Через некоторое время раздался звонок в кабинете Тринко. Он поднял трубку, рука его дрожала. Повторился почти слово в слово предыдущий разговор.
Тринко пытался что-то объяснить, ссылался на Корунья. Однако на другом конце провода это никого не интересовало.
- Будем считать это досадным происшествием, прозвучал у его уха хриплый голос. - Если это повторится, пеняйте на себя.
Тем временем доктор Зан, только что выслушавший, хоть и в более изысканных выражениях, ту же мысль от Бручиани, в ярости названивал своему тренеру.
Бручиани, которому тоже позвонили из "организации", забыв об осторожности, долго, до хрипоты, ругался со своим партнером, а точнее сообщником.
Вот так и тянулась цепочка.
Что касается главного виновника всей этой телефонной карусели, героя дня Лонга, то в отличном настроении он отмечал успех со своей подругой, "футбольной девушкой" Марией, поклонниками и друзьями.
- Ты был великолепен, - не уставала повторять Мария, прижимаясь к груди Лонга. - Никто не мог ожидать, что вот так, на последней минуте...
- Ничего, - воинственно кричал Лонг, - я им еще не такие сюрпризы преподнесу!
- Смотри, как бы тебе не преподнесли сюрприз, - негромко сказал Олафссон, нарушив наступившую паузу.
- Что ты имеешь в виду? - повернулась к нему Мария.
Лонг не обратил на слова капитана никакого внимания.
- Что сказал, то и имею, - проворчал Олафссон, наполнив свой бокал пивом (он был единственным в команде, кто позволял себе иной раз выпить, да и то лишь пиво).
Мария не имела пока еще жизненного опыта, зато была в высокой степени наделена женской интуицией. И когда они возвращались после веселого вечера в ресторане, словно нарочно останавливаясь поцеловаться у каждого фонаря, она напомнила Лонгу слова Олафссона и задала тот же вопрос:
- Как ты думаешь, что он имел в виду?
- Какое это имеет значение, Мария? Быть может, что найдется на меня непробиваемый защитник или вратарь или собьют на штрафной. Да бог с ним. Он ведь, сама знаешь, осторожничает всегда, его любимая пословица какая? "Цыплят по осени считают", - он засмеялся. - Ну, а мы с тобой считаем по весне. У нас с тобой всегда весна! Верно?
На пути их оказался очередной фонарь, и они застыли в очередном поцелуе.
Глава IV. ТОТО
Каждое воскресенье, да и субботу (а в сезон чуть не ежедневно), по всей стране имели место быть Большие футбольные дни.
В них принимали участие многие.
Прежде всего, конечно, сами футболисты. И иже с ними - тренеры, массажисты, врачи, священники (а последнее время - врачи-психиатры), технический и обслуживающий персонал стадионов, руководители и т.д.
Во-вторых, разумеется, полиция - для нее то были исключительно ответственные дни, равные по напряжению самым бурным дням смут, преступлений, концертов попмузыки. Но это все были десятки, сотни, пусть тысячи людей. Не миллионы. Миллионы составляли болельщики.
Вот уж кто готовился так готовился!
Проверялись (и продувались) рожки, свистки, сирены, дудки, клаксоны, даже геликоны. Заряжались и упаковывались петарды, стартовые пистолеты (их труднее было пронести: у входов на трибуны частенько обыскивали), хлопушки.
Чистили и гладили знамена, флаги, вымпелы, ленты, шляпы, транспаранты, гигантские полотнища с призывами, лозунгами, боевыми кличами, осуждающими (соперника) словами.
Незаметно укладывали в карманы кастеты, велосипедные цепи, автоматические ножи. Мало ли что бывает...
Само собой готовились солидные запасы баночного пива, фляжек со спиртным.
Одним словом, спустись на землю какой-нибудь наивный инопланетянин и увидь он все это, у него не осталось бы никаких сомнений, что страна готовится к войне, к отражению опасного врага. Особенно это становилось заметно, когда ожидалось прибытие английских болельщиков, чье погромное и драчливое поведение было столь же знаменито, как и пресловутые британские невозмутимость и сдержанность.
