Леонид Маркович открыл Олегу не сразу. Он ожидал подвохов и от местных властей, и от строительной фирмы, от судебных приставов, от участкового, от будущих хозяев высотки. Для всех них он был смутьяном. На самом же деле Леонид Маркович оказался добрейшим стариком. Просто у него был крепкий характер и своя правда.
– Проходите, Олег. И сразу же закрываем дверь. На все три замка. Я сейчас в глухой обороне… Вы как назвали Максима Жукова, я сразу понял, что вы не из тех, не из моих сатрапов… Как вам моя обстановочка? Вы, понимаю, в блокадном Ленинграде не жили? А мне пришлось. Очень похоже. Только с продуктами значительно лучше.
Действительно, однокомнатная квартира напоминала просторный блиндаж. Часть окон была закрыта щитами. В центре большой комнаты громоздилась неуклюжая буржуйка. На кухне старинный примус. По углам ведра со стратегическими запасами воды. И везде – свечи, свечи. Олег понял, что отопление и электричество в доме отключили еще зимой. Отсутствовала вода и, судя по характерному запаху, другие удобства тоже.
– Леонид Маркович, но вам же должны были дать квартиру.
– Предлагали, Олег. Но где? В Южном Бутово.
– Отличный район!
– Возможно… Но ты пойми, Олег, я здесь в центре Москвы пятьдесят лет прожил.
– Но это и не совсем центр.
– Не совсем… Представь, Олег, Москву, как мишень для стрельбы. Бутово это "молоко". В крайнем случае – единичка. А здесь восьмерочка. Не самое "яблочко", но почти центр… Да, поехал бы я в это Бутово. Там и кислорода больше, и дома чистенькие, веселенькие. Меня один факт возмутил. Прихожу я как-то к одному чиновнику. Он такой молодой, довольный жизнью и сладкий весь как "Сникерс". Прошу я его дать мне квартиру здесь, вон в той высотке. А он говорит, что там даже однушки почти сто метров. Это, говорит, не про вашу честь. Сопляк! Чести у меня мало? Да я за свою жизнь ни копейки не украл, а у него на руке "Картье" на три его годовые зарплаты… Однако, Олег, за что боролись, на то и … Давай я примус разожгу и чайку попьем.
Олег не знал, чем он расположил к себе старика Геймана. Возможно, он просто умел хорошо слушать. Так уж устроен человек. Ему больше понравится не тот, кто целый час дает тебе добрые советы, а тот, кто целый час внимательно слушает твою болтовню.
За чаем Леонид Маркович, не дожидаясь наводящих вопросов, сам перешел к главной теме.
– Не поверишь, Олег, я знал, что кто-нибудь когда-нибудь придет ко мне и спросит про Максима Жукова. Я перед этим парнем вину чувствую. Не свою, но… Я Семена Правдина не осуждаю. Тем более теперь, после его смерти. Но он, Сема, маленькую подлость в отношении Жукова совершил. И за все надо платить.… Давай, Олег, я еще чашечку налью.
Леонид Маркович говорил долго, подробно, но суть сводилась к следующему…
У Семена Правдина был сын Сергей. Умный парень, но балбес. Связался с нехорошей компанией. Увяз в наркотиках, валюте и однажды его с друзьями заловили. Поймали, но не посадили.
Сотрудник милиции, который держал Сергея Петрина на крючке, постоянно угрожал, что оформил материалы, даст им ход с вытекающими последствиями лет на пять.
Отец балбеса Семен Правдин периодически давал менту крупные суммы в долг без отдачи и столь же периодически плакался в жилетку своему сотоварищу Леониду Марковичу.
Так Гейман узнал семейную тайну Правдина-Петрина. Узнал он и имя злого мента – Виктор Щепкин.
На пике всего этого напряжения произошел дикий случай с Максимом Жуковым – его могли обвинить в ограблении двух прохожих. Гейман всего год знал Максима, но был уверен, что такого не могло быть, потому что не могло быть никогда.
Потом вдруг выяснилось, что дело Жукова ведет все тот же Щепкин. Стало ясно, что вызволить парня можно. Вопрос в цене.
