- Ужели к дню святого Валентина? А ведь еще даже не прошли бернсовские вечера!
Анна улыбнулась.
- Такой у меня бизнес, Джим. Не успеешь оглянуться, как наступит День Матери, а там уж и Рождество.
- Я просто проезжал мимо. Дай, думаю, загляну, - небрежно проговорил Таггерт.
Взгляд Анны говорил о том, что она не верит ему ни на гран.
- Есть какие-нибудь новости?
Таггерт кивнул.
- Кое в чем мы смогли продвинуться. - Он нерешительно помолчал. - Вы же знаете, Анна, что это против моих правил, но…
- Говорите, Джим, - потребовала Анна.
- Одно из тел могло быть такого же роста, как Дженет.
Анна покивала головой.
- С каждым днем у меня прибавляется уверенности, - вполголоса сказала она.
Таггерт печально покачал головой.
- Мне станет еще паршивей, чем вам, если окажется, что мы ошибаемся.
Анна ободряюще улыбнулась ему.
- Значит, мы будем чувствовать себя паршиво вместе.
Таггерт на это промолчал.
- Есть кое-что еще. Анализ почвы показал, что одно из тел пробыло в земле примерно два с половиной года. То, о котором мы думаем, что это Дженет, было погребено примерно четыре года тому назад.
Анна задумчиво вздохнула.
- Завтра ровно четыре года, Джим. Бернсовский вечер. - Она помолчала, с мольбой глядя на него. - Джим, я знаю, что не имею права просить об этом, но не могли бы вы завтра поужинать со мной?
Таггерт выглядел смущенным.
- Джин собирается устроить завтра бернсовский ужин для инвалидов с соответствующим волынщиком. Я должен там быть.
Анна понимающе кивнула, но Таггерт сумел заметить ее разочарование и нескрываемую тоску на ее лице. И вновь он пошел против своих правил.
- С другой стороны, не думаю, что обо мне будут сильно скучать, - сказал он импульсивно. - Да, конечно, я поужинаю с вами, Анна.
Анна ничего не сказала, но благодарность в ее взгляде говорила без слов. Годовщина исчезновения Дженет - это, должно быть, дата, от которой становится особенно паршиво на душе, и Таггерт понимал это.
- Так, значит, завтра.
С последней дружеской улыбкой Таггерт покинул магазин.
Хаттон уже поместил римские черепа в специальный демонстрационную витрину вместе с парой кинжалов, некоторыми ювелирными украшениями и гончарными изделиями той эпохи. Он с гордостью посмотрел на изысканную экспозицию, прежде чем повернулся к Таггерту.
- Ну вот, они возвратились туда, где и должны находиться. Не знаю, чем вас отблагодарить.
- Нет, знаете, - возразил ему Таггерт. - Предоставлением мне двух скульптурных изображений, по которым можно провести опознание. - Уголком глаза Таггерт заметил, что в музей входит доктор Эндрюс, и поманил его рукой. - Ваш старый приятель, - сказал он Хаттону.
Эндрюс широко улыбнулся и протянул руку.
- Питер, ты нисколько не изменился. По-прежнему выглядишь так, словно не можешь позволить себе приличную пару туфель.
Хаттон тепло потряс руку давнего друга.
- Конечно не могу, на те деньги, что платит мне Стрэсклайдская полиция.
- Постой, а как же насчет премии? - подсказал Эндрюс, обращаясь к Таггерту.
Таггерт метнул в него недобрый взгляд.
- У меня есть два билета на ужин бернсовского объединения, который состоится завтра вечером, - продолжал Эндрюс. - Дженни не может, поэтому не хотел бы ты пойти как мой гость? Если мы не сумели тебе прилично заплатить, так по крайней мере позволь нам хорошо тебя накормить.
- У него важная работа, - пробормотал Таггерт в качестве возражения, но никто к нему не прислушался.
- Благодарю, я с удовольствием пошел бы, - сказал Хаттон, принимая приглашение.
- Так, значит, завтра вечером, - напомнил Эндрюс. - А теперь я должен осмотреть твою выставку. Очаровательно.
