Мы подождали, пока окончательно рассветет, и вчетвером прочесали несколько акров леса. Это заняло у нас два часа. Мы старались на совесть ив конце концов пришли к выводу, что Сьюзи в лесу нет.
Нам всем уже давно хотелось спать, да и голод давал о себе знать. Поскольку палатка, торговавшая съестным, еще не открылась, Хоги повел нас всех в ресторан, где мы и позавтракали.
Я опять позвонил в полицию и узнал, что пока никто не сообщал о беспризорной обезьяне. Потом мы вернулись на ярмарку. Там все было спокойно. Казалось, мы уже ничего не могли больше предпринять.
– Она ушла с ярмарочной площади, – сказал Хоти. – Но и в лесу ее нет. Может быть, она забилась в какой-нибудь гараж или еще куда-нибудь. Вполне вероятно, что ее уже нет в живых. Но ведь мы не можем обыскивать весь город! Остается только ждать новостей. Во всяком случае, я вам всем чертовски благодарен.
И тут дядя Эм предложил:
– Сейчас уже светло. Давайте прочешем еще раз ярмарочную площадь! Может быть, мы забыли куда-нибудь заглянуть.
– Нет уж, хватит! Надо же и поспать! – проворчал
Хоги.
– Да нет ее здесь! – вмешался Кэри.
Он весьма и весьма ошибался, но это выяснилось только после полудня.
Мы расстались, и я побрел к нашей палатке. Дядя Эм подошел через несколько минут. Мы оба слишком вымотались, чтобы разговаривать.
Дядя Эм захрапел, как только донес голову до подпушки. Мне тоже смертельно хотелось спать, но усталость мешала заснуть. Я ломал себе голову над тем, что могло случиться с Сьюзи. Мне пришла на ум одна старая байка про деревенского дурачка, который потерял лошадь. Он попытался вообразить себя на месте лошади, чтобы догадаться, где ее можно искать. Я мысленно сделал то же самое" но это ник чему не привело. И все потому, что я никак не мог представить себя в обезьяньей шкуре.
Потом мне опять вспомнился Великан Моут и его ужас. Наверняка он что-то знал или подозревал. Без веских причин он не стал бы так паниковать. Моут был карликом. Другого карлика убили на ярмарке десять дней назад. Может быть, между ними существовала какая-то связь. А мы разбежались и оставили его одного; он валялся в фургоне в бессознательном состоянии, пока мы рыскали по лесу. А ведь все то время, пока мы утром искали шимпанзе и завтракали в ресторане, дверь фургона оставалась открытой!
Я успокоился на мысли о том, что Кэри все-таки нашел его в добром здравии, когда вернулся к себе. Если бы что-то случилось, он бы нам сообщил.
Так я размышлял еще некоторое время, пока не начал дремать. В полусне ко мне опять явилась Рита. Мне хотелось, чтобы она как можно скорее вернулась из Индианапо- лиса. Может быть, даже сегодня – какое это было бы счастье! И тут я уснул.
Проснувшись, я у знал сенсационную новость. Сьюзи нашлась – но нашли ее не мы, а какой-то посторонний болван, слонявшийся по ярмарке. Он обнаружил ее во второй. половине дня, когда на ярмарке уже было полно народу. Она плавала мертвая в бассейне с водой. В этом бассейне Хило Петерсон, "Неустрашимый Обмани-Смерть", демонстрировал каждый вечер смертельные прыжки в воду. У зрителей дух захватывало, когда он бросался вниз с высоченного трамплина.
Обыкновенный посетитель заприметил Сьюзи, когда поднялся вверх на чертовом колесе; сначала он просто увидел, что на поверхности бассейна что-то плавает. Но с такого расстояния он не мог ясно разглядеть, что это за предмет. Когда колесо опустилось, он решил проверить и подошел к бассейну. Поднявшись по лесенке к краю борта, он заглянул внутрь. Вот таким образом он я обнаружил Сьюзи.
