– А то. Ты знаешь, сколько мне лет?
– Да… – Стас замялся, потому что точного возраста Тутмина не знал. Да, наверное, и не он один. У них в РУБОПЕ молодые оперативники относились к нему как к себе равному по возрасту.
– Не ломай голову. Мне уже сорок шесть. Понимаешь, к чему я? Все мои одногодки уже по званию не ниже подпола. А я все капитан. А знаешь, почему? Потому что старался все делать по совести. И вот к чему это привело, – кивнул Тутмин на вешалку, где висел его капитанский мундир. Так что советую тебе не повторять мои ошибки.
– Володь, – сказал Стас после долгого молчания, – не говори никому о нашем разговоре, – попросил Стас.
– Об этом можно было не просить, – сказал криминалист и посчитал своим долгом предостеречь молодого опера: – Мой тебе совет, Стас. Не лезь ты в это дерьмо. Нечисто тут все. Слышал? Завхоз сегодня обнаружил, что замок на двери запасного выхода сломан.
– Как это? – удивился Стас.
– А вот так. Кто-то, для чего-то воспользовался запасным выходом, чтобы выйти из управления, и не попасться на глаза постовому, дежурившему на центральном входе. Я думал ты в курсе.
– Да нет. Я слышал, – соврал Кручинин, стыдясь за свою неосведомленность.
Тутмин позлорадствовал.
– А ты оказывается, хреновый опер. Раз не знаешь таких пустяков.
– Да уж, какой есть, – парировал Кручинин нападение криминалиста. Мог бы сейчас сказать Тутмину тоже что-нибудь такое, что, безусловно, не понравилось бы тому. Но не время сейчас для подобных счетов. Только вот криминалист так не думал.
– И платок свой носовой выкинул… – вспомнил главный криминалист обиду. Хотя сам платок сейчас вообще не интересовал Тутмина. Важен жест. Прогнулся перед ним опер, обтер туфли. Тутмин услугу оценил по-своему.
– Знаешь, плевать мне на платок. Я в него уже три раза высморкался. Ему самое место в урне, – ответил Стас, нисколько не смущаясь. А Тутмин чуть не набросился на него с кулаками.
– Ах ты, гад, Кручинин! Сопливым платком мне по новым туфлям…
До потасовки дело не дошло. Стас вдруг покосился на дверь и поднес палец к губам, сделав тем самым Тутмину знак, чтобы помолчал.
– Возле двери кто-то стоит, – шепнул Стас и на цыпочках подошел к двери и резко открыл ее.
Человек, стоящий за дверью, отлетел в коридор. Теперь и Тутмин и Кручинин увидели лейтенанта Лугина, который ударился головой в висевший на стене стенд по гражданской обороне. А Тутмин весь свой гнев, предназначавшийся Стасу, теперь выплеснул на Лугина.
– Ты чего тут под дверью стоишь? Делать что ли нечего?
Вопрос застал лейтенанта врасплох.
– Да я войти хотел… – не слишком уверенно произнес Лугин, теряясь под напором криминалиста, который имел к нему самые серьезные претензии. – Почему тогда сразу не вошел? Торчишь возле дверей, подслушиваешь. – Тутмину страшно хотелось как следует отшлепать юнца, чтобы тот навсегда изжил нехорошую привычку подсматривать и подслушивать. У них в РУБОПЕ такое не проходит. И лейтенанту это надо знать.
Лугин стоял как оплеванный, не знал, куда глаза девать. Опустил взгляд вниз и увидел в руке у Кручинина пистолет.
– Я услышал у вас в кабинете шум. Подумал, может у вас там разговор на повышенных тонах. Стас, а чего это ты с пистолетом? И костюм у тебя испачканный… – в голосе лейтенанта было столько удивления, что Кручинин разозлился. Прав Тутмин, не стоило Лугину тут торчать.
– Слушай, Саша. У тебя, что других дел нет, как греть уши возле кабинета криминалиста. Если мне не изменяет память, ты должен был работать с Зорькиным по убийству? Его я не вижу, а ты почему-то тут крутишься? – произнесено это было с нескрываемым упреком. Так вообще-то молодой лейтенант, парень старательный и по работе у него нареканий не было. Но сейчас капитан был недоволен своим подчиненным.
