В них проверялись, готовились, учились, тренировались те, кто со временем долженствовал прийти на смену корифеям. Впрочем, как правило, на смену корифеям приходили другие корифеи, перекупленные за баснословные деньги из других команд, а то и стран.
Так, недавно был приобретен за астрономическую сумму великий Каспи "король футбола", "футболист № 1", "гордость страны", "гений зеленого поля" - как только ни называли его газеты!
"Рапид" - клуб богатый, даже очень. Его доходы слагались из многих источников. Источники эти были не из-под земли. Они имели иное происхождение, но, как и подлинные источники, превращались в ручьи, ручьи сливались в реку, а уж эта золотая река текла в кассы клуба "Рапид". Была только одна особенность - ширина реки зависела целиком и полностью от одиннадцати человек. Тех самых одиннадцати футболистов, что играли в очередном матче. И хотя "Рапид" был целым государством в государстве, целой коммерческой империей и, как уже говорилось, источники его доходов имелись разнообразные, но львиную долю занимали те, что шли от выступлений команды, да и остальные косвенно зависели от этих выступлений.
Общее число членов футбольного клуба "Рапид" давно перевалило за сто тысяч. Все они делились на разные категории. Наиболее привилегированную составляли те самые богатые меценаты, чьи портреты и автографы как в прижизненном пантеоне хранились в музее.
За ними шли пять-десять тысяч тех, что старались не пропустить ни одного матча с участием любимой команды; выезжали за ней в другие страны и города, где порой врукопашную утверждали преимущество "Рапида" над любым соперником.
Эта категория болельщиков вносила определенный (и отнюдь не символический) членский взнос в кассу клуба, но зато пользовалась неоценимыми преимуществами. Например, первоочередным правом приобретения билетов, покупкой по сниженной цене галстуков, запонок, кошельков, платков и другой галантереи с гербом клуба, бесплатным получением вымпелов, флажков, бумажных шляп, расцвеченных сине-белыми цветами "Рапида". И т.д.
Последующие десятки тысяч пользовались статусом кандидатов в члены и соответственно несколько меньшими преимуществами.
Неплохо зарабатывал клуб и на бесчисленных кафе, часть которых просто принадлежала ему, а часть объявляла себя "рапидовскими", украшала стены эмблемами клуба, делила небольшую скидку его членам или отчисляла определенный процент выручки в его кассу.
В этих кафе собирались болельщики "Рапида", обсуждали дела клуба, результаты или прогнозы встреч, до хрипоты (а то и до драки) спорили, пели гимн "Рапида", бурно, с помощью вина, праздновали победы, в вине же топили горечь поражений.
Большие доходы приносил и стадион (он же, правда, требовал и немалых затрат): ложи, за огромные деньги арендованные богачами (в задних комнатах этих лож порой с бокалом в руке они смотрели по телевизору матч, проходивший в нескольких метрах от них); билеты, тысячами продававшиеся на все игры, а на самые интересные с помощью тайных штатных спекулянтов по вздутым ценам; наконец, аренда самого сооружения в мертвый сезон и тренировочных полей и площадок.
А сколько платили разные фирмы и предприятия за право рекламировать на стадионе свою продукцию, за то, чтобы одевать игроков в свои тренировочные костюмы, бутсы, гетры и трубить об этом на весь свет...
Да и фирмы, изготовлявшие за полцены значки, галстуки, запонки, тоже приносили доход - продавал-то эти вещи клуб своим членам все-таки дороже.
Платили даже фирмы, торговавшие на трибунах сосисками, лимонадом, пивом...
Много, много денег из разных мест получал "Рапид". И все же самый большой доход шел от выступления команды. За участие в матче "Рапида" организаторы, в стране ли, за границей ли, платили сотни тысяч.
Но если "Рапид" начинал играть неудачно, тысяч этих оказывалось меньше. Сразу снижались доходы и от всего остального - меньше платили за рекламу, меньше покупали билетов, не так жаждали болельщики приобретать значки и галстуки.
Но ведь не всегда бываешь первым! Случались неудачи. В предшествующем году произошло несколько досадных срывов. Однако приобретение Каспи и появление Лонга исправили дела клуба.
Игрокам "главной" команды платили хорошо. Они были высокооплачиваемыми рабами. Их можно было купить, продать, посадить до конца дней на скамью запасных, перевести в дублирующий состав, оштрафовать за нарушение режима. Да просто выгнать, найдя какую-нибудь зацепку в хитроумно составленных юристами клуба контрактах.
Разумеется, получали свою долю и члены правления клуба, и прежде всего президент.
Все эти доходы имели одну общую черту - они, как бы это сказать, были чистыми. То есть официальными - с них платили налоги. Конечно, налоги - тоже вещь субтильная, и порой у руководителей клуба и налоговых инспекторов существовали разные точки зрения на некоторые статьи закона. Так сказать, взаимное непонимание. Но это уже мелочи...
Имелись и скрытые возможности получать доход - "подводные", как их называли. Ну, хотя бы штатные спекулянты, о которых говорилось. Часть билетов на сенсационные матчи отбиралась в специальный резерв, его передавали кое-каким надежным людям, те через своих маклеров продавали их с рук по двойной, тройной, а то и четверной цене.
Полученные деньги, естественно, шли не на ремонт сауны или улучшенное меню для команды юниоров.
Но был еще тотализатор. Не официальный, доходы от которого в основном прибирало к рукам государство, вернее национальный олимпийский комитет, а подпольный. Конечно, держать свои собственный подпольный тотализатор клуб и его руководители никогда бы не стали. Фи! Грязь! Да и опасно. А вот оказать некоторое влияние на "случайное счастье" они могли. Тем более что при существующей системе, когда, чтобы выиграть в тото, не обязательно угадать победителя. Важно угадать счет. Нет нужды заставлять любимую команду проигрывать. Достаточно заставить ее выиграть, скажем, со счетом 2 : 1 или 1 : 0, а не 3 : 1.
И совесть чиста, и патриотические чувства спасены, и карман тяжелеет.
По мелочам какой руководитель клуба этим не занимается!
А вот организовать по-крупному...
Так что "организация" с помощью Бручиани и Тринко нашла благодатную почву, чтобы посеять свои предложения. У "организации" было немало футбольных, баскетбольных, боксерских, конных клубов на крючке.
Тренер Корунья обладал обостренным чувством конспирации. Если он звонил Тринко, - то из автомата, да еще накладывал на трубочку платок, чтобы изменить голос. Если встречался, - то где-нибудь в укромном месте и приезжал не на своей автомашине, а на одолженной у кого-нибудь из игроков. Он тревожно поглядывал на дипломатку и даже ни карманы Тринко - нет ли там магнитофона? Но, начиная торговаться, обо всем забывал. Кричал и жестикулировал, словно покупал рыбу на морском базаре.
Корунья был невысоким, крепко сбитым человечком, в отличие от своих гривастых подопечных коротко подстриженным. Острый взгляд больших красивых глаз, казалось, пронзал собеседника насквозь. Корунья отличался властностью, даже деспотизмом, и его авторитет среди игроков был непререкаем.
- Что-то ты сегодня ленишься, - негромко бросал он молодому, недавно взятому в основной состав вратарю Виктору, и парень, виновато покивав головой, готов был чуть не до ночи прыгать в воротах, лишь бы заслужить похвалу тренера.
Корунья редко хвалил и часто корил. Он относился к числу наставников, которые не считают нужным объяснять ученикам свои действия. Достаточно, что он сказал, твое дело выполнять. И, поскольку в подавляющем большинстве случаев тренер оказывался прав, игроки давно разучились задавать вопросы.
Такой педагогический метод имел свои недостатки, но для комбинации Тринко - Корунья - неоценимые преимущества.
Поэтому, когда Корунья сообщил, что в связи с очень ответственным матчем с "Милано", предстоящим через полторы недели, в игре с "Лаценцем" Лонг участвовать не будет - надо сберечь его силы, - никто не удивился. Еще два игрока, в том числе основной вратарь команды, были отправлены на отдых. Вратарем должен был играть Виктор. Он волновался - для него то был ответственный экзамен.
Игра проходила на стадионе "Лаценца" в другом городе, в ста километрах.
Сине-белый автобус "Рапида" мчался по крутым горным дорогам, сопровождаемый десятками автобусов и легковых автомобилей болельщиков. Автомобили были расцвечены, украшены флагами, вымпелами, лентами-транспарантами.
Гремели трубы, вопили клаксоны, звучали крики и песни. В замыкающем автобусе ехали "футбольные девушки", в том числе Мария, подружка Лонга, а он сам на этот раз сопровождал команду в качестве простого зрителя.
Группы "футбольных девушек" имели все клубы. Как правило, это были красивые, веселые, спортивного склада девушки, чья задача заключалась в том, чтобы перед началом матча или в перерыве под музыку проходить по полю, выделывая разные па, хором выкрикивать лозунги в поддержку своей команды. В особо важные моменты, повернувшись к трибунам, жестами и криками дирижировать энтузиазмом своих болельщиков.
Как правило, "футбольные девушки" надевали короткие шорты, причудливые блузки, экзотические головные уборы. Все это цветов клуба. Им приходилось тренироваться едва ли не столько же, сколько футболистам, чтобы их марш-парад и танцы были синхронны, чтобы призывы заражали толпу. Они даже проводили специальные сеансы загара, дабы лучше выглядеть, а перед матчами к ним приезжал в тренировочный центр парикмахер.
Ехали с командой и свой оркестр, и особо подготовленные члены клуба, снабженные "тяжелой артиллерией" - пожарными сиренами, барабанами, петардами, автомобильными клаксонами большой мощности, какие устанавливают на грузовиках международных перевозок.
Ехала и группа боевиков - здоровенных ребят, в большинстве каратистов, дзюдоистов, просто любителей подраться. Везли палки, велосипедные цепи, кастеты. Везли и немалый запас вина - целые небольшие бочонки.
Футбольные матчи нередко превращались в массовые боксерские поединки, и хотя репрессивные меры становились все строже, по втайне каждый клуб гордился, если из-за него происходили потасовки.
Санкции обрушивались на стадион, на котором проходил матч, поэтому каждый старался не допустить беспорядков у себя, но на чужом поле болельщики не прочь были порезвиться. Вот и ехала с рапидовскими болельщиками ударная команда.
В головной машине находились тренер Корунья и второй тренер. Президент клуба Зан внезапно занемог и в поездке не участвовал.
Корунья сидел молча, закрыв глаза, с напряженным лицом. На попытки второго тренера заговорить он не отвечал, и тот вскоре замолчал. Право же, Корунья было не до дурацких вопросов - кого из игроков "Лаценца" особенно опекать, и как обеспечить проход но левому краю, учитывая здесь слабость соперника, и как успокоить чрезмерно волнующегося Виктора, и как... и что...
Пошел он в черту этот Ренатов со своими дурацкими разглагольствованиями!
У Корунья совсем иные заботы. "Рапид" может сравнительно легко выиграть эту встречу даже всухую, во всяком случае с преимуществом в три-четыре мяча. А должен выиграть 3 : 1. Не 2 : 0 и не 4 : 2 и уж тем более не с какой-либо иной разницей забитых и пропущенных мячей, именно 3 : 1! Значит, лучше всего обеспечить 2 : 0 в первом тайме и 1 : 1 во втором. Или все же пропустить гол в первом? А вдруг этот Виктор пропустит и во втором? Нет, 2 : 0 и 1 : 1! Это лучший расклад.
Вот какие тактические мысли роились в голове тренера Рапида". Если б о них знали тысячи шумных болельщиков, мчавшихся за ним в своих автобусах и легковушках! Но они слепо верили замечательному тренеру Корунья, который не раз приводил их любимую команду к победе, приведет и теперь!
Если б знали... Корунья поежился и поглядел в пропасть, что открывалась с левой стороны дороги.
Он вытер вспотевшую шею. Никогда еще ему не приходилось столь тщательно, столь напряженно обдумывать план предстоящей игры...
Наконец путь окончен. Автобус с командой въезжает на убранный черно-желтыми флагами, транспарантами, афишами стадион. Черно-желтый - это цвет "Лаценца". Гремит музыка, вереницы местных болельщиков в черно-желтых рубашках, брюках, шляпах, даже ботинках тянутся на трибуну. На северную. Южная закуплена болельщиками "Рапида". На западной и восточной сидят нормальные люди - обыкновенные любители футбола - необходимая прослойка между двумя лагерями.
Команду встречают представители "Лаценца", отводят в раздевалку, обсуждают разные деловые подробности.
Виктор лежа на топчане с закрытыми глазами, старается успокоиться. Сегодня для него решающий день. Этому дню предшествовал долгий путь.
Азартная возня с мячом на пустырях, веселые школьные игры, явно не идущие на пользу учебе и памятные не только синяками от блестящих бросков за мячом, но и синяками от отцовского ремня.
Первые шаги в местном молодежном спортклубе. И, наконец, великий день. На трибуне со скучающим и рассеянным выражением лица сидит сам Корунья. Его равнодушный вид несколько пугает Виктора. Он не видит цепкого взгляда тренера, следящего за каждым его движением. Виктор старается превзойти себя и ему это удается.
После игр его вызывают к президенту клуба. Там Корунья - весь доброжелательство и приветливость.
- Ну что, малыш, хочешь играть за "Рапид"? У тебя есть кое-какие задатки.
Обалдевший от счастья, Виктор только кивает головой.
Идут переговоры, вызывают родителей, он подписывает какие-то бумаги. Это "ящичный" контракт. На нем стоит только его подпись. И контракт засовывается в ящик стола. Но в любую минуту президент "Рапида" может поставить вторую, свою, - и контракт приобретает юридическую силу, на пять лет Виктор закабален. Если же он на первых порах разочарует Корунья, то второй подписи не будет, и никаких требований к "Рапиду" Виктор предъявить не сможет.
Денег на руки он тоже не получает. Часть идет родителям, часть на его банковский счет - он их получит, когда достигнет совершеннолетия.
Но все это позади. Позади переезд в другой город, позади такие тренировки, что все предшествующие могут показаться отдыхом, позади первые выступления в команде юниоров "Рапида", во взрослых составах. Виктор, выражаясь языком газетных репортеров, "быстро прогрессировал". Корунья понимал, что в руках его алмаз. И он гранил его, гранил, шлифовал. И талант Виктора с каждым днем сверкал все ослепительней.
Корунья по своему обыкновению не расточал похвал. Наоборот, озабоченно качал головой, цокал языком, хмурил брови. Но сам-то видел, как быстро растет его подопечный. Когда же цедил сквозь зубы редкую похвалу, Виктор готов был целовать тренеру руки, молиться на него.
Виктор, в общем-то, уже давно мог занять место в основном составе, но Корунья медлил. Во-первых, еще и еще раз проверял, во-вторых, хотелось до конца использовать прежнего вратаря. Его предполагалось уступить за кругленькую сумму итальянскому клубу. И если "Рапид" выиграет очередное первенство страны (а к этому все шло), то продать вратаря-чемпиона можно будет подороже. Пока же все это хранилось в тайне.
Вратарь недавно женился на местной девушке. У нее здесь семья - больной отец, братишка. Уезжать в другую страну для него драма. Поэтому вратарь ничего не должен знать до поры до времени о планах в отношении него. А когда договор о его продаже будет подписан, пусть уж итальянцы заботятся о моральном состоянии и семейных делах своего приобретения.
Сегодня Корунья впервые поставил в воротах Виктора в серьезном матче. Виктор и раньше несколько раз выступал в товарищеских встречах, отлично показав себя. Но хотя "Лаценц" не самый сильный противник, все же это первая для Виктора настоящая игра. А тут еще это тото. Прямо голова пухнет! Впрочем, пухнущая голова не помешала Корунья хладнокровно и твердо вести игру. Только вот какую игру...
Гром оркестра и крики зрителей глухо долетали до раздевалки. И вдруг Виктор почувствовал, что на смену волнению пришли спокойствие, уверенность. Он сыграет этот матч прилично! Не пропустит ни одного гола! Ни одного!
Ему стало весело на душе. Он улыбался ребятам, хлопал их по плечам, словно они, а не он впервые выходят на серьезную игру.
Яркое солнце, голубое небо ослепили после темного туннеля, ведшего из раздевалки на поле. Рев трибун оглушил. Поле покидали "футбольные девушки". Впереди шла Мария, высокая, загорелая, длинноногая. Глаза ее сверкали, золотистые волосы развевались по ветру. Мария - подружка Лонга. Виктор был тайно влюблен в Марию и немного завидовал ему.
Наконец, шум на трибунах немного утих. Капитаны разыграли ворота, раздался свисток, и игра началась. С этого момента Виктор уже ничего не слышал, кроме тихого голоса Корунья, сидевшего за воротами, и ничего не видел, кроме зеленого поля перед собой с мечущимися по нему бело-синими и черно-желтыми фигурками.
Порой черно-желтая фигурка превращалась в фигуру, она стремительно, устрашающе быстро росла, казалось, ею выстрелили из пушки и она, подобно ядру, неотвратимо несется прямо на него. И ничто не в силах ее остановить. Но и этот момент возникала другая, бело-синяя, все останавливалось, перемещалось, отдалялось, и он с трудом переводил дыхание.
Первый мяч он отразил лишь на пятнадцатой минуте, когда счет был уже 1 : 0 в пользу "Рапида". Это был угловой. Виктор взлетел, как показалось ему, к самым облакам и здесь в синем небе, высоко над полем, цепко схватил мяч, прижав к груди. Намертво. Словно сросся с этим черно-белым тугим шаром.
Вообще-то, мяч был не таким уж трудным, выпрыгнул Виктор не так уж высоко. Но это был его первый мяч в первой официальной встрече, в которой он участвовал, и его переполняла гордость. Когда же сквозь рев и рукоплескания трибун он услышал негромкий голос тренера "Хорошо!", то почувствовал ни с чем не сравнимую радость. И сразу же, словно чтобы утвердиться в этом чувстве, ему пришлось отразить пусть дальний, но очень сильный удар, а потом, подкатившись под ноги центровому "Лаценца", буквально и последнюю минуту накрыть собой мяч.
Теперь Виктор был весь в борьбе, в игре, отлетело куда-то волнение, он зорко следил за полем, расчетливо занимал позицию, успевал охватить взглядом все, что происходило и слева, и справа, как движутся нападающие "Лаценца" и как свои защитники; он предвидел, кому пойдет пас, откуда и какой последует удар. Он был теперь опытный вратарь, мастер своего дела.
Пришла зрелость.
Корунья с двойственным чувством следил за своим воспитанником. Он не мог не радоваться, видя его игру, его талант спортсмена, понимал, что не ошибся, что, как уже много раз, сумел разглядеть среди десятков, сотен "просмотренных" того единственного, кого следовало выбрать. И в то же время его не покидало ощущение смутного беспокойства - уж больно хорошо играл Виктор. Если так пойдет дальше, учитывая очевидную слабость нападения "Лаценца", то мяч в ворота "Рапида" может и не залететь. А этого допустить нельзя.
С не меньшим беспокойством, каждый в своем кабинете, следили за игрой, впившись в телевизоры, Бручиани и Тринко. Следили президент "Рапида" Зан, кое-кто из членов "организации"; следили десятки тысяч болельщиков, не те, что находились сейчас на трибуне, но тоже поставившие кто больше, кто меньше и в официальном, и особенно в подпольном тотализаторе.