Новость быстро распространилась по ярмарке. Мы с дядей Эмом решили на время прикрыть наш балаганчик и побежали посмотреть. В тот момент, когда мы подошли к бассейну, Сьюзи уже вытащили из воды. Она лежала завернутая в кусок холста. Кто-то уже успел предупредить Хоги; он распорядился, чтобы тело обезьяны унесли. Вокруг бассейна стояла такая плотная толпа, что мы не стали пытаться пробраться поближе. Дядя Эм сказал, что, в конце концов" все это не имеет к нам никакого отношения, и мы вернулись к своей палатке.
Но во время обеденного перерыва мы опять закрылись и пошли посмотреть, что происходит около бассейна. Рабочие как: раз сливали из него воду: Мори стоял рядом и давал ценные указания. У него был такой вид, словно его вот-вот стошнит.
– Пресвятая мадонна! – причитал он. – Петерсон говорит, что он ни за что не будет прыгать в воду, в которой целый день плавала мертвая обезьяна. Из-за него приходится сливать воду. Какой убыток! – А как бы ты поступил на его месте, Мори? – усмехнулся дядя Эм.
– Я? У меня хватает здравого смысла вообще не прыгать с такой высоты в метровую глубину. А если бы я был идиотом, мне было бы все равно, плавала там дохлая обезьяна или нет!
Я поднялся к борту бассейна и заглянул вниз. Вполне можно было себе представить, как все это произошло. Глубина бассейна составляла одни метр девяносто пять сантиметров, то есть его край находился выше уровня глаз даже очень высокого человека. Поэтому никто не заметил Сьюзи, пока этот тип не поднялся вверх на чертовом колесе. Официально бассейн был заполнен водой на один метр двадцать сантиметров; на самом же деле воды было на пятнадцать сантиметров больше, следовательно, расстояние между уровнем воды и бортом составляло шестьдесят сантиметров.
Я явственно представил себе, как было дело. Сьюзи убежала примерно в час ночи, когда эта часть центральной аллеи была погружена во мрак. Ей захотелось пить, она почуяла воду и вскарабкалась на борт бассейна. Потом она наклонилась, чтобы напиться, и плюхнулась в воду. Ослабленная и больная, она тут же захлебнулась. Когда я спустился вниз, Мори подозвал меня и сказал:
– Слушай, Эд, там тебе письмо. А дядя Эм добавил:
– Пойди забери его, малыш. Встретимся у Хоги.
Глава 7
Я пошел за письмом. Оно было от Риты. Судя по штемпелю на бумаге, она отправила его из отеля в Индианаполисе. В нем было всего несколько слов:
Дорогой Эд!
Отцу становится все хуже, а я так надеялась на улучшение. Неизвестно, когда я смогу вернуться. Подожди меня, Эдди! Ты знаешь, что я имею в виду.
Рита.
Я пошел к фургону Хоги, но вместо того, чтобы войти, вызвал дядю Эма. Когда он вышел, я показал ему письмо:
– Мне хотелось бы ей позвонить. Может быть… Он положил руку мне на плечо:
– Хорошо, малыш. Видимо, тебе понадобятся деньги, если ты решишь туда ехать?
– Я почти ничего не потратил из тех денег, которые ты мне дал в прошлый раз. У меня еще осталось около восьмидесяти долларов. Вполне достаточно, чтобы добраться.
– Мардж хочет, чтобы мы перекусили вместе с ними. У них там полно жратвы. Она приглашает нас обоих. Может, ты позвонишь немного позже?
– Нет, я должен позвонить немедленно. Мне нужно все выяснить. Думаю, они не обидятся, если я поем где-нибудь в другом месте. Скажи, как там дела у Хоги?
– Вроде неплохо. Он пережил всю эту историю легче, чем мы ожидали. Я увижу тебя в ближайшее время или нет?
Я сказал, что не уеду в Индианаполис, не предупредив его. Так или иначе, мне необходимо было забежать в нашу палатку, чтобы собраться.
Я отправился в город на автобусе и позвонил Рите в отель из уличной телефонной кабины. Ее не было в номере, и я пошел завтракать. Только со второй попытки мне удалось с ней связаться.
– Послушай, Рита, я могу к тебе приехать. Может, я смог бы тебе помочь?
Честно говоря, я слабо себе представлял, в чем конкретно могла состоять эта помощь.