Но существовала еще одна категория любителей футбола, которые не выходили со знаменами на улицы, не били в барабаны на трибунах и которым, откровенно говоря, было наплевать на успех той или иной команды. Вернее, наплевать на команду вообще, на ее место в турнирной таблице, даже на завтрашний или послезавтрашний результат ее встречи с соперником.
Но не на сегодняшний! О, нет!
Вот сегодняшний результат был главным. И не победа, ничья или поражение, а именно результат. Этих странных болельщиков порой выигрыш той или иной команды со счетом 10 : 0 устраивал куда меньше, чем, скажем, 1 : 0.
То были букмекеры.
Существовал, разумеется, и официальный тотализатор. Его броские киоски, украшенные хорошо знакомым символом: футбольный мяч и нехитрая математическая формула 2 × 1 на нем, - стояли на углах, поблизости от стадионов, на площадях.
Люди подходили, брали карточку, воздев очи горе, беззвучно шевеля губами (или, наоборот, громко советуясь друг с другом), заполняли ее.
Но разве что Калиостро, знаменитая парижская гадалка мадам Сова или иной гениальный предсказатель в состоянии были угадать, какие команды как сыграют, с каким счетом выиграют или проиграют, и это на шесть, восемь, десять игр вперед.
Да и эти гении предвидения в самом удачном варианте выигрывали не так уж много, после всех вычетов и уплаты налогов.
Поэтому куда большей популярностью пользовался подпольный тотализатор, ласково прозванный тото. Здесь не было броских вывесок и сложных карточек. Здесь имелись пусть не похожие на английских лордов, но очень честные букмекеры (в конце концов, приезжавшие, прилетавшие, приплывавшие на континент с Британских островов болельщики-вандалы тоже не походили на английских лордов, хотя, как говорили, юные лорды среди них попадались).
Букмекеры никогда не обманывали, обходились без расписок и карточек.
Собиралась где-нибудь в небольшом питейном заведении, ну хоть в портовом баре "Осьминог", веселая компания, которой сначала лужа, потом ручей, потом река, а под конец и море становилось по колено. Сидели, пили, веселились, даже пели иной раз песни.
И вдруг подходил к столику сам улыбающийся лысоватый поджарый хозяин бара "наш друг Тринко" и, почесывая крючковатый нос, заводил разговор о завтрашнем Большом футбольном дне.
- Ручаюсь, - кричал какой-нибудь Джон, допивая шестой-седьмой бокал красного дешевенького вина, - победит "Рапид"! Разделает под орех! 5 : 0!
- Ставлю две больших (бутылки), - вопил какой-нибудь Сэм, - что 1 : 0 в лучшем случае. Если вообще выиграет, а не накладет в штаны, как в воскресенье!
- Это "Рапид"-то? - взрывался Джон.
- Это "Рапид"! - воинственно подтверждал Сэм, закручивая усы.
- Бутылку за счет заведения поставлю победителю я, - успокаивал спорщиков хозяин. - Не обеднею. Только раз уж затеяли спор, так почему бы не сыграть? У нас как в лучших банках клиентов не обманывают. Да и выигрыши побольше.
Иногда Джон и Сэм отнекивались, иногда соглашались и, пошарив по карманам, вручали Тринко мятые бумажки. Выигрывали не часто, но, когда это происходило, букмекер не упускал случая наглядно подсчитать, насколько они выгадали по сравнению со ставками на официальном тотализаторе.
Тото затягивал покрепче героина. И главную массу составляли, разумеется, не неофиты джоны и сэмы, а те, кто давно и прочно пристрастился к игре. Так что в дни Большого футбола в баре "Осьминог" число посетителей возрастало. И не все из них приходили ради того, чтобы опрокинуть рюмку, многие как раз чтобы сделать ставку в "тото-Тринко".
Впрочем, "Осьминог" был далеко не единственным "киоском" для букмекеров. Были в этом городе десятки, а по стране сотни, тысячи других "осьминогов", которые, подобно щупальцам тех, чье название они носили, проникали всюду, присасывались к людям, даже к женщинам, даже к детям, и высасывали по мелкой монетке, по крупной купюре, наполняя в конечном счете безымянные сейфы крупнейших банков.
