– Ну что ж. Если я вас так интересую, то я могу кое-что рассказать и о себе.
Девушка достала блокнот и приготовила авторучку.
– Очень, очень интересуете. Вопросов у меня много. Но давайте начнем… – она на минуту задумалась. – Начнем с личного.
В тот вечер Помиранцев много рассказывал о себе, наверное, даже больше, чем о самом холдинге, потому что никто и никогда не интересовался самим Помиранцевым так, как корреспондентка Нина. Это даже было трогательно, по крайней мере, для Павла Егоровича. Такая внимательность со стороны еще сравнительно молодой девушки, казалось бы, не познавшей жизнь так, как познал он, Павел Егорович Помиранцев.
Но как оказалось, у них есть кое-что общее – это одиночество, от которого каждый из них страдает. Есть работа, друзья, но ни у того, ни у другого нет человека, на которого можно опереться, когда становится невмоготу и доверить самое сокровенное. Ладно, Павел Егорович. Человек немолодой. В его возрасте, человеку ставшему вдовцом и глубоко скорбевшему по супруге, одиночество вполне объяснимо. Чужое горе никого не трогает, кроме него. Но Нина? Она молодая, красивая и ей совсем необязательно замыкаться в себе. Павел Егорович решил сделать ей приятное и пригласил в ресторан поужинать. "Пусть развеется немного, повеселится", – подумал он, ничуть не сомневаясь, что корреспондентка от его предложения не откажется. И Нина не отказалась.
Они поехали в ресторан "Славутич". На этот раз Павел Егорович изменил привычке и право выбора блюд предоставил своей очаровательной спутнице. Заметив с какой завистью мужики смотрят на девушку и на него, почувствовал некоторую гордость, что он с тако й девушкой. Даже официант улучшив момент, тихонько шепнул на ухо Помиранцеву, как комплимент:
– Я вам завидую. У вас такая девушка…
Слушая его, Павел Егорович испытывал трепетное волнение. Не мальчишка он, а рядом с этой красавицей будто сбросил пару десятков лет и теперь испытывал влечение и прилив сил. "А что? Может я и смогу ее удовлетворить", – подумал, пригласив Нину на танец и чем ближе прижимал ее к себе, тем больше терял голову, совсем забыв о тех принципах, которых придерживался раньше. Голову вскружила ему эта молодая корреспондентка. И прямо из ресторана Помиранцев повез девушку к себе.
Нина оказалась очень веселой девушкой.
– Я хочу танцевать, – заявила она, когда они вошли в квартиру. – Там в ресторане, мы с вами танцевали совсем мало, – сказала Нина, причем произнесла эти слова как укор, который Помиранцев принял на свой счет. Там в ресторане, не отказав своей привычке, плотно поужинав, сидя за столиком, он расслабился, почувствовал усталость, и когда Нина приглашала его несколько раз, вежливо отказывался. Ни с кем другим, девушка танцевать не пожелала, сохраняя верность только ему. Но теперь, дома, решил исправиться, поставил кассету с хорошей музыкой.
– Я к вашим услугам, – как галантный кавалер произнес он и сделал кивок головой, при этом вытянувшись по стойке смирно. Но когда девушка обвила руками его шею и приблизилась так, что он почувствовал, как трепетно бьется в ее груди сердце, голова у Помиранцева стала кружиться. Руки с талии скользнули вниз и остановились на круглой упругой попке молодой красавицы.
Еще там, в ресторане, Помиранцев незаметно для девушки несколько раз подливал ей в шампанское водку. Хотел, чтобы Нина опьянела. Пьяные женщины такие беззащитные. Именно такая и была нужна сейчас Помиранцеву. Он давно не занимался любовью и та уверенность в мужской силе, которую он чувствовал в ресторане, теперь ему казалась ошибочной. Вот, если бы девушка напилась и уснула, тогда бы Помиранцев отнес ее на диван, но ни в коем случаи на не кровать, где спал с женой. Кровать – это святое, их семейное, и посторонней женщине, пусть даже молодой и красивой, там не место. Диван, вот то, что сгодится для занятия любовью с очаровательной корреспонденткой. Потом бы, Павел Егорович снял с девушки всю одежду, и вволю налюбовавшись красивым обнаженным телом, позволил себе поласкать ее. И только потом, обнажившись, сам и возбудившись, раздвинул ее ноги и сделал бы то, о чем мечтал там, в ресторане.