- Я с вами, - заявил Таггерт, пристраиваясь к коллеге, когда тот мерил шагами музейный пол.
- Кажется, Питер счастлив вновь, - заметил Эндрюс.
Таггерт хмыкнул.
- Если бы так. И все-таки, это подтверждает нашу версию. Эти черепа были похищены по той простой причине, чтобы помешать опознанию жертв. А когда вор обнаружил, что он взял не те, он просто-напросто их выкинул.
- И это также доказывает, что убийца ходит где-то рядом, - заключил Эндрюс. - И давний след, который, как вы полагали, уже затерялся, стал виден опять. По крайней мере, это должно вселять в вас некоторый оптимизм.
Вовсе не убежденный в этом, Таггерт смог лишь печально кивнуть.
- Ах, если бы мы в самом начале не дали этому следу затеряться, то, может быть, второй жертве не пришлось бы умирать.
Эндрюс понимающе улыбнулся.
- Никто не мог бы искать Дженет Гилмор с большим упорством, чем вы, Джим. Теперь по крайней мере вы знаете, что ее убийца где-то поблизости, и ему очень хотелось бы, чтобы Питер Хаттон прекратил работу, в результате которой можно будет опознать его жертвы.
Таггерт, казалось, погрузился в мрачные размышления.
- Но это как раз то, что я не могу понять, - признался он. - Мы предполагаем, что они - случайные жертвы, но если это действительно так, тогда чего же он боится?
И он посмотрел на Эндрюса, словно ждал, что тот прольет свет. Этого не случилось. Наконец Таггерт озвучил еще одну смутную мысль, что давно гудела в его голове:
- Но сейчас главнее другое: каков будет его следующий шаг?
Глава десятая
С характерным пренебрежением к своей внешности Таггерт продолжал трудиться над гипсовыми слепками с черепов в только что взятом напрокат вечернем костюме. Наложив еще один комок модельной глины, он разровнял его деревянной лопаткой по скулам и отступил, чтобы оценить сделанное.
- Что ж, наконец-то выглядит по-человечески, - сказал он, довольный собой. - Завтра мы сможем увидеть, как одна из них выглядела в жизни.
Подошел Карл Янг, чтобы полюбоваться работой коллеги. Обе головы, как только что сказал Хаттон, выглядели очень правдоподобно: не хватало только ушей, волос и мелких деталей вроде губ и формы носа, чтобы получились узнаваемые скульптурные изображения.
Он посмотрел на Хаттона.
- Вы сделали превосходную работу, - похвалил он его. И вдруг его лицо слегка омрачилось. - Вы испачкали глиной костюм.
Он взял с рабочего стола маленькую щетку и прошелся по пиджаку Хаттона. А тот, безразличный к этому, опять подошел к одной из голов и немного поправил контуры щеки.
- Меня не совсем устраивает эта половина лица.
Янг взглянул на часы.
- Может, это подождет до завтра? А то вы опоздаете на бернсовский ужин.
Хаттон вздохнул и отложил стеку.
- Да, вы как всегда правы, Карл. Думаю, мне лучше пойти.
- Да, кстати, эту посылку вам доставили, когда вы уходили за костюмом, - сказал Карл, вынимая небольшой удлиненный сверток из-под стола.
Хаттон вытер руки тряпкой и взял посылку. Под упаковочной бумагой была маленькая коробка из крепкого картона. Оторвав уголок, Хаттон полез внутрь и вдруг вскричал от боли и непроизвольно отдернул руку. Он поднес к глазам палец, на котором выступила капелька крови. Хаттон взял палец в рот и начал высасывать кровь из ранки.
- Что такое? - спросил встревоженный Янг.
Хаттон нахмурился.
- Наверно, укололся о скрепку, будь она неладна. - Он поднял коробку и заглянул внутрь. - Странно, там ничего нет, только какая-то стружка.
Янг принял ящик у него из рук и поставил его на попа, вытряхнув на стол горстку мелкой стружки. Хаттон оказался прав. Ящик был совершенно пуст.
Хаттон пожал плечами.
