– И не говори, земляк, – Курепин старательно делал вид, что не может справиться с рычагом.
Водитель поглядел на своих товарищей. Они уже подкатили свои машины к воротам КПП, а он замешкался тут с этим нерасторопным зеком.
– Ну давай, по быстрому, чего тут у тебя, – проговорил он, берясь за рычаг.
Курепин посмотрел по сторонам, не увидел бы кто. Но никого из зеков поблизости не было, а охрана и вовсе из-за вредной цементной пыли обходила растворный узел стороной. Курепин наклонившись, поднял с земли рукавицу, в которую заранее вложил увесистый камень, и когда водитель самосвала повернулся задом, размахнулся и ударил его по голове.
От удара тот отшатнулся назад и выпустив из рук рычаг заслонки, упал. Теперь надо было действовать быстро. Курепин волоком оттащил водителя за угол, в помещение где хранились мешки с цементом. На ночь ворота склада обычно запирали на замок, но сейчас днем, они были открыты. Там Курепин приготовил моток алюминиевой проволоки лапши. Раздев водителя, быстро переоделся в его одежду. Куртка, джинсы, кроссовки. Козырек бейсболки низко напустил на глаза. Водителя в свою зековскую одежду наряжать не стал. Не до этого сейчас. Надо было поторапливаться.
Связав водителю проволокой руки и ноги, сунул тому в рот перепачканную раствором рукавицу. Видел, тот жив, только без сознания.
– Извини, братан. Ты скоро оклемаешься, а мне линять отсюда надо, – сказал водителю, который вроде бы уже зашевелился. Или Курепину так показалось. Особенно присматриваться было некогда.
Выбежав из склада, он запрыгнул в кабину "Зила" и так рванул с места, что раствор плесканулся через задний борт кузова, оставив позади на земле огромную лепеху. Теперь бы только благополучно миновать КПП.
Он спешил, видя, что последний из четырех "Зилов" уже выезжает в ворота. Солдаты дежурившие на воротах особенно к шоферам самосвалов не придирались с досмотром. Вот и этот чернявый парень с лычками старшины на погонах, открыв кабину, заглянул, не подсадил ли водитель кого к себе. На самого Курепина он даже не взглянул. Приелись охране эти шоферские рожи.
Сам Курепин сидел ни живой ни мертвый судорожно вцепившись в баранку и сосредоточенно глядел через лобовое стекло на ворота, за которыми начиналась свобода. Так и подмывало, включив скорость, дать по газам, и вышибить створку ворот, которую придерживал другой солдат, ожидая команды чернявого старшины. А тот как назло не торопился. Осмотрев кабину, захлопнул дверь и не спеша пошел к лесенке. Поднявшись по ней на площадку, привычно стал осматривать кузов, а точнее его содержимое, для убедительности несколько раз тыкнув в раствор длинным металлическим прутком.
Курепин слышал от зеков, кто сидел тут уже не первый год, будто однажды один заключенный попытался совершить побег. Для этого забрался в кузов самосвала, зеки накрыли его пустой бочкой, перевернув ее вверх дном. Раствор в кузов машины залили не настолько жидкий, чтобы он снизу быстро заполнил бочку. По расчетам зеков, машина должна была выехать с территории зоны, и там бы зек выбрался из кузова. Но видно все-таки они что-то не додумали. То ли раствор слишком быстро заполнил пространство в бочке, то ли воздух в ней оказался чем-то вроде присоски и зеку не хватило силы оторвать бочку от днища кузова. Одним словом, он задохнулся. Но с того побега охрана на воротах стала тщательно проверять содержимое кузовов выезжающих с территории самосвалов.
Закончив с осмотром кузова, старшина спустился с площадки и на всякий случай заглянул под машину. Когда он распрямился, поправив едва не упавшую с головы фуражку, Курепин облегченно вздохнул.
– Кажется, пронесло, – проговорил он себе тихонько, нетерпеливо надавливая ногой на педаль газа.
Старшина махнул рукой солдату, чтобы тот открыл ворота.