Они медленно кружились под инструментальную композицию Игоря Крутого. Музыка лилась плавно, но в тоже время в ней чувствовалось некое возбуждение, которое передавалось и танцующим. Лично за себя Павел Егорович был готов поручиться. Он возбуждался. Да и Нина, кажется, тоже, потому что она прижималась к нему.
– Можно я вас поцелую, – вдруг попросила Нина и, не дожидаясь, что на это ответит Помиранцев, как пиявка впилась в его толстые губы и стала медленно по ним водить языком.
Павел Егорович задрожал, такое неописуемое чувство. Особенно, когда руки девушки опустились к его брюкам. Быстрое движение, и расстегнут не только ремень, но и пуговицы удерживающие брюки в поясе.
Павел Егорович густо покраснел, испытывая перед девушкой робость, но отговаривать ее не стал, предоставил ей полный простор действий. Только посчитал своим долгом напомнить:
– Ниночка, я прошу учесть. Я ведь уже в таком возрасте, когда может...
Девушка прикоснулась своим аккуратненьким пальчиком к его губам, не давая ему продолжить ненужное объяснение.
– Молчите. Не надо ничего говорить. Я буду делать все сама. И постараюсь, чтобы вам было приятно. Вы только не мешайте мне. И не надо стесняться. Вы ведь хотели этого? Признавайтесь?
– Хотел, – переборов робость, тихонько произнес Помиранцев. И почувствовал облегчение. К сожалению, начальник настолько въелся в сущность Павла Егоровича, что даже в сексе он не мог избавиться от этого комплекса. Никогда не вел себя с женщиной грубо, но все делал с высокомерием. Раз девушка пообещала все сделать сама, пусть делает. Так решил Помиранцев, наблюдая, как Нина ловко управляется с пуговицами на его рубашке.
Минута, и рубашка, майка и брюки – уже оказались на кресле. Павел Егорович тихонько хихикнул, когда Нина стала стаскивать с него трусы. Застеснялся, не зная, как она отнесется к тому, что под ними. Не станет ли критиковать? Да фигура его далека от совершенства.
Но, кажется, все это вместе ничуть не огорчило Нину, и Помиранцев облегченно вздохнул.
Девушка быстро разделась сама и, падая на диван, увлекла и Помиранцева. Тихонько засмеявшись, она сказала:
– Ой, мы с вами упали.
– Да, – возбужденно произнес Помиранцев, чувствуя под собой молодое упругое тело. Вид обнаженной девичий груди с выпуклыми сосками, вызвал в нем такое волнение, что Помиранцев почувствовал дрожь в сердце. Казалось, еще немного и оно остановится, перестанет биться. Сейчас он просто не думал, что с ним может случиться что-то ужасное. Он хотел только одного, побыстрее овладеть красавицей. Боялся, вдруг она в самый неподходящий для него момент встанет и, одевшись, уйдет, на прощанье, бросив что-нибудь обидное. Разве такого мужчины она достойна?
Он целовал ей то один, то другой сосок. Водил между большими грудями языком и стыдясь заглянуть ей в глаза, подбирался к самому сокровенному, что прятала девушка под узорчатыми полупрозрачными трусиками.
Потом был секс. Правда, Павел Егорович не ожидал, что блаженство будет таким коротким. Хотелось большего да не получилось.
Нина, как игривая кошка, забралась на него, и когда Помиранцев почувствовал, что полностью вошел в нее, испустил протяжный стон. Хотел попросить девушку, чтобы остановилась, не двигалась, но, как оказалось, уже поздно. И вот все кончено.
Павел Егорович закрыл глаза. Уверен был, девушка рассчитывала на большее, но сегодня он оказался к большему не готов. И застыдился.
– Ничего. Так бывает. Ведь мы с вами только встретились. Делаем это первый раз, – успокаивала его Нина, как могла и обнадежила: – В другой раз вы сможете это делать намного дольше. Вот увидите.