- Довольно, у меня нет времени думать об этом. Пойду-ка лучше на их хваленый бернсовский ужин. Увидимся завтра утром.
Продолжая посасывать палец, который болел слишком сильно для такой крохотной ранки, Хаттон ушел из лаборатории.
Он чувствовал себя не в своей тарелке среди плюшевого убранства огромного банкетного зала, снятого для бернсовского ужина, поскольку сразу понял, что костюм, который он взял напрокат, не особенно хорошо на нем сидит и в сравнении с остальными гостями, одетыми в национальные юбки и пышные наряды, он выглядит почти неряшливо.
Он нервно подергивал тугой воротник пластрона, отчетливо ощущая, что заболевает. Ему казалось, что в помещении необыкновенно жарко, почти нечем дышать. Хаттон решил даже, что у него начинается грипп.
Доктор Эндрюс быстро направлялся к нему, волоча за собой суперинтендента Маквити.
- Познакомься, Питер, суперинтендент Маквити. Питер Хаттон, как вам, должно быть, известно, работает над реконструкцией лиц по найденным черепам.
Маквити протянул руку.
- Очень рад. Я слышал, работа успешно подвигается?
Хаттон ответил на рукопожатие, заметив, что ладони его необычайно влажны.
- Да, я почти закончил, - вежливо промолвил он. И почувствовал, как испарина щекочет лоб. - Это только мне кажется, или правда здесь необычно жарко? - спросил он Эндрюса.
Эндрюс безразлично пожал плечами.
- Они иногда перегибают палку с центральным отоплением.
- Скажите, а как у вас получается сделать уши и нос? - поинтересовался Маквити. - Должно быть, это самое трудное?
Хаттона начало знобить, как лихорадочного больного. Стучало в виски и дрожали колени. Лицо Маквити поплыло перед глазами, а его голос доходил словно откуда-то издалека.
- Да, это самое трудное, - выдавил Хаттон. Он несколько раз поморгал, стараясь прояснить быстро мутнеющее зрение.
- Тебе плохо? - участливо спросил Эндрюс.
Хаттон заставил себя храбро улыбнуться.
- Кажется, у меня начинается проклятый грипп.
Маквити с улыбкой помахал стаканом с виски.
- Несколько таких стаканчиков быстро вас вылечат.
- Дамы и господа! Просим занять свои места, - вдруг раздался голос из репродуктора.
- Ага, сейчас вынесут хаггис под звук волынок, - радостно сказал Эндрюс. Он осторожно обнял Хаттона за плечи. - Идем, Питер. Тебе станет гораздо лучше, когда мы сядем.
Он проводил Хаттона до его стола, нашел предназначенное для него место. Хаттон с облегчением сел, облокотился об стол и, соединив ладони мостиком, водрузил на них подбородок.
Сцепив руки, он испытал болевую волну, которая возникла в поврежденном пальце и, казалось, прошла по всей руке до самого плеча. Помутившимся взором Хаттон рассматривал окаянный палец, который к этому времени заметно распух. Вокруг ранки появился волдырь, кожа вокруг сильно покраснела.
Под звуки волынок в банкетный зал торжественно внесли хаггис на большом серебряном блюде. Встал распорядитель застолья.
- Прошу тишины! - потребовал он и запел оду традиционному шотландскому кушанью.
Хаттон вдруг почувствовал сильную тошноту. Лихорадка сотрясала его тело. Он понимал, что еще немного - и его вырвет. С заметным усилием он поднялся из-за стола, но сразу обнаружил, что ноги уже не способны его удержать.
Ему казалось, что банкетный зал растворился в водовороте света, звуков и людских теней. Хаттона качнуло в сторону, он схватился за стул и, падая, увлек его за собой на пол.
Сразу же возникла напряженная тишина. Распорядитель застолья прекратил пение на полуслове. Потом закричала какая-то женщина, и прорвался поток возбужденных голосов, из которого выделился решительный голос доктора Эндрюса:
- Скорее, кто-нибудь, вызовите скорую помощь!