Цена приятно удивила. Всего-то надо было отправить Максима в длительную командировку. Но подальше, где плохо со связью. И срочно, прямо на поезд в день выхода из кутузки.
Правдин даже ходил в тюрьму к Жукову и сделал тому предложение, от которого невозможно отказаться. И так, и так – Сибирь. Но лучше гулять по ней свободным журналистом от еженедельника "Факты", чем отмерять кубометры на лесоповале.
Провожали Максима оба компаньона. Уже в вагоне он написал и передал Семену Юрьевичу письмо для своей невесты.
– Вот в этом письме, Олег, вся соль. Я случайно нашел его в сейфе Семы Правдина. Через год! Ну, думаю, забыл он передать. Пойду я к этой девушке и покаюсь… Ее саму, Катю Старикову, не нашел, но мне указали на ее подружку. Поговорил я с этим милым созданием. Передал для Кати письмо и вдруг узнаю, что невеста Максима давно уже замужем. Через месяц после его отъезда выскочила… Не успел я опомниться – новый удар. Муж Екатерины тот самый Мент поганый, Виктор Щепкин. Вот такой круговорот судьбы!
– Леонид Маркович, и вы не спросили Правдина об этом письме? Почему не передал? Забыл или еще что-нибудь?
– Не спросил. Помнил, осадок в душе был, но спросить стеснялся. А когда перестал стесняться, Сема возьми и помри. Теперь и спросить не у кого… Я и рассказываю тебе, Олег, так подробно, чтоб с собой эту историю не уносить. Вроде как снял с души маленький грешок. Все легче стало.
Гейман подошел к книжному шкафу и стал копаться в пыльной колоде записных книжек.
– У хорошего журналиста, Олег, ни один контакт не пропадает. неизвестно, кто и когда может вновь понадобиться. Вот и Лена Ивлева понадобилась… Перепиши, Олег, ее телефончик. Это подружка Катина. Такая хохотушка, трепачка. Сейчас ей около сорока… Так приятно мы пообщались… Мне вот какая мысль пришла: может мне плюнуть на все, да поехать в Южное Бутово?
Редко бывает, чтоб за шестнадцать лет человек ни разу не сменил свой домашний телефон. Но Лена Ивлева откликнулась сразу. Судя по ее голосу, за это время она не сменила и характер. Именно так ее анонсировал Гейман: веселая, жизнерадостная, игривая.
Олег честно представился частным сыщиком, отчего Елена Егоровна пришла в восторг. Даже телефонный разговор с мужчиной, да еще такой мужественной профессии, доставлял ей нескрываемое удовольствие.
Место встречи выбрать было сложно. Квартира Иевлевых была исключена сразу и категорически. "У меня странный муж, Олег. Он подкармливает всех местных старушек, и они стучат ему ежедневно. Иногда в письменном виде…"
По той же причине отпадали улицы, дворы и скверы около дома. Если встречаться на вольном воздухе, то очень далеко и желательно изменив внешность.
У Лены был обширный список возможных мест встречи. Из предложенного Олег выбрал салон красоты. Характеристика его была следующая: "Салон дорогой и старушки туда не ходят. Холл в глубине и из окон не просматривается… Есть запасный выход".
Когда Лена положила трубку, Олег долго еще пережевывал ее фразы. Было весело, но мысли приходили философские. До чего же все люди разные! До чего же все семьи разные. Вот эти ведут постоянную игру "казаки-разбойники".
До встречи с разбойницей был еще час. А вот казак, очевидно, лох. первым делом не старушек надо вербовать, а поставить простенькую прослушку на свой домашний телефон. Ревность не должна замутнять разум. И если ты этого не сделал… Или сделал? И сегодня о тайной встрече ревнивцу будет стучать агент "Парикмахерша".
Взаимоотношения в семье Иевлевых были Олегу любопытны, но так, для спортивного интереса. Главное, разговорить Елену по тем старым эпизодам: о Кате, о Максиме, о неотправленном письме… Олег любил решать сложные задачи. В данном случае "разговорить" вообще не было задачей. Задачей было остановить разговор.
