Когда Лешка ушел, он скомкал газету, бросил в урну и сел в машину.
Ксюха задумчиво глядела на стеклянные двери метро, которые то открывались, то закрывались, подгоняемые потоком входящих людей.
– Это тот самый кадр? – спросил парень, прикуривая.
– Да. Тот самый, – как бы с неохотой ответила Ксюха, открывая боковое окошко. В салоне и так душно. Она никогда не позволяла себе курить в машине.
– у него хорошее лицо. Красивое. Ты поступила правильно, вытащив его из могилы, – похвалил парень Ксюху.
Но та словно бы пропустила его слова мимо ушей. Сидела хмурая.
– Чего такая озабоченная? – поинтересовался он.
– Да жалко его. Манай у него мать убил. Его закопал.
Парень причмокнул как бы с сожалением, выплюнул окурок в окошко.
– А меня тебе не жалко? Вижу, что нет. Только знай, от меня так просто не отделаешься, – и он рассмеялся.
А Ксюха сказала грубовато:
– Перестань паясничать.
Он перестал. Лицо сразу сделалось серьезным. И таким же серьезным тоном сказал:
– Как скажешь, герцогиня! – Помолчал, обводя взглядом снующих возле метро людей. – Ладно. Поехали подальше от этого стада.
Все люди казались ему серой массой, на которую и смотреть-то неохота.
Глава 10
Открыв дверь, Лешка вошел внутрь.
После смерти матери квартира выглядела нежилой. Даже остатки хлеба на столе в кухне успели зачерстветь.
Лешка взял покрытый белым налетом кусок ржаного хлеба и стал грызть, расхаживая по комнатам, словно надеялся, что мать еще где-то здесь.
Внезапно зазвонил телефон.
Лешка даже вздрогнул. "Кто это может быть?" Но трубку снимать не стал. Хотя телефон настойчиво надрывался резкой трелью.
Прошла минута-другая, и телефон умолк.
Тишина в квартире казалась сдавливающей, и, чтобы не сойти с ума, Лешка включил телевизор. Пусть хоть кто-нибудь разговаривает. Неважно о чем. Иначе можно свихнуться.
Он плюхнулся в кресло и стал тупо глядеть на экран. Все его мысли были о мести. Теперь он знает, кто убил его мать. Манай. Чума. Можно и тех двоих мордоворотов убрать. Все они уверены, что его нет. Для них он лежит там, в земле, на поляне в лесу.
Глава 11
В половине одиннадцатого к ресторану "Сказка" подкатил новенький черный "Форд".
В нем сидели четверо: Манай, Чума и две молоденькие девчушки из украины, приехавшие в Москву только вчера.
Манай и обе девчушки вылезли, а Чума остался за рулем.
– Ты только недолго, – сказал Манай, прижимая к себе за попку малолетнюю блондинку с большой грудью.
– Я мигом, – пообещал Чума, улыбнувшись девушкам. Для удобства посетителей автостоянка находилась прямо за углом ресторана, занимая заднюю часть территории.
Ни Манай, ни Чума не обратили внимания на старый оранжевый "Запорожец", приехавший к ресторану вслед за ними.
Он остановился на противоположной стороне улицы, явно не претендуя на место на автостоянке. Сидевший за его рулем человек не выходил из машины до тех пор, пока "Форд" не въехал на стоянку. Тогда он быстро открыл дверцу и вылез, прикрываясь темнотой. Избегая освещенных мест, не спеша направился к автостоянке. Он шел так мягко, что его шагов было не слышно. Прошел до решетчатого ограждения и встал в тени.
Чума загнал машину под фонарь, чтобы ее было видно со всех сторон, запер дверцу и сказал охраннику, топтавшемуся возле шлагбаума:
– Смотри за ним. Чтоб никто не поцарапал. Понял меня?
Охранник старался не портить отношений с бандитами. И поэтому униженно промолчал, когда, выходя, Чума несильно ударил его в живот со словами:
– Служи честно!
Тихонько посвистывая, Чума пошел по дорожке вдоль решетчатого ограждения. Он был в хорошем настроении. Сейчас они посидят пару часиков с этими телками, а потом поедут к нему на хату. Чума соскучился по свежачку. Местные шлюхи надоели.
