– Да вон она лежит, – указала женщина на останки, по которым сложно было определить, что они принадлежат человеку. Скорее это можно было сделать по фрагментам одежды. Единственная уцелевшая туфля из черной кожи. Обрывки юбки. Лохмотья кофточки.
По странному стечению обстоятельств левая рука погибшей сохранилась достаточно хорошо. И посмотрев на нее, на предплечье, Федор увидел довольно странную наколку: цветок тюльпана, стебель которого был выполнен в виде мужского члена, а на нем – Дюймовочка с крылышками за спиной. Позвал Ваняшина.
Лейтенант фотографировал место трагедии, и Туманов велел ему сделать несколько снимков фрагментов тела террористки, и особенно эту странную наколку на руке погибшей девушки.
Посмотрев вдаль улицы, Федор увидел мчавшиеся на бешенной скорости две черные машины, шикарные "Фольксвагены". Догадался, кто может на таких тачках раскатывать. Обернулся к стоявшей в сторонке женщине, с которой только что беседовал.
– Спасибо вам. Можете быть свободны, – сказал Туманов женщине и шепнул Греку: – Саня, запиши ее адрес, номер телефона и скорей проводи ее отсюда. Я не хочу, чтобы фсбэшники заинтересовались ею. Давай, Грек.
– Сейчас сделаем, – пообещал Грек, беря женщину под локоток и торопливо выводя ее за милицейское оцепление.
Федор положил диктофон в грудной карман пиджака. Раздражала та суматоха, которая обещала начаться тут с приездом вельможных особ. Фсбэшники, высокопоставленные милицейские чины, прокуратура, мчсэники и плюс сюда журналисты с видеокамерами. Ну разве можно в такой обстановке нормально работать, и Туманов отошел в сторонку, наблюдая за тем, как все приехавшие, словно изголодовавшись до сенсации, наперегонки бросились за красную ленту ограждения.
Ваняшин подошел к Туманову. Встал рядом.
– Ну что, хоть что-то удалось отснять? – спросил его Федор.
Лейтенант едва не обиделся за такое недоверие майора.
– Обижаете, товарищ майор. Я почти всю пленку исщелкал.
Федор одобрительно кивнул, назвав Ваняшина молодцом.
Скоро вернулся и Грек.
– Я ее усадил в такси. Объяснил таксисту, что она участница трагедии, так он обещал подвезти ее бесплатно. Так что все путем, – проговорил он, уставившись на подъехавший "Фольксваген" из которого вылез солидный человек в строгом костюме и галстуке, и поглядел на стоящих в сторонке оперативников. Но тут же его взгляд как будто заскучал и он отвернулся.
– А вот и полковник Ефимцев. Собственной персоной, – проговорил Грек, на всякий случай спрятавшись за Федора Туманова.
В какой-то момент в толчее, творившейся возле искореженной взрывом автобусной остановки, Федор потерял из виду фсбэшника Ефимцева, но, почувствовав, как Грек нервозно зашевелился за его спиной, повернул голову в бок и увидел, что Ефимцев стоит рядом и внимательно разглядывает его.
– Майор Туманов? – проговорил Ефимцев так, словно хотел укорить Федора в том, что здесь творилось.
– Я – Туманов. С кем имею честь разговаривать? – прикинулся Федор, будто не знает, кто перед ним. Хотя сейчас Федору было абсолютно все равно, стоял ли перед ним полковник ФСБ, или сам генеральный прокурор. Присутствие здесь и того и другого, не было такой большой необходимостью. Скорее, излишеством, которое только мешало оперативникам работать.
– Полковник Ефимцев, – представился Ефимцев, наблюдая за реакцией на это майора. Но его представление не произвело на Федора ожидаемого впечатления, и это сильно разочаровало Ефимцева. И он протянул задумчиво, даже с некоторой досадой:
– Н…да.
Но чтобы уж совсем не огорчать седоволосого служаку ФСБ, Туманов проговорил с заведомым враньем:
– Очень рад, товарищ полковник.
Ефимцев на это поморщился, махнув рукой.
– Бросьте, майор. Не надо льстить.
Федор вскинул бровями и тут же вернул их на место. Угождать фсбэшному чину не собирался. В конце концов, пусть считает, как хочет. А Ефимцев пытливо заглянув Федору в лицо, сказал:
– Говорят, вы тут с какой-то женщиной разговаривали?… Ее показания на диктофон записывали?
