- Деньги зарабатываю, - засмеялась женщина и тряхнула короткими черными волосами. - Если серьезно, тебя жду.
- Зачем шпионишь? - зло сказал он.
Женщина не обиделась:
- Шпионы тайно подсматривают, а я стою. жду. Продулся, конечно?
- Я сегодня в выигрыше.
Мазин удивился: ведь Зайцев проиграл все деньги у него на глазах.
- Меня это не радует, - ответила женщина. - Ты говорил, что перестанешь играть.
- Хорошо, я тебе все объясню.
Зайцев сел в машину, хлопнул дверцей. "Волга" медленно покатилась по площади, а Игорь вынул авторучку и записал на программке скачек номер автомобиля. Пока он писал, человек под деревом доел шашлык и пошел не спеша вдоль улицы.
Сообщение Мазина обсуждали в кабинете у Скворцова. Полковник сидел, поставив стул спинкой перед собой, и, уперев подбородок в кулаки, внимательно слушал. Кроме него, в комнате были Пустовойтов и Сосновский.
- Итак, Зайцев уехал с женщиной. Женщина молодая, брюнетка. Номер машины - РО 24–48.
- А вы пошли вслед за человеком, подозреваемым в убийстве? - спросил полковник.
- Да, пошел. И дошел с ним до дома номер четырнадцать по Шоссейной улице.
Карандаш, который полковник держал в руке, стукнулся об стекло.
- Я не оговорился, Петр Данилович. Это тот самый дом, в котором живут Хохлова и Устинов.
- Продолжайте.
- К сожалению, дальше мне не повезло. Человек этот зашел во второй подъезд, и я собирался выяснить, в какую квартиру, когда из подъезда вышел Устинов. Чтобы не столкнуться с ним, я задержался поодаль. Устинов прошел мимо, не обратив на меня внимания.
- А тот успел зайти в одну из квартир? - спросил Борис.
- Нет. Здесь-то я и промахнулся. Человек с ипподрома появился через пару минут после Устинова и пошел в противоположную сторону. Я решил обогнуть дом, рассчитывая присоединиться к нему на улице, но там его не нашел. Уже темнело, и он, видимо, затерялся в толпе. Короче, упустил.
- А в целом, Игорь Николаевич, что скажете?
- Мне кажется странным его визит в дом на Шоссейной.
- Но ведь Хохлова и Устинов интересуют нас совсем по другому делу!
Мазин потер пальцами лоб:
- Значит, я страдаю избытком воображения.
- Вы любитель загадок. Сформулируйте ясно и четко!
- Слушаюсь. Первое. Вероятный убийца оказался знакомым Зайцева, подозреваемого в хищении. Второе. Он же направляется в дом, где живут Хохлова и Устинов, то есть двое других, имевших возможность похитить деньги. Отправляется после встречи и разговора с Зайцевым. Случайно ли?
- Подумаем, - сказал Скворцов. - Вы, Борис Михайлович, как полагаете?
- Я уже ошибся один раз…
- Не увиливайте!
- Виноват. По-моему, Мазин совершает простительную психологическую ошибку. Он связан с обоими делами и, естественно, они немножко находят у него в голове друг на друга. Как можно понять из отдельных слов, услышанных Мазиным, разговор Зайцева и человека со стадиона (кстати, то, что он убийца, еще не доказано) касался скачек, возможно, каких-то махинаций на конюшне, но никак не убийства и не хищения денег. Зачем он заходил в дом на Шоссейной, я не знаю, но не вижу в этом ничего предосудительного, а тем более связывающего оба преступления.
- Ваш вывод?
- Не стоит запутывать и без того запутанные вещи. Дела нужно рассматривать отдельно.
- А по отдельности у вас есть что сказать?
Сосновский заколебался. После разговора с Юлей он надеялся, что напал на верную нить, но раскрывать ее, не проверив, опасался. Хотелось узнать побольше и тогда уж прийти к Игорю, похлопать его по плечу и сказать что-нибудь вроде: "Ну как, старик? Худеешь от натуги? А я, между прочим, могу кое-что подбросить. Зря вы с Дедом меня списали". И выложить все спокойненько. Но что сказать сейчас? Случайный разговор, неподтвержденный факт…
- По делу об убийстве мне ничего неизвестно, а вот насчет сейфа - стоит обратить внимание на Зайцева, но, повторяю, не связывая с убийством.
