Стас сидел напротив и молча ковырял ногтем узорчатую салфетку. У него не было слов для утешения. Да и что можно сказать? Ведь теперь он знает, что она преступница.
– Знаешь, за что я люблю животных? – сказала Наташа проплакавшись, подняв на Стаса свои грустные глаза.
Стасу сейчас было совсем неинтересно это знать. Разве о том нужно ей думать? Но сам не зная, почему, он спросил:
– За что?
– Они не умеют лгать.
– А ты? Ты всегда говоришь правду? – Наверное, не стоило мучить ее этим вопросом. Да и какая, собственно, разница, теперь уже?
– Не всегда. Но я хочу быть искренней. Вот как, например, с тобой. Можешь мне не верить, но рядом с тобой, мне всегда хотелось быть хорошей девочкой. Я забывала про все плохое, – она кисло улыбнулась.
Но Стас как будто не заметил этой улыбки. Услышав про искренность, спросил:
– Значит, ты была у Зотова?
– Была. И не только у него. Что еще ты хочешь знать? То, чем я с ними занималась?
– Об этом я догадываюсь. Но мне хотелось узнать и другое. Неужели тебе нравилось смотреть, как убивают людей? Надеюсь ты сама не убивала?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Нет, не убивала.
– Но зачем? Зачем ты влезла во все это? – воскликнул Стас запальчиво, потому что действительно не понимал. Красивая девушка и вдруг опуститься до такого.
Наташа посмотрела на Стаса с жалостью. И протяжно вздохнула.
– А ты разве не догадываешься? Стас. А еще – опер.
Он не ответил. И тогда ответила Наташа:
– Деньги. Много денег. У этих людей много денег, – она произнесла это с презрительной ухмылкой и добавила: – А раз так, всегда найдутся те, кто хочет у них эти деньги отобрать.
– И ты, конечно, принадлежишь к ним? Надеюсь, ты хотя бы понимаешь, что являешься соучастницей убийств? Догадываешься, что тебя за это по головке не погладят? Или думаешь, все сойдет с рук?
На этот раз она не подняла на него своих печальных глаз. Сказала, как человек давно готовый к расплате:
– Что ж. Значит, буду отвечать. – Помолчала, потом спросила: – Ты меня сейчас повезешь в тюрьму?..
– Дура! – Стас схватил себя обеими руками за волосы. – Самая настоящая. И зачем ты только влезла в мою жизнь.
– Ты найдешь себе другую девушку. Капитан Кручинин.
– Замолчи. Немедленно! Ты даже не догадываешься, какой срок тебе "светит".
– Жить буду. Сейчас расстрел отменен, – она поймала на себе его укоризненный взгляд и с обидой заговорила: – А что, что мне делать? Если я влезла в это дерьмо.
Стас подвинул свой стул к ней и сжал ее холодные руки своими ладонями.
– Наташа, ты должна мне все рассказать. Понимаешь?
Она посмотрела ему в глаза. Так хотелось как прежде, прикоснуться к нему губами, но она боялась. Боялась, он не захочет, оттолкнет. Хотя чего уж бояться теперь. Она всегда боялась, что когда-нибудь он узнает. И вот теперь это случилось. Но что он не может запретить ей, это смотреть на него. Потому что скоро они расстанутся и Наташа знает, что уже никогда не увидит его.
– Тебе, расскажу. Только не думаю, что тебе будет это все приятно слушать. В подробностях.
– Ничего. Я потерплю.
Ей не надо было задавать вопросы. Даже не пришлось ни в чем поправлять. Наташа сама рассказала и про бывшего своего любовника Кирилла, про Коваля и Толяна боксера. Назвала адреса, где Коваль и Толян жили. Единственное, что осталось не выясненным – это фамилия человека в отделе уголовного розыска. Человека, которого она не знала. С ним встречался только Кирилл и всегда один на один без свидетелей. Ей лишь было известно, что однажды тот человек здорово помог Котову, когда того привлекли по подозрению в совершении убийства. Тогда дело замяли.