Федор не сомневался, что среди собравшейся толпы у полковника ФСБ был свой человек, который фиксировал действия оперов и уже как видно, кое-что успел Ефимцеву шепнуть на ухо. И как хорошо, что Грек подсуетился, отправив женщину отсюда на такси.
– Да так, ничего особенного. Была одна гражданка тут.
Ефимцев недовольно пробежал взглядом по толпе. Как профессионал, он тоже хорошо понимал, что вся эта суета и гроша ломанного не стоит. Не мог понять только другого, как Туманову удалось так быстро приехать сюда. Вперед них.
– И где же она теперь? – спросил Ефимцев с недовольством, покрутив головой по сторонам, словно в надежде отыскать свидетельницу.
Федор улыбнулся, пожимая плечами.
– Да тут, наверное, где-то. Вон, сколько людей столпилось.
Ефимцев нахмурился, о чем-то призадумавшись, потом сказал:
– Дайте мне диктофон? Я хочу прослушать запись, которую вы сделали.
Федор с неприязнью посмотрел на полковника. Так хотелось, послать этого полковника куда подальше. Возможно, и послал бы, если б не Грек. Тот толкнул Туманова в бок, шепнув:
– Остынь, майор. Не заводись.
И Федор остыл. Глядя прямо в глаза полковнику Ефимцеву, сказал:
– Я же вам сказал, на пленке ничего особенного нет, что могло бы вас заинтересовать. И к тому же, я не вижу такой необходимости, чтобы давать вам ее прослушать.
Ефимцев, не ожидавший такого ответа, счел это за вызывающую наглость и изменился в лице. Сердито надулся.
– Что? Майор, вы, наверное, забываетесь? – проговорил он, как прошипел, сверкнув на Туманова своими разгневанными глазами.
Федор помотал головой.
– Нисколько, товарищ полковник.
Заметив в руке у Ваняшина фотоаппарат, Ефимцев нахмурился. Стоявшие за его спиной два здоровенных парня в таких же строгих костюмах, сейчас походили на разъяренных "доберманов", готовых кинуться на противника по первому сигналу хозяина, и недобро смотрели на Туманова с Ваняшиным. Грека словно не замечали. Впрочем, сам капитан от этого не испытывал дискомфорта. Скорее, наоборот.
– Вы должны знать, майор, что все материалы собранные вами здесь, должны лежать у меня на столе. В том числе и фотографии, – кивнул Ефимцев на фотоаппарат в руке Ваняшина.
Опасаясь, что кто-нибудь из "доберманов" может попытаться вырвать у Ваняшина фотоаппарат, Федор взял его у лейтенанта и положил в карман пиджака, со словами:
– Когда снимки будут отпечатаны, я решу, что стоит вам показать. Возможно, тут есть такие интимные вещи, которые не достойны чужих глаз, – проговорил майор шутливо, чем просто взбесил полковника.
– Что? Да как вы смеете? – взвился полковник.
– Смею, – довольно дерзко произнес Федор, – потому что занимаюсь расследованием взрыва. Более того, человек, совершивший все это, позвонил мне в кабинете и сообщил о взрыве. Поэтому, я смею.
Заложив руки за спину, полковник стоял в окружении своих "доберманов", провожая белую "девятку" оперативников тяжелым взглядом.
Когда машина тронулась, он сказал одному из стоящих возле него сопровождающих:
– Запомни номерок этой машины.
Тот кивнул своей здоровенной башкой, в угоду хозяину, недобро глянув на отъезжавшую белую "девятку" Лехи Ваняшина.
* * *
Вернувшись в управление, Туманов сразу же послал Грека в ИВС за Чикиной.
– Извините, Алла Николаевна, что приходится беспокоить вас в такое позднее время, – извинился майор. Хотя сама Чикина по поводу позднего вызова в кабинет к оперу не проявляла возмущения. Скорее, наоборот.
– Не стоит, извиняться, – сказала она, грустно улыбнувшись. – Общение с вами, для меня куда приятней, чем одиночество в камере изолятора. – Она пытливо глянула в грустные глаза майора Туманова, спросила: – Если вы меня вызвали так поздно, стало быть, случилось что-то. Или я не права?
Федор не стал скрывать. Да и какой смысл таить от Чикиной то, что произошло. Сказал:
– Вы правы. Случилось. Полчаса назад на автобусной остановке произошел взрыв… Имеются жертвы…
Алла Чикина задумчиво наклонила голову на бок.