- Значит, и у вас Зайцев! Почему?
- Образ жизни наталкивает. Играет на скачках.
- Так. Немного. У меня тоже не густо.
Скворцов достал синий почтовый конверт и легонько бросил его на стол.
На конверте почерком человека, никогда не дружившего с пером, было написано: "В городской суд секретно".
Мазин вытащил из конверта листок бумаги в линейку, текст был коротким и без единого знака препинания:
"Начальнику что ищет деньги украденные в институте на набережной.
Может вам интересно будит знать что пятого числа когда деньги украли дочка Хохловой кассирши вышла часов в шесть из дому с тижолым чимоданом позвонила куда то с автомата возли дома и села в автобус № 10 что идет к вокзалу".
Подписи не было. Обратного адреса тоже. Проштамповано - "Главпочтамт".
- Интересно? - спросил Дед.
- Любопытно, - ответил Мазин. - Из суда переслали?
- Из суда. А что вы находите любопытным?
- Кому-то хочется направить нас по ложному следу.
- Может, и не по ложному? - возразил Сосновский.
- В анонимки не верю.
- Стоп, пионеры! Глубже копайтё! Не петушитесь. Представьте такой вариант: вы оба правы! Не ясно? Сам факт мог быть. Могла она уехать с чемоданом. Однако кем использован факт и в каких целях? На первый взгляд, простым, бесхитростным, малограмотным человеком, который хочет нам помочь, не вмешиваясь сам в дело. Но странно. Почему этот писатель ждал так долго? Именно ждал. Помнил все в деталях- и тяжелый чемодан, и номер автобуса, и маршрут, а ждал два месяца?
- Думаете, что факт не выдуман? - спросил Мазин.
- Если писал человек незаинтересованный, зачем ему врать? А если заинтересованный, желающий нас запутать, то мыльный пузырь пускать бы не стал. Пузырь лопается легко, а ему нужно, чтобы след остался. Над этим письмом нам, ребята, подумать предстоит. Изучить его, так сказать. Вообще-то неплохо, что оно пришло. Случайный доброжелатель окажется - проверим его сведения, может, и есть в них смысл. Если же с умыслом написано, будем знать, что нервничает кто-то. Это тоже пригодится. А пока об авторе известно два факта: он знает Хохлову и ее дочку и бывает в районе их дома. Игорь Николаевич, займитесь письмом со всей вашей выдумкой.
- Начну с того, что выясню, уезжала ли дочка Хохловой из города.
- Почему уезжала? - спросил Борис.
- В письме сказано: "Села в автобус, что идет к вокзалу".
- Да, верно.
"Десятка", - думал Сосновский, - маршрут кольцевой. Он проходит и мимо рынка. А недалеко от рынка живет Зайцев. Зайцев знаком с дочкой Хохловой. Она бывала в институте. Что из того? Хохлова взяла деньги и отправила с дочкой к Зайцеву? Глупо. Однако если деньги взяла не Хохлова, то и в "тижолом чемодане" их быть не могло. Но все-таки есть в этой истории с письмом что-то такое, чего не чувствует Мазин".
- А теперь, - продолжал Скворцов. - Илья Васильевич доложит.
Все время помалкивающий Пустовойтов встал, подошел к столу и одернул синий китель. В руках у него была канцелярская папка с тесемками, завязанными бантиком*
- Прежде всего должен сообщить, что мы с Игорь Николаевичем осмотрели одежду убитого на стадионе человека и пришли к выводу, что одежда вся не местного производства. Отсюда я предположил, что и человек этот приезжий. Игорь Николаевич меня поддержал.
Капитан глянул на Мазина. Тот энергично кивнул.
- Мы решили проверить на вокзалах и в аэропорту. С этой целью был составлен словесный портрет и сделаны снимки.
- Мертвого? - спросил Боб.
- Так точно, убитого.
Снимков было несколько. Зная, что мертвое лицо всегда теряет что-то специфическое, капитан дал указание снять его и в профиль, и анфас, и в полупрофиль, одетого в пиджак и в плаще - так, чтобы сохранить максимальное число примет.
- Этими фотоснимками я и занялся. Как вы сами понимаете, одних поездов через наш город проходит в разных направлениях почти сто, поэтому надеялся я мало. Однако позволил себе сделать такое предположение…
Теперь он посмотрел на полковника.
- Не тяни резину, ради Христа! Правильное предположение сделал! Илья Васильевич решил, что человек этот приехал из Москвы.
- Совершенно верно. Из Москвы. Одежда у него вся импортная, новая. У нас в городе сразу такую не купишь, чтоб и плащ захватить в магазине, и костюм, и обувь. По отдельности можно, а сразу вряд ли. В Москве - дело другое. Там выбор шире. Но встает вопрос: зачем москвичу все сразу покупать? Вот если человек приезжий, а особенно из глубинки или транзитный, - тут уже объяснимо: купил и оделся! Так я предположил, и выделил из всех поездов московские.
- Капитан - голова! - бросил Боб.
- Молодец, капитан, - похвалил Скворцов без малейшей иронии.
Пустовойтов выслушал их и продолжал спокойно:
- Перебрал я проводников десятка два и напал на обстоятельнейшего старичка.
- Неужто запомнил? - усомнился Мазин.
- Ручается. Старичок проводник ночью дежурил, а человек этот вроде бы бессонницей страдал, курил много в тамбуре, потом в служебное купе зашел, они с проводником чай пили, беседовали.
- О чем же?
- Да темы у них исторические были. О далеком прошлом. Пассажир о скифах говорил, о курганах, что по степи сохранились. Проводнику этот разговор запомнился.
- А о себе он ничего не говорил?
- К сожалению, нет.
- Имя не называл?
- Тоже нет. Но проводник помнит, откуда он ехал. Билет у него был транзитный из Барнаула. А в Москве он остановку делал.
- Не ошибся старик?
- Ручается.
- Видите, молодежь, какая петрушка? - спросил полковник. - Запрос в Барнаул мы послали. И отпечатки пальцев приложили на всякий случай.
Боб покачал головой:
- Он и там мог быть проездом. Вернее искать через этого типа со стадиона.
- Никто вам не запрещает! Наоборот даже. Ищите! Две ниточки в руках держать всегда лучше, чем одну. Мы мнениями обменялись. Теперь побольше смекалки. Увлекаться не стоит, но неожиданные повороты не Исключены, совсем не исключены.
ГЛАВА III
Остановка десятого автобуса находилась в двух шагах от дома на Шоссейной улице. Тут же рядом, в начале небольшого, недавно разбитого сквера, виднелись две или три скамейки. Мазин подумал, что, сидя на одной из них, анонимщик мог видеть, как выходила дочка Хохловой. Он перешел улицу и, толкнув дверь второго подъезда, стал подниматься по лестнице.
Позади кто-та быстро перешагивая через ступени, спешил наверх. Игорь посторонился. Спешил редактор институтской стенгазеты, тот самый, которого Мазин встретил в бухгалтерии. Он тоже узнал Игоря и даже как-будто кивнул, во всяком случае дернул худой головой и пошагал дальше, не оборачиваясь. Звонка не было слышно, только хлопнула дверь, и Мазин отметил, что редактор живет в этом же подъезде.
На втором этаже Мазин позвонил. Отворили ему не спрашивая. На пороге стояла девушка совсем не похожая на Хохлову: светлая, с прямыми, падающими на плечи волосами и серыми большими глазами.
- Здравствуйте. Мне нужна Елена Степановна.
- Мама еще не пришла с работы. Подождите ее, если хотите.
- Если разрешите… Вы Лена? Моя фамилия Мазин.
Девушка нахмурилась:
- Вы не ошиблись.
- Меня интересует кое-что связанное с этим злополучным сейфом.
Она провела его в комнату, где стоял букетик цветов и висел портрет Хохловой, лет двадцати, красивой и беззаботной.
- Зря вы пришли. Ваш друг уже узнал у мамы все и даже то, чего не было.
Последнюю часть фразы Мазин пропустил.
- Знаете, у вас такая работа, что после "всего" часто остается еще "что-нибудь", и это "что-нибудь" вдруг оказывается самым главным.
- Самое главное то, что мама не виновата!
- Я тоже так думаю. Но у меня спрашивают: "Кто же виноват?"
- А если вы ответите неправильно?
- Неправильно нельзя, - уклонился Игорь. - Вы работаете или учитесь?
- Работаю и учусь.
- В институте?
- В университете. На физмате.
- Любите математику?
- Люблю.
- А я, признаться, не очень…
И тут Мазин увидел чемодан. Обыкновенный, старенький, фибровый. Край его торчал из-под кровати.
- Вы помните, когда похитили деньги?
- Еще бы!
- Вы были в тот день дома?
- Да, дома. С утра.
- А потом? После обеда? Вечером?
- Какое это имеет значение? Я же ничего не знала.
- И даже собирались уехать из города?
Она вспыхнула. Так краснеют нервные блондинки - сразу и пятнами.
- Откуда вы знаете?
Игорь смотрел на чемодан, девушка тоже смотрела на чемодан, и по ее лицу и этим словам - "откуда вы знаете", произнесенным растерянно, он понял, что тот, кто писал письмо, не врал, но это не обрадовало, а огорчило Игоря.
- Я знаю, что часов в шесть, или немного раньше, вы вышли из дому с чемоданом. С этим чемоданом.
Лена не возразила.
- Сначала вы зашли в телефонную будку и позвонили.
Никакой попытки возразить.
- Потом сели в десятый автобус и поехали в сторону вокзала.
- Да! Поехала. Не понимаю, зачем вы спрашиваете? Все это было до…
- Деньги уже были похищены.
- Значит, вы думаете, что в чемодане были деньги?
Прозвучало это так, будто она говорила "в первый раз вижу такого олуха".
- Что же там было?
- Платья, тряпки…
- Куда вы уезжали?
- Спросите лучше у того, кто предоставил вам эти "важнейшие" сведения!
Мазин не принял вызов.
- Послушайте, Лена! Вы говорите, что мама ни в чем не виновата. Но вы должны понять, что для нас, да и для нее, этого мало. Нужен тот, кто виноват. Это из-за него намучилась Елена Степановна. А вы, вместо того чтобы помочь, кокетничаете своей смелостью!
- Мой уход из дому не имеет отношения…
- Позвольте судить мне!
Она, кажется, оценила слова Игоря.
- Я поссорилась с мамой. Мне стыдно говорить. Я хотела уйти… - Лена замолчала, покраснела еще больше и резко махнула рукой. - Сдала чемодан в камеру хранения и вернулась… Вернулась, чтобы просить у нее прощения.
- Почему вы оставили чемодан в камере хранения?
- Когда я его оставляла, я не хотела возвращаться. Я поехала к подруге, чтобы занять денег, но не застала ее дома и… вернулась.
- А чемодан остался на вокзале?
- Да! Да!
- Не нужно волноваться. Мне необходимо уяснить все до конца. Когда вы его взяли?
- Ну, дня через два или больше. Я не помню. Тут началась такая… В общем, не до чемодана было.
"Правду ли она говорит?"
И, будто угадав его мысль, Лена спросила:
- Вы мне верите?
Мазин вздохнул:
- Видите ли, Лена, кое-что нам известно. Я сопоставлю эти сведения с тем, что узнал от вас.
- Что вам известно? От кого? - спросила она с такой наивной горячностью, что Игорь почувствовал, как теряет инициативу.
"Я взял не тот тон, - подумал он. - Борька бы на моем месте начал многозначительно улыбаться, распустил, как павлин хвост, свое опереточное очарование, и девчонка бы все выложила. А Дед? Наверное, сказал бы внушительно: "Здесь я задаю вопросы, девушка!" У меня не получится ни того, ни другого…
- Лена, если я скажу, вам будет легко меня обмануть.
Она не стала спорить:
- Вы не доверяете мне. И правильно, конечно. Откуда вам меня знать? Вы же все время с обманщиками дело имеете. И я тоже… тоже могу соврать. Из-за мамы, чтоб ее не подвести, не волновать. Она не брала денег. Честное слово. И можно, я не буду больше ничего рассказывать? Это никак к деньгам не относится.
- Я вам верю, Лена. Но лучше рассказать. Необходимо. Потому что есть люди, или один человек, не знаю, которые хотели бы вам навредить. Елене Степановне и вам.
- Этот человек видел меня с чемоданом?
- Да.
- Почему вы скрываете, кто он?
Мазин понял, что хочет он того или нет, но идет путем, на котором помочь может только искренность, доверие:
- Он прислал анонимку. Обычно так поступают люди недоброжелательные и трусливые. Реже - честные, но запуганные.
- Понимаю, - сказала Лена.
- Вы не можете предположить, кто автор письма? Он вас знает и видел, когда вы выходили из дому с чемоданом.
Теперь Игорь открыл все карты. "Представляю, как посмеялся бы Борька! А Дед? Ну, уж тут лучше не представлять!"
Лена подошла к окну и мяла в руке край гардины. Мазин ждал. Вдруг она повернулась:
- Мама идет. Я вас очень прошу, очень. Пожалуйста! Хорошо? Не говорите ей про письмо! Не спрашивайте, почему мы поссорились! Ладно? Пожалуйста! Я очень, очень прошу. Я сама… потом расскажу! Хорошо?
Решать требовалось немедленно. Мазин взял карандаш, лежавший на столе, и написал на листке календаря пять цифр.
- Это мой телефон. Я буду ждать вашего звонка.
- Спасибо! Спасибо!
Лена оторвала листок и Сунула в карман кофточки.
Вошла Хохлова. Она посмотрела на Мазина испуганными глазами, и он понял, как неприятно ей видеть его здесь, в своей квартире.
- Простите, Елена Степановна, что приходится вас тревожить.
Да что уж… Что поделаешь. Возьми мою сумку, Аленка. Я в магазин заходила.
Лена вышла с сумкой, бросив на Мазина тревожный взгляд.
- Все ищете? - спросила Хохлова.
Игорь чувствовал себя скверно. Ему было неловко перед этими женщинами, беспокоило ощущение безрезультатности визита, и, главное, он не знал, о чем говорить с Хохловой после обещания, данного Лене.
- Хоть бы уж нашли. Знаете, каково это, в воровках ходить?
Мазин собрался протестовать, но Хохлова остановила его:
- Утешать будете? Все утешают, да каждый в душе держит - а вдруг в самом деле не устояла… У меня, правда, кроме честности, всю жизнь ничего не было. От зарплаты к зарплате. Тысячи через руки идут, а я считаю, сколько на обед выделить. Зато человеком себя чувствовала. Гордость у меня своя была. Недавно для газеты снимали. "Такими тружениками гордится коллектив!" - писали.
Она потянула ящик комода и достала фото. На нем Хохлова стояла у сейфа с ключом. Под снимком шутливый куплет:
Не академик, не герой,
Не мореплаватель, не плотник-
В своей профессии простой
Незаменимейший работник!
Фотографировали, видимо, с лампой-вспышкой, потому что на стене вырисовывалась тень руки с ключом.
- Да что, я зря болтаю! Вы ведь не карточки смотреть пришли.
- Нет, почему же! Интересная фотография. Я, между прочим, собирался поговорить с вами об этом ключе. Ведь сейф открыт ключом. А ключ хранится у вас.
- В том-то и беда моя.
- Экспертиза подтвердила, что замок отперт не отмычкой и не взломан. Значит, ключ. Получается одно из двух. Или кто-то сумел воспользоваться вашим ключом, или с него был сделан дубликат. Но для этого нужно, чтобы ключ побывал в чужих руках.
- Спрашивали меня… Ничего не могу сказать. Ключ всегда со мной.
- Вам не случалось забывать ключ на работе? На перерыве, возможно, на короткое время. Ведь слепок можно сделать за считанные секунды.
- Такого случая не помню. Да и кто делать-то будет?
- Зайцев или Устинов…