Зная, что бюрократия не обошла стороной и их доблестные органы, Стас понял, что отыскать списанное в архив дело, скорее всего не удастся. Для этого придется перевернуть половину архива. Тем более, что произошло это не вчера и не позавчера, а четыре года назад. И кто вообще даст гарантию, что списанное дело окажется там. Когда за последний год из-за прорыва в теплосистеме архив, располагающийся в подвале, уже два раза переезжал с места на место. И бережливости к списанным делам никто не проявлял, поэтому некоторые в прямом смысле, подмокли.
Наташа замолчала. Стас видел как она мучается, что-то не договаривает. Или не хочет договаривать. Спросил:
– Что-то еще?
Смахнув слезинку на щеке, Наташа улыбнулась.
– Даже не знаю, стоит ли тебе говорить?..
– Стоит, стоит. Договаривай, – голос его прозвучал грубовато.
– У меня будет ребенок… – тихо сказала Наташа.
Стас едва не выронил сигарету.
– Что? Что ты сказала?
– Это твой ребенок, Стас. Я собственно и приехала, чтобы сообщить тебе. Сегодня я была в поликлинике…
Кручинин почувствовал себя не хорошо. Он долго молчал, задумчиво глядел в окно, казалось, напрочь, забыв о присутствии Наташи. Потом вдруг встал и ушел в другую комнату, но скоро вернулся и положил на стол перед девушкой три тысячи долларов.
– Что это? – Наташа не понимала, для чего он принес деньги.
– Тебе нужно срочно уехать. Немедля. Понимаешь? Это тебе, – подвинул он деньги к Наташе. – Я копил на новую машину. Но знаешь, я как-то уже привык к своей старушке. Да и не накопить мне. Новые машины стоят дорого. А тебе деньги пригодятся. Уезжай отсюда куда-нибудь подальше. Это единственное, что я могу тебе посоветовать при сложившихся обстоятельствах.
Наташа смотрела на деньги, и слезы текли по щекам. Еще никто и никогда ради нее ничем не жертвовал. И дело не столько в этих бумажках. Ведь если узнают, что Стас отпустил ее, у него возникнут большие неприятности. И вряд ли дело обойдется одним увольнением.
Она обвила шею Стаса руками и долго целовала его солоноватыми от слез губами.
– Прости меня, Стас. Пожалуйста. Я виновата перед тобой. Искалечила тебе жизнь, – плача, шептала она, не выпуская его из своих объятий. Понимала, теперь она потеряет его навсегда.
– Нет. Я никуда не поеду. Я не хочу от тебя уезжать. Стас. Я хочу быть с тобой. Разреши. Пожалуйста. Хотя бы изредка видеть тебя. Иначе я не смогу жить. Можешь ты это понять? Как хочешь. Вот я такая плохая. Но я люблю тебя, Стас. И буду всегда любить. – Она предчувствовала, что скорее всего никогда не будет так, как ей этого хочется. И потому на душе было невыносимо горько. Если б сейчас ей предложили смерть вместе с ним, она бы не раздумывая, шагнула на эшафот. И пусть палач старается. Но уехать. Нет. Она не уедет. Что бы ни случилось, она останется тут.
– Наташа, ты пойми. Так нужно. Мне необходимо взять банду Котова. А потом, когда все утихнет, ты вернешься. Обещаю. Я что-нибудь придумаю за это время. Подготовлю тебе новые документы. А сейчас, уезжай. Я даю тебе шанс. Потом, мы встретимся, – говоря так, Стас сам плохо представлял, как это будет на самом деле. И будет ли вообще. Но он не мог допустить и мысли, что она окажется в тюрьме и там родит его ребенка. Это для нее равносильно смерти. Ведь доля ее участия в преступлениях неоспорима, а главное, легко доказуема. И судья не поскупится на приговор. Слишком много смертей. И тогда он ничем не сможет ей помочь. А сейчас еще не поздно.
– Уезжай, а месяца через три позвони мне. Номер моего телефона ты знаешь.
– Стас, ты меня отпускаешь? – Наташа оторвала зареванное лицо от его плеча, посмотрела в глаза. Знала, чего ему будет стоить этот поступок.
– Я люблю тебя, Стас. Ты можешь меня ненавидеть, но я все равно люблю тебя. И всегда буду помнить о тебе.