Понимая, что в этой разборке он не участник, Тутмин быстро запер на ключ дверь кабинета и резво поскакал по коридору. Вдруг этому Кручинину понадобится еще что-нибудь. Тогда назойливый оперативник и вовсе не отвяжется.
А провинившийся лейтенант Лугин, должен был держать ответ.
– Стас, не ругайся. Я был с Зорькиным. Мы вместе работали. Но потом он велел мне ехать в отдел. Сказал, что все там сделает сам, – попробовал оправдаться Лугин. Сейчас во что бы то ни стало, нужно было развеять подозрения Кручинина, по поводу чрезмерного любопытства. Ну, в самом деле, не скажешь же, что это поручение майора Алексеева. Велел он присмотреть за капитаном и молодой лейтенант не сумел отказать начальнику отдела.
– Вот что, позвони, узнай где Зорькин и возвращайся к нему, – сказал Кручинин, желая поскорее избавиться от Лугина. Не хотелось, чтобы он крутился под ногами.
– А можно я с тобой?
– Нет, не можно. Если мне понадобится помощь, я дам тебе поручение. А сейчас иди, не мешайся. – Кручинин пошел по коридору. Лугин обиженно надулся.
* * *
Стас спустился на первый этаж и заглянул в конец коридора. Чтобы выйти из управления внутренних дел на улицу, надо пройти мимо дежурной части, или здесь в конце коридора свернуть в темный закуток и воспользоваться дверью запасного выхода. Но эта дверь всегда заперта. Ключ от нее висит у дежурного. Если ее отпереть, окажешься на задней части двора, где размещается гараж и вольер с собаками. И чтобы окончательно покинуть территорию управления, тогда еще нужно преодолеть трехметровый забор. Правда, с внутренней части двора, это не проблема. Возле гаража валяется куча досок. Бери любую, подставляй к забору и перелезай. И тот, кто выломал замок на двери запасного выхода, хорошо знал об этом. А стало быть, это не посторонний человек. Одно оставалось для Кручинина не понятным, как так получилось, что из дежурки не слышали, когда ломали дверь? Ночью в пустом здании слышимость превосходная.
Стас посветил зажигалкой возле двери. Сразу видно, замок оказался довольно прочным и тому, кто задумал осуществить это дело, пришлось воспользоваться ломом с пожарного щита, находящегося здесь же рядом со здоровенным ящиком с песком.
Этот факт заинтересовал Кручинина. Пришла мыслишка связать его со смертью капитана Голикова. "А что, если Голиков не сам пустил пулю? А кто-то другой за него сделал это дело и вышел через дверь? Еще вечером Голиков был жив. Неужели убийца пришел в управление днем и до ночи сидел тут в темном закутке под лестницей? А как же дверь? Какая-то каша получается. Выходит кто-то из наших оперов причастен к гибели Володьки. Такую версию можно считать вполне подходящей, если все как следует обыграть", – с этими мыслями Кручинин вышел во двор, где завхоз все еще размахивал руками, не стесняясь в выражениях. Он крыл всех, кого только можно. И дежурных офицеров, водителей, постовых милиционеров. Не тронутым остался только начальник управления, полковник Рокотов, которому краснолицый завхоз пригрозил подать докладную по поводу случившегося хулиганства. Впрочем, подобная угроза была офицерам до фонаря, и они откровенно подтрунивали над завхозом.
Кручинин подошел.
– А когда произошло сие надругательство над дверью? – спросил Стас, относясь ко всему, о чем говорил Гаврилин, очень внимательно, чем сразу расположил к себе краснолицего завхоза.
– Точно сказать не берусь, – Гаврилин призадумался. – Думаю дня четыре назад. Потому что в понедельник мы только с пожарником проверяли огнетушители. Дверь была не сломана. А сегодня у нас чего?
– Суббота, – ответил Стас, немного отстранившись от завхоза, от которого потянуло вчерашним перегаром.
– Ну вот, я и говорю, в какой-то из этих дней, – подытожил завхоз.
