Федор был настроен крайне решительно, и, глядя в его напряженное лицо, Липкову со следователем, и коренастому оперу, стало страшно. Такое, шуткой не назовешь.
– В том-то и дело, что не хочу. И не остановлюсь ни перед чем. Одно неосторожное движение, и я застрелю любого из вас.
Адвокат Усков услышав эти слова, побледнел и замер, боясь пошевелиться. Хотя Туманов даже не глядел на него. Какую опасность можно ожидать от такого хлюпика? Если только удар кейсом по голове. Но Федор был уверен, адвокат на такое не решится, поэтому не опасался повернуться к нему спиной.
– Я вам советую вернуть пистолет капитану Корякину, – не унимался Липков, зверем глянув на коренастого оперативника. В его понимании Корякин оказался настоящим растяпой. А такое не прощается.
Коренастый капитан Корякин еще не совсем пришел в себя от случившегося, и только растерянно хлопал на всех глазами. Пусть этот Липков, что хочет, говорит на него. В конце концов, под прицелом держат не его, а Корякина. И один бог теперь знает, как дальше поведет себя подследственный, что предпримет? Но, скорее всего, вот так сразу он Корякина не убьет. Как тогда он сможет передвигаться, пристегнутый за руку к трупу. Нет. Кого угодно он может пристрелить, только ни его. Эту мысль коренастый попытался вдолбить себе в голову и понемногу стал успокаиваться.
Молодой следователь спрятался за Липкова. Получить пулю, ему тоже не хотелось. Вспомнил про красавицу жену и маленького сына. И пожалел, что не захватил с собой оружия. Окажись сейчас в его руке пистолет, из-за спины Липкова выстрелил бы в Туманова, не раздумывая. Для него капитан Туманов потенциальный преступник. Как еще расценить тот факт, что он завладел оружием охранявшего его лопуха Корякина. С ним еще заместитель прокурора разберется. А сейчас, главное, не дать Туманову повода для стрельбы. Кругом ведь люди.
Понимая, что затянувшееся молчание ни к чему не приведет, и Туманов не собирается возвращать пистолет, Липков решил сказать:
– И все-таки, Туманов, послушайте моего доброго совета …
Федор резко перебил заместителя прокурора. Говорил негромко, но все сказанное воспринималось на слух острее, чем, если бы он кричал.
– Заткнись. И слушай, что я скажу, – чтобы заместитель прокурора был более внимателен, Федор навел на него ствол, для острастки.
– Хорошо, – сразу согласился Липков, уже больше не помышляя отговаривать Туманова. Он тут же вспомнил, что должность заместителя прокурора не защитит его от смерти, если Туманов выстрелит.
– И ты послушай, – обратился Туманов к следаку, заметив, что тот зашевелился за спиной Липкова. – Я не убийца. Но если понадобится, пристрелю любого из вас. Будете делать все, как я скажу, обещаю, останетесь живы. Так что выбирайте, кому чего нравится. – Непритязательно посоветовал Федор.
– Но это угроза жизни … статья… – начал было следователь, но Липков локтем ткнул ему в грудь, чтоб замолчал. И следователь закрыл рот.
Но Федор даже не отреагировал на болтовню следака. О какой статье можно было говорить сейчас? Наверное, молодой следователь до конца не хотел понимать ситуацию. Мешали амбиции. Хотел повлиять на подследственного. Только где ему переубедить Федора. Тот зря болтать не будет. И Липков это понял быстрее своего молодого коллеги.
– Выброси бумажку от мороженого, – сказал Федор коренастому оперативнику.
Тот не заставил себя долго уговаривать. Предано уставился в глаза Туманову, в ожидании дальнейших распоряжений.
Федор даже улыбнулся по этому поводу и заговорил уже не так жестко:
– Теперь достань из кармана ключ и открой наручники.
Сначала появилась мысль соврать, сказать, что ключ остался у его напарника, но разве Туманов поверит. И Корякин решил не врать. "Пропади пропадом эта работа, чтоб я из-за нее рисковал жизнью," – сказал он себе и достал из кармана ключ.