Иной раз букмекеры даже не заходили в кафе или бары, а держали свои "конторы" на углах улиц, в подземных переходах, общественных уборных, в лавчонках, на рынках, на бульварах, в машинах, прикорнувших на уединенных улицах...
Те ставки были скромными, потому что скромными были возможности играющих.
Но подпольный тото действовал и на фешенебельных курортах, в роскошных отелях и ресторанах, в особняках, куда букмекеры приходили с черного хода, словно продавцы пылесосов или патентованных средств от мышей.
В другом, загородном, ресторане - "Сети" тоже сидели, но уже за бутылкой дорогого шампанского или рюмкой "Мартеля" свои, но уже господа Джон или Сэм. Они сами приглашали за столик владельца и друга господина Бручиани и, поболтав о погоде, скачках, очередном светском скандале, небрежно бросали:
- Да, кстати, дорогой друг, ведь завтра "Рапид" с "Лазурией" встречаются в четверти финала. Сам-то я не могу быть - лечу в Нью-Йорк (Рио, Мехико, Токио...). Так что потом посмотрю, секретарь запишет на видео. Но все же, думаю, 1 : 0 или 2 : 0 "Рапид" этой "Лазурии" вгонит. Готов не голову, конечно, прозакладывать (улыбки окружающих), но вот эти пять тысяч ты уж там пристрой куда-нибудь. Авось, разбогатею (подобострастный смех окружающих).
Это было вторым глубинным слоем подпольного тото. Здесь царили вечные сумерки.
Но было еще дно, там, где царил непроглядный мрак. Это тогда, когда, подсев к особо важным и нужным клиентам, Бручиани как бы между прочим ронял:
- Завтра матч, господин граф (министр, генеральный директор, генерал...). Надеюсь, вы, как всегда, не откажетесь поискушать судьбу?
- Да? - рассеянно вопрошал граф (министр, генерал и т.п.), копаясь серебряной цапкой в омаре. - Конечно, конечно...
- Я бы рекомендовал вам поставить на "Лазурию", - шептал Бручиани, - у меня почему-то предчувствие, что она выиграет 2 : 0. "Рапид" что-то не в форме.
- Вы думаете? Возможно, возможно, - бормотал граф (министр...). - Что ж, вашим предчувствиям я привык верить. Вот тут пятьдесят тысяч... - и он лез за бумажником.
А тем временем Тринко в задней комнате своего бара давал указания двум-трем особо доверенным помощникам:
- Будете ставить на "Лазурию" 2 : 0. Ясно? И побольше.
Помощники не удивлялись, они давно ко всему привыкли. Как только за ними закрывалась дверь, Тринко снимал телефонную трубку и обзванивал немногих, прямо-таки ближайших, друзей.
- Алло! Это таможня? Пожалуйста, инспектора Шмидта. Здравствуй, дружище. Это я. Пойдешь завтра на встречу "Рапида" с "Лазурией"? Очень интересно! Такие команды! Я тут поставил кое-что в тотализаторе - у нас ведь киоск напротив. Ха! Ха! Нет, в подпольном не играю. Только в официальном - надо же поддержать наш олимпийский комитет. Конечно. Я? Я поставил на "Лазурию" 2 : 0. Сдал "Рапид", сдал последнее время. Жаль, конечно. Ничего, он свое возьмет. Так сколько бы ты поставил, если б решил? Пять тысяч? Ясно. Ну, до скорого.
Через минуту он снова набирал номер.
- Алло! Полиция? Пожалуйста, сержанта Морфи. Здравствуй, дружище...
- Алло! Налоговая инспекция? Можно господина Море-ля? Здравствуй, дружище...
...И вот под ярким солнцем, под синим небом па изумрудном поле начинался увлекательный матч "Рапид" - "Лазурия" ("Форвейт" - "Патрида", "Манчестер" - "Гамбург"...).
На трибунах гремели фанфары и клаксоны, развевались флаги и транспаранты, стоял неумолчный шум голосов.
В своих ярких цветных футболках, порой потемневших от пота или от дождя, игроки метались по полю. Мяч, словно притянутый магнитом, намертво приклеивался к рукам вратаря или со свистом влетал куда-либо в угол ворот.