– Интересная картина получается, – задумчиво произнес Кручинин, посмотрел в одно из окон коридора, где размещался отдел РУБОПА. В окне он увидел лейтенанта Лугина. Тот стоял на том самом месте, где они расстались, возле кабинета криминалиста, и с явным интересом наблюдал за всем, что происходило во дворе.
"А ведь не спроста Алексеев подселил ко мне этого паренька. Кажется, он за мной шпионит", – догадался Кручинин. Конечно, хотелось бы в это не верить. Но тот интерес, который проявлял Лугин, говорил об обратном.
Ближе к вечеру Стасу по внутреннему телефону позвонил майор Алексеев. Из допотопного аппарата послышался надтреснутый чуть захлебывающийся звонок. У Стаса не было желания снимать трубку. Показалось подозрительным, что оставшуюся половину дня лейтенант Лугин в кабинете не показывался.
"Небось настучал на меня Алексееву и смылся", – решил капитан, заранее предугадывая, о чем пойдет разговор.
– Садись, – сказал Алексеев, когда Кручинин вошел в его кабинет.
– У тебя сейчас, сколько материалов на исполнении? – спросил Алексеев несколько официальным тоном, что лишний раз навело Кручинина на мысль об амбициозной позиции, которую занял по отношению к нему начальник отдела.
"С каких, это пор, он так ко мне отрицательно настроен?", – спросил себя Стас, вспоминая, что совсем недавно отношение Алексеева было совсем другим. Намного лучше. Конечно, лучше бы об этом спросить самого майора Алексеева. Только вряд ли он даст откровенный ответ. У него наверняка заготовлено сто отговорок.
– Сейчас у меня два материала, – ответил Стас, понимая, что вряд ли угодил начальнику. С другой стороны, можно было и не спрашивать. Начальник должен быть в курсе таких пустяковых вопросов, иначе грош цена ему. Так к чему тогда этот разговор заводить? Желание, поставить подчиненного на место? Стас посчитал эту мысль наиболее подходящей. А Алексеев, сдерживая себя от грубости, сказал:
– Вот видишь. Два материала. И за каждым из них человеческие судьбы. А ты?..
– А что я? – пока Стас не понимал, на что майор давит. По обоим материалам полным ходом идет работа. Только и Алексееву не мешало бы помнить: два человека из группы Стаса находятся в отпуске. И основную часть рутинной работы приходится выполнять ему и капитану Зорькину. Лейтенант Лугин пока, что называется, на подхвате. Молодой он и опыта недостаточно.
– Нельзя ли пояснее? – попросил капитан Кручинин.
Майор Алексеев криво усмехнулся.
– Да уж куда яснее? Только баран не поймет.
– Значит я такой. И все-таки требую ясности. – Стас решил не отступать, чтобы расставить все точки. Если что-то Алексеева не устраивает, пусть скажет прямо в глаза, а не намеками.
– Да все ты понимаешь, – сказал майор раздраженно и махнул рукой, чтобы Стас не продолжал. Подошел и поплотнее прикрыл дверь, потом спросил, теряя терпение:
– Кто тебя уполномочил вести расследование по факту гибели капитана Голикова?
– Вон ты о чем, – Стас улыбнулся, понимая причину такого неприязненного отношения к себе. – Да я и не веду никакого расследования, – сказал и вспомнил, как Лугин простаивал под дверью криминалиста Тутмина. "Вот щенок. Наверняка его работа. Успел уже настучать".
– Нет, ты ведешь! – майор ткнул пальцем в пространство по направлению к Стасу. – Чего ты Тутмина пытаешь? Пристаешь к нему?
– Ничего я его и не пытаю, – обиделся Стас, тут же решив сделать Алексееву уступку, сказал: – Ну, посидели, поговорили. Какая же это пытка?
– Поговорили? А пистолетом, зачем в его кабинете размахивал? Скажи, что ты хочешь узнать такого, чего не знаю я? Отвечай!
Теперь уже было не до улыбок. Стас пожал плечами. Но времени на размышления у него не было. Алексеев грозно уставился на него.
– Да, в общем-то, ничего такого. За исключением некоторых разъяснений.
