Боб был настроен оптимистично и уже видел себя фланирующим по волжской набережной. Однако сложилось все иначе.
- Вот вам адрес, Борис Михайлович. Ехать нужно немедленно. Заказывайте билет на самолет по телефону и марш домой собираться! - приказал полковник.
При всей внешней легкомысленности Сосновский оставался человеком осмотрительным. Поэтому, получив адрес матери Дианы и ее служебный телефон, он, вместо того чтобы ехать домой, позвонил в Куйбышев.
- Знаешь, бывает разное, - пояснил Борис Игорю. - Вдруг она еще куда-нибудь подалась! Зачем без толку аэрофлот обременять?
Срочный вызов дали быстро.
- Вы - мать Дианы Тимофеевны?
Женский голос издалека:
- Кто спрашивает?
- Один ее знакомый. Скажите, пожалуйста, Диана Тимофеевна сейчас у вас?
- Где?
- Она поехала к вам два дня назад.
- Что вы говорите! Нету ее у нас.
- А где же она?
- Не знаю. Вы меня перепугали ужасно. Вы не попутали? Может, Дина дома?
- Нет. Она поехала к вам.
Сосновский осторожно положил трубку.
- Слыхал? - спросил он у Игоря.
- Возможно, мамаша врет.
- Не думаю. Голос был перепуганный.
Борис стал набирать новый номер:
- Аэропорт? Говорят из уголовного розыска. Нам требуется справка: была ли в числе пассажиров, улетевших позавчера в Куйбышев, Диана Тимофеевна Филина?.. Да! Проверьте по документам все рейсы. И транзитные тоже. Если нет среди позавчерашних, посмотрите вчерашние!.. Спасибо. Я жду… Все это мне крепко не нравится, - сказал он Мазину и снова закрутил телефонный диск. - Справочное вокзала? Когда приходит в Куйбышев поезд, отправившийся позавчера? Уже там? В восемнадцать четырнадцать? Благодарю.
Еще звонок.
Автовокзал? У вас есть рейсы в Куйбышев? Нет прямых? А через Куйбышев? Тоже нет? Спасибо.
Мазин молча наблюдал за его активностью.
Наконец Сосновский перестал звонить и сформулировал выводы:
- Автобусом она уехать не могла. Поездом… Если бы она выехала поездом, то уже была бы в Куйбышеве, а ее там нет. Посмотрим, что скажет авиация, но я знаю, что они скажут.
Он ошибся.
Из аэрофлота позвонили минут через десять:
- Это вы запрашивали о Филиной?
- Мы, девушка, мы. Что, не нашли?
- По документам, Филина Д. Т. вылетела в Куйбышев позавчера рейсом номер 2754, в тринадцать часов двадцать минут.
- А самолет не пропал?
- Неуместная шутка!
- Какая там шутка! Это наш самолет или куйбышевский?
- Самолет АН-25 приписан к нашему аэропорту. Командир корабля - товарищ Алексеенко.
- Спасибо.
Боб глянул на часы:
- Успеем к самому вылету. К счастью, у меня дома есть ее фотография. Сам снимал в прошлом году.
Мазин покорился.
Борис вел машину, срезая углы и пугая пешеходов. У своего дома он тормознул так, что Игорь чуть не ткнулся носом в стекло, и бросился за снимком. Потом они помчались еще быстрее.
Разговор произошел в самолете. Сосновский вынул фотографию, на которой Диана была изображена в полупрофиль, и попросил членов экипажа посмотреть, не помнят ли они такой пассажирки. Летчики и стюардесса рассмотрели фотографию добросовестно, но все покачали головами. Они явно чувствовали себя виноватыми, эти славные молодые ребята и светленькая миловидная девушка.
- А место, на котором она сидела, нельзя уточнить? - предложил один.
Оказалось, что можно. Место было четырнадцатое.
- Не припоминаете? - спросил Боб бортпроводницу.
- На этом месте сидела совсем другая женщина. Простоватая, такая, в платке. Ей нехорошо было, тошнило, потому я и запомнила.
- Часто пассажиры сидят не на своих местах, - сказал штурман.
- Да, да, - обрадовалась девушка, - она же могла сесть и не на свое место…
Но ни один из членов экипажа не запомнил в самолете женщины, похожей на Диану Филину.
Мазин возвращался с работы…
Погода опять испортилась, холодные мелкие капли кололи лицо, прохожих было мало, а машины двигались медленно и тихо в пятнах света, заштрихованных дождевым пунктиром.
Поужинать в ресторане Игорь решил неожиданно. Он не любил ресторанов, предпочитал выпить бутылочку вина дома с приятелем, но сейчас его потянуло в обстановку взбадривающей суеты, отвлекающей от трудных проблем.
Мазин отдал плащ швейцару, пригладил волосы перед тяжелым зеркалом в раме-виньетке и заглянул в зал. Там было полно народу, шумно, под люстрами плыл табачный дым, и оркестр, не очень заботясь о качестве, тянул популярный шлягер.
Рассчитывать на отдельный столик не приходилось. Игорь осмотрелся, стараясь найти компанию поменьше и поскромнее, ничего не нашел, и, чувствуя себя неловко, стоял в широких и высоких дверях, занавешенных портьерой из зеленого плюша.
- Прошу вас, гражданин! - сказал ему сутулый официант с поблескивающей в электрических огнях лысиной.
Мазину показалось, что его просят пройти с прохода, однако официант звал в глубь зала, где вдоль стены располагалось несколько кабинетов. Вернее, закрытыми кабинетами они были давно, может быть, при нэпе, а потом их перестроили в полуогороженные помещения, прикрытые все теми же плюшевыми портьерами. Ресторан был не из модных.
- Вас приглашают, - пояснил - лаконичный официант старой, видимо, закалки и приоткрыл портьеру.
Мазин глянул с любопытством р увидел человека, которого встретить никак не ожидал. В кабинете, похожем на театральную ложу, сидел за двухместным столиком профессор Филин.
- Игорь Николаевич, добрый вечер.
- Это вы? - удивился Мазин, недовольный тем, что вместо обстановки отвлекающей он попал вроде бы опять на работу.
- Я осмелился пригласить вас к своему столу, потому что вы находились в затруднительном положении.
- Благодарю вас, - сказал Игорь, придумывая предлог для отказа, но подходящего не нашлось, и он сел в мягкое полукресло напротив профессора.
- Леонтий, подай, пожалуйста, карту моему молодому другу, - обратился Филин к официанту тем полубарским тоном, с которым Мазину сталкиваться никогда не приходилось, разве что слышать в кино.
Он посмотрел на профессора, но тот истолковал его взгляд не совсем верно.
- Да, Игорь Николаевич, я, возможно, пьян, однако сознайтесь, что в моем положении это не так уж удивительно. Вот, простите, если бы жена ушла у вас. Я, конечно, беру случай гипотетический… Если бы… Этот печальный факт означал бы просто то, что от вас ушла жена. И все. Но когда жена, я имею в виду молодую жену, уходит от человека моих лет, это означает, что от него уходит жизнь, во всяком случае немалая ее часть. Вы меня понимаете? Нет, только не говорите, что понимаете, вы этого, к счастью, не понимаете, но это, к несчастью, еще поймете… - говорил Филин не очень гладко.
Появился Леонтий и бесшумно положил перед Мазиным меню в толстом, под кожу, переплете. Игорь развернул его, рассеянно просматривая напечатанные на машинке строчки.
- Игорь Николаевич, простите еще раз великодушно. У меня к вам просьба, прошу - не откажите.
Мазин посмотрел с недоумением.
- Разрешите мне попотчевать вас на свой вкус. У этого трактира есть свои специфические особенности, и боюсь, что карта, которую вы держите в руках, не вполне адекватно отражает действительность. Но мы с Леонтием старые друзья, и если я попрошу его… Не так ли, Леонтий?
Официант уважительно поклонился и исчез бесшумно, а Мазин еще раз подивился этим, почти кинематографическим отношениям.
Профессор улыбался:
- Каков? Впрочем, этот лоск не для всех, разумеется. Он вполне современный, этот почтенный Леонтий, но где-то в сложном мозгу его временами зарождается атавистическое стремление к прошлому, к классическим временам "настоящих гостей". Меня он считает одним из таких гостей. И, представьте себе, что-то в этой игре увлекает и меня. И я охотно кажусь тем, за кого он хочет меня принять. Забавно, правда?
Мазин не ответил.
- Мы уже не первый год играем так ко взаимной выгоде. Я получаю то, что не значится в обеденной карте, а Леонтий - что-то для души, вероятно. Я его оперировал в свое время, а у него развит комплекс благодарности.
Официант появился с подносом, прикрытым салфеткой, и поставил перед Мазиным закуски - черную икру и ароматные грибки.
Игорю захотелось полезть в карман и посчитать деньги. Филин догадался об этом:
- Закусывайте и не волнуйтесь. Я надеюсь, что могу угостить вас от чистого сердца, не нарушая уголовный кодекс. Пока у меня нет необходимости давать вам взятки. Наоборот, вы меня обяжете, если посидите часок со стариком, выбитым из привычной тарелки… Или колеи? Как это правильно? Я, однако, пренебрег предписаниями медицины и перегрузил печень. Впрочем, не только печень. И сердце, и сосуды… Короче, все, что перегружать воспрещается.
И, не дожидаясь согласия или возражения Мазина, он наполнил принесенную Леонтием чистую рюмку.
- Это не коньяк, но думаю, не хуже. Травничок такой. По-моему, гениальное изобретение. Обжигает рот и теплит душу. Выпьем за вас, потому что за меня сейчас пить смешно.
Травничок и в самом деле оказался как огонь. Холодная свежая икра ложилась на него замечательно.
- Травничок неплох!
- Я же говорил. Отменная вещь. Призрак беззаботного прошлого, когда люди думали о развитии тяжелой индустрии меньше, чем сейчас.
Мазин вдруг перестал удивляться всему, что говорит профессор, и даже подумал, что ничего неприятного не происходит и он, наоборот, может очень удачно отвлечься от дел текущих в этой непривычной обстановке. Он поднял вторую рюмку. А потом неожиданно для себя сказал:
- Ваша жена исчезла, профессор.
- Как - исчезла?
Они посмотрели друг на друга, и Игорь увидел, что Филин не актерствует, а удивлен искренне и даже не вполне понимает его.
- Она не приехала в Куйбышев.
- Где же она тогда?
- Мы не знаем. А вы?
Филин не возмутился и не стал переубеждать:
- И я не знаю.
Тогда Мазин рассказал о разговоре с Куйбышевом.
- Это чертовски осложняет положение.
- Еще бы! Теперь вы начнете искать ее у меня на даче, в подвале или, еще хуже, срывать паркет.
- Паркет срывать не будем, но искать придется, хотя совсем недавно я был уверен, что ваша жена нам абсолютно не нужна.
- А теперь?
- Теперь ее нужно искать, - повторил Игорь, потянулся к графинчику и налил третью рюмку.
Леонтий поставил на стол тарелку дымящейся, ароматной ухи. Профессор проводил его туповатым каким-то взглядом и тоже плеснул в бокал настойки.
- Пожалуй, и я выпью. Эта история действует мне на нервы.
- Вам что… Мне она жизни не дает.
- Неужели у вас до сих пор нет ощутимой нити?
Игорь выпил и почувствовал себя успокоенным.
Ему хотелось рассказать обо всем, что наболело, что не давало покоя, этому выбитому из колеи старику, который сидит в одиночестве в старомодном ресторане, воображая, что помолодел на сорок лет.
- У нас их слишком много. И каждая кажется самой верной. До поры до времени…
- Какая же была последней?
- Последней была простая. Деньги взял Зайцев. Кранца убил Живых. А Зайцев - его самого, потому что Живых догадался, что деньги у Зайцева, и начал его шантажировать.
- А зачем Живых убил Кранца?
- Из мести. Вы же сами подсказали мне эту версию.
Филин намазал икру на кусочек белой булки:
- В ваших догадках есть определенная система.
- Которая трещит по всем швам.
- Почему же?
- В нее вламываются новые люди.
- То есть Устинов и моя бывшая жена?
Мазин помешал ложкой в тарелке. Над тарелкой поднялся пар.
- Не обожгитесь. Леонтий любит подавать с пылу с жару.
- Я вижу. Вы правы. Оба они нам ни к чему.
- Интересно. А если они вломились не случайно?
- Другими словами, Устинов вор, а может быть, и похуже, предатель, а ваша жена…
- Моя бывшая жена…
- Ваша бывшая жена грабила кассы?
- Вы отличный молодой человек, Игорь Николаевич. Вы верите в людей.
- А вы нет? Зачем же вы тогда спасаете им жизнь?
- Не уверен, что я ее спасаю, - отозвался профессор негромко. - Просто кому-то из них еще не пришло время умереть.
- Ах, черт! - выругался Мазин, обжигаясь-таки ухой. - Выходит, они действовали втроем - Зайцев, Устинов и ваша жена?
- Моя бывшая жена.
- Почему - бывшая? Тогда она была не бывшая.
- Логично. Но что вы видите нереального в такой комбинации?
- Очень разные люди.
- Возможно, их толкали разные соображения.
- Какие?
- Ну, я не детектив и не берусь вам подсказывать. Ищите и обрящете.
- Одного мы нашли на дне ямы. Он смахивает на жертву.
- Вторая тоже.
- Смотря где она находится.
- Не под паркетом. Она жива.
- Так вы знаете?
- Знаю ее характер. Диана сбежала.
- Найдем.
- И напрасно. Диана сбежала потому, что ничего не знала. Это ее и устрашило. Когда не хватает информации, в голову лезут всевозможные глупости.
- То есть?
- Я думаю, Диана побоялась, что вы впутаете ее в историю вместе с Зайцевым.
- И Устиновым.
- Ни в коем случае. Об Устинове она не подозревала. Иначе ей было бы незачем бежать.
- Так кто же такой Устинов?
- Думаю, что тоже жертва.
Мазин наполнил очередную рюмку:
- Ужасно интересно. У попа была собака?
- Вы, кажется, многого не уловили.
- Признаюсь.
- Жаль. Я сказал все, что думал.
- Но если Устинов не преступник?
- А волк, по-вашему, преступник? Затравленный волк?
- Это природа. Там не действует уголовный кодекс.
- Люди - тоже часть природы. Особенно, когда попадают в безвыходное положение.
На столе уже стояло жаркое, прекрасное жаркое, к которому Мазин еще не притронулся, несмотря на укоризненный взгляд Леонтия.
- Я понимаю вас не вполне ясно, но понимаю все-таки, кажется…
И Мазин приподнял свою рюмку, но остановился на полпути.
- Пейте, пейте, - успокоил его профессор, - вам еще далеко до настоящего опьянения.
- Нет, я уже… того, лишнего. А факты у вас есть?
- Какие факты?
- О его прошлом.
- Прошлом? Кого?
- Вы говорили об Устинове.
- Вам так показалось? Возможно. Меня можно было понять именно так. Но я говорил не о нем.
- А о ком же?
Профессор провел вилкой по лезвию ножа:
- О людях… вообще.
Мазин вздохнул глубоко:
- Значит, у вас нет фактов?
- Нету. Ешьте жаркое. Вы любите с чесноком?
- Очень.
- Прекрасно. В таком случае Леонтий вам угодил.
Игорь жевал мясо, стараясь восстановить слова Филина:
- Вы подсмеиваетесь надо мной?
- Упаси бог. Да и настроение не то.
- Мы обсуждали Устинова…
- Обсуждали? Нет. Беседовали. Я уверен, что Константин Иннокентьевич абсолютно честный человек.
- И был таким?
- Разве честным можно быть время от времени? Нет, вы напрасно так увлеченно расспрашиваете об Устинове. Повторяю: я не о нем думал. Скорее я думал о Кранце… о Живых… вообще о людях, которых мы судим по букве закона, а не по высшей справедливости. Мне кажется, что вы увлеклись делом, а оно уже исчерпало себя, закончилось.
- Не понимаю.
- Погиб Кранц. Вряд ли мы узнаем почему. Его судьба пересеклась с судьбой Живых. Ныне мертвого, простите неуместный каламбур. И Живых покарала сила справедливости… или случая, как вам угодно, В лице Вадима Зайцева.
- Вы уверены?
- Да. Хотя уверенность пришла не сразу. Но теперь уверен. Зайцев ограбил сейф, и он же расправился с Живых, боюсь, что с помощью моем машины. Кстати, это единственное, что может объяснить бегство Дианы Тимофеевны. Разумеется, он воспользовался машиной без ее согласия, но она испугалась, что не сможет доказать этого, и решила скрыться. Наивно, конечно.
- Кто же расправился с Зайцевым?
- Он сам.
- Самоубийство?
- Скорее несчастный случай.
- Но вы думали иначе!
- Да, я думал иначе. Я не знал тогда, что он эпилептик.
- Эпилептик?
Филин кивнул:
- Мне сказала Диана Тимофеевна. И это многое объясняет. Однако вы совсем протрезвели, а нас ждет еще кофе с ликером.
ГЛАВА VIII
Устинов должен был прийти с минуты на минуту, а Мазин все еще думал о вчерашней беседе с Филиным.
"Не гоняемся ли мы за призраками? Драма кончилась, актеры перебиты, как в шекспировской трагедии. Поставить точку? Но сколько пробелов в этой будто бы реальной картине! Во-первых, где деньги и маленький чемоданчик, который видела соседка? Зайцев сел в машину с человеком в кепке. Кто этот человек? Где простились они с Зайцевым? Нет, человек в кепке - не просто пробел в картине, это нечто, опрокидывающее всю картину. Он мог появиться у Зайцева на рассвете случайно. Однако они должны были хорошо знать друг друга, чтобы Зайцев, бросив собирать вещи, сел в машину и поехал… Куда, кстати, он поехал на похищенной машине? Да и похищена ли она? Может быть, он взял "Волгу" по доброму согласию Дианы и отправился за чемоданом? А ночь они провели на даче. Тогда многое проясняется. Например, неосторожность Зайцева, оставившего на улице угнанную машину.
Итак, Зайцев собирался взять вещи и ехать за Дианой. Но он бросил все на кровати и уехал с неизвестным в кепке. Куда он отвез неизвестного? Почему свалился в карьер в стороне, противоположной Дачному поселку? Почему он вообще свалился? Филин считает, что несчастный случай. Эпилептик. Это нужно проверить. Он свалился, возвращаясь в город. Откуда? А чемоданчик? Взял ли его незнакомец? Неужели это был Устинов?
Филин наверняка говорил вначале о нем. Что он знает об Устинове? Может быть, не знает, а только подозревает? Так как же вести себя с Устиновым? Намекнуть на прошлое или ограничиться настоящим? Нет, припереть к стенке можно фактами, а не домыслами или намеками! О прошлом говорить рано. Нужно собрать более солидный материал, подготовить его для заключительного залпа".
- Разрешите, Игорь Николаевич?
- Пожалуйста, я жду вас.
Главбух дышал тяжеловато, но нельзя было понять, волнение это или естественная усталость немолодого и грузного человека.
- Лестницы у вас крутые.
- Старое здание, этажи высокие.
"Нет, он не волнуется".
На Устинове был темный поношенный костюм, серая рубашка и одноцветный галстук. Игорь заметил, что ногти на его коротких пальцах аккуратно подстрижены, да и весь он выглядит чистым, от поблескивающих носков ботинок до розоватой, гладко выбритой головы.
- Чем могу служить?
Устинов сел напротив Мазина и смотрел спокойно и выжидательно.
- Я хочу предупредить, что ответы ваши будут записаны, и вам придется подписать протокол. Поэтому…
- Значит, допрос по всем правилам? В чем же вы нашли меня виноватым?
- Константин Иннокентьевич, виновным человека может признать только суд, а следствие выясняет…
- Я уже немало вам рассказывал.
- Возникли новые обстоятельства.
- Пожалуйста, спрашивайте.
- Когда вы в последний раз видели Вадима Зайцева?