– Это была ужасная история. Я вам, Олег, прямо скажу – это было море страстей. Мексиканский сериал! И до сих пор еще нет последней серии… Представьте, Олег, ситуацию: Катюша только пришла работать на телевидение. Впереди карьера. Впереди спонсоры и Познеры. Ей еще не до замужества, а рядом два обожателя. Как было в песне: слева кудри токаря, справа кузнеца… Максим нежный, ласковый. Песни ей под гитару пел про солнышло лесное. А Витя Щепкин страстный, с орлиным взглядом. Ах, как он ее ревновал! Мой муж младенец перед ним… И вот однажды Катюша сдалась Максиму. Все детали я от нее самой знаю. За час до того она ни о чем таком не думала и вдруг порыв страсти. Непреодолимое влечение. Со мной так часто бывает… Дальше идет сплошной ужас. Ночью, уходя от Кати, Максим грабит двух прохожих.
– Но согласитесь, Лена, все это не очень логично. После минут счастья с любимой пойти на грабеж. Да и характер у Максима не тот. Кто Визбора под гитару поет, не может…
– Может! Очень даже может. Я сама документы видела. Щепкин Кате все протоколы принес, свидетельские показания, экспертизы всякие… Катюша тоже не сразу поверила. Но я ей популярно все объяснила. Ей самой показалось, что она была у Максима первая. А это все ставит на свои места. Вы поняли, Олег?
– Не понял.
– Как бы вам поделикатней? В тот день Максим потерял одну очень важную вещь. Это и было толчком.
– Что он потерял?
– С вами не соскучишься, Олег! Невинность он потерял. А для мужика это страшное дело. Гром и молния. Взрыв эмоций. А у Максима этот взрыв пришелся прямо на крышу. Она и поехала. Вырвались дикие инстинкты. Он и грабанул. Логично?
– Логично. Но, думаю, что все было не так… Есть у меня еще вопросик. Уж если вы так откровенно о своей подруге, то…
– О подруге? Она мне теперь никто! Пять лет назад вдрызг разругались.
– И был повод?
– Какой там повод? Пустяк… Всего один разок она меня со Щепкиным застала. И не в постели, а так, накоротке. И сразу посуду бить. Шлюхой меня обозвала… Сама-то, дура, чуть не развелась из-за пустяка. Тот дикий случай на даче помешал. Вы о нем знаете, Олег?
– Да, конечно… А почему Катя тогда вышла замуж за Щепкина?
– Все с моей подачи… Она как узнала, что беременна от Максима, сразу ко мне. Ревет. Аборт делать не хочет, а отец ребенка сначала в тюрьме, а потом и вовсе исчез. Пришлось мне все устраивать. Чуть не силком ее под Щепкина подложила. Потом вся свадьба на мне была… Счастливые сроков не наблюдают. Щепкину – месяц туда, месяц сюда – без разницы. Он до сих пор считает, что Федор его сын. Катька трепанула ему один раз, когда разводиться собралась, но он, похоже, не поверил.
– Да, трагическая история. И Максима жаль. И Катю Старикову.
– А что ее-то жалеть? Живет себе генеральшей в особняке. Дубровск, конечно, не Москва, но и не Урюпинск… Я позвонила месяц назад, а она все носом крутит. Не хочет мириться.
– Как месяц назад?
– Ну, может быть, два месяца назад. Или полтора…
– Так она жива?!
– Живее всех живых… Это вы подумали, что ее тогда на даче Максим убил? Вовсе нет! Нож грудь проткнул и по ребру скользнул. Легкое ранение. Только маленький шрамик остался. Сама я его не видела. Мы же с ней в ссоре. А Витя мне как-то показал, какой он из себя… Маленький такой шрамик. Вот здесь.
Иевлева быстро оглядела пустой холл и сдвинула вниз край платья на груди. И так нехилое декольте спустилось ниже допустимых пределов.
Краснеть Олег не стал, но проявил заботу:
– Лена, не стоит на себе показывать. Плохая примета.
Очевидно, что детективные романы Иевлева читала и об основах конспирации слышала. Она покинула холл первой. Шла неторопливо, спокойно, не оглядываясь.