– Нет, Эдди, пожалуйста, не приезжай! Я уже тебе объяснила почему. Ты ничего не сможешь сделать. Никто ничего не сможет сделать.
– Как он себя чувствует? – спросил я. – Что-нибудь изменилось с тех пор, как ты отправила письмо?
– Пока ничего нельзя сказать, Эдди. Нет еще полной уверенности… Доктор говорит, что настал критический момент. Через пару дней или начнется улучшение, или… И тогда я вернусь на ярмарку. Но не надо сюда приезжать, подожди меня там.
– Конечно, подожду. Но мне хотелось бы как-то помочь…
– Ты уже мне помогаешь. Но только нужно подождать. Я вернусь. Честное слово!
– Это будет замечательно! – сказал я.
– Раньше я ненавидела ярмарку, Эдди. Но теперь я вернусь, потому что ты там. У меня появились кое-какие мысли о нас обоих.
– У меня тоже.
– Да я не об этом говорю, дурачок! Хотя и об этом тоже. Это связано с деньгами. Честно заработанными деньгами.
– Хочу надеяться, что есть и такой способ зарабатывания денег. Так в чем же состоит твоя идея?
– Я тебе все расскажу, когда приеду. Сейчас не время. Ты меня любишь, Эдди?
– Самую чуточку.
– Вот и я тебя люблю самую чуточку. Только забудь про Эстеллу, а то я ей глаза выцарапаю!
– Я и близко к ней не подойду!
– Не болтай зря, Эдди! До скорого свидания!
– До встречи, Рита!
После нашего разговора у меня словно крылья выросли. Послав к черту автобус, я шикарно Нанял такси и прибыл на нем на ярмарку.
Этой ночью, после закрытия балаганов, дядя Эм изменил своему обыкновению и не пошел играть в карты. Мы оказались наконец вдвоем в нашей палатке. Я присел на свою кушетку, а он – на свою.
Меня просто распирало от счастья: нечего было и думать о том, чтобы заняться чем-нибудь. Сначала мне захотелось музыки, но лень было вставать и браться за тромбон. В последнее время я часто ходил к Кэри, и мне было совестно опять его беспокоить, чтобы послушать пластинки.
– Что-то давно не слышно твоего тромбона, малыш, – сказал дядя Эм. – Ты совсем его забросил.
– Может быть, я опять начну упражняться, но, наверное, завтра.
– А что ты будешь делать сегодня?
– Не знаю. Скорее всего, ничего.
– Ты хочешь спать?
– Нет.
– Малыш, ты действительно так втюрился в эту блондинку? Совсем готов?
– Думаю, что да.
– А она тоже без ума от тебя?
– Ее прельстило мое невиданное богатство. Дядя Эм улыбнулся. Потом он поинтересовался:
– А когда она вернется?
Я ему рассказал о нашем телефонном разговоре.
– Мне кажется, что вы оба помешались, – заметил он.
– А разве это плохо? – спросил я.
– Такова жизнь, малыш, – значительно промолвил дядя Эм. – Я не стану давать тебе какие бы то ни было советы. Никаких проповедей – это не в моих правилах.
– Чем бы я ни решил заняться?
– Эд, если бы ты решил заняться взломом квартир, я купил бы тебе фомку. Это твоя жизнь. Ну а как насчет сегодняшнего вечера? Ты уже проголодался?
– Похоже, что да.
– Тогда одевайся! Поедем в город! Давненько я не ужинал в хорошем ресторане с шоу. Хотелось бы поглядеть, так ли это забавно, как раньше. Ну так как?
– Конечно, поедем!
– О господи, малыш, что с тобой происходит? – воскликнул дядя Эм.
Вскоре мы уже сидели в ночном клубе, если можно было так назвать это заведение. Оно находилось как раз у въезда в Форт Вэйн. Там было совсем неплохо. Зал утопал в табачном дыму, а оркестр играл так громко, что заглушал даже мысли. Мы было попытались переговариваться в этом грохоте, но это оказалось почти невозможна
– Ничего со мной не происходит, – орал я через стол. – Все в полном порядке!
– Расскажи кому-нибудь другому! – прокричал в ответ дядя Эм. – Столик в этом вертепе стоит три доллара, а у тебя такой вид, будто ты скучаешь за десять центов в час. Нас надули, это ясно!
Я бросил взгляд на маленькую переполненную танцплощадку и предложил дяде Эму:
– Может, потанцуем?
– Нет, танцевать мы не будем, – ответил он. – Сейчас начнется шоу. У них уже все готово. И хватит рыдать в стакан, там хорошее пиво!
– Пиво, может, и хорошее, но мне оно не нравится. Ты знаешь, какой у него вкус?
Он сказал, что ему это не интересно, но я все-таки сообщил, что у этого пива вкус помоев. Он ответил, что надо же чем-то прополоскать рот. И тогда я отхлебнул еще глоток, чтобы доставить ему удовольствие.
Тем временем началось шоу. Оно было именно таким, как я и ожидал. Конферансье был одет весьма экстравагантно. Только представители этой профессии могут позволить себе такие вычурные костюмы. Он рассказывал сальности, на которые публика, бог весть почему, отвечала бурными аплодисментами. То, что он говорил, было совсем не смешно. Потом выступила певица с песней в стаде блюз, потом фокусник, который был гораздо хуже Ли Кэри. А затем чечеточник и, наконец, номер стриптиза.
Я делал вид, что меня интересует представление, потому что мне не хотелось, чтобы дядя Эм волновался. Когда публика вернулась на танцплощадку после представления, он потребовал счет. Счет составил девять с половиной долларов: мы съели по сандвичу, я выпил один стакан пива, а дядя Эм- два.
Он увидел, что цифра меня весьма удивила, подмигнул и рассмеялся.
– А ты думал, малыш, что наша ярмарка – это воровской притон. Нам, простофилям, у них учиться нужно! Вот где сидят настоящие обиралы!
Он расплатился по счету, и мы вышли. Перед дверью клуба стояло такси. Мы влезли в машину, и дядя Эм спросил:
– Где-нибудь поблизости есть рулетка?
Шофер сдвинул кепку на затылок и недоверчиво на нас посмотрел.
– Не беспокойтесь, мы с ярмарки, – сказал дядя Эм.
– Ну, тогда я отвезу вас в клуб Сиксти. – И машина тронулась с места.
– Расслабься, Эд, – приговаривал дядя Эм, пока мы ехали в этот клуб. – Это наверняка где-то на другом конце города. Куда бы тебя ни вез шофер такси, это место всегда находится на другом конце города. Даже если поблизости есть игорный клуб, он все равно отвезет нас в клуб Сиксти.
– Ну и дела! – Я никак не мог отделаться от впечатлений, полученных от счета за ужин. – Интересно, где это люди берут столько денег, чтобы вот так швыряться ими.
Дядя Эм пожал плечами:
– Занимаются каждый своими делишками. Но что такое деньги? Бывают, правда, случаи, когда долларовая бумажка выглядит больше, чем ковер. Но если у человека завелись деньги и у него нет с ними проблем, то он может спокойно их швырять.
– Но ведь нужно копить на старость, – заметил я.
– Если ты уже сейчас об этом думаешь, то можешь не беспокоиться, тебе это не удастся. К старости ты будешь гол как сокол. Как тебе понравилась танцовщица стриптиза?
– Недурна. – Я не стал ему говорить, что все время думал о Рите, пока смотрел номер.
Он прыснул со смеху:
– Наконец-то ты проявил энтузиазм! Но скажи все-таки, какой камень лежит у тебя на душе?
В его голосе сквозила легкая насмешка, но я понимал, что он видит меня насквозь. Я вел себя как полный идиот. Зачем мне было изображать из себя разочарованного пижона? Только потому, что Рита еще не вернулась? Но ведь мне повезло в тысячу раз больше, чем я смел надеяться. Она вернется!
– Мне кажется, что я веду себя как дурак, признался я.
Чтобы поддержать разговор, мне надо было нащупать интересную для нас обоих тему. И тогда я спросил: – А что слышно о капитане Вейсе? Он еще не бросил свои поиски?
– Он скоро приедет сюда. Держу пари, что мы с ним увидимся уже завтра.
– А почему завтра?