– Все. Вот она свобода. – Курепин резко воткнул первую скорость и уже хотел отпустить педаль сцепления, как вдруг из здания КПП вышел мордастый капитан и направился к самосвалу, крикнув на ходу, вышедшему следом прапорщику:
– Я вот с ним доеду. Какой мне смысл терять тут время, дожидаться машину.
Курепин понял, что это конец. Сейчас капитан подойдет, залезет в кабину, и всей поездки хватит метров на сто. Это чуть отъехать от ворот зоны. Капитан быстро раскусит, кто сидит за рулем. Нюх у этих охранников, как у собак, которых они таскают с собой на цепи. Это чернявый старшина лоханулся, а капитана не проведешь.
Петр Курепин уже мысленно простился с такой кажущейся близкой свободой. Но тут на крыльцо из КПП выскочил молоденький сержант и закричал капитану:
– Товарищ капитан. Товарищ капитан…
Капитан уже взялся рукой за ручку двери, намереваясь открыть кабину. С неохотой обернулся.
– Ну чего там еще?
– Товарищ капитан, только что позвонил дежурный, сказал что сейчас машина за вами будет. Чего вам трястись в этой колымаге? – попытался сержант переубедить капитана.
Тот думал недолго. Глянув на забрызганную раствором кабину, произнес:
– И то правда, – и отошел.
А Курепин нажал на газ. Машина рванулась. Раствор в кузове как студень перекатывался от борта к борту, выплескиваясь через края, и чуть не попал на капитана.
Тот отбежал, матюкаясь на дурака водителя.
– Чумовой какой-то! – заорал капитан, но Курепин его уже не слышал.
Миновав ворота, он понесся по дороге вслед за маячившими вдалеке самосвалами. Но когда зона с ее колючкой, вышками с солдатами и лаем собак осталась далеко позади, он подняв кузов, выплеснул раствор на обочину дороги. Пустая машина вела себя на скорости намного уверенней и Курепин повернул на другую дорогу ту, что пересекала железнодорожное полотно. От поселка железная дорога находилась километрах в шести. Сколько раз они на зоне, слышали как проносящиеся мимо поезда стучат колесами по стыкам рельс.
До переезда Курепин доехал быстро. "Зилок" с пустым кузовом несся как ветер, и вот уже автоматический шлагбаум замелькал впереди красным фонарем. Переезд никем не охранялся, но переезжать его Курепин и не думал. Перед самым шлагбаумом резко свернул вправо вслед за только что промчавшимся товарным поездом и выжимая из машины полный газ, понесся догонять последний вагон. Точнее платформу, на которой стояли какие промышленные агрегаты, похожие на огромные металлические канистры полукруглой формы.
Поравнявшись с платформой, он чуть поднажал, чтобы обогнать ее и приблизил "Зилок" так, что почувствовал как поток воздуха от бешено летящей платформы, пытался отжать его машину в сторону. Поэтому чтобы "Зил" не увело в сторону, приходилось крепко держать руль.
А впереди замаячил мост через реку, с каждой секундой приближаясь все ближе и ближе.
Разогнав машину до предельной скорости, Курепин подогнал ее едва ли не к самой платформе, что было крайне опасно. Ведь платформа раскачивалась из стороны в сторону и в случаи столкновения с "Зилком" могла отпихнуть его в сторону. Тогда бы уже о том, чтобы на этой бешенной скорости заскочить на нее, не могло быть и речи. Машина просто могла перевернуться.
До моста уже оставалось не более ста метров, и Курепин в приоткрытое окно даже почувствовал ту влажную свежесть, которую обычно тянет ветерком с реки в жаркие дни. Приоткрыв дверь с водительской стороны, он выбрался на подножку. Причем все это проделал не выпуская руля и стараясь удержать машину так, чтобы она двигалась по полю только прямо, параллельно мчавшемуся поезду. Это хотя и с трудом, но у него получалось. Зато резко стала падать скорость. Ведь теперь на педаль газа никто не давил.
Платформа стала обгонять машину. Надо было не терять драгоценные секунды и прыгать, но руки судорожно впились в руль, а ноги сделались точно ватными. Курепин боялся. Не сомневался, если прыгнув, не сможет удержаться и сорвется вниз, колеса перемолотят его тело, превратив в фарш из костей и плоти. То-то будет радость для местного воронья.
Видя что платформа вот-вот унесется, он закричал что есть силы, подбадривая себя:
– А…а!
И собравшись, оттолкнулся от машины и прыгнул, впиваясь руками в металлические выступы платформы. Почувствовал, что висит. Но долго висеть в таком положение было нельзя, силы скоро оставят его и он свалится под колеса платформы. И тогда он стал карабкаться. Так, как это делает альпинист оторвавшийся от страховки, повиснув на краю пропасти. Карабкаться изо всех сил, не обращая внимания на боль в изрезанных до крови руках.
Усилие. Еще одно, и вот ему удалось подтянуть свое тело и перевалиться через край платформы. Под руки ему попалась скрученная в несколько витков стальная проволока, которой агрегаты были прикреплены к платформе, чтобы не раскачивались дорогой во время движения.
Курепин ухватился за проволоку обеими руками, мертвой хваткой, чувствуя, что уже никакая сила не стащит его с платформы. Переводя дыхание, глянул на проносящиеся мимо бетонные фермы моста.
"Зилок", на котором он только что ехал, со всей скорости подлетел к обрыву и подпрыгнув, на какое-то время точно повис в воздухе. Потом клюнул передком и нырнул в воду, поднимая вверх огромный фонтан брызг.
Курепин глянул в черную стремнину реки.
Брызги попали ему на лицо, освежив не только голову, но и мысли.
– Неужели это в самом деле свобода? – крикнул он, смеясь.
Глава 19
– Мне кажется, мы идем не верным путем, – сказал Заславский Стрельцову. – И только поэтому поиски тайника затянулись. И возможно, что вообще окажутся безрезультатными.
– А какой верный путь? – спросил Стрельцов. Выглядел он уставшим. Заславскому даже стало жаль своего помощника. Мотается он, кидается из крайности в крайность, а все бестолку. И домработницу они отработали, и проверили связи директора Колтунова с уголовниками, и все оказывается бестолку.
– Надо вернуться к тому, за что убили директора, – сказал Заславский, зная наперед, что Стрельцов кинется увещевать его, что есть официальная версия – самоубийство и она вполне правдоподобна. Заславский был уверен, если они будут придерживаться той версии, им никогда не найти спрятанного золота. Никогда.
– Хорошо, – наконец сдался Стрельцов. – Будем считать, ты меня убедил. Но тогда скажи, с чего начать. Раз ты такой умный.
Заславский не обиделся, хотя последнюю фразу можно было трактовать, как нехороший намек.
– Начать надо с ключа, – сказал Заславский, немало удивив этим Стрельцова.
– Чего? С какого еще ключа? Шутишь что ли?
Но Заславский выглядел слишком серьезным, чтобы шутить.
– Как ты помнишь, домработница говорила, что у Колтунова были ключи от квартиры и у нее. Но ведь к каждому замку полагается по три ключа, или я ошибаюсь? – спросил Заславский.
Стрельцов кивнул, что вполне понимает его мысль.
– Да. Ты прав. Полагается. Верно. Но ты не допускаешь того, что Колтунов мог потерять третий ключ? – спросил он, считая, что доводы с его стороны вполне обоснованные и случиться такое может с каждым человеком.
Но Заславский не счел нужным ответить на его вопрос. Сказал уверенно:
– Или они могли остаться у его бывшей жены. Я сразу обратил внимания на то, что замок в двери хотя и надежный, но уж очень старый.
– Ну это не дает нам повода… – начал Стрельцов, но Заславский перебил, сказав:
– Еще как дает. Уверен его бывшая половинка знает, где третий ключ. Экспертиза установила, что тот, кто убил Колтунова, дверь открыл "родным" ключом и уж никак не отмычками. И если ключ у нее…
– Тогда и убийца она, – закончил Стрельцов за Заславского.
– Или кто-то из ее окружения, – добавил Заславский, и они решили не откладывая поехать к жене покойного директора.
– Надо все делать сейчас, чтобы не было поздно, – подбадривал Заславский Стрельцова.
* * *
Даже короткого взгляда вполне могло хватить, чтобы понять: Инесса Колтунова отчего-то слишком взволнованна. Переживания отпечатались на ее лице. После того, как Заславский со Стрельцовым представились, она провела их в комнату, похожую на картинную галерею. Все стены ее украшали картины, многие из которых были подлинниками. Об этом Заславский подумал сразу, как только вошел. Когда-то по молодости он сам увлекался живописью и даже хотел поступить в Суриковское училище, но судьба определила ему путь иной.
– Вот взгляните, это заключение экспертизы, – показал Заславский отпечатанный на машинке лист. Вообще-то их было несколько, но он показал только тот, где речь конкретно шла о замке в двери Колтунова.
Инесса Валерьевна Колтунова взяла предложенный Заславским лист, быстро пробежала по нему глазами. Заславский со Стрельцовым сразу обратили внимание, как у женщины дрожат руки.
– Инесса Валерьевна, вы ведь были женой Ивана Максимовича, – стал давить Заславский, видя что женщина на грани нервного срыва. – Скажите, у вас остался ключ от его квартиры?..
Женщина кивнула. Вернув лист с напечатанным на нем заключением экспертизы Заславскому, вдруг расплакалась.
– Понимаете, я не думала, что все так произойдет.
– Понимаю, – кивнул Заславский, подмигнув Стрельцову, что на этот раз они точно на верном пути. – Говорите, как дело было?
– Вы не знаете, что я пережила с того времени, как не стало Ивана Максимовича. Хотя мы и разошлись, но я относилась к нему с уважением. Он не сделал мне ничего плохого. Только хорошее.
Заславский с трудом выслушивал наболевшее, нетерпеливо дожидаясь главного, когда же наконец, эта толстозадая корова скажет им, кто убил директора.
– Недвижимости у Ивана Максимовича не было. Только вот этот дом, который он оставил мне. А у меня был дом в деревне. Остался от родителей. Тут недалеко. Километров тридцать от города. Прекрасное, знаете ли место. Речушка. Лес. А воздух какой.
Заславский бросил взгляд на картину, висевшую на противоположной стене в золоченой рамке. На холсте масляной краской художник нарисовал небольшой домик с тремя окошками перед которыми цвел куст сирени. Вдали виднелась речка. И не удержался от вопроса:
– Это ваш дом изображен?
Женщина гордо кивнула.
– Да. Мой. Бываю я там редко. И потому все там выглядит таким заброшенным. Но раньше, когда у нас с Иваном Максимовичем не было этого коттеджа, мы там бывали часто. Особенно Иван Максимович. Ему нравилась природа, как он мне говорил. Когда мы с ним развелись, он мне оставил коттедж. Сам переехал в городскую квартиру. Но однажды он приехал ко мне сюда и стал просить, чтобы я продала ему тот дом в деревне.
– И вы конечно, согласились? – догадался Стрельцов, этим самым как будто подгоняя женщину к откровению. Видно ему как и Заславскому не терпелось побыстрее услышать главное.
– А зачем он мне? Он мне не нужен, – пожала плечами женщина, давая понять, что ей вполне хватает коттеджа. – Но перед продажей я решила съездить туда. Хоть немного порядок навести.
– Но поехали не одна? – Заславский вспомнил, что домработница как-то в беседе обмолвилась о любовнике Инессы Колтуновой. Директор по просьбе жены нанял охранника. Тот должен был присматривать за коттеджем, но как оказалось, молодой мужчина присматривал больше за директорской женой, скоро сделавшись ее любовником.
– Не одна, – кивнула женщина. – Со мной был – Игорь.
– Извините. Игорь, это ваш?.. – Заславский хотел назвать Игоря бойфрендом. Но Инесса Колтунова высказалась более прямолинейно:
– Игорь – мой любовник. А что, считаете это аморальным? – спросила женщина у Заславского.
Тот ничего не считал.
– Я плохо вожу машину. А Игорь – отличный водитель. Хотя это не оправдание, – махнула она рукой. – Одним словом я взяла его с собой и все. Мы приехали, и вдруг видим, возле ворот, стоит машина Ивана Максимовича.
– Вас это удивило? – нетерпеливо спросил Стрельцов в ожидание дальнейшей интриги.
– Если честно, то да, – призналась Инесса Колтунова. – Потому что я была уверена, что после развода Иван Максимович туда не приезжал. И вдруг мы увидели по следам его машины, что он там бывает неоднократно. Знаете, как на меня это подействовало?
Заславский вздохнул. Все с кем бы он не говорил о жене директора, называли Инессу как человека с жестким и взрывным характером. О ее бывшем муже напротив, говорили как о человеке мягком, не терпящем скандалов.
– Я хотела закатить своему бывшему хороший скандал за такую наглость.
– Ну и как? Закатили? – не утерпел Стрельцов от искушения, как любитель семейных драм.
– Еще какой, – охотно отозвалась Инесса Колтунова на его призыв. – К тому же как оказалось, мой бывший муж зачем-то лазил в подвал. Он расположен прямо под домом. Раньше родители хранили там овощи. До сих пор не понимаю, зачем Иван Максимович туда полез. Там кроме хлама ничего полезного нет и быть не может…
Говоря так, Инесса Колтунова не обратила внимания как при этом Заславский со Стрельцовым переглянулись, обменявшись многозначительными взглядами. Оба теперь нисколько не сомневались, что именно там, в подвале старого дома Инессы Колтуновой, директор и как раз хранил свое золото. Никому бы и в голову не пришло искать тайник там.
– Ну я Ивана Максимовича хорошенько отчитала за такое самоуправство. Он конечно, был смущен, даже выглядел каким-то напуганным, как мне показалось. Видно, не ожидал, что я приеду. Долго извинялся, говорил, что хотел проверить фундамент. В общем, молол всякую чепуху. Я его прогнала и он тут же уехал. Представляете, какая наглость. Без меня приезжать в мой дом.
– Да уж, – согласился Заславский и спросил: – Скажите, а вы не лазили в подвал, посмотреть, что там делал Иван Максимович?
– Что я сумасшедшая лезть туда. Грязь собирать. А кроме того, я мышей боюсь. Я попросила Игоря глянуть.
– И он туда лазил?
– Ну да. Надо же было глянуть, что там делал Иван Максимович.
– И что вам Игорь сказал, когда вылез? – спросил Заславский, чувствуя, как ладони у него покрываются потом. Любовничек-то оказывается парень не промах.
– Сказал, что там ничего такого… – женщина пожала плечами.
– Что было потом? – спросил Заславский, пытаясь выведать, знает ли Инесса про тайник. Хотя чутье ему подсказывало, что вряд ли. Иначе бы не вела себя так.
– Потом мы уехали домой. А на другой день я узнала, что Иван Максимович застрелился. Меня это так напугало… – посмотрела женщина сначала на Заславского, потом на Стрельцова.
– Почему же это вас так напугало? – спросил Заславский.
– Ключ от квартиры Ивана Максимовича… После развода, он остался у меня. А тут смотрю, его нету, – она обеспокоенною посмотрела на Заславского и опустила глаза.
– Куда же он мог деться? – спросил Заславский.
– Не знаю. Может быть, Игорь?..
– Он знал, что это ключ от квартиры Ивана Максимовича? – спросил Стрельцов.
Женщина лукавить не стала. Кивнула.
– Знал, – сказала она.
– Вот и ответ на вопрос, кто убил директора, – сказал Заславский Стрельцову, который отнесся к этому вполне спокойно, а вот Инесса вдруг разрыдалась.