Гриша приехал в Америку десять лет назад. В общем-то почти случайно. Вытащив в один прекрасный день из почтового ящика объемистый белый пакет с надписью "Министерство иммиграции и натурализации США", он долго не мог понять, какие такие дела могут его связывать с этим учреждением. А потом вспомнил, что два года назад они с женой решили просто так, ради хохмы, отправить в американское посольство анкеты. Разговоры об эмиграции тогда были в ходу среди московской интеллигенции. Ну конечно, не только московской и не только интеллигенции. Гриша, конечно, не сомневался, что из Союза надо сваливать, и даже мог вести на эти темы долгие разговоры с приятелями, но, честно говоря, не очень верил, что это чем-нибудь закончится.
А вот - закончилось.
И спустя год с небольшим Гриша, бросив квартиру на проспекте Мира и работу в зачуханном и медленно увядающем НИИ, через восемь часов полета оказался в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди с женой Милой и шестью баулами, сшитыми предприимчивыми кооператорами из списанных армейских палаток. Большую часть содержимого этих баулов, кстати, потом пришлось выбросить за ненадобностью.
Дальше было как у всех остальных. Оплаченная за три месяца квартира в "Вашингтон хайте" - одном из самых худших районов Нью-Йорка. Помрачающий умы бывших советских граждан холодильник, забитый невиданной жратвой. Четыреста долларов от еврейской организации "Наяна". Два старых стула и обшарпанный комод от "спонсора". Работа на первое время - Гриша пошел маляром, а Мила бэби- ситтершей. В течение полутора лет Гриша сменил десять мест работы, от грузчика до продавца газет, пока не купил по дешевке подержанный "каприс-классик" и не выложил все свои жалкие сбережения за лицензию, позволяющую ему теперь по четырнадцать часов в сутки ишачить на нью-йоркских улицах.
Одним словом, все как у людей.
С тех пор прошло, как уже было сказано, десять лет. Вот уж не думал Гриша, что за столь значительный отрезок времени с ним не произойдет ничего. То есть ровным счетом. Все было почти так же, как и тогда, когда они приехали в Америку. Ну разве что из совсем уж бандитского, населенного одними пуэрториканцами "Вашингтон хайте" перебрался сначала в Бронкс, а потом в чуть более приличный Бруклин, сменил третий подержанный "каприс-классик" и постарел. В остальном никаких изменений. Он все так же работал без выходных и отпусков. Все так же еле сводил концы с концами. Хотя нет, появились еще два маленьких Резника. Две дополнительные статьи расхода.
Одно утешение - когда по телевизору показывали, какой кошмар творится в Москве и вообще в России, они с женой обменивались многозначительными взглядами. Дескать, все-таки мы были правы. Хотя эта уверенность то и дело ослабевала - например, когда Гриша приносил домой совсем уж мало денег.
К полудню Гриша только и подвез седую старушенцию, которая спешила на заседание общества защиты тушканчиков и полевок. Старая карга расплатилась точно по счетчику, забыв о положенных таксисту чаевых. Гриша со злости так рванул, что чуть было не задел стоящий впереди "линкольн". На свое счастье, а то бы не расплатиться вовек...
Время стремительно уходило. В час должно было начаться "мертвое время", когда лучше всего припарковаться где-нибудь в тихом дворике и поспать в машине, наподобие Штирлица. Все равно ни одного клиента не поймаешь.
Гриша уныло вертел баранку. Люди на тротуарах куда-то спешили, заходили в магазины, болтали друг с другом, курили... И никому почему-то пе нужно было такси. Правда, несколько раз рядом раздавался свист (так в Америке подзывают такси), но каждый раз какой-нибудь бойкий конкурент успевал перехватить клиента. Невезуха, одним словом.
В голове у Гриши Резника текли однообразные мысли. Они по большей части представляли из себя столбец текущих расходов. Пунктов становилось все больше и больше, но заключительное "итого" все никак не хотело появляться. А суммы становились все более астрономическими.