А неподготовленный Олег оглянулся и успел заметить, как хозяйка салона проводила его взглядом и потянулась к телефону. Он готов был поспорить, что знает, чей номер она набирает.
В этой ситуации следовало бы предупредить Елену Иевлеву или хотя бы пожалеть её. Но Олегу не хотелось делать ни того, ни другого.
А вот Савенкову позвонить надо. То, что Катя Старикова жива, очень меняло дело. Не кардинально, но существенно… Хотя для австрийского клиента, возможно, дело менялось кардинально.
Олег набрал номер, но шеф не откликался. Такого обычно никогда не было. Савенков со своим мобильником не расставался.
После двадцатого гудка Олег отключил телефон, переждал минуту и набрал опять.
Глава 4
Губернатор был строг и с подчиненными умело держал дистанцию. Но генерал милиции Щепкин, находясь в кабинете Афонина, пользовался рядом привилегий. Он мог сесть без приглашения, мог называть губернатора по имени и на "ты", мог в мягкой форме высказать несогласие с некоторыми его действиями. Но всё это наедине, без посторонних глаз и ушей.
Подчиняться Виктор Щепкин умел. Иначе он никогда не стал бы генералом. Он хорошо овладел искусством смотреть в глаза начальству. Во взгляде должна быть гамма интонаций. Если кто думает, что на начальника надо смотреть подобострастно, то он ошибается. Ничего не говорит и поговорка: "Ты начальник – я дурак". Начальство не любит дураков. Оно любит умных, но не умней себя. Оно любит уважающих себя, но не подобострастных, угождающих, не угодливых, инициативных, но без своеволия. И все это должно отразиться в глазах подчиненного, в интонациях его голоса… Щепкин всё это умел.
Но в общении с губернатором Афониным была дополнительная сложность. Щепкин старался забыть, что Афонин был когда-то его агентом, что они вместе делали мелкие и крупные пакости. На словах он об этом не вспоминал никогда, но во взгляде могло промелькнуть.
Формально сейчас начальник УВД города докладывал губернатору о криминальной обстановке. Фактически же Афонин и Щепкин обсуждали предстоящие выборы. До них было пять месяцев. И много и мало.
– Давай, Виктор, ещё раз оценим списки моих возможных соперников. С Ямпольским всё понятно. Это основной мой конкурент. Кто ещё?
– Да нет больше никого. Остальные – мелюзга. По проценту голосов отщипнут и то рады будут… Плохо другое. Рейтинг Ямпольского растет, а твой падает. Не любит тебя народ.
Щепкин и сам понял, что сказанул лишнее. Про рейтинг ещё так-сяк. Но про народную любовь – это зря.
Губернатор на эту реплику прореагировал длительной осуждающей паузой. Он вытащил из стола трубку и пачку папирос "Три богатыря". Две папироски разломал, выкрошил табак в трубку, примял и начал раскуривать. Только после этого Афонин продолжил беседу.
– Ты говоришь, Витюша, что мой рейтинг падает? Не мой, а наш… Если меня не выберут, то я останусь в политике. Я навсегда останусь экс-губернатором. А ты слетишь на следующий день. И станешь ты пенсионером с одной потребительской корзиной… Так почему народ Ямпольского любит?
– Лозунги привлекательные.
– Какие?
– Говорит, что коррупция. Говорит, что у тебя в администрации воруют.
– У нас, Витя. У нас воруют. А ты, мой главный мент не сообщаешь мне, кто ворует!
– Так все воруют.
– Мне не нужны все. Мне нужны две-три яркие фигуры. И хорошо бы связанные с Ямпольским. Я брошу толпе этих оборотней в пиджаках… Значит так, я выступлю по телевидению и призову к беспощадной борьбе… Потом ты начинаешь их ловить. По одному в неделю… За месяц до выборов начинаем суд и выносим суровый приговор.
– Понял. Всё подготовлю.
– Какие ещё у Ямпольского лозунги?
– Говорит, что всю промышленность города ты сдал Забровскому. Он местный олигарх, а ты, извиняюсь, под его дудку пляшешь.