Шла игра профессионалов, подлинных виртуозов, всемирных кумиров. Игра, доставлявшая тысячам болельщиков на трибунах и миллионам у телевизоров огромное наслаждение
Задыхались в скороговорке репортажа бесчисленные комментаторы. В ложе прессы сотни репортеров выстукивали на своих портативках отчеты, которые прочтут завтра в газетах все, кто интересуется игрой.
Быть может, не от результата, но от самой игры все получат удовольствие - высокое мастерство никого не оставляет равнодушным. Двойное удовольствие - болельщики победившей команды. Тройное - те, кто хоть немного, да выиграет на тотализаторе. И обратят доброе слово благодарности к своим любимцам.
А что уж тогда говорить о тех единицах-провидцах, умудрившихся поставить на команду, которая, по всеобщему мнению, должна проиграть...
Все же приятно сознавать, что ты оказался умнее всех, что твоя интуиция тебя не подвела и как заслуженную награду ты отхватил солидный куш. Что ни говори, приятно.
Каждому. И графу, и генералу, и таможенному инспектору, и полицейскому сержанту.
И, конечно же, букмекерам, которые, вытирая пот со лба, кладут в карман деньги тех, кто, увы, провидцами не оказался, кого подвела интуиция.
Да и игроков не надо забывать. Конечно, бывают досадные проигрыши, мячи, вырвавшиеся из рук вратаря или пролетевшие мимо ворот, но в конечном счете хорошо, с отдачей всех сил проведенная игра всегда оставляет чувство удовлетворения, даже если на этот раз выиграл не ты.
И футболисты сражаются вовсю, делают чудеса ради победы команды.
Почти все.
Но не все. Некоторые тоже делают чудеса ради победы команды, только не своей. Соперника.
Их единицы.
Но они есть. Они такие же мастера, как их товарищи, одеты в ту же форму, так же деятельны на поле. Их игру видят все, но не все могут распознать их "игру".
Вот они, эти единицы, после какого-нибудь неожиданно, вопреки всем прогнозам, закончившегося матча тоже, даже если проиграли, радуются. Радуются потому, что, зайдя через пару дней в банк, обнаруживают на своем текущем счету солидный перевод, или потому, что им забрасывают в почтовый ящик пухленький конверт; наконец, просто передают в укромном переулке толстую пачку.
Такая вот цепочка.
И когда в ней рвется звено, когда граф, генеральный директор, таможенный или налоговый инспектор остаются в дураках, как и кое-кто из букмекеров, и уж тем более "организация", когда все они кое-что теряют, это плохо.
Это никому не нравится и может иметь для кое-кого прискорбные последствия.
...Неужели когда-нибудь этот голенастый мальчишка со вздернутым носом и веселыми глазами по прозвищу Малыш или вон тот сосредоточенный бычок по прозвищу Таран, что самозабвенно мчатся сейчас к воротам соперника, будут ворочать миллионами?
Нет, конечно, не своими миллионами. А теми, что, словно шарики в стеклянной лотерейной сфере крутятся, кипят, пузырятся, перемешиваются, чтобы выскочить одним сверкающим шаром, приносящим счастье.
Второй тренер "Рапида" Ренатов задумчиво следит за игрой.
Тренировочный центр клуба - его дом. Он постоянно живет здесь в небольшом домике, где царит холодный, мрачный порядок - Ренатов холостяк. Он не курит, не пьет, его не интересуют женщины и умеренно интересуют деньги. Его интересует только футбол.
Вот этих мальчишек, которых он выискивает разъезжая по стране, он обожает больше жизни. Им отдает все свое время, все силы, все знания.
Господин Ренатов, тренер прославленного клуба "Рапид", каждый год совершает турне.
Он приезжает в какой-нибудь заранее намеченный (подсказанный "шпионами" "Рапида") город, а то и городок. Частенько инкогнито заходит на местный стадион, почти пустой в часы тренировок, садится где-либо в уголке и смотрит. Он может уйти через пять минут, может прийти еще раз, два, три. О, опыта ему не занимать стать! Сколько он их перевидел этих ребятишек, этих коконов, из которых потом вылетают бабочки - тысячи однодневок на одну, о которой заговорит вся страна!
