"А ведь он не просто насильник. Он еще и грабитель. И мне ни за что не отговорить его. Псих несчастный! Главное – не дать ему психануть окончательно. Спастись, выбраться отсюда и прямиком в ментовку. Тюряга ему светит".
Он аккуратно снял с ее правой руки два перстня и кольцо, которое Жанна носила на безымянном пальце, когда хотела казаться замужней женщиной. Перед тем как ехать к Кристине, надела это кольцо. И вот оно попало в руки грабителя.
– Ладно, ладно. Забирай эти побрякушки, – хотела показать, что все это золото ничего не значит для нее.
Лицо его сделалось каким-то неприятным. А в глазах появилась обида.
– Я всегда беру все, что мне хочется. Поняла? Ты! – последнее слово он просто прошипел.
– Да. Я поняла, – ответила Жанна, подумала: "Пусть подавится. Пусть все забирает". Она искоса глянула на левую руку. Там на среднем пальце был большой золотой перстень, который Жанна давно уже не снимала. Сустав на пальце был поврежден, распух, и хрящ затвердел. И Жанна носила перстень поближе к суставу, как бы прикрывая его, стесняясь этого небольшого уродства.
"Только бы он не вздумал стащить этот перстень. Ведь он не снимается", – успела она подумать. И он, словно угадав ее мысли, взялся за перстень.
"Я пропала. Вот дурак! Он же не снимается".
Это же она попробовала внушить грабителю, но он сказал как бы с безразличием:
– Сейчас снимем.
– Надеюсь, ты не собираешься ломать палец?
Он неопределенно хмыкнул и сказал:
– Зачем ломать? Есть другой способ.
Именно сейчас Жанна вспомнила, что совсем недавно читала в какой-то газете о появившемся в городе маньяке, который грабит и убивает девушек. Но там писали про вокзалы. И еще о том, что поймать его сложно. Он приезжает, убивает и уезжает. А Жанна так легко попалась почти в центре Москвы. И что обидно-то, сама села к нему в машину.
Она негромко вскрикнула, когда увидела, как этот придурок достал из кармана брюк опасную бритву. Что это такое, Жанна хорошо представляла. Острей ее, пожалуй, разве что клинок из дамасской стали.
А он крутанул бритву в руке, разложив, как нож "бабочку".
– Эй, ты чего? Не надо, – закричала она, догадываясь, что он собирается сделать.
Он натужно пыхтел, крутя на пальце перстень, и не обращал внимания на ее мольбу. Схватив за увечный палец, разжал его, изо всех сил пытаясь стянуть перстень.
– Он снимется. Обязательно снимется. Надо только помылить палец. Я так снимала, – соврала Жанна. На самом деле, как надела этот перстень, так ни разу и не снимала его. Но сейчас было важно, чтобы он поверил. Может, и в самом деле получится с мылом. Все равно этот псих не отстанет, пока не снимет его.
Он изо всех сил крутил перстень по распухшему суставу, пытаясь содрать его. Матерился на Жанну, страшно разозлившись.
– Ну пожалуйста! Я прошу тебя. Надо намылить. Развяжи мне руки. Я сама сниму его.
В ответ он только выругался и плюнул с досады на пол. Что-то буркнул про мыло и вдруг, замахнувшись, ударил бритвой по пальцу. Отсек его по самый сустав.
– И мылить не надо, – усмехнулся он, снимая перстень с пальца.
Жанна взвизгнула. Невыносимая боль разлилась по всей руке.
Брызнула кровь. Но ужасный человек с окровавленной бритвой в руке даже не думал оказать ей хоть какую-то помощь.
Заглянув в ее залитое слезами лицо, он улыбнулся. И Жанна поняла: он не способен на жалость. Этот садист никогда не испытывал такого чувства.
Он протянул руку к серьге на правом ухе.
Жанна попробовала уклониться, но он поймал ее за ухо.
– Какие у нас ушки, – хихикнул он, потрогав золотую серьгу.
– Не надо, умоляю. Не делай мне больно. Серьги легко снимаются. Возьми их. Только не убивай, отпусти меня. У меня дома есть деньги. Я привезу тебе. Только отпусти. Не делай мне больно.