Помиранцев осмелился открыть глаза. Чувствовал во рту сухость. Неплохо бы выпить по бокалу шампанского.
Нина от такого предложения не отказалась.
– Я сейчас принесу, – она быстро соскочила с дивана и голая побежала в кухню. И глядя на ее обнаженное тело, круглую попку, Павел Егорович ощутил в себе прилив сил. И ему захотелось ее еще.
Прошла минута, другая, а девушка не шла.
"Ну, чего она там копается?" – начал уже Помиранцев изнемогать от нетерпения. И позвал:
– Нина?
– Я уже иду, – раздался из кухни ее приятный голосок, в котором сквозили нотки сожаления, – Я тут у вас немного шампанского пролила. Надо бы вытереть.
– Ну, вы чудачка. Бог с ним, с шампанским. Я заждался вас.
Она появилась перед ним, как прекрасная Афродита. На серебряном подносе стояли два хрустальных фужера наполненные игристым шампанским, а на тарелочке лежало несколько долек мелко порезанного ананаса.
Но не это сейчас интересовало Павла Егоровича. Все его внимание было приковано к ее бедрам и пучку густых вьющихся волос прикрывавших лобок. Все это вызывало у Помиранцева трепетное возбуждение.
– Иди ко мне, моя киска, – подрагивающим голосом, проговорил он, откинув простыню и показав, что он в полной готовности продолжить то, чем они только что занимались.
– О-о, – восхищенно протянула девушка и похвалила: – Я вижу, вы входите во вкус. Вы просто молодец. Но перед этим надо обязательно выпить по бокалу шампанского, чтобы мое путешествие на кухню было оправданным, – она взяла с подноса фужер и грациозно протянула Помиранцеву. Другой пригубила сама.
Едва Помиранцев осушил предложенный фужер, девушка с аппетитом голодной самки набросилась на него. Он хотел сказать, что теперь сам бы не прочь полежать на ней, но Нина не давала ему и рта раскрыть, впиваясь в его губы и целуя.
"Ну и темперамент у этой киски", – удивлялся Помиранцев, подумывая, насколько его хватит и, чтобы в момент экстаза эта разъяренная тигрица не придушила его.
Когда Павел Егорович опять испустил протяжный стон, кончив в нее, то вдруг почувствовал невыносимую адскую усталость. Такое ощущение, что силы окончательно покинули его и внутри пустота. Веки сделались тяжелыми и сами собой стали закрываться. И сколько Помиранцев не делал усилий, побороть сон не мог. Последнее, что он увидел, перед тем, как заснуть, это рядом лежащую Нину. Девушка, кажется, спала. И тогда Павел Егорович почувствовал, будто проваливается куда-то, и нет сил, с этим совладать.
– Нина, – прошептал он, засыпая.
Но не прошло и несколько минут, после того как Помиранцев заснул, девушка открыла глаза и тихим, ласковым голоском позвала:
– Павел Егорович? Жирный старикашечка. Ты спишь?
Помиранцев отреагировал громким храпом, словно по квартире на полном газу разъезжал бульдозер и не мог остановиться.
– Ну, спи, спи, старый осел. – Девушка встала и бросив чуть насмешливый взгляд на развалившегося на диване Помиранцева, стала производить в комнате самый настоящий обыск. Заглядывала в шкафы, ящики столов, всюду, что на ее взгляд представляло интерес. Причем, делала это довольно профессионально. Если брала какую-то вещь, то после осмотра обязательно возвращала ее на место так, как она лежала до этого. И только на свое место, чтобы потом у Помиранцева не возникло ни малейших подозрений. Здоровенный стеклянный шкаф набитый хрусталем, не вызвал у нее интереса. В нем девушка копаться не стала. А вот старинный комод из мореного дуба, с короткими резными ножками, подбитыми войлоком, сразу привлек внимание, едва голая девица вошла в маленькую комнату, скорее служившую кладовкой, с одним единственным зашторенным окном.
Свету не хватало, и девушке пришлось воспользоваться настенным плафоном. Включив его, обнаженная девица опустилась на колени, грациозно оттопырив круглую попку. Все ее внимание было сосредоточенно на паркете. Он был покрыт тонким слоем пыли. Видно в этой комнате Помиранцев бывал не так часто. Но в глаза бросились едва заметные полоски, оставленные войлоком. Сомнений быть не могло. В комнате, где прибирались крайне редко, по какой-то надобности отодвигали комод. И делали это не раз.