Он подбежал к Хаттону, раскинувшемуся на полу, стал рядом с ним на колени и начал расстегивать ему воротник. Его друг еще дышал, но Эндрюс не зря столько лет провел рядом со смертью, чтобы понять, что Питер Хаттон очень близок к ней.
Однако в его поле зрения не попал маленький коричневый, ничем не примечательный паук, который выполз из теплого кармана пиджака, где он прятался почти два часа, с того момента, как укусил Хаттона. Почти неразличимый на паркетном полу, он проворно убежал в поисках другого укрытия.
Таггерт и Анна сидели напротив друг друга за столом, который Анна украсила цветами.
Таггерт поднял бокал с вином, готовясь произнести тост.
- Я пью за самую мужественную из всех женщин, которых я знаю.
Анна покачала головой.
- Я не храбрая, Джим, нет. Это просто потому, что уже невозможно представить себе, как она входит в эту дверь. Потому что она никогда в нее не войдет. И нельзя вечно винить себя. Как было в первый год. Это погубило моего мужа. Он измучил себя до смерти, все время чувствовал себя виноватым за то, что выгнал ее из дому в тот вечер.
Таггерт сочувственно кивнул.
- Да, Анна. Живым надо жить. Мы должны как-то смириться с этим.
Анна вдруг встала из-за стола.
- Я забыла про салфетки, - сказала она с настоятельностью, которая выглядела не вполне естественно.
Таггерт увидел, что она поспешила в кухню, и тоже встал, и пошел за ней. Когда он вошел, Анна безудержно рыдала, облокотясь о кухонную мойку.
Она обернулась, словно почувствовала, что он стоит за ее спиной, сделала последнюю отчаянную попытку сдержать слезы и припала на его плечо.
- О, Джим… Я правда стараюсь. Я очень стараюсь. И у меня получается, почти всегда.
Ему было нечего сказать. Ничего, что могло бы утешить ее. Таггерт просто обнял ее, предлагая единственную поддержку, на которую был способен, а тем временем годы страданий и пустоты давали о себе знать с новой силой и настоятельно требовали выхода.
В машине скорой помощи Хаттон подавал еле заметные признаки жизни, находясь под кислородной маской. Он что-то пытался сказать.
Доктор Эндрюс наклонился ближе к лицу друга, приподнял маску и напряженно вслушивался в едва различимую речь.
- Коробка, - шептал Хаттон. - Что-то было в коробке.
Эндрюс ничего не понял. Он решил, что у Хаттона начался бред. Он вновь надел на него маску и осторожно поднял его руку, рассматривая красное, воспаленное вздутие на пальце.
- Очень похоже, что его кто-то укусил или ужалил, - сказал он работнику скорой помощи.
Глава одиннадцатая
- Простите, что оторвал вас от ужина с Анной Гилмор, - извинился Джардайн, когда Таггерт подъехал к больнице. - Но я подумал, что это важно.
По мнению Таггерта, извинение было излишним.
- Как он?
Джардайн грустно покачал головой.
- Боюсь, ничего хорошего. В настоящий момент он в отделении интенсивной терапии. Фактически, он в коматозном состоянии. Очевидно, когда его сюда доставили, он был еще наполовину в сознании, бредил, но сейчас его жизнь висит на волоске. Доктор Эндрюс дежурит рядом с ним. Он был с ним, когда тому стало плохо, и приехал с ним в машине скорой помощи. Он может дать некоторую дополнительную информацию.
- В таком случае, что мы тут торчим? - огрызнулся Таггерт. И он взбежал по ступенькам ко входу в больницу.
Эндрюс мерил шагами небольшую комнату ожидания. Когда вошли Джардайн и Таггерт, он поднял на них печальные глаза.
- Ну как? - спросил Таггерт.
- Ничего нового. Но, судя по всему, плохи дела, Джим.
- Он что-нибудь говорил вам? Хоть что-нибудь? - допытывался Таггерт.
- Ничего существенного, - ответил Эндрюс. - Что-то бормотал о какой-то коробке, но в карманах у него ничего не нашли.
Дверь в комнату ожидания открылась опять. Таггерт, Джардайн и Эндрюс буквально набросились на молодого врача, вошедшего в комнату.
- Да, это действительно укус, - сообщил доктор, - но я никогда не слышал, чтобы такая маленькая ранка могла вызвать столь пагубную реакцию. Если, конечно, у него нет сильной аллергии на что-то. Чем он занимался, когда это случилось?
- Был на бернсовском ужине, - пробормотал Таггерт, и у него это вышло саркастически без его воли.
- Что ж, очевидно, что теперь очень важно установить, с чем он там имел дело, - сказал врач. - Его состояние очень плохое, и я правда не имею представления, как его лечить. И, что еще хуже, мне не удалось достать его медицинские карты. Очевидно, он вплоть до последних двух недель жил в Соединенных Штатах.
- Когда вы сказали про укус, какой именно укус вы имели в виду? - уточнил Джардайн. - Могла это быть, к примеру, змея?
Доктор с сомнением покачал головой.
- Слишком мала ранка. Первоначальные отметины от прокола кожи напоминают, скорее, укус насекомого, хотя воспаление вокруг ранки позволяет с уверенностью говорить о впрыскивании какого-то яда.
- А если паук? - подсказал Джардайн.
Доктор задумчиво кивнул.
- Да, это весьма вероятно.
Джардайн и Таггерт обменялись многозначительными взглядами.
- Что-то в коробке, - пробормотал Таггерт. - Но с ним не было никакой коробки.
Мысли Джардайна устремились в том же направлении.
- Значит, это произошло непосредственно перед тем, как ему пойти на бернсовский ужин.
Эндрюс услышал их разговор и вмешался.
- Я заметил на его пиджаке следы глины, - вспомнил он. - Возможно, он отправился на ужин прямо из лаборатории.
Таггерт кивнул. Все, вроде бы, сходилось.
- Пошли, - сказал он Джардайну. - Проверим, чему вас научили на курсах усовершенствованного вождения. В лабораторию Хаттона, и как можно быстрее!
Карл Янг указал на маленькую картонную коробку, по-прежнему лежавшую на рабочем столе Хаттона, там, где он ее оставил.
- Вот она. Ее принесли днем. Выяснилось, что внутри ничего нет, кроме деревянной стружки. Питер решил, что он уколол палец о проволочную скрепку.
Таггерт осмотрел коробку со всех сторон, затем бросил вопросительный в направлении Джардайна.
- Не думаете ли вы, что я стану это открывать?
Джардайн достал из кармана авторучку и осторожно потыкал ею в коробку.
- Нет никаких скрепок, - заметил он. Потом он медленно поднял свободный клапан крышки и заглянул внутрь. Наконец, удовлетворенный тем, что внутри ничего не шевелилось, он опрокинул ее и высыпал на стол остатки стружки.
- Вы ничего особенного не заметили? - спросил Таггерт у Карла Янга.
Тот отрицательно покачал головой.
- Нет, как я вам уже сказал, я убирался. И услышал, как он закричал, потом он уронил коробку на пол - примерно на том месте, где вы сейчас стоите.
Таггерт отступил назад на несколько шагов, довольно поспешно.
Джардайн внимательно изучал стружку.
- Сэр… Эта стружка… Я бы сказал, что она идентична с той, что мы видели в "Каско" в банках для пауков.
Таггерт беспокойно огляделся по сторонам.
- Пойдемте отсюда, - предложил он. - Эта пакость может до сих пор ползать где-то здесь.
- Вероятно, он спрятался где-нибудь в темном углу, испугался небось, - пробормотал Джардайн.
Таггерт поморщился.
- Меня не интересует его самочувствие.
Он направился к двери, по ходу нервно озирая взглядом пол.
Они вернулись к машине.
- Этот тип из "Каско", ну, этот спец по ядам, с которым вы разговаривали после вторжения в его лабораторию. Как его зовут? - спросил Таггерт.
- Доктор Нильсон, сэр, - ответил Джардайн. - И его профессия - токсинолог, так мне было сказано.
Таггерт оставил без внимания весьма самодовольную поправку Джардайна, поскольку сейчас было не до этого.