– Не буду, – произнес он доверительно. Но тут же тон его изменился. В нем уже звучала ирония.
– Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?
– Да. Очень хочу. Пожалуйста. У меня больная мать. Она не переживет, если со мной что-нибудь случится.
Он улыбнулся, погладив Жанну по волосам.
– Хитрая девочка. Ты смоешься и наведешь на меня ментов.
– Да нет же. Не наведу. Я никому не скажу об этом. Честное слово.
Он рассмеялся. Уж слишком по-детски прозвучала ее клятва.
В какой-то момент Жанна отвлеклась, а он, быстро поймав ее за ухо, махнул бритвой по мочке уха, отсек ее по дырочку, в которой была серьга.
Жанна, привязанная за руки и за ноги, ерзала от боли по кровати, пытаясь разорвать веревки.
Ее мучитель долго хохотал, наслаждаясь ее страданиями. Потом схватил за другое ухо и без замаха полоснул острой бритвой по мочке, отделив серьгу. Улыбнулся, прикидывая на ладони, на сколько они потянут.
Его улыбка на бледном лице казалась зловещей.
Жанна отодвинулась на край кровати, насколько это было возможным в ее положении, но он схватил ее за волосы, вернул на прежнее место.
– Лежи, сука! Не дергайся, – прошипел он угрожающе. Наклонился и жадно впился в ее губы.
Поцелуй его оказался долгим. И Жанна заметила вдруг в его глазах какой-то странный блеск.
"Неужели он возбудился, ублюдок!" И сказала:
– Я не буду дергаться. Только не убивай. – Она почувствовала за всем случившимся гораздо худшее, чем с ней произошло. Сама не верила, что мучитель пожелает оставить ее в живых. И все равно просила его.
– Да нужна ты мне убивать тебя, – рыкнул он, дотрагиваясь до ее груди. Провел ладонью по соскам.
Жанна задышала часто. "Он хочет трахнуть меня. Может, и не убьет. Я ему понравлюсь. Постараюсь понравиться. Сделаю так, что ему захочется меня еще и еще".
– Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий кайф, – проговорил он негромко и в то же время возбужденно.
Он провел лезвием бритвы по юбке, раскроив ее пополам. Срезал полоску трусиков. Увидев ее всю голую в капельках пота, задрожал, быстро раздеваясь. Глаза у него вспыхнули.
– Сейчас, сучка, – подрагивающим голосом сказал он, наклонился и лизнул ее языком по шее, справа до левого уха.
– Ты ненормальный.
– Да. Я ненормальный, – без обиды согласился он.
– Псих!
И опять он не обиделся. Тихонько хихикал.
Жанна вдруг почувствовала, как к ее шее что-то прикоснулось. Будто ожог возле правого уха.
Вздрогнула. И в следующее мгновение по всей шее разлилась резкая обжигающая боль. Фонтан крови брызнул перед глазами.
Она дико закричала, изо всей силы пытаясь вырваться из веревок, затянутых на запястьях. Но ее убийца, уже голый, навалился на нее и застонал, как бешеный жеребец в сексуальной оргии. Но изнасиловал он ее не сразу, а когда она, уже полумертвая, почти перестала биться. Только тогда он ворвался в нее и, ритмично водя бедрами, тихонько завизжал:
– Ну давай же, сука! Подмахивай.
И Жанна с дикими от ужаса глазами, устремленными куда-то в черный потолок, его услышала и, подчинившись, повела бедрами.
Но все это продолжалось недолго. Несколько интенсивных движений, и убийца застонал, тая в блаженстве, хотя умирающая девушка еще двигала бедрами, словно стараясь сбросить его со своего слабеющего тела.
Глава 9
– Я тебе не верю! – всхлипывая, кричала Кристина рыжему парню, сидевшему рядом с ней в машине. – Слышишь? Не верю.
Рыжий курил, шныряя взглядом по сторонам. Видно было, он сильно взволнован. Битых пятнадцать минут убеждал Кристину, что не причастен к исчезновению ее сестры, но так и не смог убедить. Упрямый народ женщины. Уж если чего себе в голову вобьют, то все.
– В общем так. Думай про меня что хочешь, но я тебе сказал правду. Я не ездил встречать твою сестру.
– Врешь!
– Да погоди ты! – чуть не захныкал рыжий, так достала его Кристина своим неверием. – Ну что ты заладила одно – врешь, врешь! Я не вру! Ты можешь мне не верить…
– И не верю. Потому что ты нагло врешь. Говори, где Олеська? – потребовала Кристина.
Рыжий криво усмехнулся.
– Я съел ее, твою Олеську. Ох и вкусная девочка была.
– Дурак!
– Сама дура! – огрызнулся рыжий. Столько времени на нее потерял.
Они оба долго молчали. Потом Кристина сказала:
– Игорь был моим любовником…
Рыжий Саша пожал плечами.
– А мне до фонаря, кем он тебе был.
– И я знаю его характер, – продолжила Кристина начатую мысль. – Если уж он скажет…
– Ну и сказал. И что? В тот вечер я не смог встретить твою сестру. Я забурился к подружке. Посидели… выпили…
Кристина покачала головой, коря рыжего за неподчинение, и тот, как бы угадав ее мысли, протяжно вздохнул.
– Ну так получилось.
– Знаешь, ты кто? – разошлась Кристина. Кажется, так бы и разорвала этого идиота.
– Уж догадываюсь, кем ты меня считаешь.
– А кем бы ты хотел, чтобы я тебя считала? Дон Жуаном?
Он промолчал.
Кристина наседала на рыжего отступника.
– Если бы ты приехал на вокзал, все было бы по-другому. Понимаешь ты, осел?
– Давай без оскорблений, – обиделся рыжий. – Я этого не люблю.
Кристину распирала злость.
– Посмотрите на него. А мне плевать, как ты любишь. Он, видишь ли, к шлюхе забурился.
– И ее не обзывай. Ты не имеешь права, – возмутился рыжий.
Кристина отвернулась, уставилась на пузатого охранника с рожей дебила, наблюдавшего за их разговором.
– Я на тебя в ментовку заявлю, – пригрозила Кристина.
Но он только хмыкнул:
– Нашла чем пугать. Плевал я на твоих ментов. За мной ничего нет. А к исчезновению твоей сестры я непричастен. Подруга подтвердит, что я всю ночь ее трахал. Соседи слышали. В крайнем случае и они подтвердят.
Кристина поняла, что его ничем не прошибешь. Был бы жив Игорь, он бы поговорил с этим рыжим. И опять надолго замолчала.
– Ты знаешь, – наконец нарушила она молчание, немного успокоившись. – А я ведь в тот вечер была на Киевском.
Рыжий от удивления вылупил глазищи.
– А чего ж ты?..
– Долго объяснять. В какой-то момент я передумала, решила сама встретить Олеську. Но поезд, как назло, опоздал. Нелепая случайность. А я торопилась. И вот как все получилось.
Она чуть не расплакалась, и тогда рыжий сказал:
– В ментовку бы заявила. Может, они чего…
Кристина только рукой махнула.
– Да чего они. Знаешь, сколько у них таких, как я. Находить не успевают. Я и больницы все обзвонила.
– Значит, самой искать надо.
Кристина глянула на него недоуменно, плохо понимая, о чем он.
– Так ведь ищут.
На что рыжий пренебрежительно махнул рукой.
– А как же искать? – спросила Кристина. Она ведь не милиция. И что она может? Вот обратилась к секретарше. И тут она подумала: "А ведь он прав. Секретарша. Я приехала сюда, к ней, и встретила этого олуха". Она покосилась на рыжего.
Тот сидел как ни в чем не бывало, докуривая сигарету.
– Надо съездить на вокзал. Потолковать там с носильщиками. Таксистами. Она ведь девка красивая. Обязательно должна была засветиться. Красивые женщины всегда в глаза бросаются.
Кристина повеселела. "А ведь он не такой уж и глупый, каким кажется на первый взгляд".
– А это неплохая идея. Молодец, что подсказал.
– Да ладно тебе, – заскромничал рыжий и достал из кармана визитку. – Вот мой телефон.
– Ого! Мастер спорта по боксу, – прочитала Кристина.
– Ага. Мастер, ломастер. Ты, если что, звони. Помогу.
– Да ты уже помог, – как бы намекнула Кристина на то, что рыжий не встретил сестру.
– Ну так получилось.
Оправдания его теперь были не нужны, и Кристина сказала:
– Ладно, парень. Проехали. Вот возьми и мой телефон. Если что где случайно узнаешь, звони.
– Без вопросов, – ответил рыжий Саша.
Тут подошел охранник.
– Санек, тебя секретарша зовет. Там расписаться тебе надо, – сказал он, поглядывая на Кристину.
Рыжий стукнул кулаком себя по лбу.
– А-а, совсем забыл. – Он быстро вылез из машины.
На следующий день с утра Кристина поехала на Киевский вокзал. Жалела, что у нее нет Олеськиной фотографии. Фотка осталась у Борисова в барсетке. Но после его смерти исчезла вместе с барсеткой.
И вот теперь приходилось объяснять на словах, какая Олеська хорошая да красивая.
Начала опрос Кристина с носильщиков. Уж кто-кто, а эти все знают, все видят.
Сперва пришлось выяснить, кто из них работал в тот вечер. И только потом Кристина переговорила с каждым. Но, как оказалось, зря. Никто из них не подвозил вещи яркой блондинке и даже не видал такую.
"Вот и еще одна неудача", – расстроилась Кристина.
Но бригадир носильщиков, мужик с понятием, как мог успокоил.
– Ты, красавица, потолкуй с извозчиками, – кивнул он на таксистов. – Может, кто из этих козлов подвозил ее. А ты, часом, не из ментов будешь? – спросил напоследок красномордый бугор с квадратной челюстью.
Кристина побожилась, что к этой службе не имеет никакого отношения.
Разговаривая с бригадиром, она не обратила внимания на молодого парня в черных джинсах и темно-синей футболке под горло.
Лейтенант Анохин прибыл на Киевский с той же целью, что и Кристина. А увидев ее, отошел в сторону, не выпуская ее из виду.
"Кажется, девчонка ведет собственное расследование", – смекнул лейтенант.
В этот день с утра у таксистов было мало клиентов. И несколько парней атлетического сложения, промышлявших извозом, скучали. Собравшись возле красной "девятки", за рулем которой сидел парень в спортивной майке, с увесистой цепью на шее, они говорили о своих делах. И, когда Кристина подошла, все сразу замолчали.
На проститутку она не похожа. Видели, она подкатила к стоянке на своей машине.
Не желая ненужных проблем, стали расходиться к своим машинам.
– Подождите. Пожалуйста. Я ищу свою сестру, – едва не расплакалась Кристина, вцепившись в ручку красной "девятки". Не хватало, чтобы еще и этот водила отъехал.
Парень в майке от такой наглости чуть не обложил Кристину матом. Заглянул в ее грустные глаза и покачал головой:
– Чего тебе надо? На машину чего бросаешься?
– А она не на машину, а на тебя, – вульгарно пошутил кто-то из таксистов.
Парень заржал, как хороший жеребец, и почесал волосатые лапищи.
"Больно ты мне нужен, дурачок. Тоже мне, строит из себя", – подумала Кристина. И так на душе несладко, а у этих кобелей одно на уме.
– Чего хотела-то? Говори? – спросил парень уже с интересом.
Тут Кристина бухнула не то.
– Я вас помню, – сказала она.
Парень насторожился, уловив в ее словах какое-то обвинение. Взгляд сразу сделался серьезным. Стал вспоминать, где они могли встречаться.
Кто-то из его приятелей по извозу от удивления негромко свистнул.
Водитель красной "девятки" насупился.
– О чем базар, чувиха?
Кристина уже поняла, что не с того начала. А ведь он, кажется, единственный из этой своры, кто захотел с ней поговорить.
– Извините. Я сейчас все объясню. Ничего такого…
– Такого что? – Он будто нарочно старался сбить ее.
– Понимаете, я вас видела здесь, когда приезжала встречать сестру. Ваша машина стояла, где и сейчас стоит.
Парень набычился.
– Во, Костян, влетел кажись, – опять высказался кто-то из таксистов.
Кристина, обернувшись, огрызнулась на них:
– Да подождите вы с вашими подъе…
Сразу подействовало. Все прикусили языки.
– Ну и чо ты хочешь мне предъявить? Я каждый день тут стою. Тебе-то какой хрен до этого? Не пойму.
– Да никакого хрена, – Кристина обиделась на тупоголового упрямца, который и слова сказать не дает. – Я ищу свою сестру…
– Ну и ищи. Мне-то до твоей сестры что за дело?
Разговор накалялся, и чтобы как-то разрядить напряжение, Кристина улыбнулась. Знала, ее улыбка всегда нравилась мужикам.
– Может, вы видели ее тут? Она очень похожа на меня. Красивая. Блондинка. Вы должны были обратить на нее внимание.
Парень удивился и даже немного повеселел. Спросил:
– Это еще почему?
– Ну, всем мужикам нравятся блондинки. А Олеська – супер. Вы ее должны были запомнить. Длинноногая. С хорошей фигурой. В короткой юбке. Ну вспоминайте же, черт вас побери!
Парень, кажется, и в самом деле решил пошевелить мозгами. Его крутой лоб покрылся морщинами. Он сидел и покусывал фильтр сигареты.
А Кристина изо всех сил помогала ему вспомнить.
– Она должна была пройти вот тут, мимо вас. И сесть к кому-то в машину.
Лейтенант Анохин проклинал все на свете. Видел, здоровяк таксист о чем-то разговаривает с Кристиной и, возможно, скажет ей что-то такое, что не захочет рассказать ему, оперу.
Вот девушка, переговорив с таксистом, подошла к своей машине, села за руль и быстро тронулась с места.
Анохин решил больше не скрываться. На всякий случай записал номер машины Кристины Окуловой.
Проводил ее взглядом, пока она не выехала на проезжую часть улицы.
"Все ясно. Он ей что-то рассказал. Хотелось бы и мне узнать это", – подумал лейтенант.
С минуту Анохин стоял и смотрел на красную "девятку" и ее водителя. Подозрительно стало, что после разговора с девушкой тот тоже заспешил куда-то. Так, во всяком случае, показалось лейтенанту.
Вот сейчас таксист включит поворотник и выедет на проезжую часть.
Анохин был без машины, поэтому надеяться на то, что удастся проследить за ним, не приходилось.
Лейтенант посмотрел на красную "девятку".
Скорость у нее была не больше двадцати километров. Тут особенно не разгонишься.
Анохин выждал момент и, когда красная "девятка" почти поравнялась с ним, с непринужденным видом вдруг шагнул ей наперерез, мысленно призывая на помощь силы небесные, надеясь, что громила с руками штангиста вовремя среагирует и затормозит. Не станет же он давить невнимательного прохожего. В худшем случае "девятка" ударит его. Тогда Анохин рискует оказаться на асфальте с ушибами. В лучшем – растянется на капоте. Это менее болезненно, если, конечно, громила в майке не пустит в ход свои тяжелые кулаки.
Но так или иначе, Анохину нужно было создать небольшое дорожное ЧП.
До гаишников метров пятьдесят, и если инцидент затянется, он будет не в пользу мордастого водителя красной "девятки".
По мнению лейтенанта Анохина, все произошло не так уж и плохо. Правда, он немного не рассчитал или водитель оказался растяпой, но в результате после удара он еще метра три провез лейтенанта на капоте новенькой "девятки" и только потом тормознул. И лейтенант бухнулся с капота на асфальт, почувствовав боль в ноге. Теперь оставалось притвориться тяжело ушибленным. И здесь особенного старания не потребовалось. Нога болела, как при переломе.
"Кажется, этот жлоб перестарался", – подумал лейтенант, даже не предпринимая попыток встать с раскаленного от жары асфальта.
Парень выскочил из машины и первым делом осмотрел капот. Потом смачно выругался в адрес Анохина. Затем быстро глянул на гаишников.
Не хотелось, чтобы они заметили. Иначе не отделаешься соткой-другой. И доказывай потом, что этот растяпа сам виноват.