– А ну-ка, иди сюда, – позвал Федор следователя, когда правая рука оказалась свободной.
– Зачем? – не упустил спросить тот, хотя и догадался, что задумал Туманов. Но о сопротивлении не помышлял. Во-первых, Туманов физически сильнее его. А во-вторых, в руке у него пистолет.
– Дай сюда руку, – потребовал Федор, не стал дожидаться, сам схватил следака за тощую руку и застегнул на ней наручник. Посмотрел на молчавшего Корякина. Подмигнул.
– Не горюй, Корячкин, – нарочно исказил фамилию коренастого опера и кивнул на приунывшего молодого следака, – С ним тебе веселей будет, чем со мной, – потом издевательски спросил, заглядывая следователю в лицо: – Не жмет руку? Может, чуть ослабить?
– Я потерплю, – с достоинством ответил молодой следак. Парень он был довольно задиристый, что никак не подходило к его хилой фигуре.
– На что вы надеетесь, Туманов? – сказал он как бы в насмешку. – Вас же все равно поймают. Только себе навредите.
– Может, и не поймают, – философски заметил Федор, на всякий случай, забрав папку следака себе. Очень захотелось взглянуть, что там на него насобирали. Но только не сейчас и не здесь. Еще будет время.
– Вот что, можете считать себя гарантом моей безопасности. Значит так. Сейчас все идем к микроавтобусу, и если кто-то из вас пикнет, – посчитал Федор не лишним предупредить всех еще раз, – глотки порву. А теперь, топайте. – Сам схватил под руку Липкова, чтоб не убежал далеко служака прокурорский.
Водитель "Газели" немного придремнул. Услышал, как открылась боковая дверь, и увидел Корякина, к правой руке которого был, пристегнут следователь. А бывший подследственный шел рядом с Липковым, причем, держал его под руку как старого приятеля и что-то рассказывал ему.
С другой стороны от заместителя прокурора, маленькими шажочками, семенил адвокат Усков. Причем, со стороны казалось, будто припертый большой нуждой Усков успел хорошенько наложить в штаны и теперь опасался, как бы не растерять дерьмо по дороге.
Водитель протер глаза.
– А это чего вы?.. – указал он на пристегнутого к Корякину следователя.
Опер ничего не ответил. Искоса поглядел сначала на Федора, потом на двери столовки. В душе проклинал белобрысого напарника шалопая. Тот, поди, там пивко сидит, тянет, а Корякин страдает тут.
– Чего случилось-то, ребята? – не унимался водитель, уставившись на следователя. Подлога не заподозрил. Ведь сам Липков тут. Значит, все по правильному.
– Обстоятельства изменились, – пошутил Федор. – Недавний обвинитель перешел в разряд обвиняемого. Не удивляйся, так бывает.
Липкову шутка не понравилась. Посчитал, она больше касается его.
– Бандит ты! Погоди у меня, – пригрозил заместитель прокурора.
Только сейчас сержант водитель заметил в левой руке Туманова пистолет, и сердце зашлось от страха. Липкими, вспотевшими ладонями он очумело вцепился в "баранку" и уставился в лобовое стекло, больше не проронив ни слова.
– А ты хорош, – взъелся Липков на Корякина, усаживаясь на сиденье, – дал возможность преступнику завладеть табельным оружием. Под статью пойдешь, – пообещал заместитель прокурора оперативнику.
Корякин опустил голову, как приговоренный к смерти. Но тут же решил воспользоваться последним словом, которое полагается перед казнью, и плаксивым голосом залепетал:
– Савелий Тимофеевич, – понимал опер, что теперь на него всех собак навешают. – Ну, откуда же я мог знать, что он левша.
Липков не желая терять время на пустую болтовню с растяпой опером, деловито махнул рукой. И когда вошедший последним Усков, закрыл дверь, спросил у Федора:
– Ну? Что дальше? – он ожидал застать Туманова этим вопросом врасплох. Уверен был, никакого плана о побеге у того не было. Просто подвернулся случай. Такое бывает. Иным дуракам везет. Повезло и Туманову. Но долго так не будет. Все равно он еще поваляется у него, Липкова, в ногах. Попросит пощады. Другой вопрос, простит ли его заместитель прокурора.
– Я думаю, мы не будем ждать вашего коллегу, – сказал Федор, поудобней располагаясь на боковом сиденье, где еще недавно сидел Липков. Отсюда ему был хорошо виден весь салон, и можно одновременно наблюдать за водителем.
– И так, – Туманов обвел унылые лица радостным взглядом и сказал водителю: – Давай, трогай потихоньку.
Водитель ошарашено захлопал глазами.
– Что? Что такое еще? – тут же спросил Федор, глянув на него с жалостью.
– А куда ехать-то? – в свою очередь спросил водитель.
Липков съехидничал:
– Прямо на Петровку, тридцать восемь…
Федор оценил шутку с достоинством.
– Во-о, прокурорский, какой сообразительный. Только ты, сержант, его не слушай, а жми прямо по проспекту к станции метро.
Липков со следователем переглянулись. Только Корякин остался безучастным, сидел с опущенной головой.
– Он спятил, – тихонечко шепнул Липков, и следователь понимающе, едва заметно, кивнул головой. В душе он даже был рад такому решению Туманова. Ближе к центру, больше милиции, и вряд ли их микроавтобус останется не замеченным, а стало быть, Туманова скорей накроют. Хуже бы обстояло дело, если б он повез всех за пределы города. Но он, кажется, не блещет умом. А ситуация в скором времени обязательно поменяется. В этом молодой следователь не сомневался.
Вышедший из кафе "Весна" белобрысый оперативник с бутылкой "Теберды", удивился, когда не увидел микроавтобуса. Уехали и даже не подождали его. Но это похоже на Липкова, и теперь ему своим ходом придется добираться до ОВД. Но делать нечего и белобрысый оперативник поплелся на автобусную остановку.
Глава 11
Проезжая мимо сквера, Федор велел водителю свернуть с шоссе и остановиться.
– Это еще зачем? – подозрительно спросил Липков. Теперь, когда он успокоился, вся эта возня с захватом, казалась даже привлекательной и в какой-то мере развеселила заместителя прокурора. Не любил смотреть по телевизору боевики. Все они далеки от действительности. Не от жизни. Наиграно все в них. И Савелий Тимофеевич томился от скуки. А тут такое и не хуже боевика. Ведь под прицелом Туманов их держит. Вдруг кого-то захочет убить?
Липков покосился на молодого следователя, определив ему геройскую смерть и соответствующие похороны. Себе такого желать не хотел.
За свою долгую работу в прокуратуре, ничего подобного с ним не случалось. И общаться приходилось, в основном, с преступниками, которые уже находились в камерах следственного изолятора. А кого вызывал по повесткам, предпочитали бегом бежать к нему. И тут такое. Ну, Туманов, повеселил старика. Будет, что рассказать коллегам.
Липков глянул в окно и задался вопросом: "Для чего Туманов велел остановиться у сквера? Надеюсь, расстреливать нас он не собирается?"
Теперь все находящиеся в "Газели" вопросительно уставились на Федора. Пять пар глаз, испуганно наблюдали за каждым движением руки, в которой Туманов держал пистолет. Все молчали, и только адвокат Усков протяжно вздыхал, сожалея, что связался с Федором и нашел на свою задницу хороших приключений.
Федор на минуту призадумался, посмотрел сначала на сквер, потом на своих заложников. В голову пришла довольно занятная, на его взгляд, мысль, и он сказал сержанту водителю:
– А ну-ка, вылезай из-за руля. Перебирайся сюда, в салон.
Толстенький сержант оказался довольно покладистым мужиком. Его не надо было долго уговаривать. Потеснив адвоката, он уселся рядом, поглядывая на пистолет, ставший теперь для всех подобием кнута. Только подстегивать никого не надо. Достаточно, навести ствол на любого, и тот делается податливым и сговорчивым, как водитель.