– Эх, Наташка, Наташка. – Он обнял ее, прижал к груди и, вздохнув, подумал с грустью, что ему никогда не везло с девушками. Не повезло и с Наташей.
– Уезжай, Наташка. Прошу тебя. Пока ты с ними, у меня связаны руки. Но как только ты уедешь, я возьму этих гадов. Обязательно возьму.
26
Днем начальник отдела РУБОП майор Алексеев собрал оперативное совещание. Вопросов у Алексеева к подчиненным накопилось много. Стас уже понял, что и ему придется дать отчет о работе своей группы, занимающейся расследованием убийств. Но сейчас его больше занимало другое. Он сидел и бросал короткие взгляды на лица оперативников. Их в отделе всего двадцать четыре. Казалось бы, все проверенные ребята, которым можно доверять. Но среди них есть один хорошо замаскировавшийся, и он помогает бандиту Котову убивать. Именно он виновен в смерти Володьки Голикова. Он хитрый. Изворотливый. Каждый день надевает на лицо маску. Ходит по коридорам управления, по кабинетам оперов, здоровается, втирается в доверие, но за душой у него – чернота. Он подхалимничает перед начальством и оттого считается на хорошем счету. И стоит только Кручинину попытаться обвинить его, как все без исключения примут Стаса за последнего идиота. Потому что для обвинения нужны весомые доказательства и факты. Но скоро они у Стаса будут. И тогда он посмотрит, кто кого.
– Пока могу сказать одно, – заговорил Стас, когда Алексеев попросил отчитаться по последним двум преступлениям. – Существует группа лиц, в состав которой входит девушка. Бандиты ищут богатых пожилых мужчин, и эта девушка втирается к ним в доверие. Вот, например, к главе холдинга Помиранцеву и директору мебельной фабрики Зотову, она пришла как корреспондентка, под предлогом сбора материала для редакции. – Краем глаза Стас глянул на капитана Зорькина. Тот уставился в пол, но Стас заметил, как напряжено его лицо. Он старался не пропустить не одного сказанного Кручининым слова.
И Стасу стоило больших усилий сдержать себя.
– После того, как девушка попадает в квартиру к очередной жертве, туда заявляются бандиты. Забирают деньги, а самого хозяина квартиры убивают, лишая тем самым возможности обратиться в милицию и дать приметы членов банды.
– Сколько человек в этой банде? Вами установлено? – спросил Алексеев, и Стас заметил, как капитан Зорькин оторвал свой взгляд от пола и уставился на него.
Но Стас не стал уточнять. Это могло вызвать у капитана перевертыша излишние подозрения. И так была заметна нервозность Зорькина. Об этом несложно было догадаться по рукам. Они не находили себе места. Зорькин, то клал их на колени, то прятал в карманы пиджака, то без надобности доставал ключи от машины и вертел в руках.
– Группировка малочисленная. И только благодаря этому бандитам удается входить и выходить из квартир, не привлекая внимания.
– То есть, насколько я понимаю, свидетелей нет? А все потерпевшие мертвые. Так? – уточнил Алексеев.
Стас промолчал. Только кивнул. Да и чего было объяснять Алексееву то, в чем он и сам неплохо разбирается.
– Да, доказать причастность членов банды к убийствам будет нелегко. Но надо постараться. Желательно взять бандитов на месте преступления. Тогда им точно не отвертеться, – поразмыслив, сказал майор.
– Будем стараться, – заверил Стас. – А пока могу сказать со стопроцентной уверенностью, у директора мебельной фабрики Зотова, бандиты денег не нашли. Потому что их у него в квартире попросту не было. Но я, кажется, начинаю догадываться, где директор спрятал свои деньги. Завтра я поеду в Никольское. Там у Зотова похоронена жена… Мне надо кое-что выяснить. – Договаривать детали Стас Кручинин на совещании не стал.
После совещания Алексеев попросил Кручинина остаться. И никто из оперативников не слышал, о чем они там говорили. И Зорькин ничего не сумел подслушать, сколько не крутился возле дверей с бумагами, которые, якобы, срочно предназначались на подпись.