– Разъяснения тебе нужны?
Стасу показалось, что сейчас Алексеев соорудит из своих толстенных пальцев кукиш и поднесет к его лицу. Но такого не произошло. Лицо бравого майора потеряло всякую проницательность, и Стас теперь по нему ничего не мог прочитать. Алексеев пару минут молчал, а потом заговорил уже менее запальчиво. Словно очень хотел, чтобы все, о чем он говорил, дошло до Стаса. А для этого совсем не обязательно повышать голос. Главное выразиться доходчиво.
– А знаешь ли ты, упрямец, что прокуратура и особисты пришли к единому заключению – Голиков погиб вследствие неосторожного обращения с оружием. Заметь, это уже классифицируется не как самоубийство. И его жена получит страховку. А ты ходишь, баламутишь. И пытаешься, выяснит такое, чего нет, и не было.
На это Стас ничего не ответил Алексееву. Мог бы найти пару, тройку веских, обоснованных возражений. Но нужны ли они сейчас Алексееву? Вряд ли.
– Знаешь, – нарушил майор гробовое молчание, – мне тоже жаль Голикова. Но вернуть его мы уже все равно не сможем. Теперь главное, не сделать бы хуже.
– Кому? – Стас не удержался от вопроса.
– Хотя бы его семье, – скомкано ответил Алексеев. Но считать Стаса глупцом, было бы в высшей степени не справедливо. Он догадался о том подсмысле, какой имел в виду Алексеев, но не решился о нем сказать в слух.
– Даже, если ты это будешь делать осторожно, все равно можешь навредить не только себе, но и всем нам. Подумай, Стас.
Никаких конкретных обещаний Кручинин давать не стал. Это было не в его правилах. Пообещал, подумать. И для Алексеева осталось до конца не ясным, сумел ли он убедить своего подчиненного. "Будет спокойней, если он всегда будет под контролем", – решил майор и по телефону вызвал к себе молодого лейтенанта.
– Глаз с него не спускай. Чуть что, сразу докладывай, – сказал Лугину.
7
Павел Егорович Помиранцев достал из холодильника запотевшую бутылку шампанского, поставил ее на салфетку и критично осмотрел искусно сервированный стол.
В молодости, в студенческую пору, Павлу Егоровичу сполна пришлось хлебнуть лиха и чтобы не голодовать, года два он подрабатывал в ресторане официантом. С жира не бесился, зато всегда был сытый и сумел благополучно доучиться в авиационном институте. Но задатки той, можно сказать случайной профессии, въелись в него на всю жизнь. Поэтому, на всех вечеринках, банкетах, сервировку стола Павел Егорович не доверял никому. Делал все сам, проявляя завидное умение, способное сразить самых изысканных гостей. И даже когда стал главой холдинга "Авиа модуль", всякое составление праздничных столов проходило под его непосредственным контролем.
По нынешним меркам при такой должности, Павел Егорович был вполне обеспеченным человеком. Два раза в год посещал лучшие европейские курорты и вообще, старался жить в гармонии с внутренними потребностями.
Романов с женщинами старался не заводить. Во-первых, возраст. Что ни говори, совсем недавно стукнуло шестьдесят. Конечно, для настоящего мужчины это еще не предел и Помиранцев чувствовал себя в прекрасной форме. Но после смерти жены решил на женщин не заглядываться. И уж тем более, упаси Бог, привести постороннюю женщину в дом и заняться с нею любовью на семейном ложе. И ни одной молоденькой красавице, которых было в "Авиа модуле" великое множество, еще не удалось соблазнить богатенького "папу". Так подчиненные называли своего главного шефа. Любовных связей на родном предприятии Павел Егорович просто опасался. Да и все окружавшие его молоденькие красавицы казались ему неисправимо испорченными, как больные, пораженные метостазой и не подлежащие никакому лечению. Нравы современных женщин и особенно их запросы, просто пугали старичка Помиранцева. Скрягой он себя не считал. Но чтобы вот так, взять и потратить на первую попавшуюся особу тысячу, другую баксов, это уж слишком.
