* * *
Рустам Мамедов пришел сюда ночью. Ключом, который забрал у Зинули из сумочки, открыл дверь и тихо вошел. Запер дверь. Свет зажигать ни в комнате, ни на кухне не стал. Квартира располагалась на первом этаже, и свет будет хорошо заметен с улицы.
Напившись из-под крана воды, он рухнул на кровать, на которой Зинуля тешилась со своими любовниками, и заснул мертвецким сном. Проснулся он от громкого звонка в дверь. Прислушался.
За дверью слышались голоса, а потом кто-то стал совать ключ в замочную скважину. Раздумывать было некогда. Надо куда-то спрятаться. Но как оказалось в чужой квартире, в которой почти не было обстановки, это нелегко. И Мамедов не придумал ничего лучше, как прижаться к стене, встав за открытую дверь комнаты. Достал из кармана гранату. Пистолет его остался в кейсе, а кейс на стуле, рядом с кроватью. Сейчас Мамедов проклинал себя за такую оплошность. Ведь стоит только вошедшим заглянуть в комнату, как этот кейс привлечет их внимание. И с этим он не ошибся.
Протопав по коридору, Грек первым заглянул в комнату и увидел лежащий на стуле кейс.
– Вряд ли этот чемоданчик принадлежит проститутке Зинуле, – сказал Грек, проходя в комнату.
– Интересно, чего в нем лежит? – спросил Сокольский, топая за капитаном. Грек деловито подошел.
– А это мы сейчас проверим, – сказал он. Чуть скосив глаза на зеркало старого гардероба, он увидел в нем стоящего за дверью Мамедова. Попытался подать Сокольскому знак, легким кивком указав на дверь. Толстяк стоял к ней ближе, чем Грек, но у него не было оружия. Практикантам оружие не положено. Хотя в данном случаи, ему оружие бы и не понадобилось. В Сокольском такой вес, что стоит ему навалиться на дверь и прижать Мамедова к стене, как тот уже потеряет всякую способность к сопротивлению.
Видя, что надеяться на толстяка бессмысленно, Грек выхватил из кобуры свой пистолет. Резко обернувшись, крикнул Мамедову:
– Выходи!
Сокольский захлопал глазами, не понимая, кому предназначен этот вопрос. Грек не стал объяснять, оттолкнул его в сторону, чтобы толстяк не мешался.
– Мамедов, выходи с поднятыми руками, – приказал Грек, выставив вперед руку с пистолетом.
Дверь открылась. Теперь и Сокольский увидел Мамедова. Тот поднял руки, но от этого ни Сокольский, ни Грек не испытали облегчения, потому что в правой руке у Мамедова была зажата ручная граната.
Грек глянул на своего помощника толстяка и увидел, что у того рожа глупее не бывает. Хотя сейчас, наверное, Грек и сам выглядел не лучше. Он почувствовал, что правую сторону лица его перекосило.
– Ну что, стрелять будешь, мент? – с усмешкой спросил Мамедов. – Стреляй. Ты меня убьешь. Я упаду и уроню гранату, а что будет дальше, додумывай сам, – посоветовал Мамедов.
Как не печально сознавать, но террорист был прав. Если Грек выстрелит, то все будет так, как говорит Мамедов, с той лишь оговоркой, что трупов тогда будет надвое больше. С расстояния трех метров, от осколков им не спрятаться. Да и спрятаться некуда. Предположим, сам Грек попытается сигануть за гардероб, хотя вряд ли успеет. А Сокольскому и вовсе спрятаться негде. Разве такую тушу, где спрячешь.
Понимая всю безвыходность ситуации, Грек проговорил с горечью:
– Будем считать, тебе повезло. Только хочу тебя предупредить, что на свободе тебе гулять не долго осталось.
Мамедов расхохотался, довольный тем, как Грек его рассмешил.
– Может быть и так. Но пока ваши жизни целиком зависят от меня. Лично мне, терять нечего, в отличие от вас.
С этим Грек спорить не стал. Об одном лишь жалел, что с ним не Леха Ваняшин, а этот толстопузый увалень. Побледнел, глазенки выкатил, того и гляди расплачется, как баба.
– Хорошо. Чего ты хочешь? – спросил Грек, все еще продолжая держать в руке пистолет, но все больше чувствуя, что воспользоваться им как видно не придется.
– Брось ствол, – приказал Мамедов.
Грек положил пистолет на стол. Мамедов посмотрел на толстяка Сокольского, как бы предлагая ему сделать тоже самое.
– А у меня нету, – волнуясь, проговорил лейтенант толстяк. – Я – практикант.
Мамедов усмехнулся. Приказал толстяку, чтобы тот достал из кейса катушку скотча.
– Сядь на стул, – велел он Греку.
Грек послушался, сел, сознавая, что положение, в котором они оказались, хуже не придумаешь. Убийца диктует им условия. Интересно, что он удумает дальше сотворить с ними.
А дальше произошло то, чего уж Грек никак не ожидал. Мамедов велел толстяку Сокольскому прикрутить Грека к спинке стула. И тот проделал это с таким усердием, что капитану стало тошно.
– Рот заклей ему, – приказал Мамедов Сокольскому, и тот, зубами оторвав от катушки полоску скотча, приклеил ее Греку на рот.
Потом то же самое Мамедов проделал с самим Сокольским, усадив его на стул, напротив Грека.
Со стороны, наверное, это смотрелось смешно. Сидят два придурка на стульях, друг против друга, как влюбленная парочка. Но самим Греку с Сокольским было не до смеха, особенно когда Мамедов достал из кейса три гранаты, скрутил их скотчем и положил Греку между ног, на то самое место, о котором сам Грек всегда отзывался с достоинством.
Сокольский наблюдал за всем этим с замеревшим сердцем, ожидая, что подобное ожидает и его. Но на толстяка у террориста не осталось гранат. Хотя сомневаться не стоило, что если случится взрыв, ему не удастся уцелеть. Ведь они сидели друг от друга на расстоянии в полтора метра.
– Это будет сюрприз для вашего майора Туманова, – проговорил Мамедов, смеясь. – Сейчас я привяжу веревочку к гранатам и к двери. Испытанный способ. Не раз проверенный мною, – с этими словами он достал из кейса тонкий, но необычайно крепкий капроновый шнур, отрезал от него большой конец. – Тот, кто первый откроет дверь и войдет сюда, увидит оторванные яйца этого усача, – похлопал он Грека по спине. Грек промычал в ответ что-то невнятное.
Подойдя к двери, Мамедов привязал конец шнура к дверной ручке.
– С удовольствием прикончил бы вас сам, но хочу дать вам шанс почувствовать ожидание смерти. Чтобы вы почувствовали, на чем держится жизнь. Для вас она держится на конце этого шнура, – потрогал Мамедов шнур рукой, проверив его натяжку. – Достаточно потянуть за него и ваша жизнь прервется. Видите, как все просто в этом мире.
Греку хотелось сказать Мамедову, что он псих, но склеенный скотчем рот, не позволил сделать этого. И капитан всего лишь промычал нечленораздельную фразу.
Сокольский сидел с белым, точно обескровленным лицом, боясь пошевелиться. Ему казалось, если он начнет ерзать на стуле, произойдет колебание пола, что неминуемо приведет к преждевременному взрыву. Вытаращенными глазами он смотрел то на гранаты, комфортно расположенные у Грека между ног, то на дверь, к ручке которой был привязан конец шнура, и мысленно молился о том, чтобы эту дверь никто не открыл.
Взяв свой кейс, Мамедов залез на подоконник, открыл раму. Перед тем, как выпрыгнуть в окно, он обернулся к связанным милиционерам:
– Думаю, скучать вам тут долго не придется, – проговорил он, улыбнувшись ментам на прощанье, и выпрыгнул.
Грек не мог сказать точно, сколько прошло времени с того момента, как они вошли в квартиру. Сейчас его беспокоило другое. Вдруг соседке, которая дала им ключ от квартиры, вздумается приковылять сюда. Пять метров по коридору, не такое уж непреодолимое расстояние, даже для человека с парализованными ногами. Она откроет дверь, и тогда… При мысли, что произойдет дальше, Сан Саныча Грека бросало в дрожь. Хотя и дрожать в его положение, было не безопасно. Гранаты могли соскочить на пол. Тогда и за шнурок дергать не придется. Это произойдет само собой.
Но с соседкой, кажется, еще Бог миловал, а вот ее кошка. Еще там, в коридоре, когда он разговаривал с женщиной, из ее квартиры выскочила здоровенная пушистая кошка. Да лучше бы она не выбегала.
Теперь, нагулявшись, эта кошара запрыгнула на подоконник. Видно, Зинуля добрая душа, прикармливала ее. И судя по всему, эта пушистая зверюга не единожды бывала здесь. Ее даже не смутило, что вместо Зинули в квартире находятся два посторонних человека.
Посмотрев сначала на Сокольского, а потом на усатого Грека, кошка спрыгнула с подоконника на пол и, подбежав к ногам Грека, замурлыкала и стала тереться об них боком.
С каким бы удовольствием Сан Саныч отвесил бы пендаля противной животине. Возненавидел их с того дня, как соседский котяра стал оставлять свои пометки на двери его квартиры. Теперь эта дрянь прибежала, ласкается тут. Жаль, что Сан Саныч не может дотянуться до нее своим тупоносым ботинком. Уж он бы приласкал ее, как следует.
Видно сама кошка была на этот счет иного мнения, потому что решила запрыгнуть Греку на колени. Подняв свой пушистый хвост, она замурлыкала, мягко перебирая лапками по связке гранат, лежащих у Грека между ног.
Видя это, Сокольский перестал моргать, уставившись безумными глазами на кошку. Одно неосторожное движение ее лап, и случится непоправимое. Так думал он.
Об этом же думал сейчас и сам Грек. Чтобы согнать приставучую кошку, он широко раздул ноздри и стал выдыхать на нее через нос, освобождая легкие от запаха табачного дыма, при этом издавая громкое сопение.
Этот запах кошке явно не понравился. Она фыркнула, покрутила головой, и тут же спрыгнула с колен Грека.
Грек сделал через нос глубокий вдох, а потом медленный выдох. Захотелось расслабиться. Кажется, опасность миновала. Они оба с Сокольским не сводили глаз с пушистого зверька.
Четвероногая тварь села на полу и стала лизаться. Но тут же в ее кошачью голову пришла не слишком хорошая мысль, и кошка с громким мяуканьем кинулась к двери.
Грек почувствовал, что в груди у него перехватило, и он не может не вдохнуть, не выдохнуть. Тоже самое, как видно происходило и с толстяком Сокольским. Если до этого из его ноздрей слышалось тяжелое сопение, то теперь его было не слышно.
Они оба, не отрываясь, смотрели на кошку, которой как видно наскучило общение с Греком, и теперь она попыталась открыть дверь. Для этого она встала на задние лапы, передними уперлась в дверь, царапая ее коготками.
Чтобы не видеть, что сейчас произойдет, Сокольский зажмурился. Грек напротив, не мог даже моргнуть, если бы и захотел. Ощущение было такое, будто тело перестало его слушаться и только сознание происходящего неотступно вело отсчет в такт убывающих секунд.
Раз. Два. Три…. Он досчитал до сорока, а взрыва все не было. Кошка не могла осилить дверь. И Греку захотелось закричать. Не важно что, лишь бы этим криком выразить ликование по поводу того, что он еще жив. Но вместо этого, из его носа вырвался стон, похожий на ржание издыхающего жеребца.
Глава 34
Федор Туманов уже стал беспокоиться по поводу отсутствия Грека с Сокольским. Пару раз попытался дозвониться Греку на сотовый и не смог. И вдруг звонок из дежурной части управления. Майор поднял трубку.
– Федор Николаич, только что позвонил мужчина и сообщил, что капитан Греков и практикант Сокольский находятся на улице Сенной и требуют помощи. Мне как, посылать туда группу, или ты сам съездеешь? – поинтересовался дежурный.
– Мы сейчас сами с Ваняшиным туда сгоняем. Не посылай, – сказал Туманов. Дежурный против такого расклада возражать не стал.
Остановившись возле четырехэтажного кирпичного дома, Туманов первым делом огляделся.
– Никогда не думал, что у нас в Москве есть еще такие замки ужасов, – проговорил Ваняшин, присоединяясь к майору и тоже осматривая дом с наружной стороны. Видя, что Туманов призадумался, спросил:
– Какие-то осложнения, Николаич?
– Машина, – сказала Федор. – Грек приехал сюда вместе с Сокольским на его машине. Так?