Потеряв всякое терпение бесполезно торчать у двери начальника, он пошел к себе. Из кабинета позвонил по сотовому Кириллу Котову.
– Это я, – начал он безо всякого приветствия. – Нам надо срочно встретиться. Есть важный разговор…
* * *
Уже давно то положение, в котором оказался капитан Зорькин, беспокоило его. Оно казалось ему зыбким, готовым в любую минуту обернуться непоправимой трагедией. Вызывала тревогу ненасытность Котова. Ведь в самом начале, он клялся Зорькину, что смертей не будет. Всего лишь несколько дел по вытряхиванию денег у толстосумов, и они уезжают из Москвы навсегда.
Зорькин в это не очень-то верил. Решил, что потом он приложит максимум усилий, чтобы избежать встреч с Котовым. В крайнем случаи можно перевестись в другой отдел и тогда со стороны бандитов к нему пропадет всякий интерес. А сейчас он им нужен, прежде всего, как опер, который сливает нужную и важную информацию.
Но обещания Котова оказались пустыми. Стали появляться трупы. Котов объяснял это как вынужденные меры. Да и желание, иметь много денег, засосало самого опера Зорькина в трясину бандитских отношений. И отношения эти теперь ему ничего хорошего не сулили. Потому что они не должны были продолжаться слишком долго. И к тому же, это становится опасным.
Зорькин не мог забыть недавний случай с Голиковым. Когда тот начал "копать" под него. И если бы Котов не застрелил его, не известно еще, чем бы все закончилось.
Но теперь Кручинин. Он тоже становится опасен. Как жаль, что майор Алексеев назначил старшим оперативно-розыскной группы Кручинина, а ни его, капитана Зорькина. Тогда бы не было тех проблем, которые возникли сейчас. И у Зорькина появилось подозрение, что Кручинин знает гораздо больше, чем объявил во всеуслышание на совещании у Алексеева. Знает и не говорит. И про деньги ему что-то известно.
Людей Зорькину убивать не доводилось. По крайней мере, раньше. Но сейчас назревает тот момент, когда капитану приходится решиться на такой шаг. Лучше обезопасить себя и от Кручинина и от Котова. Они оба ему мешают.
"Ладно. Раз Стас хочет найти бандитов, он их найдет. Он говорил про кладбище в Никольском… Чем не место для встречи" – рассудил Зорькин. План созрел быстро. Котову надо приехать туда раньше Кручинина. В этом нет ничего сложного, и Зорькин сумеет убедить Котова в необходимости такого поступка. А когда Стас появится там, они его убьют. И сделают это тихо без лишнего шума. Да и кого остерегаться там, на кладбище да еще утром. Если только его, капитана Зорькина. Потому что после того, как они убьют Стаса, он убьет их. Со слов Кирилла капитан Зорькин знал, что в банде у него трое человек и девчонка. Есть на подхвате еще несколько помощников, которые выполняют разовые поручения. Это шушера. Ну, а девчонку на кладбище Котов не возьмет. С ней Зорькин разделается потом. А пристрелить троих парней, большой проблемы не будет. Для этого он заранее припас "ПМ" с глушителем, отобранный однажды у одного бандюка. Тому удалось убежать. В спешке он оставил новенький пистолет, чтобы менты не цапнули его с оружием. Теперь трофейный "ствол" пригодится.
* * *
Встретиться с Котовым они договорились в летнем кафе возле Казанского вокзала. По возможности старались не появляться больше двух раз в одних и тех же местах. Во-первых, чтобы избежать слежки. Как оперативник, Зорькин хорошо знал, довольно часто коллеги из угро вербуют барменов и официантов, делая их своими агентами. И подчас разговор, состоявшийся между двумя крутыми бандюками становится известен оперативникам еще до того, как эти бандюки рассядутся по своим роскошным авто. Во-вторых, чтобы избежать прослушки. В случаи, если все-таки за ними попытаются проследить, а бармен откажется "стучать", опера прибегнут к старому, хорошо опробованному приему – установят под столики "жучки".
А собственная безопасность волновала не только Зорькина, но и Кирилла Котова. Поэтому, когда капитан рассказал про Кручинина, Котов призадумался. Даже не притронулся к коньяку.
– Говоришь, он знает, где Зотов спрятал деньги?
– Он сам так сказал, – подтвердил Зорькин. Сейчас ему было необходимо убедить Котова приехать в Никольское. Он даже согласен все сделать за него сам, только бы этот болван привез туда свою кодлу.
– Пойми, – понизив голос едва ли не до шепота, заговорил Зорькин. – Его надо убрать. Он опасен. Разыскивает вашу девушку. Понимаешь, к чему я? А, выйдя на нее, доберется и до всех вас.
Котов молчал.
– Другого такого случая не представится. Утро. Народу – никого. Один точный выстрел и все проблемы решены. Только сразу убивать его не надо. Пусть сначала скажет, где деньги. Раз знает. И только потом… – доходчиво разжевывал Зорькин Котову свой план.
– Ты меня не учи, как поступить и что сделать потом, – резко оборвал его Кирилл. Сейчас он думал о Наташе. Если взять и убрать ее, тогда этот мент не докопается до всех них. Только нехорошо это. По предательски. Ведь она любила его. И он, кажется ее. Точно ответить никогда не мог. А может, это вовсе и не любовь, а привязанность. Да и теперь это уже неважно.
– Что ты, Кирилл? Я тебя и не учу. Просто хочу, чтобы и ты и я еще пожили на свободе. Кому мы будем нужны там, за решеткой?
Казалось, этот вопрос Котова не очень-то волновал, что в немалой степени обозлило Зорькина. Вот дебил попался, на собственную свободу ему наплевать. Подумал бы тогда о других.
Котов долго молчал, сосредоточенно глядел на дно рюмки с коньяком.
– Ладно. Решим. А за решетку нам с тобой еще рано, – наконец произнес он и одним глотком осушил рюмку. Не желая больше общаться с продажным ментом, встал. Но перед тем как уйти, спросил:
– Во сколько он будет там?
– Думаю, в половине десятого, – сказал Зорькин, почувствовав в голосе Котова неприязнь. И ушел он, не сказав свое обычное – пока.
Капитан проводил его злым взглядом, подумав: " Ладно, мразь. Недолго тебе гулять осталось". Он потрогал в кармане пиджака трофейный пистолет, который теперь носил с собой почти всегда. С удовольствием всадил бы пару пуль в башку этому уроду. И возможно, скоро такой случай представится. Но пока надо набраться терпения.
27
Наташа торопилась. Днем сбегала в банк, где хранила свои двести тысяч долларов. Сказала, что закрывает счет. Но перед этим заехала в торговый центр – Автомир и договорилась о покупке машины, десятой модели "жигулей". Попросила менеджера перегнать машину по адресу, который она укажет. Там пообещали все сделать.
Машину она покупала по безналичному расчету. Необходимую сумму с ее счета должен перечислить банк. Для этого пришлось оформить кой-какие документы. А оставшуюся сумму она хотела получить сразу, наличными. Но это оказалось не так-то просто.
Ссылаясь на то, что клиентка обратилась под вечер, ей тактично отказали в выдаче наличных денег и попросили придти завтра в первой половине дня.
Как и полагается, Наташа повозмущалась, но предложенные условия пришлось принять, тем более, как всегда в таких случаях, не нашлось кому бы можно пожаловаться. Управляющий банка и два его заместителя, в полном составе, куда-то испарились. Даже юриста не оказалось на месте. Только клерк – молодой очкастый парень с прыщавым лицом старательно обхаживал Наташу, советуя не торопиться снимать доллары и закрывать счет.
Наташа не стала терять с ним время. Напомнив о том, что завтра деньги должны быть приготовлены, она поехала на Белорусский вокзал и взяла билет до Минска.
В Минске у нее жила подруга. Вместе учились в школе. Потом родители уехали и увезли ее с собой из Твери. Но Наташа помнила ее адрес. Неделя, от силы две, больше Наташа не обременит ее. Там будет видно, куда поедет она потом. Но сначала надо, как говорил Стас, побыстрее уехать из Москвы, от Кирилла.