В устоявшемся мнение Помиранцева, его избранница, если таковая попадется, должна быть не моложе двадцати пяти лет. Именно после этого возраста женщина набирается житейской мудрости. Ни в коем случаи не избалованная деньгами чтоб ее не тянуло к роскоши. С такой бы Павел Егорович еще мог общаться.
Постепенно Помиранцев стал приходить к мысли, что остаток жизни ему придется коротать в томительном одиночестве, в своей роскошной четырех комнатной квартире. Перспектива мало завидная для любого мужчины.
Но вот ровно три недели назад в его офисе на Городковской улице раздался телефонный звонок, и очаровательный женский голосок попросил пригласить к трубке главу холдинга Помиранцева.
– Я слушаю, – несколько угрюмо ответил Павел Егорович, не располагавший желанием общаться, хотя голос той особы понравился ему. Даже показался мягким. Женщины, обладающие таким голосом, всегда нежны. Это Павел Егорович знал. Когда-то повезло ему. И с женой познакомился вот так по телефону. Было это все, да прошло. Сейчас он один.
– Это вас беспокоят из редакции журнала – "Крылья родины". Корреспондент Кузнецова. Когда я могу встретиться с вами, чтобы взять интервью? – ненавязчиво попросила работница редакции.
Сначала Павел Егорович хотел тактично отказать, сославшись на нехватку времени. Но уж очень корреспондентка хорошо просила, и Помиранцев подобрел. Да и почему бы не побеседовать.
– Хорошо, – согласился он и предложил: – А когда вам удобно? – спросил, оставляя выбор за просительницей, попутно стараясь вспомнить хоть что-то насчет журнала. Вроде, где-то видел такой, но точно не припомнил.
– А знаете что, давайте сегодня в шесть вечера, – предложила обходительная особа. И Помиранцев ей не отказал. В последнее время он печатался довольно много в разных изданиях. А, судя по названию, журнал специализируется по авиастроению. То, что нужно в целом для холдинга. Да и хорошая реклама в многотиражном журнале, а именно так представила свой журнал корреспондентка Нина Кузнецова, будет весьма кстати. Павел Егорович быстренько набросал на листе бумаги вопросы, которые посчитал необходимым отразить в своем интервью.
А ровно в оговоренное время порог кабинета переступила миловидная девушка лет двадцати шести в черных джинсах и белоснежной кофте с золотистыми перламутровыми пуговицами. Взгляд карих глаз заставил Помиранцева почувствовать себя лет на десять моложе. У нее была походка манекенщицы, которая шла по ковровой дорожке его кабинета как по подиуму, и, глядя на нее, Павлу Егоровичу захотелось вскочить со своего кожаного кресла и резво выбежать ей навстречу. Таких женщин встречают у дверей и ведут под белые руки. Но руководитель холдинга не смог позволить себе такого. Он с достоинством встал и галантно предложил даме стул.
– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал он, разглядывая девушку.
Вместе со словами благодарности он получил улыбку, предназначавшуюся только ему. Кажется, старческие щеки покрылись едва заметным румянцем. Даже пристыдил себя: "Да что это я? Как мальчишка. Не хорошо в моем-то возрасте".
Вместо удостоверения, корреспондентка, показала Помиранцеву свою визитку. И после того, как Павел Егорович подержал ее в руках, засунула обратно в свою сумочку.
Но он успел прочитать ее фамилию, имя и отчество. На всякий случай, решил запомнить, чтобы потом справиться в редакции о ней.
Заглянув в свой листок с написанными вопросами, спросил:
– Итак, Нина Алексеевна, о чем вы собирались меня спросить?
Девушка смутилась. Отнимает время у занятого человека. Пришла, сидит тут и вместо того, чтобы задавать вопросы, обдает Помиранцева томным взглядом, проявляет симпатии.
– О многом, Павел Егорович. Прежде всего, мне хотелось бы кое-что узнать о вас. Вы меня интересуете, как личность. Как человек, способный управлять такой махиной, – корреспондентка указала рукой на карту городов, висевшую на стене, в которых находились дочерние предприятия холдинга.
Без ложной скромности глава холдинга сказал с улыбкой: