Глава сорок восьмая
В этот дождливый, холодный день Махонин поздним вечером покинул дачу Антонины. В темноте добрался до своего дома и издали смотрел на тёмные окна квартиры. Ему очень хотелось зайти туда, посмотреть на родные стены, почувствовать родной очаг, в котором провели жизнь его мать, отец, бабушка. Сделать такой шаг не решился, побоялся: он объявлен в розыск, в квартире вполне могла быть засада. Появляться на глаза соседям рискованно, они, конечно, сразу позвонят в полицию, тогда снова – прощай, свободная жизнь!
Он надеялся на последний шанс, – войти поздней ночью в квартиру Кольцовой, вынести содержимое сейфа, отдать добро Князеву и получить обещанные деньги. Тогда перед ним откроется свободная жизнь, в которой он будет сам себе хозяин. Перед дорогой проверил карманы. Ключи от квартиры ювелира, от своей квартиры, куда он, к сожалению, идти не рискует, фонарик и взятый с Антонининой дачи флакон с концентрированной серной кислотой. Бутылку с кислотой он хотел выбросить или разбить, забрал он от сестры, чтобы она, глупая, беды не натворила. Но потом решил, что опасная жидкость может сгодиться. Оружия у него при себе нет, пистолет хранился дома в тайнике, если Князев не отдаст обещанные деньги, тогда…
"Если обманет, как обманул в прошлый раз, плесну ему в лицо серной кислотой, будет помнить меня всю жизнь, – твёрдо решил про себя Махонин. – Мне терять нечего".
Незаметно под дождём добрался до дома ювелира. Окна вдовы были ярко освещены. Отойдя на расстояние в расположенный рядом сквер, выбрал тёмный угол, сел на скамейку и стал наблюдать за окнами, дожидаясь своего часа. Дождь продолжал идти, но Махонин, устроившись на скамейке под раскидистым клёном, был полностью защищён от него.
Глава сорок девятая
Князев сидел в уютной, тёплой квартире Нинель Александровны в гостиной за накрытым столом, пил вино, ел, шутил с ничего не подозревающей хозяйкой. Несколько раз они прерывали застолье, уходили в спальню и предавались любви.
– Я разойдусь с женой, мы будем вместе на всю жизнь, – горячо уверял вдову Князев.
– Когда ты это сделаешь? – со светящимися от счастья глазами спрашивала Нинель Александровна.
– На днях, она, по-моему, догадывается обо всём сама. Мы не поддерживаем супружеские отношения с тех пор, как стали близки с тобой.
Князев лукавил: в его планы вовсе не входило расставаться с женой, он жил обычной для него двойной жизнью.
– Хорошо, я люблю тебя и готова ждать. Хочешь, сейчас продемонстрирую тебе новые наряды, которые ещё никому не показывала? – Нинель Александровна встала с постели.
– Конечно, обожаю смотреть вещи, придуманные тобой. Они все очень красивы, полны фантазии, ты в них неотразима, – поддержал он порыв любовницы.
Нинель Александровна была польщена. Надев вечернее декольтированное платье из лилового бархата, она предстала перед ним. Князев не мог удержаться от восторженных восклицаний:
– О, это настоящий шик! Тебе нет равных по красоте и грации! Ты несравненная, я обожаю тебя. Кстати, безукоризненной лебяжьей шейке не помешает украшение из коллекции твоего мужа. Примерь, я посмотрю, – попросил Князев.
Но Нинель Александровна, вспомнив, какой казус произошёл с ней на кондитерской фабрике, не захотела омрачать прекрасный вечер неприятными воспоминаниями. Она сняла платье и повесила его в гардероб.
– Разве я тебе нравлюсь меньше без украшений? – с легким упрёком спросила она.
– Ну, что ты, Солнце моё! Как ты можешь такое говорить? – Князев поспешил исправить оплошность. – Золото, бриллианты, серебро лишь подчеркивают твою царственную красоту, моя дорогая, чарующая и таинственная, несравненная Нинель. Я уверен, что, если бы тебе пришлось участвовать в конкурсе красоты, ты бы стала Мисс Вселенной.
Время летело незаметно, наступила ночь, Князев предложил выпить на посошок.
– Как, ты разве не останешься до утра? – разочарованно вымолвила Нинель Александровна. – На улице дождь, зачем уходить?
– Дорогая, у меня такая работа. Я солдат. Как ни жаль, но должен тебя покинуть, так требует обстановка, – говорил Князев, наливая вино в бокалы.
Улучив удобный момент, когда она удалилась на кухню, он всыпал в её бокал порошок с сильнодействующим снотворным.
Она вернулась, неся на тарелке бутерброды с икрой.
– Ну, хорошо, давай выпьем, – согласилась Нинель Александровна.
– За нашу любовь, – произнёс тост Князев и чокнулся с любовницей.
Увидев, что она не допила, решительно запротестовал:
– За любовь грешно не выпить до дна.
Она, повинуясь уговорам, медленно осушила бокал.
– Ну, дорогая, отдыхай, высыпайся, помни: мы скоро навсегда будем вместе. Мне пора. Проводи меня до двери, – сказал он, выйдя из-за стола.
Нинель Александровна последовала за ним в прихожую.
– Я позвоню тебе завтра, до свидания, – сказал коварный любовник на прощанье, и они нежно распрощались.
Вдова закрыла дверь.
Вернувшись в комнату, она почувствовала сонливость, не убирая со стола посуду, пошла в спальную, разделась и легла в постель.
Глава пятидесятая
Ровно в три часа ночи, когда во всех окнах дома была непроглядная темнота, Махонин неслышными шагами вошёл в подъезд и поднялся на третий этаж. Перед квартирой Кольцовой остановился, вдруг вспомнив, что у ювелира была овчарка.
"Что, если она поднимет лай и разбудит весь дом? Странно, что Князев ничего о ней не говорил. Попробую осторожно поковыряться в замке, если пёс в доме, должен услышать и подать голос".
Он немного повозился с замком, но за дверью стояла мёртвая тишина. Осмелев, легко справился с запором и, не услышав ничего подозрительного, бесшумно проскользнул в квартиру. Несколько минут, пока его глаза привыкали к темноте, стоял и напряженно прислушивался к тишине. Осветив путь фонариком, прошёл в кабинет ювелира. Положив фонарик на стол и, направив луч света на сейф, бесшумно открыл его ключом, который взял из ящика письменного стола. Махом выгреб с полок многочисленные маленькие коробочки, наполненные целлофановые пакеты и увесистые длинные футляры, переложил всё в спортивную сумку.
Открыв одну из коробочек и, увидев украшения, без колебаний сунул её в карман куртки. Пошарив рукой в одном из пакетов, извлёк из него несколько золотых цепочек и кулонов. "Пригодится для Антонины, – лихорадочно подумал он. – Подарю ей". Осветив опустевший сейф и, убедившись, что забрал всё, закрыл его и положил ключ на место. Приподняв загруженную сумку, почувствовав приличный вес, пожалел в душе, что придётся ценный груз отдать Князеву. К сожалению, он зависим от него и вынужден делать то, что приказано. В квартире стояла тишина. Стало интересно, есть ли кто-нибудь в доме?
Пройдя по квартире с фонариком, увидел в гостиной накрытый стол. Он проглотил слюну. Острое чувство голода заставило протянуть руку и взять с тарелки бутерброд с икрой. Затем налил полный бокал вина, выпил залпом и стал без разбора с жадностью поедать кушанья со всех блюд. Еда была вкусной. Он не мог от неё оторваться. Никогда в жизни ему не приходилось сидеть за таким роскошным столом, дорогими столовыми приборами и хрустальными бокалами.
Налил вина повторно и осушил до дна. Стало тепло и легко. Чувство тревоги и опасности куда-то улетучилось, и он решил заглянуть в смежную комнату и впился глазами в обнажённое, неподвижно лежащее на постели холёное женское тело. От увиденной картины у него перехватило дыхание. Сердце мгновенно бешено забилось в груди, он был сражен открытой красотой спящей женщины. Горячая волна затуманила голову, он забыл обо всём. Подошёл к спящей красавице, погладил её тёплые, крутые бедра, она не шевельнулась. Осторожно провёл рукой по лобку, животу, груди, ощущая шелковистую и упругую гладь молодой кожи. Сдержать себя было невозможно. Её роскошное, мягкое тело подарило ему несколько минут блаженства.
Он думал, что она проснётся и закричит на весь дом, был готов даже к этому. Но женщина сладко спала, не шевельнув ни одним мускулом. Он приложил ухо к её груди и услышал ровный стук сердца, дыхание было лёгким и едва ощутимым. Тогда он осмелел во второй раз. Задерживаться больше в комнате спящей дамы не мог, на улице ждал Князев. Голова кружилась, он не понимал, как можно так крепко и безмятежно спать? С сожалением подумал, что никогда раньше ему не приходилось владеть такой великолепной женщиной. Забрав сумку, потихоньку вышел из квартиры, плотно прикрыв за собой двери. В квартале от дома увидел машину, в которой находился Князев. Он приоткрыл дверку.
Махонин сел на сиденье и перевёл дух.
– Я заждался, всё в порядке? Почему задержался? – сердито спросил Князев, демонстративно посмотрев на часы. – Поставь сумку на первое сиденье. Почему так долго?
– Замок туго открывался, с ним провозился, – хриплым голосом ответил Махонин, передавая объёмную сумку.
– Ты всё сделал, как я сказал? Сейф закрыл, ключ положил на место? Дверь в квартиру тоже не забыл запереть? Тебя никто не видел на этот раз? – забросал его вопросами Князев, разгоняя автомобиль.
– Всё в порядке, давайте обещанные деньги, – потребовал Махонин, хмель ещё не успел выветриться из его головы.
– Подожди, отъедем за город.
Дорога была пустынной, изредка навстречу попадались встречные машины. Дождь продолжал лить, обрушивая потоки воды на стекла. Они быстро покинули город и ехали по раскисшей от дождя просёлочной дороге. Махонин пребывал в состоянии приятного расслабления.
– Вы знали, что в квартире спящая женщина? – спросил он.
– Да ты что? – неподдельно удивился Князев, почувствовав недоброе.
– Какая женщина! Венера! Как она красива, если бы вы видели её прекрасное тело!
– Ты что, трахал её? – заподозрил Князев.
– От такой женщины невозможно уйти, её красота ослепляет и возбуждает разум, она создана для любви. – Махонин внезапно умолк, поняв, что сказал лишнее.
– Так, всё понятно, – многозначительно процедил Князев и остановил машину. – Аккумулятор ни к чёрту, сел. Выйди, друг, подтолкни.
Парень послушно выскочил под дождь и стал изо всех сил толкать машину. Князев резко дал задний ход, сбил Артура с ног и проехал по нему, затем, не задерживаясь, набрал скорость и сорвался с места. На обочине дороги, под дождём, осталось лежать неподвижное, раздавленное тело Махонина.
"Ну, сволочь, ещё расчёт требует! Надеюсь, я расквитался с тобой, ублюдок, большего ты не заслужил. Общество должно очищаться от таких подонков", – со злостью думал Князев.
Через минуту возле тяжело травмированного Махонина остановился автомобиль, из него вышел человек в длинном плаще с накинутым на голову капюшоном, подошёл к нему, пощупал пульс на артериях шеи. По мобильному телефону вызвал "Скорую помощь" и поехал дальше, скрывшись за пеленой дождя.
Глава пятьдесят первая
Нинель Александровна проснулась к двенадцати часам дня. Понежившись в постели, встала, потянулась, подошла к зеркалу, провела руками по щекам, разгладила кожу возле глаз.
"Я хорошо выспалась, на моём лице не видно следов после затянувшегося вчерашнего застолья. Сейчас приму ванну, потом выпью кофе, и я готова приниматься за дела". Лежа в просторной ванне, расслабившись в тёплой воде, вспоминала вчерашний вечер.
"Всё было изумительно, он любит меня. Мы прекрасная пара. Нас магнитом тянет друг к другу. Думаю, что он тоже, как и я, хочет новых встреч. Ему можно верить, он искренен в своих чувствах ко мне. Скоро разведётся с женой, и мы обязательно съездим на море, в какой-нибудь райский уголок: на природе любовь расцветает, становится ещё ярче и сильнее".
Раздался телефонный звонок. Она протянула руку и взяла с туалетного столика телефонную трубку. Звонил Князев:
– Радость моя, ты так крепко спишь, я не могу дозвониться с десяти утра.
– Это ты виноват в том, что я крепко спала. Я только проснулась, принимаю ванну.
– Сожалею, что не могу составить тебе компанию, успокаивает одна мысль, что у нас с тобой всё впереди.
– Конечно, дорогой, я тоже так думаю. Знаешь, я никогда не спала таким крепким сном. Как только ты ушёл, меня сразу потянуло спать. В памяти полный провал. Мне кажется, что я вот только прилегла, а на самом деле проспала двенадцать часов. Ещё мне кажется, что ты не уходил от меня, и мы всю ночь были рядом. Проснулась и увидела, что тебя нет, из-за этого расстроилась. С твоей стороны бессердечно оставлять любящую женщину. Когда мы снова увидимся?
– Я загружен весь день. Сегодня нет возможности выкроить хотя бы часок. Отдыхай, дорогая. Я позвоню. Целую, моя несравненная.
– Мне тоже расслабляться некогда, – сказала Нинель Александровна. – Нужно готовиться к новому показу, работы море, ждут дела. Скоро приглашу тебя на демонстрацию новых моделей, будет грандиозное зрелище. Целую тебя, мой дорогой, до встречи.
"Разве его жена может дать ему столько радости и счастья, сколько он получает со мной? – думала Нинель Александровна. – Мы прекрасно понимаем друг друга. Всё-таки интересно, кто его супруга? Как она выглядит, чем занимается? Я никогда не расспрашивала о ней, считаю ниже своего достоинства, однако не скрою, хочется хоть издалека посмотреть на неё и сравнить с собой. Я уверена, сравнения будут не в её пользу. От него я только и слышу: "несравненная Богиня", "радость моя", "моя любовь", "чарующая", он искренне восхищается мной, это видно по глазам. С женой поддерживает формальные отношения, скоро мы будем навсегда вместе. Понимаю: разрывы семейных уз болезненны, но я готова потерпеть, потому что по-настоящему его люблю".
Глава пятьдесят вторая
В это время Князев, сидя в кабинете, рассуждал далеко не так, как думала Нинель Александровна. "Значит, Махонин сработал чисто, она ничего не заметила, – он усмехнулся. – Не почувствовала даже того, что тот трахал её. Ну, это её проблемы. У меня пока всё идёт неплохо. Драгоценности спрятаны в надёжном месте, Махонин мёртв, значит, нет свидетелей. Какой подлец! Мерзавец! Получил конкретное задание, при этом удовлетворяет свои похотливые желания и делится впечатлениями. Негодяй! А что, если бы она проснулась? Испортил бы всё дело. Ладно, я с ним в расчёте. Дома с женой проблемы, что-то моя Ада Васильевна стала слишком нервной. Может, отправить её на курорт? Надо будет подобрать путёвку в хороший санаторий".
Затрезвонил телефон. Он снял трубку. Ему доложили, что в одну из больниц доставлен человек, пострадавший от автодорожной травмы. Его подобрали ночью на загородном шоссе недалеко от города, с едва заметными признаками жизни, сейчас находится в реанимации. Травмированный мужчина без документов. Неожиданное известие обеспокоило Князева. "Неужели Махонин? Он не мог остаться в живых. Я уверен в том, что парень мёртв. Может, другой? Нужно съездить и самому посмотреть на неизвестного".
Он вызвал машину и поехал в больницу. В приёмном покое к нему вышел врач и сказал, что пострадавший в данное время находится после операции в реанимации, подключён к аппарату искусственной вентиляции легких.
– Можете сказать, какие у него повреждения? – поинтересовался Князев.
– Открытые переломы обоих голеней, разрыв печени, тяжёлая черепно-мозговая травма, большая кровопотеря. Мы три часа провели в операционной, зашивали разрывы, на одной ноге сопоставили и зафиксировали сломанные фрагменты костей, на другой голени произвели ампутацию нижней трети, операция была тяжёлой и длительной.