– Ну так, – ответил лейтенант Ваняшин.
– Если они звонили отсюда, значит, машина должна стоять тут возле подъезда. Так?
– Вообще-то, так, – произнес Ваняшин, уже и сам, начиная сомневаться, тут ли Грек. – А может, они уже уехали? Надо звякнуть Греку еще разок на сотовый, – предложил он. Туманов пожал плечами.
– Давай, звякни, Леш, – сказал Туманов, раздумывая, стоит ли им идти проверять квартиру.
– Не отвечает Грек. Может, у него телефон забарахлил?Наверное, они были тут и уехали. Так чего нам туда идти? – высказал сомнения Ваняшин.
Туманов не ответил, решил все же зайти, глянуть на квартиру.
– Раз уж мы здесь, пойдем, посмотрим, – предложил он и пошел в подъезд. Отыскав дверь, интересующей оперативников квартиры, Федор нажал на кнопку звонка.
– Ничего себе, сирена, – удивился Ваняшин.
Туманов позвонил еще пару раз.
– Николаич, смотри, – шепнул Ваняшин.
Федор обернулся, увидел, что дверь одной из соседских квартир приоткрыта и в образовавшуюся щель, за ними кто-то внимательно наблюдает. Кто это был, Федор вот так сразу не понял, пока дверь не открылась пошире. Теперь он смог разглядеть, что это была женщина в старом, засаленном халате. Она стояла, опираясь на костыли.
– Вам кого? – спросила она.
– Да мы вообще-то хотели только узнать… Тут двое наших сотрудников должны были подъехать, – сказал Федор.
Женщина кивнула.
– Были. Один усатый, черный как цыган. Второй – толстый, как бочка.
Туманов с Ваняшиным переглянулись.
– Так они что, уехали? – спросил Туманов.
– Не знаю. Только они взяли у меня ключ от Зинаидиной квартиры и мне его так и не вернули, – пожаловалась женщина, прислушавшись.
– Что такое? – не понял Федор.
– Да кошка моя, Нюрка. Она там за дверью, – кивнула женщина на дверь соседней квартиры.
– Леша, давай на улицу. Встанешь под окнами. А я в дверь, – сказал Туманов лейтенанту Ваняшину и подошел к двери. На всякий случай достал пистолет, при виде которого женщина испуганно ойкнула.
– Вы будете стрелять? – засуетилась она, пытаясь развернуться на костылях.
– Да нет, это я так, чтобы только попугать, – улыбнулся Туманов. Но женщина, кажется, осталась при своем мнении.
– Вы только Нюрку мою не убейте. Пожалуйста, – запричитала она.
– Никого я убивать не буду, – теряя терпение проговорил Федор, убирая пистолет обратно в кобуру, чтобы женщину не хватил инфаркт.
* * *
Леха Ваняшин вышел на улицу. Заметив, что окно в квартире на первом этаже открыто, и ветер треплет занавеску, он решил заглянуть через него в комнату. Благо, что подоконник находился на уровне его подбородка. Он подошел и, отодвинул занавеску. Увидел Грека с практикантом Сокольским. Те при виде Ваняшина загнусавили, пытаясь, что-то произнести, но еще никому не удавалось говорить через нос. Не получалось это и у Грека с Сокольским. Хотя объяснений никаких и не требовалось. Ваняшин увидел связку гранат и тянущийся от нее шнур к дверной ручке.
Понимая, что если он сейчас кинется бежать в подъезд к Туманову, предупредить того, чтобы не открывал дверь, он не успеет. Все решали секунды. И выхватив из кармана сотовый, Леха Ваняшин быстро набрал номер мобильника Туманова.
Кошка за дверью орала как оглашенная. Федор взялся за ручку, приложив усилие, чтобы потянуть за нее и открыть дверь, и в этот момент его сотовый мелодично задринькал.
Федор поднес трубку к уху.
– Слушаю, – произнес он, поглядывая на дверь. Услышал озабоченный голос Лехи Ваняшина:
– Николаич, не открывай дверь. Она заминирована. Сейчас я залезу через окно.
– Вот чертовщина. Леш, может специалистов по разминированию вызвать? – спросил Туманов.
Ваняшин посмотрел на Грека, который едва не плакал от радости при виде приятеля. Еще лейтенант увидел в глазах усатого капитана мольбу. Видно держался Сан Саныч из последних сил.
– Знаешь что, Николаич, не надо вызывать специалистов. Сейчас я влезу в квартиру через окно и посмотрю, что там можно сделать, – сказал Ваняшин и, отключив мобильник, вскарабкался на подоконник.
Первое, что сделал он, оказавшись в квартире, это отклеил скотч со рта Грека, потом Сокольского.
– Леша, родной. Спасибо тебе, – едва не прослезился Грек от радости. – Как ты вовремя. У меня уж сил нету держать эти болванки на своих яйцах. Сними ты их с меня поскорей, Христа ради.
– Потерпи, Сан Саныч, минутку, – сказал Ваняшин, осмотрев связку гранат и привязанный к ней шнур.
Дело, по мнению Ваняшина, было не сложное, и никакие саперы здесь не понадобились. Сходив на кухню, он отыскал там нож. Вернувшись, перерезал шнурок, который был привязан к гранатам, потом скотч, которым были стянуты руки и ноги Грека.
Все то время, пока Ваняшин суетился возле Грека, толстяк Сокольский терпеливо дожидался, когда очередь дойдет и до него, и как только Ваняшин освободил его, кинулся в туалет.
– Во, как натерпелся бедолага, даже меня вперед не пропустил, – заметил Грек про толстяка Сокольского.
– Николаич, можешь входить. Все пучком, – крикнул Ваняшин ожидавшему за дверью Федору Туманову.
Туманов вошел.
– Ну, пленники, живы? – глянул майор на Грека.
– Живы. Веришь, Федор, – признался Грек. – Думал ну все, хана нам с Сокольским. Не увижу больше вас.
Ваняшин аккуратно сложил гранаты в пакет. Больше ничего под рукой не нашлось. Услышав признание Грека, съязвил:
– Так уж ты про нас и думал? Небось, за яйца свои беспокоился. Николаич, это ж надо до чего додуматься, четыре гранаты Греку между ног положить. Еще удивляюсь, как они не сдетонировали от нагрева. Ты Сан Саныч их так нагрел, – покачал головой Ваняшин.
– Леша, слово даю, как только эту мразь поймаем, я эти гранаты ему в задний проход затолкну. Чтобы он, гад, почувствовал, какого это быть вот так, – пообещал Грек. – Только бы найти его.
– Найдем. Я знаю, где его надо искать, – немного подумав, сказал Туманов. – Он ведь на что рассчитывал, когда позвонил к нам в дежурку…
– Он позвонил в дежурку? – удивился Грек.
– А ты думаешь, мы просто так с Николаичем сюда прикатили? От нечего делать? – сказал Ваняшин.
– Да, нет. Я ничего такого не подумал, – оправдался Грек.
– Фамилию свою он не назвал, но это точно был Мамедов. Таким образом, он решил счеты с нами со всеми свести, – сказал Туманов.
– Кровожадный зверек, – проговорил Сокольский. Но Грек тут же поправил его:
– Не зверек, а зверь.
Федор согласно кивнул, потому что Грек попал в самую точку. Только зверь может испытывать наслаждение убивая.
– Отсюда он уехал на моей машине. Не знаю, что я теперь отцу скажу. Фактически машина-то его. Это он мне давал поездить. Теперь больше не даст, – повесил нос Сокольский.
– Ладно, не горюй. Машину мы найдем. Нам бы только этого упыря найти. Николаич, ты сказал, знаешь, где его искать? – спросил Грек у Федора Туманова.
– Да есть одна мыслишка. С нами он, думает, что уже рассчитался. Он бы хотел прикончить Багиру, да не знает ее адреса. Его он пытался узнать у метрдотеля Григорьева и проститутки Орловской. Но они адреса Багиры не знают. И чтобы не оставлять свидетелей своего внезапного воскрешения, Мамедов их убил. Но еще есть один человек, который, думаю, может нам рассказать кое-что интересное.
– Полковник Ефимцев, – догадался Ваняшин.
– Точно, – кивнул Туманов. А Грек недоверчиво взглянул на своего старшего.
– Ты что, Федор. Хочешь на свою жопу приключений. Васильков не разрешит его взять в разработку, – недоверчиво проговорил Грек.
Но Туманов только усмехнулся.