– Наглая ложь! Ты же знаешь, кому на самом деле принадлежат заводы… С Забровским я договорюсь. Мы направим к нему контрольную комиссию. Она выявит недостачу по мелочам. Он, Забровский, повинится, всё выплатит, а я распоряжусь эти деньги отдать пенсионерам… Лучше сейчас крохи отдать, чем новый губернатор всё перекопает… О чём ещё вещает Ямпольский?
– Про коттеджи на берегу водохранилища. Незаконно, говорит. Богатые гадят в нашу питьевую воду.
– Отлично! Подбери пару кандидатов, что с краю построились. И под бульдозер их. Я сам за рычаги сяду, когда телевидение приедет… Кстати, как у нас с телевидением?
– В нём, Володя, основная для нас опасность. Формально там на три четверти наши ребята. А народ смотрит оставшуюся часть. "Здравый смысл", например. Самая вредная передача.
– Да, Баскаков ведет её мастерски… Попробовать его перекупить?
– Не получится, Володя. Ким Баскаков из романтиков. Желает, чтобы все честно жили. Дурак! Не знает, в какой стране живёт.
– И перекупить нельзя, и убрать нельзя… Придумай что-нибудь, Щепкин. Ты же мастер был спектакли устраивать. Думай!
Фантазия у Виктора Щепкина работала отлично. Много думать генерал не любил. И что думать, когда в твоих руках вся информация, хорошие исполнители и много денег.
График ведущего передачи "Здравый смысл" Кима Баскакова был известен. Сегодня в пятницу после прямого эфира он поедет на свою дачку, где его уже ждёт невеста Лариса Серпинская. В маленьком магазинчике около речного вокзала он купит три бутылки красного вина и еды на две персоны. Потом он поедет к лесным озёрам по шоссе мимо поста ДПС. Всё это будет увертюрой к спектаклю. Само действие начнётся на посту.
Щепкин следовал за "Нивой" Баскакова, не упуская её из вида. И у поста он остановился в двадцати метрах за ней. Он видел, как у Кима Юсуповича проверили документы. Осмотрели салон, багажник и пригласили водителя в своё нависающее над дорогой гнездо из стекла и бетона. И сразу же к машине Баскакова подкатил джип, из которого выскочили двое. За несколько секунд они что-то взяли из "Нивы", что-то положили внутрь и рванули вперёд по шоссе.
Через пять минут гаишники отпустили Баскакова. Им было приказано не применять силу и даже не хамить. И Щепкин видел, что они всё сделали правильно. Телевизионщика проводили до машины, улыбались, козыряли и виновато разводили руки в стороны. Ошибочка, мол, вышла.
Взглянув на часы, Щепкин усмехнулся: всё шло по плану. Джип сейчас паркуется в кустах у дачи Баскакова. До его приезда им надо, всего лишь, проверить работу "жучков". И можно не спешить. Сама акция начнется минут через двадцать. Или через сорок. Тогда, когда молодые влюблённые хлопнут по бокалу вина. А это они сделают обязательно. За последний год Щепкин достаточно хорошо изучил повадки Баскакова. Работа у него нервная, но за рулём ни капли. Поэтому, бросив баранку он вбежит в дом, чмокнет жаждущую любви невесту, взглянет на разобранную кровать и потянется к штопору… И ведь не водку пьёт, а красное сухое… Интеллигент!
Отца Ким Баскаков не любил. И не только за то, что очень давно он бросил их с мамой. Это уже забылось. Но об отце постоянно напоминало отчество. Любое другое, но славянское имя не служило бы постоянным уколом по самолюбию. Он болезненно не хотел иметь никакого отношения к мусульманству, к востоку или, тем более, к Кавказу. Но ему постоянно напоминали, что он сын какого-то Юсупа, что корни его там и что он из тех, которые…
Связи с отцом он не поддерживал и только недавно узнал, что Юсуп Баскаков неплохо устроился в Москве. Более того, за последний год его фамилия стала мелькать в репортажах о заседаниях Правительства.
Думая о предстоящей свадьбе, Ким Юсупович пару раз вспоминал об отце. Были такие предательские мыслишки: а не послать ли пропавшему родителю приглашение на свадьбу сына. Да не на домашний адрес послать, а прямо в министерство. Пусть подергается…