– Где его нашли?
– Не знаю, привезла под утро "Скорая", – ответил врач.
– Он будет жить?
– Пока живёт, что будет дальше, одному Богу известно. В медицине всё бывает, предугадать ничего нельзя, – врач развёл руками.
– Кто-нибудь спрашивал о нём?
– Нет, никто. Документов у него при себе нет, всё, что нашли в карманах, храним в сейфе. Объявятся родственники, отдадим.
– Когда можно побеседовать с ним?
– Пока невозможно, но, как только он придёт в себя, разрешим.
"Если это Махонин, – думал Князев, возвращаясь на работу, – а похоже, что это на самом деле он, мне надо не выпускать его из вида. Нужно будет хорошенько продумать, что делать дальше. Если придёт в себя, могут возникнуть неприятности. Спокойно, горячку пороть не следует, вполне возможно, что он не выживет. Следует набраться терпения и подождать, может, всё само собой решится".
Настроение было испорчено. Такой оборот дела не входил в его планы. В душе ругал себя за то, что, не убедившись в смерти бывшего уголовника, поспешил уехать.
"Что, если кто-нибудь ехал сзади и видел, как я его сбил?" – Эта мысль неожиданно пришла ему в голову, и на душе появилось неприятное чувство страха.
Глава пятьдесят третья
Рогожин, вернувшись в офис Братанова, не нашёл его на месте. Кабинет был закрыт. Секретарь сказала, оторвавшись от компьютера:
– Шеф на обеде. Будет через час, вы, наверное, тоже хотите есть? Мы всегда обедаем в кафе "Славянка", оно находится через два дома от агентства. Братанов сейчас там.
– Спасибо, я и впрямь проголодался, – ответил Рогожин и пошёл в кафе.
В уютном, чистом, с аппетитными запахами зале Рогожин увидел за дальним столиком Братанова. В руках тот держал газету и внимательно читал. Рогожин сел рядом.
– Ты вовремя, – не отрываясь от чтения и, не поднимая головы, сказал Братанов. – Давай, смотри меню, вместе будем обедать.
– Ты что, через газету видишь? – удивился Рогожин.
– Я тебя заметил, когда ты шёл по улице, не иначе, думаю, этот человек проголодался, у тебя такой озабоченный вид, – ответил Братанов.
– Вы шикарно живёте, у меня на работе никогда не хватало ни времени, ни денег, чтобы позволить себе по-человечески поесть. Весь день на ходу, то в одно место несёшься, как угорелый, то в другое мчишься на всех парах. Жена обижалась, что не прихожу в обед домой. Я привык брать с собой бутерброды и есть второпях в освободившуюся паузу, не выходя из кабинета.
– Знаю я всю эту кухню, картина знакома, – сочувственно сказал Братанов. – Я через это прошёл и не хочу возвращаться. Не зря тебе говорю: переходи к нам, у нас гораздо интереснее работать: удовлетворение получаешь и моральное и заработки хорошие. Без работы не сидим, всё, что нужно для дела, у нас есть. Материальную базу оснастили новейшей, современной техникой. К нам люди идут со своими проблемами, мы им по-настоящему помогаем.
– Почему же у нас нет перспектив к лучшему?
– Ты не знаешь? Верхушка проматывает все средства на строительство себе и своим родственникам особняков и коттеджей, покупает яхты, учит любимых детей за рубежом, любит ездить на отдых на Гавайские острова, во время работы постоянно проводит то уик-энды, то банкеты, то презентации. На какие это деньги делается? Ясно, на казённые. Дела до этого никому нет, вот и происходит такое безобразие. Вы, простые трудоголики, как ломовые лошадки вкалываете, а на полученные деньги нельзя ни семью прокормить, ни жить по-людски. Теперешнее начальство только делает вид, что работает. Ну, ладно, давай пожуём что-нибудь, – Братанов подозвал к столу официантку.
Оба заказали по борщу, бифштексу с жареной картошкой и по чашке кофе. Рогожин открыл рот, чтобы рассказать новости, но шеф, словно угадав его мысли, предупредил: