и бассейн. И убедился, что бассейн высох и наполовину заполнен сгнившей листвой.
Потом он посмотрел на дом для гостей.
Ставни на его окнах были опущены, а дверь заперта на замок. Сад изменился до неузнаваемости - заросший сорняками, нестриженый, лишившийся стиля.
Он постоял там какое-то время, отдышался и осторожно двинулся к черному ходу. Его внимание привлекли клинья света на земле. Эллери приподнялся на цыпочки и заглянул в окно кухни.
Христина Ван Хорн склонилась над раковиной и мыла посуду. Казалось, ее старую, согнутую спину можно было безошибочно узнать. Но когда она на мгновение повернулась с мокрыми руками, он понял, что это вовсе не Христина, а Лаура.
Ночь выдалась душная, однако Эллери сунул руки в карманы и нащупал там свои кожаные перчатки. Достал их и неторопливо натянул.
Он обошел стену под окнами кухни, стараясь держаться к ней поближе, свернул за дальний угол и остановился. Яркие лучи света, падавшие на эту темную сторону, доходили до железных перил на южной террасе.
А сам источник света был в кабинете.
Эллери пробрался вдоль стены и поднялся по ступенькам на террасу.
Он замедлил шаги поодаль от освещенного кабинета и внимательно оглядел его.
Портьеры были неплотно закрыты.
Он увидел с террасы продолговатый, узкий и невыразительный отсек кабинета. И в части этого отсека на уровне сидящего человека заметил чье-то лицо, а вернее, тоже его часть. Часть лица глубокого старика, с серой, обвисшей кожей. По этой части лица Эллери не узнал никого из живших в особняке.
Но затем лицо немного сдвинулось и Эллери стал виден один глаз, уставившийся в расщелину тьмы. И тогда Эллери догадался. Этот большой, глубоко посаженный, блестящий и очень красивый глаз, несомненно, принадлежит Дидриху Ван Хорну.
Эллери прижал костяшки пальцев в перчатках к ближайшему куску стекла французской двери и резко постучал. Лицо исчезло во мраке. И снова появилось, теперь на него смотрели оба глаза.
Эллери снова постучал и отступил на шаг назад, потому что из кабинета донесся скрипучий голос, похожий на скрежет застоявшихся колес:
- Кто там?
Голос был столь же странным, как и фрагмент лица. И эта странность носила сходный характер. Он принадлежал дряхлому старику.
Эллери приблизил губы к французской двери:
- Квин. Эллери Квин.
Он взялся за дверную ручку, повернул ее и легонько толкнул.
Дверь была заперта. Эллери начал ее трясти.
- Мистер Ван Хорн! Откройте дверь.
Он услышал, как ключ не без труда вставили в замочную скважину, и отпрянул назад. Дверь открылась.
Дидрих сидел в инвалидном кресле, с накинутым на плечи желтым пледом, а его руки вцепились в колеса. Он в упор уставился на Эллери, то прищуриваясь, то напрягая глаза, словно желая получше его разглядеть.
- Почему вы вернулись?
Да, таксист снова оказался прав - он очень старый, не моложе своей матери. И даже старше ее. Вся его сила исчезла без следа, а оболочка тоже растрескалась. Волосы поредели и стали грязно-белыми, их остатки висели безжизненными прядями.
- Потому что я должен был так поступить, - ответил Эллери.
А вот кабинет остался прежним. Стол, лампа, книги, кресло. Только сейчас комната как будто увеличилась. Но потому что уменьшился Дидрих.
Когда он совсем сморщится и умрет, подумал Эллери, продолжая осматриваться, кабинет до того вытянется и в длину и в ширину, что лопнет с треском, точно раздувшийся мыльный пузырь.
Он опять уловил поскрипывание и, повернувшись, увидел, что Дидрих отъехал в инвалидном кресле к центру комнаты, куда не падал свет настольной лампы. Теперь освещены были одни его ноги, а лицо и туловище скрылись в тени.
- Потому что вы должны были так поступить, - повторил Дидрих, явно озадаченный его словами.
Эллери уселся во вращающееся кресло, прижавшись к спинке. Его пальто упало на пол, но он не стал снимать шляпу и положил руки в перчатках на подлокотники кресла.
- Да, я должен был, мистер Ван Хорн, - сказал он. - Сегодня утром я нашел листок в кармане моего старого домашнего пиджака и впервые прочел все, что Говард написал на его обороте.
- Я не желаю вас видеть, ступайте отсюда, мистер Квин, - заявил призрак голосом Дидриха.
Однако Эллери как ни в чем не бывало продолжил:
- Я обнаружил, мистер Ван Хорн, что вы любитель анаграмм. До сих пор я ничего не знал ни о "Лиа Мэсон", ни о "Саломине". Просто не подозревал о вашей изобретательности и тяге к новым, необычным словам.
Инвалидное кресло больше не двигалось. Но голос Дидриха окреп, и в нем послышались теплые нотки.
- А я и забыл. Совсем забыл. Бедная Салли.
- Да.
- И это открытие заставило вас вернуться сюда, мистер Квин, чтобы увидеться со мной? Очень любезно с вашей стороны.
- Нет, это открытие, мистер Ван Хорн, заставило меня позвонить в детективное агентство Конхейвена.
Инвалидное кресло заскрипело. Но голос удивленно произнес:
- Неужели?
- И после телефонного разговора я прилетел в Райтсвилл, мистер Ван Хорн, - начал Эллери, глубже устроившись в вертящемся кресле. - Я побывал на кладбище Фиделити. И долго осматривал надгробный памятник Аарона и Мэтти Уай.
- А, это надгробие. Оно еще стоит? Мы умираем, а камни живут. Ведь это несправедливо, не так ли, мистер Квин?
- Мистер Ван Хорн, вы никогда не обращались в детективное агентство Конхейвена с просьбой отыскать родителей Говарда. Несомненно, вы пытались их найти в раннем детстве Говарда, с помощью этого Файфилда, о котором вы упоминали. Вам хотелось выйти на их след, но, когда он ничего не выяснил, всем поискам настал конец. А остальное вы придумали.
И вовсе не Бермер из Конхейвена нашел могилы Аарона и Мэтти Уай, а вы, мистер Ван Хорн. Не Бермер поведал вам историю рождения Говарда, а вы сами ее сочинили. Бог знает, кем были родители Говарда, но уж точно не супругами Уай. И никакого доктора Сауфбриджа в Райтсвилле никогда не существовало. Вы изобрели целую фантастическую повесть после того, как высекли резцом лишнюю букву "и" на могильном камне Уай, чтобы их фамилия отныне читалась как "У-а-й-и". Вы подарили Говарду фальшивых родителей, мистер Ван Хорн. Вы дали Говарду фальшивую фамилию.
Человек в инвалидном кресле молчал.