– Что вы? Бог с вами. Он никого не грабил. Люди сами ему несли, – вступилась зечка за Мордовцева, считая нападки полковника в высшей степени незаслуженными.
Но у Зубрикова на этот счет было свое мнение.
– Это можно трактовать по-разному, хотя мы говорим с тобой об одном и том же. Деньги эти не должны принадлежать Мордовцеву, – сказал полковник, приходя к невеселым размышлениям по поводу своего предложения и начиная понимать, что вряд ли ему удастся окончательно склонить эту барышню поработать на него. У девицы оказался довольно стойкий характер. А с ее болтливым язычком и до беды не далеко. Теперь разболтает об их разговоре в бараке.
Девушка хотела что-то сказать, наверное опять противоречащее замыслу полковника. Раскрыла свой прелестный ротик. Глупышка не осознавала своего положения. И как оказалось зря.
Потеряв всякое терпение, Зубриков резко поднялся с кресла и подскочив к сидящей на стуле зечке, схватил ее за волосы.
– Послушай меня внимательно, сука! Восемь лет назад я сам поддался искушению. Поверил в обещания твоего любезного Мордовцева и отдал ему пятнадцать тысяч долларов. Но за все это время я не только не получил процентов, а даже не вернул своих денег. Смекаешь? – Он повернул голову зечки на бок, и уже приготовился ребром ладони как топором ударить ее по шее. Не слишком сильно. Так, чтобы она всего лишь почувствовала боль. И поняла, в чьей она власти.
Девушка испуганно сжалась, втягивая насколько это оказалось возможным голову в плечи. Скосила глаза на Зубрикова.
– Не надо. Не бейте меня, – попросила она, догадавшись, что может с ней произойти через секунду. – Я напишу ему. Попрошу, чтобы он вернул вам ваши деньги. Только не бейте. Вот увидите. Он вам все отдаст. Вернет.
– А народу он тоже вернет? – злобно прошипел Зубриков на самое ухо зечке.
Та заерзала на стуле, пытаясь вернуть голову в то положение, как она должна быть. Но Зубриков не давал, крепко держал ее волосы в своей руке.
– Мы разговаривали об этом. Он обещал, что вернет деньги всем людям. Только пока надо подождать, – с наивностью ребенка заявила девушка, перестав сопротивляться и ослабив мышцы шее.
Зубриков расхохотался.
– Наивная. И ты в это веришь? – спросил он, стараясь понять, неужели эта девица и в самом деле такая глупенькая, что готова верить болтовне мошенника. Ведь если бы он хотел это сделать, давно бы вернул все до копеечки.
Девушка не ответила. Глядя в ее глаза, полковник отбросил все сомнения: она не верила в то, что говорила. Просто решила схитрить, чтобы Зубриков не причинил ей большей боли.
Зубриков и не отвергал, что возможно, между ней и Мордовцевым действительно такой разговор был и тот ей пообещал о возврате денег. Но это всего лишь пустое обещание. Наобещать он мог чего угодно, особенно если это происходило в постели.
– Дайте, я позвоню ему. Я объясню все. Попрошу… – пыталась она убедить Зубрикова, что готова прямо сейчас и легко решить его финансовую проблему в сумме пятнадцати тысяч долларов. Вызывая этим у полковника усмешку.
– Только и всего?
Девушка растерянно захлопала глазами.
– А сколько вам надо? – поинтересовалась она, заподозрив полковника в неуемном аппетите. И оказалась права.
– Я хочу вернуть свои деньги с процентами за восемь лет. Разве ты не поняла? А заодно и наказать Мордовцева. Те три года, что он провел в тюрьме, это не наказание для него, а проживание в гостинице. Отдельная камера с кондиционером. Холодильник. Телевизор. Нет, это государство его всего лишь пожурило. Похлопало по попке, как младенца за шалость. А я полковник Зубриков – действительно накажу его. Я оставлю его без копейки. Он останется нищий. И когда ему будет не на что жрать, он поймет тех людей, кого обобрал до нитки. Слушай сюда, детка. В общем так, если ты мне поможешь, то очень скоро окажешься на свободе…
– Он обещал, что заплатит и меня через год отпустят, – робко произнесла девушка, пытаясь навязать Зубрикову мысль, что и без его участия может очутиться на свободе. Но полковник ее наивности только усмехнулся. Глупышка. В уверенности ей, конечно, не откажешь. Только здесь за колючкой эта уверенность ничего не стоит. И случается, год проведенный здесь можно сравнивать с десятком лет вырванных из жизни.
Полковник сжалился, и разжав пальцы, выпустил ее волосы.
– Ты еще проживи этот год, – в его голосе звучала откровенная насмешка. – Иногда так случается, что на зоне люди быстро умирают. Вроде бы здоровая баба, а вдруг умирает. Потому что у нас тут не рай, а исправительное учреждение. Чистилище, где с таких как ты, мы соскабливаем греховную грязь. Чтоб на свободу ты, как говорится, вышла с чистой совестью. Но мы ведь можем и перестараться, и так отскоблить тебя, что через год, если ты все-таки и выйдешь отсюда, то такой, что Мордовцев и не посмотрит на тебя. Из холеной самки ты превратишься в тощугу, на которую даже у привокзальных бомжей хер не поднимется. Твои сиськи повиснут, как у старухи. А круглая жопа, провалится. И кому ты тогда будешь нужна? Подумай хорошенько, – предложил Зубриков.
Девушка всхлипнула и вдруг заплакала. Она и сама понимала, что то время, которое проведет здесь, ей раем не покажется. И с каждым днем с ее лица спадает лоск. От переживаний. От тоски. И вообще, ото всего, что окружает ее здесь. А значит, хозяин прав, деваться ей некуда и о свободе пока лишь всего можно только мечтать.
Взяв со стола стакан с коньяком, она поднесла его ко рту. На этот раз морщиться не стала. Выпила. И утерев уголком косынки слезы, проговорила отрешенно:
– Я согласна.
Она согласилась, но это ничуть не обрадовало Зубрикова. Он засомневался. Ведь если эта дура действительно любит Мордовцева, что тоже исключать не стоит, то запросто может предпринять неожиданный ход, если в ней заговорит совесть и она пожелает раскаяться перед любимым за свой грех. Такое отвергать нельзя. Тогда все, что придумал он, полковник Зубриков, не пройдет. Сразу выгонят с работы. И жизнь его будет висеть на волоске. А точнее, зависеть от Мордовцева, если он решит разделаться с полковником.
Теперь Зубрикова сильно одолевало сомнение. На ту ли лошадку он поставил. Доверился девчонки, от которой теперь зависит его жизнь. Возможно, это с его стороны было оплошностью. Рассчитывал, что ради свободы она сразу согласится. А девочка заупрямилась. И теперь так до конца не ясно, согласна ли она или всего лишь делает вид. Хочет одурачить. А сама как только встретится с Мордовцевым, выложит ему все. И будет радоваться, когда полковнику настанут кранты.
Зубриков посмотрел на оробевшую зечку. Сейчас девушка была похожа на скромную девственницу выросшую в строгой семье, где родители до совершеннолетия не спускали с нее глаз. Хотя в действительности все было не так и молоденькая распутница рано почувствовала себя вольной и познала любовь не только с мальчиками, но и взрослыми мужчинами.
– Ты – красивая, – сказал полковник, разглядывая зечку.
Девушка осмелилась поднять на Зубрикова глаза, и съежилась, потому что догадалась, какие мысли сейчас будоражили голову старика. Хотя ее саму отнюдь не влекло к этому старому кобелю, как о Зубрикове тут отзывались зечки. Речь шла о самом настоящем обломе, когда полковник присмотрев очередную девушку, приглашал ее к себе в кабинет для разговора и тем самым делал из нее агента.
Для этого у Зубрикова были свои методы и один из них, он захотел продемонстрировать сейчас. Трахнуть девицу, не откладывая, прямо здесь в своем кабинете. Да и чего пропадать добру, решил полковник, рассуждая что через полгода вся красота непременно спадет с зечки и тогда ему не захочется ее. А сейчас вон она какая красивая да аппетитная. Мордашка, грудь, жопа – все при ней.
Полковник налил зечке еще стакан.
– Выпей.
Подпоив ее коньяком, он понял, что сопротивляться и орать она уже не станет. Раздев девушку до гола, некоторое время любовался ее фигурой. Такие бабы особенно нравились Зубрикову. Потом уложил ее на кожаный диван стоящий в углу кабинета. Так он поступал со многими, приглянувшимися ему зечками. Зато потом все они относились к нему так, что были готовы на все, лишь бы еще попасть в заветный кабинет. Каждую из них полковник предупреждал, чтобы выходя отсюда, та держала язык за зубами и никому не рассказывала о том, что у них было. Слишком языкастых отправляли на работы в лакокрасочный цех, где особенно повышенная вредность. И попавшая туда зечка долго не протягивала. Максимум полгода и начинала хиреть прямо на глазах. И с тех пор уже не помышляла о болтовне насчет интимной связи с хозяином зоны, а заботилась о здоровье, и ни о чем другом.
Когда все было закончено и они оба оделись, полковник Зубриков сказал:
– Сейчас иди в барак. И смотри, никому ни слова, – приложил он палец к губам девушки, ласково погладив ее по черным как смоль, густым волосам. Все-таки, у этого Мордовцева отменный вкус на баб. Такую кралю отхватил. Трахается как надо. И не окажись она здесь, вряд ли бы изменила ему с таким как Зубриков. Но теперь… теперь полковник Зубриков может иметь ее когда захочет и сколько хочет.
– Иди. Скажи дежурному, чтобы отвел тебя в столовую. Поешь чего захочешь, – сказал он девушке, проводив ее до двери своего кабинета.
Все это было вечером, и заключенные уже давно сидели в своих бараках. И в административном здании никого не было, кроме полковника Зубрикова и начальника оперативной части майора Марата, терпеливо дожидавшегося окончания аудиенции. Чтобы не скучать смотрел по телевизору футбол. Развалившись в кресле, майор положил ноги на тумбочку.
Зубриков вошел к нему в кабинет с бутылкой коньяка.
Марат убрал с тумбочки ноги.
– Что это вы, Александр Васильевич принесли? У меня этого добра навалом, – он открыл дверцу шкафа, показывая коробку со спиртным, в которой не хватало пару бутылок.
Полковник сел за стол.
– Э, нет. Сначала мы выпьем мой. А потом начнем твой, – сказал Зубриков с улыбкой, откупоривая бутылку.
Марат достал два стакана. Несколько апельсинов и коробку дорогих шоколадных конфет.
Они выпили по стакану, закусили дольками апельсинов, и только тогда Марат не вытерпел. Спросил:
– Ну как? – Он был в курсе того дела, которое задумал Зубриков. Так сложилось, что Зубрикова с Маратом сближала не только чисто человеческая дружба, если таковая вообще есть, но и кой, какие темные делишки. А уж об исполнительности начальника оперативной части, можно было говорить отдельно и много. Одним словом, Зубриков решил, что на Марата положиться можно и рассказал ему о своем плане, который состоял из двух пунктов. Первый пункт, это вернуть господину Мордовцеву его бабу. И второй, через нее узнать, где миллионер, прячет свои денежки. А что таковые у него имеются, ни Зубриков, ни опер Марат не сомневались. И прежде чем взяться за реализацию этого дела майор Марат через своих знакомых в Москве, собрал о Мордовцеве кой, какую информацию, которую и передал Зубрикову.
Надо заметить, что друзья Марата постарались на славу, выяснив о Мордовцеве довольно многое. Особенно Зубрикова с Маратом заинтересовала черная бухгалтерия. В ней было все. Сумма, которую глава финансовой пирамиды собрал с доверчивых граждан. Тут же были расходы на зарплату сотрудников и приобретение и использование техники. Но это уже имело второстепенное значение. В отдельной графе стояли суммы потраченные на взятки необходимым чиновникам и, выплаты вкладчикам. На это ушло совсем немного. И совсем уж смехотворным, выглядел остаток средств в кассе на момент ареста господина Мордовцева. И никто потом, включая и самого Мордовцева, не сумел ответить, куда исчезла астрономическая сумма со всех счетов пирамиды. Были люди, которые приезжали в банки, снимали деньги, но потом как не странно, многие из них внезапно умирали, а кто-то исчезал, да так, что у милиции не хватало сил и средств разыскать их. А вот организатор этой всей махинации – Сергей Валентинович Мордовцев был жив и здоров. Но на все вопросы следователей он только разводил руками, уверяя всех, что сам стал жертвой, еще более ловких мошенников наделенных властью.
В конце концов, разбирательство по этому делу всем надоело. И когда поднявшийся в средствах массовой информации ажиотаж утих, Мордовцева решили отпустить. Но отпустить без наказания, это выглядело бы уж слишком, поэтому судьи сошлись на небольшом сроке в три года тюрьмы, добрую половину из которого Мордовцев уже отсидел во время следствия.
Полковник Зубриков был далеко не глупцом, и перебирая копии документов добытые Маратом, быстро разобрался что к чему и понял, что докопаться до спрятанных денег Мордовцева можно, если бы его секретарша взялась им помочь.
– Но если, эта сука распустит перед Мордовцевым нюни, тогда наши с тобой головы слетят с плеч, – сказал Зубриков Марату, когда они уже приканчивали бутылку коньяка. – У нее к нему видишь ли чувства. А если баба расчувствуется, жди беды. Сомневаюсь я в ней чего-то. Не распустила бы язык.
– Вполне такое может быть, – согласился Марат и добавил: – Сиделки, с которыми я разговаривал, об ней отзываются как о хорошей болтушке. Много треплется. За что уже получала от зечек. Любит побахвалиться. И вообще, по-моему, она набитая дура.
– Есть немного. Все красивые бабы дуры, – сказал Зубриков.
Марат молчал, попыхивая сигаретой, ожидая, что на все это предложит Зубриков. Но полковнику видно было нечего предложить. И тогда предложил Марат.
– А что если нам ее заменить? – вдруг сказал он.
– Заменить? – Зубриков призадумался, старательно обмозговывал сказанное майором. Всегда считал Марата далеко не глупым человеком. Но сейчас он предложил такое. Тут было над чем подумать.
Марат утвердительно кивнул.
– Вот вы, Александр Васильевич сказали, что все красивые бабы дуры. А я тут недавно с одной беседовал…
Зубриков так взглянул на своего помощника, что Марат тут же поспешил заверить полковника:
– Да, нет. Никакого интима. Это действительно была всего лишь беседа. К тому же она только что родила. Ещё в родильном блоке находится.
Беременные зечки содержались отдельно от остальных. В отдельном бараке. Он располагался поближе к медчасти и яслям, в которых содержались родившиеся в колонии детишки.
Зубриков догадался, кого имел в виду Марат. Но все-таки, решил уточнить.
– Ты говоришь о Багровой? – спросил полковник, подавляя икоту. В последнее время от чрезмерного перепития у Зубрикова стали нелады с желудком и полковник даже хотел ехать в Москву, чтобы лечь в госпиталь.
Марат кивнул.
– О ней. Проницательный вы человек, Александр Васильевич.
Полковник Зубриков посмотрел на Марата с хитрецой. Хотя зечка Багрова и в самом деле была хороша собой. Стройная, с хорошей фигурой и внешними данными, она занимала первые места на конкурсах красоты. Сначала тут у них в колонии. От скуки ради зечки упросили Зубрикова провести такой конкурс. Полковник согласился, ещё не догадываясь, что из этого получится. Вдруг начальству не понравится, тогда и по шапке получить можно.
Девушки сами и костюмы для себя пошили. Прически сделали такие, что любой стилист позавидует. Прямо не колония, а дом моделей. Зубриков пригласил на этот конкурс районное начальство. Журналистов из областной газеты. Дело-то новое. Доселе никто и слышать не слыхивал о подобных конкурсах в колонии.
Об этом стали писать в газетах. Начальство похвалило Зубрикова за смекалку. Первое место тогда заняла Наталья Багрова. А второе – любовница Мордовцева. Потом дальше больше. Начальство уже решило провести такой конкурс на уровне области среди других колоний. И опять Багрова заняла лидирующее место. Хотя для самого Зубрикова, кроме хлопот, это ничего не принесло. Зечек на эти проклятущие конкурсы надо было привезти, и потом отвезти назад. Да и вообще: газетчики зачастили к ним в исправительное учреждение, а следом за ними и проверяющие стали наведываться, и все интересуются бытом заключенных, словно они сюда прибыли не наказание отбывать, а на отдых по туристической путевке.
– Срок у нее немалый – девять лет. Опять же ребенка родила. Я думаю, ей есть за что стараться, – намекнул Марат о последствиях в случаи, если Багрова откажется.
Зубриков призадумался еще больше.
– Всё конечно, так. И баба она красивая, слов нет. Но что делать, если этот Мордовцев её не подпустит к себе на пушечный выстрел? – засомневался полковник.
– Конечно, не подпустит, – согласился Марат.
– Тогда какой смысл? – возмутился Зубриков, отвинчивая пробку с другой бутылки и разливая ее содержимое по стаканам.
– А смысл самый прямой, – стоял на своем Марат, слегка поморщившись от горечи во рту.
– Прямой? Ну приедет она. Здрасьте, я такая-то такая, отбывала срок с вашей подружкой. Она мне очень много лестного рассказывала о вас и я безумно хочу познакомиться. Да он её на хер пошлет и не станет разговаривать, – с уверенностью заявил Зубриков. Полковник не понимал, на что давит Марат.
– Всё так и будет, если… – заговорил Марат и замолчал.
Зубриков посмотрел на него.
– Если что? – с усмешечкой спросил Зубриков.
– Если ему не позвонит сама любовница и не попросит помочь, приютить несчастную подругу.
– Позвонит говоришь? – Зубриков, мысленно похвалил Марата, находя, что в сказанном по поводу несчастной подруги, есть стоящее зерно. Ведь подруга, это не просто знакомая. Это нечто больше. И на подругу положиться можно, в случаи чего даже ему, господину Мордовцеву.
– Причем, лучшую, которой Мордовцев может доверять как доверял ей, – добавил Марат и уже сказал уверенно: – Вот тогда у нас всё точно получится. Ручаюсь. Ну конечно при условии, что Багрова постарается ему понравиться. Думаю, с этим она справится. Деваха красивая.
То ли подействовала та уверенность, с которой это все было произнесено, а может быть то, что Марат за удачный исход дела готов был поручиться головой, но Зубриков после долгих раздумий согласился. А может быть потому, что отступать было уже слишком поздно.
Тут же, не откладывая, они с Маратом обговорили все детали предстоящего дела. Зубриков решил самолично поговорить с заключенной Багровой, на Марата возложил подготовку технической части.