Еще раз взглянув на полосы стертой на паркете пыли, девушка попыталась отодвинуть предмет мебели, который никак не гармонировал с современной обстановкой в квартире. Наверное, по этой причине он и попал в кладовку, чтобы с глаз долой. Вещица, несомненно, могла украсить гостиную в усадьбе графа Шереметьева. И не понятно было ее предназначение у Помиранцева. Вот так, на первый взгляд, не скажешь, чтобы глава холдинга тяготел к старинной мебели.
Комод оказался не таким уж и тяжелым, хотя имел внушительные размеры. С места он сдвинулся на удивление легко, даже не пришлось прилагать больших усилий. Когда он отъехал в сторону, девушка увидела в стене нишу с вмонтированным в нее небольшим сейфом. Коварная улыбка появилась на ее лице.
– Вот он! – восторженно воскликнула девушка. – Я и не сомневалась, что у такого прижимистого старичка имеется загашник. Теперь неплохо бы его открыть и заглянуть внутрь. Думаю, там есть на что посмотреть. – Она попыталась ноготком подцепить дверцу сейфа, но два хитроумных замка накрепко соединили ее с корпусом из сверхпрочного металла.
И на красивом личике отобразилось огорчение. Ей не терпелось удовлетворить свое любопытство. Она обшарила все ящики комода в поисках ключей, но так и не нашла.
– Ну что ж, папашка, тем хуже для тебя, – зло проговорила голая девица, возвращая комод на место.
* * *
Когда Павел Егорович проснулся, Нина лежала рядом и спала.
На часах было – двенадцать. Жалко было тревожить сон обворожительной красавицы. Вволю насмотревшись на ее прелести, Помиранцев склонившись к самому ушку, тихонько позвал:
– Ниночка. Пора просыпаться. Уже двенадцать часов.
Ее веки дрогнули и девушка открыла глаза.
– Ну, теперь мне влетит от мамы. Столько времени я провела у вас. – Девушка вскочила с дивана и стала быстро одеваться.
Глядя, как она натягивает трусики, торопливо застегивает лифчик, Павел Егорович почему-то смутился, посчитав себя виновным в том, что столько времени продержал девушку у себя. "А ведь действительно, нехорошо получилось. Она даже не позвонила родителям, не предупредила", – подумал он и предложил:
– Нина, а хотите, я поговорю с вашей мамой? Постараюсь ей объяснить…
Но девушка даже не захотела слушать.
– Ни в коем случаи. Вы не знаете мою маму.
Помиранцев поежился под простыней. Действительно, получится несуразно, если он вдруг вот так заявится. Кем и как представиться ему: любовником или просто другом. Не то не другое не подходит по возрасту.
– Не беспокойтесь. Я сама все объясню. Я думаю, она поймет. Мне не десять лет. И я имею право на личную жизнь.
– Ну, правильно, – соглашаясь, Помиранцев кивнул.
– И с кем проводить время, это мое личное дело, – проговорила девушка, заметив беспокойство во взгляде Помиранцева. Показалось, он хочет что-то сказать. И она не ошиблась.
Прикрываясь простыней, Помиранцев сел на диване и преодолев робость, спросил:
– Скажите, может, вы нуждаетесь в деньгах? Так я могу…
Наверное, зря заговорил он про деньги, потому что девушка изменилась в лице прямо на глазах.
– Вы меня посчитали проституткой? Раз пришла к вам и все такое, – она так глянула на Помиранцева, что тому стало неуютно в собственной квартире.
"Дурак я. Вот сморозил, так сморозил", – пожурил он себя, сказав:
– Упаси Бог, Ниночка, – он скроил виноватую физиономию и, приложив обе руки к груди, как на покаянии, попытался изъясниться более понятливей: – Я хотел просто помочь… если надо? Я могу… Я вполне обеспеченный человек. И если есть нужда в деньгах, то, пожалуйста…
Девушка улыбнулась. Теперь в ее глазах Помиранцев прочитал восхищение и почувствовал гордость. Вот он какой, Павел Егорович. Пусть она знает.
– А если… – она на минуту замялась, потом все с той же улыбкой спросила: – мне, скажем, нужна большая сумма?
Помиранцев понял, она блефует, но все равно было приятно. Такая красавица. Ну, разве ей в чем-то откажешь?
– И какая же это сумма? – спросил он тоном миллионера, готового к значительным пожертвованиям.
Девушка не теряла время на раздумья.
– Ну, скажем пятьдесят тысяч долларов.
Наивная. Кажется, она хотела озадачить Помиранцева, но не получилось.
– Не смешите меня, Ниночка, – сказал Помиранцев, едва не рассмеявшись. Что для респектабельного человека пятьдесят тысяч? Красавице не мешало бы понять, с кем она познакомилась.
– Ого, – произнесла девушка удивленно, отводя Помиранцеву особое место среди своих знакомых. А он самодовольно хмыкнул, рассуждая, что ей не мешает понять сразу, он не какой-то резвый жеребец способный только затащить красотку в постель. Если с таким человеком водить дружбу, он очень даже может пригодиться. И уж, конечно, выручить деньгами. Деньги для него это такой пустяк.
Теперь Нина боготворила своего пожилого покровителя.
– Ну, хорошо, – ее маленький носик капризно вздернулся, – а если, – глаза оценивающе смотрели на солидную фигуру главы холдинга, расположившегося теперь поперек дивана. – А если – сто тысяч долларов? Дадите взаймы, если очень будет нужно?
Но даже такая сумма нисколько не озадачила Павла Егоровича. Казалось, в его сытых глазках и на этот раз не было ни капли удивления.
– Да хоть – двести, – сказал он, удивив девушку еще больше, но как человек, во всем любящий порядок, посчитал своим долгом добавить: – Только, конечно, хотелось бы получить от вас какие-то гарантии...
Красивая мордашка сразу потускнела, а в глазах появилась нескрываемая обида.
– Вот вы сразу заговорили о формальностях. И ни капли доверия. – Она разочарованно посмотрела в обеспокоенные глаза Помиранцева. А тот уже ругнул себя. Не так сказал и не то, и Нина истолковала его слова как недоверие. Поспешил сказать, оправдываясь:
– Но, Ниночка, поймите меня правильно…
Дальше девушка не дала ему договорить.
– Да ладно. Я все понимаю. Просто подумала, вдруг мне и в самом деле понадобятся деньги. Я приду к вам, и неужели вы мне вот так дадите?
Помиранцев решил быть великодушным до конца. И пообещал:
– Приходите, и я дам, когда вам будет очень нужно.
Прозвучало по-барски. Но уж очень хотелось порисоваться перед молодой особой. Красотой, молодостью, Помиранцев не мог взять ее. Это все осталось в прошлом. Годы наложили свой отпечаток. Но что им оказалось неподвластно, так это деньги. Помиранцев был богатым человеком. И пусть девушка знает это.
– Ну, ладно. Ловлю вас на слове, – хитро прищурилась красавица. Она подошла к нему уже одетая и чмокнула старичка в его толстые, чуть отвислые губы.
– Нина… – он хотел спросить, когда снова сможет увидеть ее и передать, как будет скучать. Но девушка дотронулась своим пальчиком до его губ и сказала:
– Мне сейчас надо идти, – тут же одарила его обнадеживающим взглядом и добавила, как бы оставляя право решения за ним: – Если хотите, мы можем увидеться еще у вас здесь?
Старичок от радости чуть не подскочил с дивана. Готов был целовать ей ноги.
– Ниночка! Конечно, хочу.
Девушка пообещала:
– Ну, тогда я вам на днях позвоню. Тем более, вам еще необходимо прочитать материал, который я напишу. Чтоб я не втюхала туда ничего лишнего. Честно признаюсь, в ваших специфических терминах по авиастроению я разбираюсь слабо.
– Ничего. Мы разберемся вместе, – убедительно сказал Помиранцев.
– Вот на этом диване, – хохотнула девушка и пошла к двери.
Помиранцев побежал за ней в прихожую, проводить.