– И сделал это, конечно, Мамедов? – спросила она. Хотя могла и не делать этого, потому что сама догадалась, кто совершил его. Иначе с чего бы ее так резко подняли с кровати.
Федор кивнул.
– Да. Перед этим он позвонил мне сюда и предупредил, что собирается взорвать автобусную остановку. И взорвал. Среди погибших, обнаружен труп террористки. По лицу ее опознать невозможно. Взрывом ее всю изуродовало. Но у нее на левой руке, на предплечье, сохранилась татуировка. – Федору было неудобно произносить в слух, какая она, что изображает, поэтому, взяв листок бумаги и авторучку, он нарисовал ее. Причем, на взгляд Грека с Ваняшиным, получилось довольно неплохо.
– Николаич, а у тебя талант к рисованию, – похвалил майора Грек.
Закончив с рисунком, Туманов показал его Чикиной, со словами:
– Вы говорили, что в данный момент у Мамедова находятся две девушки?..
Алла Чикина согласно кивнула.
– Да. Две.
Туманов достал из папки фоторобот обоих девушек, выполненный по приметам, которые дала Чикина. Положив оба изображения на стол, перед Аллой, спросил:
– У которой из этих двух была такая наколка? Постарайтесь вспомнить, – попросил он Чикину.
Алла посмотрела и указала пальцем на одну из фотографий.
– Вот у этой девушки я видела такую наколку. Имя и фамилию ее я не знаю. Меня держали отдельно от них, и виделись мы только утром, когда меня и их выводили в туалет и чтобы умыться. Общаться между собой нам запрещалось. За этим строго следил охранник.
– Понятно, – задумчиво проговорил Федор. Какое-то время он сидел и молчал, всматриваясь в фотографию девушки террористки погибшей при взрыве на автобусной остановке.
Грек сидел, щуря свои глазки, словно придремавший кот. Леха Ваняшин курил, стряхивая пепелок в консервную банку.
Судя по выражению лица, Алла Чикина заскучала. Впечатление такое, будто больше она здесь никому не нужна. Тогда бы отвели назад в камеру. Там можно хотя бы полежать, но сидеть вот так на жестком стуле, нудно и неудобно.
Понимая, что ждать от Грека с Ваняшиным нечего, разговаривает с ней один майор, она выжидающе смотрела на Туманова. И тот, наконец, заговорил:
– Скажите, а вот Мамедов, он посещает какие-то рестораны? Или, может быть, бары? Вам про это ничего не известно? – спросил майор.
Алла Чикина отрицательно покачала головой.
– Нет. А впрочем… – в ее глазах промелькнула надежда, заметив которую даже Грек перестал дремать. – Однажды, Пшеянц как-то обмолвился, что они с Мамедовым встречаются в ресторане "Три мушкетера". Это на Павловской улице. Сам Пшеянц там часто бывал. Там французская кухня. Ему нравилось.
Туманов воспринял сказанное Чикиной с легкой усмешкой.
– Вообще-то я сомневаюсь, что такой человек, как Мамедов обладает изысканными вкусами. Но думаю, наведаться нам туда и поговорить с администратором стоит, – проговорил майор.
Глава 21
Стоит ли сомневаться в том, что никто так не знает посетителей ресторана, как метрдотель. При желании, он может, и столик получше предоставить и юную красотку порекомендовать, чтобы уважаемому посетителю не скучалось в одиночестве.
Именно таким человеком и был Савелий Маркович Григорьев, метрдотель ресторана "Три мушкетера". С дамами обходителен, с мужчинами угодлив. Но это в основном с теми, кто был постоянным клиентом ресторана. Они могли рассчитывать на особое его расположение. С остальной публикой Савелий Маркович был не так обходителен. Особенно, если замечал, что кошелек клиента не трещит по швам от обилия долларов или евро. Таким надеяться на особое покровительство Савелия Марковича не следовало, и столики им выделялись, либо возле самой сцены, где от стараний оркестрантов лопались барабанные перепонки, либо рядом с выходом из зала, что само по себе тоже не отличалось большим комфортом. Но при этом эти места, так рекламировались метрдотелем, словно о лучших и не стоило мечтать.
Скупого на чаевые клиента, Савелий Маркович также безошибочно определял из общей массы посетителей, как это делает чабан, выбраковывая паршивую овцу из огромного стада. Случайный посетитель не мог рассчитывать на хорошие места, которые зависели от его кошелька.
Ежедневно Савелий Маркович приходил в ресторан задолго до того, как его уютный зал заполнялся публикой. Заложив руки за спину, он прохаживался по залу, проверяя, чтобы на каждом столе были чистые скатерти и свежие салфетки. Потом проходил к себе в кабинет, где неизменно пропускал рюмку, другую коньяку и плотно обедал, потому что следующий прием пищи будет только после закрытия ресторана.
Так должно было быть и на этот раз. И Савелий Маркович уже велел молоденькой официантке, недавно принятой на работу, принести ему в кабинет поднос с блюдами.
Войдя в свой кабинет, со вкусом обставленный финской мебелью, Савелий Маркович первым делом снял свой замшевый пиджак и повесил его на спинку кресла. Вторым делом, засучил у рубашки рукава. Потом достал из стеклянного бара бутылку коньяка и рюмочку.
Усевшись поудобнее в кресло, он наполнил рюмочку и прежде чем пригубить ее, как настоящий дегустатор, поднес к ноздрям и втянул ароматный запах, напоминавший Савелию Марковичу о его далекой родине – Молдавии. После этой небольшой процедуры, он обычно переходил ко второй ее части. Все дело в том, что Савелий Маркович никогда не употреблял вино по-хамски, когда за пару больших глотков можно осушить целый двухсотграммовый стакан. Вино он принимал неторопливо и маленькими глоточками, чтобы лучше почувствовать его вкус.
После первой рюмочки, он приступал к легкой закуски. Обычно это было что-нибудь из салатов. Затем, наливалась вторая рюмочка. Но выпивалась она уже значительно быстрее первой.
Неожиданный стук в дверь, спутал все планы Савелия Марковича. По этому нахальному, и довольно громкому стуку он понял, что за дверью стоит кто-то чужой, поэтому сразу же поспешил убрать со стола бутылку и рюмку. Вместо этого на стол легла папка с бумагами. Савелий Маркович раскрыл ее. Взял в руку авторучку, при этом, сделав такое лицо, будто сейчас здесь на его столе, творились глобальные дела, а тот, кто постучал, попросту мешает довести их до конца. Поэтому посетитель, осмелившийся потревожить метрдотеля, не должен забывать о лимите времени, отведенным для него.
– Войдите, – скрывая раздражение, произнес Савелий Маркович таким голосом, каким конферансье объявляет о выходе на сцену следующего участника грандиозного концерта.
В кабинет вошли двое. Оба высокие, широкоплечие, и метрдотелю показалось, что его небольшой кабинет сделался еще меньше.
Едва глянув на них, Савелий Маркович определил, что оба они не являются посетителями их ресторана, а стало быть, речь не пойдет о том, чтобы на вечер заарендовать несколько лучших столиков.
Держатся они довольно раскованно, хотя и не наглеют, как это бывает с представителями современного криминала. И Савелий Маркович безошибочно угадал в вошедших борцов с криминалом. И не ошибся, потому что первый из них, который выглядел постарше, достал из кармана пиджака удостоверение, при виде которого, Савелию Марковичу сделалось неуютно даже в собственном кабинете. Он вдруг почувствовал запах камеры, вдыхать который ему в полной мере пришлось лет десять назад, когда он глупо попался за изнасилование несовершеннолетней.
– Старший оперуполномоченный уголовного розыска, майор Туманов, – представился владелец удостоверения. – А это, – кивнул он на парня, вошедшего следом, – лейтенант Ваняшин.
Савелий Маркович едва не разорвал рот, так стараясь улыбаться и тем самым понравиться оперативникам. Сразу предложил важным гостям присесть в удобные кресла. Следующим предложением метрдотеля, было пропустить по рюмочке коньяка, который он собирался распробовать в одиночку. Тогда глядишь, и разговор лучше пойдет. Так обычно и было, когда к нему наведывался кто-нибудь из представителей власти. Но с этими двумя все оказалось иначе.
– Мы на работе, – сказал майор Туманов, повнимательней приглядываясь к метрдотелю.
Лично самому Савелию Марковичу было совершенно не понятно, что такого интересного нашел в нем опер, майор, что как от девы красной глаз не может отвести.
– Значит, разговор предстоит серьезный, – догадался Савелий Маркович, изобразив на лице сожаление и убирая бутылку и рюмки назад в бар. Причем, делал это, не торопясь, как бы давая оперативникам время передумать. Если что, он не прочь все вернуть на стол.
Крякнув с досады, опустился назад в мягкое кресло, которое тут же приняло его в свои объятия, как это может сделать любвеобильная женщина, страстно жаждущая ответной ласки.