Вот этот, например, - какая скорость, какая координация... Нет, мчится на него защитник, и он тушуется, отступает. А тот? Тот прямо-таки танк. Нет, танк-то танк, но и скорость у него танка, а не гоночной машины. Может быть, этот? Вроде бы все говорит за него. Поговорю-ка с ним и я. Поговорили. Нет, не годится. Уже через несколько минут Ренатов определяет: воли нет, фанатизма, футбол для паренька игра, а надо, чтоб было делом всей жизни...
Так, терпеливо, одного за другим, словно покупая апельсины в лавке зеленщика, он придирчиво осматривает, прощупывает, проверяет сотни, а за все годы тысячи, наверное, мальчишек. Отобрав нужного, лучшего, выдающегося, начинает действовать быстро и решительно.
Идет к родителям.
Как правило, это люди бедные. Ох, по скольким трущобам, подвалам, мансардам походил тренер Ренатов! Запах стираного белья, дешевой кухни, запах тесноты, нищеты и унижения (когда-то и ему хорошо знакомый запах его детства). И эти тоскливые, заискивающие, полные надежды взгляды. Эти дрожащие руки, подписывающие "ящичный" контракт за сына. Эти полные радостных слез глаза...
Парнишка покидает родной дом - для него распахивается новый мир; он видит себя уже чемпионом, новым Каспи, гордостью страны.
Он не думает о трудном, долгом, каменистом пути к Олимпу.
Да, многие из тех, кто подписал свой "ящичный" контракт, через год вернутся в свой нищий, тесный мир, в мир теперь уже не радостных слез. Другие застрянут по средним малоизвестным клубам.
И только такие, как этот Малыш или, этот Таран, подлинные самородки, добытые из многих тонн перелопаченной руды, оседают в "Рапиде". Но и у них еще ой-ой-ой какой путь впереди - команды мальчиков, подростков, юниоров, третьи, вторые, первые, запасные... И только если это второй Лонг, "величайший будущий игрок", паренек достигнет вершины.
- Слушай, Малыш, ты сегодня еле ходишь, - недовольно морщится тренер. - Побыстрей надо, порезвей...
- Да, господин Ренатов, извините.
Малыш, и без того словно молния мелькающий на зеленом поле, удваивает усилия.
- Таран, Таран, - укоризненно грозит пальцем тренер, - ну что ж ты всех сбиваешь с ног! Эдик твоей команде десяток пенальти назначат за игру. Нет, я не против, сбивай, но не так же явно, чтоб все зрители и судьи видели. Вот смотри, я ж тебе показывал.
Тренер Ренатов любил эту страну Футболию, как он сам ее называл, - тренировочный центр. Здесь было все необходимое для футбола, а что еще может быть необходимо человеку?
В большом, затерянном в глубине парка двухэтажном здании жили футболисты. У каждого была своя комната с душевой. Но телевизоров и радио в комнатах не было. Они были категорически запрещены. Могли отвлекать, волновать игроков. Насмотревшись накануне фильмов с убийствами и избиениями (а других телевидение не показывало) , футболист чего доброго неважно сыграет.
Другое дело "познавательные" ленты. Целые матчи демонстрировались в учебных классах по видео. Останавливались, прогонялись замедленно, изучались, разбирались, комментировались. На каждого игрока хранилась подборка кассет - все его находки, удачи, промахи, ошибки. После очередной записанной на пленку игры тренеры, как монтажники, колдовали с пленкой, вырезали игровые эпизоды с участием каждого футболиста, склеивали и получали запись действий любого игрока на протяжении всего матча. И так всегда. В конце концов, создавался архив, в котором хранились "футбольные биографии" всех звезд "Рапида".
В Футболии имелось все необходимое для комфортабельной и спокойной жизни. Был магазин с отделениями "Адидас", "Денлоп", "Пума", даже "Росиньоль" (хотя, как известно, футболисты не великие любители лыжного спорта), имелся магазин продовольственный, были рестораны, кафе и бары для гостей. Чего только не было в этом городе!