– Из-за Сьюзи.
– А какое отношение имеет к убийству утонувшая обезьяна?
Дядя Эм пожал плечами:
– Может, и никакого. Но не думай, что полицейские из Форт Вэйна не приглядывают за ярмаркой. Наверняка они поддерживают тесную связь с парнями из Эвансвилля, то есть с капитаном Вейсом. И уж конечно, капитан успел собрать сведения об убитом карлике – вот только я забыл, как его звали?
– Лон Стаффолд.
– Теперь вспомнил. Хотел бы я иметь твою память на мелочи. Во всяком случае, совершенно ясно, что Вейс не раскопал еще ничего серьезного – иначе он давно бы снова сюда заявился под звуки фанфар. А ты-то открыл глаза и уши?
– Что-то я тебя не понимаю.
– Ведь Вейс просил тебя об этом. У тебя есть что ему сообщить?
– Нет.
Он посмотрел мне прямо в глаза:
– Почему у тебя такой кислый вид?
– Не нравится мне все это. Мне очень хотелось бы, чтобы он не ловил здесь блох. Все это начинает попахивать доносами и прочими полицейскими штучками.
Дядя Эм замолчал. Он не раскрывал рта всю дорогу, пока такси ехало вдоль ярко освещенных кварталов. Наконец он не выдержал:
– Малыш, ты глубоко ошибаешься. В этом есть и моя вина, я так тебя воспитал. Мы, циркачи, не очень-то любим полицию, но это касается только цензуры. Мы никак не можем покрывать убийство.
Ясное дело, он был прав. Но в этот момент во мне проснулся бес противоречия, мне захотелось поспорить во что бы то ни стадо.
– А почему бы тебе не заняться их работой? – спросил я.
От отнесся к моей выходке вполне терпимо:
– Во-первых, это не мое дело. Пусть Вейс разбирается сам. Но я должен сообщить Вейсу все, что мне станет известно по этому поводу. Если бы я знал, кто всадил в карлика нож, я бы обязательно ему сказал. И не стал бы считать себя доносчиком. Разве не так?
– Конечно, так, – согласился я.
Такси доставило нас в заведение, которое снаружи выглядело как обыкновенный бар, но внутри было отделано с вызывающей роскошью.
В баре было совсем мало народу; это был фасад, призванный придать благопристойность тому, что происходило в задних комнатах. Лысый бармен не стал долго разговаривать с дядей Эмом и мотнул головой в сторону двери в игорный зал. За этой дверью стоял дым коромыслом. Все играющие были прекрасно одеты. Половину из них составляли женщины. Из них так и сыпались деньги. "Вот бы заманить парочку таких пижонов на ярмарку!" – подумал я. В зале были две рулетки. Вокруг одной из них стояли всего три человека, а вокруг второй толпилась целая дюжина. Был также полукруглый стол для игры в очко и круглый стол для покера, за которым сидели семь или восемь игроков.
– Ну, Эд, во что будем играть? – спросил дядя Эм.
Я ответил, что хочу пока погулять между столами и посмотреть на игроков. Дядя Эм направился к угловому столику, за которым сидел человек с козырьком на лбу, продающий жетоны. Вернулся он с раздутым карманом и целой стопкой жетонов. В стопке было три голубых жетона и около двадцати белых.
– Набрал на тридцать пять долларов, – сказал он. – Голубые идут по пять долларов, а белые – по одному. Пойди поиграй! Когда все просадишь, ищи меня. Я буду за покерным столом, если там еще найдется местечко.
Я постоял какое-то время перед играющими в занзи, но за столиком не было места, и я не стал делать ставку. Потом сыграл несколько партий в очко по одному белому жетону за партию. В первый раз я набрал двадцать очков и выиграл. Во второй раз – шестнадцать, и опять выиграл; потом я получил две девятки, удвоил ставку на каждый из них и снова выиграл. Таким образом, у меня появилось четыре выигранных жетона. И тогда я сделал то, что делают все болваны, – стал играть на эти четыре доллара. На следующей сдаче я получил короля и девятку. Счастье, казалось, плыло в руки. Но тут сдающий вытащил туза, а за ним даму – и я проиграл.