– Ну, что ж, я думаю, пришло время нам расстаться, – весело сказал Федор. Он не переставал удивлять Липкова.
Заместитель прокурора, уставился на редкие кусты, росшие по обочине проезжей части. "Он что, собирается тут отсиживаться? Ну, совсем сбрендил от радости. Только не рановато ли радуетесь, капитан Туманов?" – позлорадствовал Липков. Настроен он был решительно. Только бы добраться до первого милиционера. Часа не пройдет, как Туманов попадет обратно в камеру. Наглец. Чего удумал.
Липков заглянул Туманову в глаза, пытаясь определить, чего задумал этот ненормальный и чуть не лишился дара речи, когда Федор удивил его и всех остальных, сказав:
– А теперь, господа, я всем предлагаю раздеться.
У Липкова глаза полезли на лоб. Не ослышался ли он?
– Что? Раздеться?..
Вслед за Липковым и остальные не удержались от подобного вопроса. И Федору пришлось довольно резко повторить для тупых:
– Я сказал, всем сбросить одежду. В третий раз повторять не буду. Предпочитаю объясняться с вами по-другому, – он показал пистолет. – Кто ослушается, пристрелю и выброшу из машины.
Он сам до конца не решил стал бы убивать этих людей только лишь за то, что кто-то из них отказался подчиниться. Вопрос довольно сложный. Но в его разрешении помог податливый водитель. Он быстро расстегнул рубашку, повесил ее на спинку сиденья, потом принялся стаскивать брюки.
Федор похвалил его за сообразительность, сказав, что великодушно дарит водителю жизнь.
– А кого-то из вас, – поглядел он на остальных, – мне придется убить.
Угроза подействовала, и один за другим заложники стали раздеваться. Пришлось бросить ключ от наручников Корякину. Но когда на следователи и опере остались только трусы, Федор велел им пристегнуться.
– Скажите, Туманов, к чему вся эта комедия? – с подчеркнутой строгостью спросил Липков. Теперь, оставшись без одежды, обнажив свое щуплое тело, он испытывал тоже, что испытывает черепаха лишившаяся панциря. И сделался беззащитным как дитя.
Федор критически посмотрел на него голого и сказал:
– Это не комедия, а драма. И вы в ней главное действующее лицо, – заверил Туманов заместителя прокурора, совсем утратившего всякое достоинство и превратившегося в жалкого старичка, на которого даже неприятно смотреть.
Теперь и сам Липков, и следователь с коренастым опером, и водитель с адвокатом – все предстали перед ним в совершенно другом ракурсе. В глазах, ни капли надменности. Скорее, стыд за те недостатки, которыми их наградила природа.
– Ну ладно, – Туманов оказался милостив. – Носки можете оставить, а трусы всем снять. Так вы будете похожи на нудистов. Какое-то время отсидитесь в кустах. Потом чего-нибудь придумаете. А я тем временем уеду из города. Так что, господа, трусарды всем снять и бегом в сквер, – он открыл боковую дверь салона.
Первым опять отличился водитель. Сбросив синие в цветочек трусы, он спрыгнул на траву, и уже через несколько секунд его толстая голая задница замелькала в кустах.
За ним последовали Корякин со следователем. Со стороны могло показаться, что эти двое влюбленных взялись за руки и вприпрыжку поскакали с глаз долой, чтобы уединиться в сквере.
– Я могу рассчитывать хоть на какое-то снисхождение? – робко попросил адвокат, загораживаясь спереди кейсом.
– Можете, – пообещал Туманов, вырвал из рук адвоката кейс, высыпал из него все бумаги под ноги. Потом вернул кейс Ускову, давая понять, что это единственное снисхождение.
Последним покидал салон заместитель прокурора Липков. Ни о каком снисхождении он просить не стал.
В довершении экзекуции над Липковым, Туманов осуждающе посмотрел на то, что свисало у прокурорского работника между ног, и со вздохом произнес:
– А вам и прикрываться не стоит. Вряд ли кто-то это разглядит, – он кивнул на молодца, спрятавшегося в завитушках Липкова.
Липков покраснел от стыда и чуть не забрызгал Федора слюной, заорав:
– Погоди, сука! Попадешься. Я тебя к педикам определю. Они тебе жопу наизнанок вывернут.
Дослушивать Липкова, Федору было не досуг. Шлепнув ногой по тощей заднице, выбросил заместителя прокурора из салона "Газели".
И тот, как заяц, поскакал к ближним кустам, где его уже поджидали Корякин со следователем и присев, призывно махали руками.
Прежде, чем уехать, Федор вытащил обойму с патронами и, открыв окно, крикнул:
– Липков! Держи! – и выбросил пистолет и обойму, и, включив мотор, быстро рванул с места.
Пистолет и обойму нарочно бросил не в кусты, а на обочину. И проезжавшие мимо водители видели, как из кустов сквера, выскочил совершенно голый, уже немолодой человек и стыдливо приседая, подбежал, схватил пистолет, вставил в него обойму, но стрелять не стал.
"Газель" уже мелькала вдалеке, теряясь в потоке машин. И Липкову оставалось только обругать Туманова и вернуться в сквер. Что он и сделал. Виляя тощим задом и размахивая пистолетом, он прыгнул обратно в кусты.
А Туманов, доехав до ближайшей станции метро "Ботанический сад", бросил "Газель" и не торопясь, спустился по эскалатору.
В это время все пятеро голышей расположились в сквере, недалеко от шоссе, за большими кустами, стараясь никому не попадаться на глаза.
Собиратели стеклотары, испуганно шарахались, когда вдруг в густом кустарнике перед ними представала такая картина: четверо совершенно голых мужиков в непринужденных позах развалились на траве, а пятый в очках стоял и стыдливо прикрывал кейсом свои мужские достоинства.
Потом Липков не выдержал, отобрав у Корякина пистолет и используя его как ударный инструмент, отбил у кейса петли, разделив его на две половины.
– Хватит тут торчать, – категорично заявил он тоном руководителя. – Надо отсюда выбираться.
– В таком виде? – занервничал Усков. – Я не пойду.
– Ты, адвокат, умом не тронулся? Собираешься тут сидеть до ночи? Кроме алкашей сюда никто не заходит. А эти пьянчужки не побегут вызывать милицию.
Следователь и капитан Корякин, пристегнутые друг к другу наручниками, сидели как кровные братья и в один голос изрыгали на Туманова проклятья, от которых скоро Липкову стало тошно.
– Заткнитесь, суки! Надоели своим нытьем, – рявкнул на них он. Еще заместителя прокурора раздражало поведение водителя. Долбак тот законченный. Слишком быстро смирился со своей участью.
Как древний человек, не поднимаясь с корточек, водитель ерзал по траве, отыскивая спелые ягоды земляники, и отправлял их в рот, причмокивая.
Все четверо голышей поглядев на него, переглянулись, а Корякин деловито заметил:
– Во, натура! Все ни по чем.
По поводу водителя, заместитель прокурора покрутил пальцем у виска, посчитав водителя безнадежно потерянным. Сейчас его больше волновало собственное спасение из столь щепетильного положения.
– Значит, так, – оглядел он всех, кроме занятого земляникой водителя. – Кому-то предстоит выйти на шоссе, – свой строгий взгляд он задержал на Ускове. Но тот сразу отказался, ссылаясь на застенчивость.
Пристегнутые друг к другу наручниками Корякин со следователем, тоже не очень-то подходили для этой миссии. И Липков вздохнул.
– Черт с вами! Оставайтесь тут. Я пойду, – сказал он и забрал у Ускова обе половинки кейса: одной прикрылся спереди, другой – сзади. И только так смело вышел из кустов.
Вскоре его голое тело уже мелькало возле шоссе. Но когда он появился на проезжей части, водители ошалело шарахались от него, явно принимая за сумасшедшего.
Положение спасло то, что мимо проезжала "скорая". Увидев голого человека со слезами на глазах умолявшего хоть кого-нибудь остановиться, водитель "скорой" нажал на тормоз.