И вдруг Чума увидел человека.
Чума никогда никого не боялся, а тут вздрогнул, настолько неожиданно тот появился перед ним. Глаза его испуганно забегали. Раскрыл рот, но сказать ничего не успел. Он почувствовал, как что-то больно кольнуло его в низ живота, и сразу же по всему животу разлилась жгучая боль.
В его живот вошло лезвие здоровенного ножа. Причем острие лезвия было направлено вверх.
Рука, державшая нож, вогнала его в живот по самую рукоять и тут же потянула нож назад, поднимая его вверх. И чем выше поднималось остро отточенное лезвие, раскраивая Чуме живот, тем сильнее стонал он от боли.
Разрез получился от самого низа живота до грудной клетки.
Чума еще стоял на ногах, а из распоротого живота на асфальт, прямо ему под ноги, опускались обезображенные ножом внутренности. Теперь он уже не видел того, кто его ударил. Смотрел на разрезанную куртку и окровавленную белую рубашку, совершенно новую, специально надетую по случаю посещения ресторана.
Чума хватал руками кишки, стараясь удержать их, не дать расползтись по асфальту, а потом, заорав нечеловеческим голосом, упал в лужу крови.
Дежуривший возле ресторана постовой милиционер, услыхав этот вопль, схватился за кобуру и кинулся за угол, в темноту. Увидел лежащего с выпотрошенным животом парня и уходящего человека, закричал как бешеный:
– Стоять! Стрелять буду!
Тот остановился, замер не оборачиваясь, но рук не поднял.
– Я сказал, стоять! Пристрелю! – еще громче прокричал сержантик, хотя тот и так стоял.
Постовой схватился за рацию, но впопыхах что-то не так нажал, заматерился.
И вдруг тот человек резко обернулся и, сделав стремительный выпад к милиционеру, ударил его в живот ножом, лезвием кверху.
Резкий рывок ножа назад – и милицейский китель вместе с курткой из кожзаменителя расползся, разрезанный до грудной клетки.
Сержант выкатил от боли глаза, надрывно закашлялся, и изо рта его выкатились кровавые пузыри.
Внутренности мента поползли по асфальту. И тот, лежа в крови, уставился тускнеющими глазами на быстро уходящего по дорожке человека.
Охранник с автостоянки боязливо подошел. В его обязанности не входило покидать территорию стоянки и оказывать кому-то помощь. И вышел он из любопытства. Слышал, кричал кто-то.
Он глянул на обезображенные трупы Чумы и сержанта, и его тут же стошнило. Забыв, что у него в будке есть телефон, он побежал к ресторану, к дежурившему на дверях швейцару, чтобы тот вызвал "Скорую".
"Скорая помощь" приехала на удивление быстро, но и Чума, и сержант были уже мертвы.
Манай схватил седого фельдшера за грудки.
– Ты, падла зачуханная!! Сделай что-нибудь!
Фельдшер отбивался как мог. Даже дурак поймет, что помочь этим двоим невозможо, в чем он и пытался убедить Маная.
– Да вы что! Они уже мертвые. При таком ранении даже слон не выживет.
Но отупелый от ярости Манай стоял на своем.
– Мне хрен со слоном! И с ментом. Спаси Чуму. Сделай операцию!
– Какую операцию? Вы что, слепой? Ваш Чума уже умер.
Оттолкнув фельдшера, Манай схватил за горло охранника стоянки, заорал на него:
– Кто убил Чуму? Говори, падла! Ты видел?
Охранник замотал головой. От расправы его спасло то, что подъехали милиционеры.
– Я еще с тобой побазарю, – пригрозил Манай.
Светиться перед ментами он не стал. Бросив малолеток, пошел на автостоянку, завел "Форд" и уехал, пока менты не оцепили прилегающую к ресторану территорию.
Глава 12
Майор Калинин стоял с сигаретой во рту и смотрел то на труп чернявого парня, то на труп сержанта. Сразу вырисовывалась картина: преступник поджидал парня вот здесь, у решетки. Тут и прикончил его. А труп милиционера чуть поодаль, значит, тот подбежал потом. Вмешался на свою милицейскую голову.
Впечатлял способ убийства. Удар был поставлен профессионально. Оба: и чернявый парень с судорожно прикушенным языком, и молоденький сержантик с усиками убиты одинаково.
Убийца все рассчитал. Знал, после такого удара они не выживут и уже никому ничего не расскажут.
Прибывший на место происшествия представитель прокуратуры следователь Юдин недолюбливал Калинина, не упускал возможности хоть как-то его поддеть. Вот и сейчас спросил недовольно:
– Ну что, Калинин? Хреново твои сыщики работают.
– Это почему же?
– Да потому, – Юдин кивнул на трупы. – Ты хочешь сказать, тут действовал дилетант? Уличная шпана?
– Нет. Я этого не говорил.
А Юдин продолжал наседать.
– Сразу видно, профессионал. Опытный убийца. – Он помолчал, копаясь в своей папке, где таскал бланки протоколов, потом спросил официальным тоном:
– Ваши соображения, майор, по поводу происшедшего?
Калинину, в свою очередь, не нравился Юдин, его гонор. Всегда прокурорские стараются поставить себя выше ментов.
– Давайте пока опираться на ваши соображения, – ответил Калинин. Знал, его иронический тон Юдину не понравится. Но пошел он куда подальше.
Юдин надулся, как индюк, недовольно поджал губы. У него не было никаких соображений.
– убит сотрудник милиции, – с обидой произнес он, как бы напомнив, для чего он здесь.
– Знаете, – решил и Калинин напомнить следаку, – вам, как и мне, поручено вести расследование. Так что ведите. Но мне не мешайте.
Юдин надулся еще больше, но вынужден был согласиться.
– Совершенно верно. И вы – розыск, и мы – прокуратура должны работать совместно. Общими усилиями мы достигнем успеха, – пустился следак в разъяснения. На обезображенные трупы он старался не смотреть.
"Кабинетный клоп, – подумал о нем Калинин. Его удел – копаться в бумагах. А разгребать дерьмо будем мы, розыск".
Двое молодых оперов опрашивали охранника автостоянки. К разочарованию Калинина, больше свидетелей не нашлось. Да и охранник ничего существенного сообщить не мог.
Калинин сидел в своем кабинете и листал страницы фотоальбома. Слишком знакомым показалось лицо того чернявого парня. Теперь надо было установить его личность.
Рядом на столе лежала его фотография, сделанная в морге. Майор попросил фотографа дать крупным планом ту часть, где поработал нож убийцы.
Теперь Калинин постарался представить, как это произошло. Сильный удар. Длинное острое лезвие глубоко вошло в нижнюю часть живота. Потом рывок назад и кверху.
"Ничего не скажешь, мастер, – думал опер про убийцу. – После такого харакири никто не выживет. На это и расчет, чтобы жертва не выжила".
В фотоальбоме у старшего оперуполномоченного уголовного розыска по особо тяжким преступлениям были собраны фотографии не только тех, кто проходил по убийствам, а и тех, кто числился в подозреваемых и в силу каких-то обстоятельств вина их не была доказана. Крупные авторитеты и рядовые "шестерки" украшали страницы своими неприглядными физиономиями.
И вот, когда большая часть альбома была просмотрена, Калинин нашел фотографию того чернявого парня, которого убили возле ресторана. Прочитал пояснительную записку:
– Чумаков Александр Евгеньевич. Уроженец Тамбова. Кличка – Чума.
Дальше перечислялся набор статей, по которым Чумаков привлекался. И этот набор оказался достаточно большим, несмотря на возраст Чумакова.
Его Калинин не жалел. В конце концов это когда-нибудь должно было произойти. Жалость вызывал милиционер. Убийца, надо полагать, охотился за Чумаковым, не пожалел и сержантика. Удар хорошо выверенный, с расчетом. И уж явно не перочинным ножом. По заключению экспертов, это скорее всего финка с длинным, остро отточенным клинком.
Глава 13
Офис кузьминской братвы находился на стадионе завода "Металлург". Место здесь тихое, малоприметное. Менты сюда никогда не суются.
Есть при стадионе и сауна с массажным кабинетом, и небольшой бар с прохладительными напитками, работающий допоздна.
На футбольном поле малолетки с утра до вечера мяч гоняют. А для более серьезных пацанов – качалка, секции бокса и карате.
Покойный Кузьма очень заботился о подрастающем поколении. Мужик был жесткий, но с понятием. Жалели его пацаны.
Толком мало кто чего понимал, но место Кузьмы после его смерти занял Манай. Самолюбивый он и вспыльчивый. Но стал авторитетом, и хочешь того или нет, а каждый обязан подчиняться.
Сегодня Манай собрал всех бригадиров и наиболее уважаемых пацанов в баре. Сдвинули столы для своих, посторонним не место тут. Во главе стола сел Манай.
Выпили для начала по рюмке, помянули Кузьму, а потом Манай заговорил:
– Вчера возле ресторана какой-то псих зарезал нашего товарища, Саньку Чуму.
Говоря "нашего товарища", Манай преувеличил. Чуму пацаны не уважали за то, что шестерил перед Манаем.
Собравшиеся молчали, и Манай с недовольством провел взглядом по лицам. Надеялся, пацаны будут безоговорочно принимать все сказанное им. Но не находил доверия и злился. Пригодился бы сейчас Чума.
– Чего решим? – спросил Манай, предоставляя возможность каждому высказаться.
Так всегда делал Кузьма, чтобы никого не обидеть. Но окончательное решение оставалось за ним.
А Манаю сейчас нужно доверие пацанов, чтоб они за него в огонь и в воду.
И пацан нужен верный вместо Чумы. Манай уже наметил такого. Это боксер, Вован Клест. Нос у него приплюснут и крючком. За то ему и кличка – Клест. Вроде он ничего, сам льнет к Манаю. И сейчас Манай остановил свой взгляд на боксере Клесте.
Клест это воспринял как возможность высказаться. И заявил:
– Надо найти гада и прикончить.
Манай сразу ухватился за это предложение.
– Правильно, Клест. Ушлый ты пацан. Бери в подмогу десяток наших бойцов и найдите этого долбанутого. С ментами поговорим через нашего человека, если сами на него не выйдем. Он, сука, и мента замочил за компанию с Чумой.
– За мента он вышак потащит, – сказал Серенька, здоровенный, рослый парень.
– Если ж его раньше не прикончим, – запальчиво высказался Клест. Он явно старался понравиться Манаю. Расположение нового авторитета сулило многое, и в первую очередь продвижение в бригадиры.
Когда все выходили из бара, Манай сказал Клесту:
– Тормозни. Базар есть.
Клест сел к столу, преданно уставился в глаза Манаю.
– О чем базар-то? – спросил он. – Вроде обо всем уж перетолковали.
Манай усмехнулся, налил в две рюмки коньяка. Одну подвинул Клесту.
– А ты выпей, Клест.
Выпили молча, без всяких тостов. Закусили порезанной дыней.
Мучимый любопытством, Клест не выдержал.
– Так о чем перетолковать хотел?
Манай осадил его, чтоб не зарывался.
– А ты, Клест, не гони. Не забегай вперед авторитета.
И Клест сразу понял свое место.
Видя, что пацан как бы обиделся, Манай улыбнулся и дружелюбно сказал:
– А потолковать с тобой я хотел вот о чем. Человек мне нужен верный. Ну, сам понимаешь. Знать надо, кто из пацанов, может, чем недоволен. Или еще чего. Я ведь в авторитетах недавно.
– Не доверяешь кому-то? – осторожно поинтересовался Клест.
Манай в его вопросе усмотрел настороженность, поспешил заверить.
– Ну что ты. Пацаны у нас надежные. Всем доверяю. Чумы теперь нет. Знаешь, давай-ка покатайся со мной. А там еще переговорим. Время будет.
Клест согласился.
Сразу со стадиона они с Манаем поехали на улицу Радищева. Там в хрущевской пятиэтажке Манай снимал квартиру для своей любовницы.
Клест по наивности думал – и ему что-нибудь перепадет. Может, у этой любовницы подружка есть. Тогда в одиночестве скучать не придется.
Но, вылезая из машины, Манай сказал:
– Останься тут, – и ушел в подъезд.
Клест обиделся. "Вот, гад! Совсем не уважает. За собаку оставил". И настроение сразу пропало.
Но еще больше почувствовал он себя оскорбленным, когда какой-то алкаш, болтаясь по тротуару из стороны в сторону, прислонился к "Форду".
– Работяга хренов! Плебей задолбанный! – заорал на него Клест.
"Не хватало, чтобы эта гнида тачку мне испачкал!"
И Клест открыл дверцу с твердым намерением вылезти и выместить злость на пьянице, морду ему расквасить.
– Отойди от машины, урод! – рявкнул он и вдруг увидел у того в руке здоровенный нож. Сразу вспомнил про "ствол". Всегда держал его при себе, а тут расслабился, положил в бардачок. Сейчас бы он пригодился.
Глянув в лицо алкашу, понял – никакой он не пьяный. Притворялся, изображая из себя пьяницу. Но и на крутого не похож. Скорее – шпана, грабитель. Такого главное – не испугаться, не подать вида. И Клест, сглотнув слюну, сказал:
– Ты на кого свое перо наставляешь, козел!
Последнее слово замерло на губах Клеста.
Остро отточенное лезвие ножа ударило его в низ живота.
Клест вздрогнул, вжимаясь лопатками в спинку сиденья. Хотелось отодвинуться, чтобы лезвие не проникло в глубь тела. Но острое лезвие с легкостью вошло, пропоров его едва ли не насквозь.
Лицо бандита перекосилось от страшной боли. Но он не умер сразу. Он наклонил голову и увидел выползающие из раскроенной брюшины собственные кишки. Видал Клест подобное в ужастиках. Тогда нравилось смотреть. Чужая смерть не брала за живое. Наоборот, приучал себя к жестокости.
Но теперь другое дело. Все наяву и с ним.
Убийца Клеста не спешил уходить. Аккуратно вытер кровь с ножа о спортивную куртку Клеста, потом осмотрелся.
Прохожих на улице в это позднее время почти не было.
Он прислонил голову Клеста к подголовнику сиденья и захлопнул дверь. Поглядев на светящееся окно на втором этаже, неторопливо направился к подъезду.
Поднявшись на площадку второго этажа, он вскрыл коробку электрощитка.
Как это часто бывает, в самый нужный момент вдруг что-нибудь произойдет.
Так случилось и у Маная. Только раздел свою подружку и сам разделся, в квартире погас свет.
– Это чо за хренотень такая? – недовольно спросил Манай у любовницы, старательно ласкавшей его.
– Сама не пойму, – ответила девушка. – Третий раз за вечер гаснет. Это в щитке что-то. Я спросила у соседа. Он мне показал, там такой выключатель. Его надо нажать кверху.
– А сосед не сказал, отчего это? – несколько настороженно спросил Манай. Подошел к окну. Глянул.
"Форд" стоял на месте, значит, все нормалек. Охраняет Клест покой авторитета.
– Ладно. Пойдем, покажешь, чего там куда нажимать, – проговорил Манай.
– А может, без света будем? – предложила девушка. – Так даже романтичней. Представь, мы с тобой вдвоем в темной пещере. В целом свете одни. А?
Манай хмуро глянул на малолетку, подумал: "Вроде из приличной семьи. В лицее учится. А дура!"
– Ты чо молотишь? В пещере! Начиталась книжек дурацких. Еще скажи – я Робинзон Крузо, а ты Пятница.
Девушка сразу смутилась. Ни капли нет воображения у ее взрослого любовника.
А Манай усмехнулся:
– Я чо, тебе крот, что ли? В темноте. – Он надел брюки и рубашку.
Девушка встала с постели и хотела идти к двери, но Манай остановил ее:
– Ты чо, охренела? Вот так, голой, собираешься выйти? Смотри, сосед увидит, отдерет. – Замечание прозвучало слишком грубо.
– у меня в прихожей висит плащ. Я хотела его накинуть.
Девушка подошла и отперла замок.