Да еще этот карбюратор. Давно надо бы заехать в сервис. А то встанет машина посреди дороги, как уже раз было...
Гриша и не заметил, как оказался на дороге, ведущей прямо к аэропорту. Именно она, эта дорога, была одним из первых впечатлений семьи Резников на американской земле. Гриша вспомнил, как разглядывал тогда непривычные рекламные щиты, удивлялся обилию маленьких и очень чистых (не чета нашему общепиту!) кафе, ровному бетону дорожного покрытия... Эх, давно это было.
Аэропорт был зоной, куда Гриша, по идее, соваться не должен был. Там заправляли в основном пуэрториканские шоферы. Если бы кто-нибудь засек там Гришу, который никоим образом не был похож на пуэрториканца, ему пришлось бы несладко.
Но дорога была прямая, солнышко весело светило, и верить во что-то плохое не хотелось. Гришина рука сама потянулась к рычагу.
"Ну ладно, - решил он, - заскочу, возьму кого-нибудь и тихо слиняю. Никто и не заметит".
Грише повезло. Едва он подкатил к большим стеклянным дверям аэропорта, как оттуда вышел человек в темно-сером плаще с "дипломатом" и дорожной сумкой на плече. Как делают, наверное, все пассажиры во всем мире, выйдя из здания аэропорта, он начал озираться по сторонам. Вот именно в это время они и становятся добычей таксистов.
Гриша небрежно и резко притормозил прямо возле него, открыл переднюю дверь машины и криво, по-клинтоновски, улыбнулся:
-Такси!
Человек даже и раздумывать не стал. Он, видимо, на Гришино счастье, торопился. Бухнулся на многострадальный кожзаменитель кресла Гришиной машины. Потом, немного помедлив, как будто подыскивая слова (так оно и было на самом деле), произнес:
Это... В отель. Гуд отель.
Гриша, конечно же, сразу определил соотечественника. Незнание элементарных английских фраз и желание непременно попасть в "гуд отель" выдавало прибывшего с исторической родины. Ну что ж, "гуд" так "гуд"!
Однако терять время было нельзя. Гриша уже заметил несколько хмурых взглядов из-за лобовых стекол такси. Смуглые латины готовы были испепелить чужака. Он искусно вырулил между стоящими тут и там машинами конкурентов и быстро выехал на дорогу в город. И только тогда спросил по-русски:
Тебе какой отель-то?
Вообще-то Грише не раз приходитесь бывать в таких ситуациях. В последнее время в Америку увеличилось количество приезжающих из России. Многие бывали здесь впервые. И конечно, приятно удивлялись своему везению - еще бы, сразу наткнуться на своего, родного таксиста. Иногда это даже означало для Гриши дополнительный гонорар - поначалу за границей наш человек так же щедр, как и на родине. Конечно, пока не разберется, что тут к чему...
Но ни разу Гриша не видел, чтобы человек так отреагировал на родную речь. Пассажир вздрогнул, пыпучил глаза и втянул голову в плечи. Потом медленно повернул голову в сторону Гриши. Он явно сильно напугался.
Да не бойся, - Гриша был удивлен такой реакции, - свой я. Из Москвы.
Незнакомец быстро взял себя в руки.
A-а, эмигрант... Я и не боюсь, - он даже попытался улыбнуться, что получилось плохо, - с чего это ты взял?
Гриша пожал плечами. Меньше всего ему хотелось вмешиваться в чужие дела. Потом хлопот не оберешься.
Так, показалось... - нейтрально сказал он, - значит, куда едем?
В какой-нибудь приличный отель. Ну там "Хилтон", например.
На мизинце пассажира красовался перстень с крупным рубином, который так и сверкал на солнце. Вообще, весь облик его - одежда, обувь, хороший цвет лица - выдавали человека обеспеченного. А между тем на вид ему было не больше тридцати. Смуглый, черноволосый, но не кавказец. Одет очень прилично, но без излишнего роскошества. Скорее всего, коммерсант средней руки. Крупные заказывают "роллс-ройсы" прямо к трапу самолета.
"Новый русский", - определил Гриша. И мысленно поздравил себя с удачей.
Ехали молча. Клиент попался какой-то неразговорчивый. На все Гришины вопросы типа "Ну как там Москва, стоит?" или "Как здоровье Ельцина?" тот отвечал неопределенными междометиями и кивками. В конце концов Гриша, несмотря на свою обычную разговорчивость, замолк. И в голове снова стали выстраиваться длинные неутешительные колонки цифр, никак не желающие, чтобы под ними подвели итоговую черту.
Неожиданно его отвлек голос пассажира:
Сверни-ка куда-нибудь в переулок.
Вот чего Гриша не любил, так это когда ему указывали маршрут. Нью-Йорк он знал хорошо (так, по крайней мере, он сам считал) и поэтому очень раздражался, когда клиенты пытались советовать ему, как именно ехать в тот или иной район.
Поэтому Гриша, саркастически ухмыльнувшись, начал:
Во-первых, старик, в Нью-Йорке никаких переулков нет. Здесь одни стриты и авеню. А во-вторых, тебе же в "Хилтон"? Так я туда и е...
Сверни куда-нибудь!
Взгляд у него был странный. И все в одну точку. Гриша проследил, куда смотрит пассажир, и понял, что это всего-навсего зеркало заднего вида.
А что так?..
Сворачивай, говорю! - Он почти крикнул. И что самое неприятное - потянулся к рулю.
Только тогда Гриша решил от греха подальше все-таки свернуть. А потом уже выяснять.
Он перестроился поближе к тротуару и взял руль вправо. Машина нырнула в узкую улочку. Пассажир, не отрывая глаз, смотрел в зеркало.
И только тут Гриша понял, что к чему. Шикарный темно-вишневый "кадиллак", который он краем глаза заприметил еще в аэропорту, свернул вслед за ними. Гриша повернул еще раз направо, потом налево. "Кадиллак" продолжал маячить в зеркале.
"Ну вот, вляпался... - тоскливо подумал Гриша, - бандит какой-то попался".
Перед глазами встали телевизионные кадры убитых на московских улицах, в московских подъездах, в московских квартирах, которые по телевизору, наверное, были еще ужаснее, чем наяву. Они перемешивались со сценами из американских гангстерских фильмов, которые радовали ничуть не больше.
Гриша Резник отнюдь не был смельчаком. И хотя часто клиента выбирать не приходилось, подозрительных типов он старался избегать. Но незнакомец не был подозрителен. Тем не менее за ним явно гнались. А погонь без причины не бывает.
Нет, братишка, - начал Гриша, переставляя ногу на тормоз, - я в такие игры не иг...
"Бандит" тем временем, видимо предположив ход мыслей Гриши, полез во внутренний карман и достал бумажник.
Триста долларов, - зашелестел он новенькими бумажками, - если оторвешься от них.
Триста долларов - это было неплохо. Конечно, если из-за этих сраных денег не придется получить пулю в лоб. Или в затылок. Что по большому счету не имеет абсолютно никакого значения.
Раздумывать было некогда, и Гриша решился. Очень уж ему хотелось сократить колонки цифр в своей голове. Выжал педаль акселератора, и стрелка на спидометре резко скакнула вправо, к отметке "60". Разумеется, миль в час.
Машин на боковых улицах было немного, так что расстояние между ними и "кадиллаком" сразу увеличилось. Вскоре он скрылся за поворотом. Гриша было вздохнул с облегчением, но тот вскоре снова замаячил в просвете между домами.
Незнакомец положил сотенные бумажки в лоток между сиденьями, рядом со смятой пачкой "Лаки страйк".
Давай, братишка... - только и сказал он.
Гриша хмыкнул:
Как в кино.
Он свернул еще раз и, окончательно убедившись, что "кадиллак" не отстает, дал по газам. Гриша знал, что делать. Недаром же он уже десять лет был нью-йоркским таксистом. Правда, в такой ситуации ему бывать еще не приходилось. Ну ничего, опыт лишним не бывает.
За окнами "каприса" потянулись мрачные кирпичные дома сороковых улиц с черными зигзагами пожарных лестниц прямо на фасадах. Впереди был перекресток. На светофоре - зеленый. Когда Гриша почти приблизился к перекрестку, уже засветился другой свет - желтый. Гриша притормозил, потом осторожно свернул на тротуар, вырулил, стараясь не задеть лоток с хот-догами, аккуратно объехал стоящие на перекрестке машины и влился в поток, двигавшийся по перпендикулярной улице.
"Хорошо, что поблизости ни одного копа, - пронеслось в голове у Гриши, - хотя штраф я бы все равно содрал с этого..."
Он покосился на своего пассажира. Клиент сидел, нервно сцепив кисти рук. И, не отрываясь, смотрел в зеркало заднего вида.
"Кадиллака" уже не было видно. Скорее всего, шофер не осмелился повторить Гришин маневр. Хотя даже если он и едет где-нибудь сзади, его все равно не видно - машин на этой улице много.
Ну что, вроде оторвались.
Гриша не мог не скосить взгляд на сотенные бумажки. Теперь они были его. Честно заработанные. С опасностью, можно сказать, для жизни. Он уже было совсем собрался переложить их в свой карман, когда "новый русский" опять побледнел и ткнул пальцем в зеркало:
Вон они!
Действительно, метрах в двадцати позади Гришиного "каприса", лавируя между машинами, медленно, но верно приближался "кадиллак".
Ёпсть! - выругался Гриша. - Как же они нас кашли?
Пассажир ничего не ответил. А только снова полез в карман и достал еще две бумажки с таким :шакомым портретом Франклина!
Гриша отреагировал немедленно, вдавив в пол медаль акселератора. И тут же чуть не наткнулся на ехавший впереди желтый "бьюик".
"Каприс" был наглухо затерт в потоке машин. Между тем "кадиллак" с нехарактерной для своей солидной марки прытью подбирался все ближе.
Они двигались довольно быстро, но перестроиться в другой ряд, поближе к противоположному тротуару, не было никакой возможности. "Кадиллак" был уже в двух машинах позади и явно не собирался останавливаться на достигнутом. У Гриши по спине снова поползли полчища муравьев.
Ты им чего, деньги должен? - спросил он, просто чтобы разрядить обстановку. В сущности, это ему было до лампочки.
-Да... Вроде того, - неохотно ответил "новый русский".
Внезапно желтый "бьюик" подался вперед, и в потоке машин образовалось свободное место. Гриша успел отреагировать: резко крутанул руль и оказался в следующем ряду - рядом с тротуаром.
Однако и "кадиллак" не мешкал. Каким-то дьявольским образом он оказался как раз за бампером "каприса". Гриша даже успел разглядеть лица преследователей - какие-то смурные, ничего не выражающие рожи, как у гангстеров из голливудских боевиков.
"Почему как? - вдруг подумал он. - Это, наверное, и есть гангстеры. Ну ты, Резник, и влип!"
Улица постепенно расширилась, и машин стало гораздо меньше. Надо сказать, обстоятельство не в пользу Гриши и его странного клиента - мотор у "кадиллака" наверняка был помощнее.
А что, - осторожно поинтересовался Гриша, - в случае чего они и стрелять будут?
Пассажир усмехнулся:
Будут. И в тебя попасть, между прочим, тоже могут. Ненароком.
До сих пор Грише как-то не верилось, что все происходящее действительно опасно. Но от слов клиента потянуло таким могильным холодом, что Гриша разом прибавил скорость и оторвался от "кадиллака" метров на тридцать.
Внезапно из глубины мотора послышался глухой рокот. Он был короток. Рокот все усиливался, а потом внезапно сменился мертвой тишиной. Машина проехала по инерции еще метров двадцать и нетала. "Кадиллак" на всех парах пронесся мимо.
"Карбюратор", - обомлел Гриша.
Так оно и было. Машина нелепо застряла посреди улицы, и каждый водитель, которому приходилось ее объезжать, считал своим долгом сделать Грише характерный жест средним пальцем.
Кроме, конечно, пассажиров "кадиллака". Водитель его бесцеремонно развернулся посреди улицы и поехал против движения. Гриша судорожно снова и снова поворачивал ключ зажигания. Бесполезно. Мотор молчал, как испорченный радиоприемник.
"Хана, - пронеслось в голове у Гриши, - сей- час-то они и меня заодно..."
Пассажир, "новый русский", однако, мешкать не стал и, моментально оценив обстановку, выпрыгнул из машины. Схватил свои вещички, которые предусмотрительно держал на коленях, и побежал к тротуару. Взвизгнули тормоза машин, но он ловко обогнул их и, расталкивая удивленных прохожих, понесся по тротуару. Через секунду он скрылся в проеме между домами. Больше никогда в жизни Гриша его не видел.
Завизжали тормоза. В буквальном смысле растолкав машины, "кадиллак" выехал на тротуар. Из него вывалились четыре молодца в черных костюмах ("Ну точно гангстеры", - подумал Гриша) п, доставая из подмышечных кобур огромные никелированные пистолеты, бросились вдогонку. На Гришу никто и внимания не обратил.
Все заняло несколько секунд. Однако Гриша успел пережить все фазы сильнейшего испуга. Его прошиб холодный пот, спина покрылась гусиной кожей, засосало под ложечкой. Потом душа ушла в пятки, а глаза вылезли на лоб. Скорее всего, и волосы встали дыбом. И только когда последний гангстер скрылся, Гриша взял себя в руки. Он еще раз крутанул ключ зажигания, и, к счастью, мотор исправно заурчал. Поблагодарив про себя Бога, Гриша сорвался с места, стараясь как можно дальше убраться от этого кошмарного "кадиллака", всех гангстеров и "новых русских", вместе взятых.
Конечно, не забыв убедиться, что его пятьсот долларов лежат на месте.
часов 30 минут
Москва,
Генеральная прокуратура РФ
Не знаю как вы, а я не люблю, когда меня вызывает начальство. Даже если это происходит для того, чтобы объявить мне о прибавке к жалованью. Хотя... Насчет последнего ничего сказать не могу. Такого еще никогда не случалось.
Надо сказать, с Генеральными прокурорами, как и их заместителями (исключая, конечно, Меркулова), я вообще общаюсь крайне редко. Все больше в коридоре, когда случайно встречаюсь с ними. Причем наш диалог на редкость однообразен. "Здравствуйте", - говорю я. Лоб Генерального прокурора (или заместителя) морщится - он мучительно вспоминает, кто я такой. Потом он, так, по всей видимости, и не вспомнив, кивает и беззвучно шевелит губами, изображая какое-то подобие приветствия. И идет дальше по своим делам. Вот и все.
Но сегодня утром Меркулов сказал, что Генеральный приказал поручить расследование дела об убийстве Сереброва именно мне. Значит, как минимум, он знает о существовании в его ведомстве следователя со странной фамилией Турецкий. Кстати, может, поэтому он меня и запомнил - из-за фамилии?
Ладно, хватит злобствовать. Ради справедливости скажу, что нынешнему Генеральному я симпатизирую. По-моему, самый приличный прокурор за все прошлые годы. И уж конечно не чета тому, что теперь дожидается своей участи в Лефортове.
Само собой разумеется, Быстров вызывает меня по поводу сегодняшнего убийства. И возможно, по поручению Генерального. Что и говорить - председатель Национального Олимпийского Комитета, да еще в прошлом знаменитый хоккеист - это вам не хухры-мухры. Это тянет еще на одно громкое убийство.