Давным-давно в Белфасте, когда я терся в банде налетчиков, Рубака Клонферт частенько брал нас в бордель, находившийся рядом со зданием Четырех Судов в северной части набережной Лиффи. Заведение это посещали по большей части адвокаты и чиновники, но Клонферт был тесно связан с налетчиками и считался чем-то вроде местного авторитета. Поэтому тамошние девочки, не испытывая особых угрызений совести, свободно пускали нас к себе. Если это заведение все еще работает (а с тех пор прошло почти пятнадцать лет), то там вполне можно перекантоваться. На Рубаку я ссылаться не стану (он давно завязал с темными делишками), но могу прикинуться обычным клиентом. В пиджаке и кепке, с измученным лицом, я вполне сойду за затюканного дублинского адвокатишку по семейным делам или кого-то в этом роде.
В голове стал оформляться план.
Пойти туда, помыться, почиститься, осмотреть рану. Мне в любом случае нужно было выбираться из этой сводящей с ума толпы, да и разгуливать в футболке, пропитавшейся кровью, далеко не безопасно.
А еще мне нужно было позвонить Бриджит из какого-нибудь тихого места. Я хотел знать, что за чертовщина происходит. По тону ее голоса, надеюсь, я смогу понять, работал ли фальшивый таксист на нее. Да и был ли он на самом деле наемным убийцей? Он назвал меня по имени - это были мои глюки, или я что-то не понял, не расслышал? Бриджит, может, и не знает ответов на все вопросы, но на часть точно ответит.
Дальше будет проще. Из Дублина надо убираться, но вот сматываться или нет из самой Ирландии - тот еще вопрос.
Копов я не боялся: если водитель выжил, он не может сказать им правду, а если умер, они с радостью спишут его смерть на очередную разборку среди бандитов - у полиции и без того дел по горло. Для меня ирландская полиция была немногим лучше ирландской армии, и, поскольку служил я когда-то в армии британской, к этим двум ирландским организациям испытывал только отвращение. Любой салага, который хоть чего-нибудь стоит, переведется в Ирландский гвардейский полк в Лондоне; любой уважающий себя пилер будет стремиться в одно из крупных полицейских формирований метрополии. Легавые и солдаты из ирландцев посредственные.
Но самодовольством вымощена одна из дорог в ад. Свое отвращение мне надо засунуть куда подальше и продолжить жить как ни в чем не бывало.
- Ты преподаватель? - собравшись с духом, спросила девушка.
- Неужели похож? - скривился я в улыбке.
- Может, студент-переросток?
- Ну, можно и так сказать. Я всегда чему-нибудь учусь, - поддакнул я.
- Ну… думаю, это классно. Очень хорошо вернуться в университет в таком возрасте, образование - это ведь самое важное.
- И сколько же лет ты мне дашь?
- Сорок? - неуверенно произнесла она.
Боже! Впрочем, неизвестно, как бы ты, малышка, выглядела после поножовщины.
- Эх… мне всего лишь чуть больше тридцати. Просто всю ночь был на гулянке.
- А какой предмет изучаешь? - задала она следующий вопрос, но, прежде чем я смог придумать ответ, мы очутились на мосту О’Коннелл-стрит посреди вселенского бедлама. Частью официальных мероприятий Блумова дня это шествие не являлось, и копы растерялись. Автомобили все еще пробовали выехать с набережных и свернуть вверх по улице, а шествие пыталось пройти по О’Коннелл-стрит дальше на север.
Автобусы, автомобили, грузовики, велосипедисты, пешеходы - все смешалось в совершенно невообразимую кучу прямо в центре города. Кое-кто из студентов уже начал выходить из себя - кричали в сторону копов, пели что-то с издевкой. Растерянные туристы отставали от своих групп, вопили водители такси, пилеры отходили назад, беспомощно ожидая указаний. Все это было мне только на руку. Чем больше хаоса, тем лучше.
- Дорогая, извини, мне нужно покинуть тебя, - обернулся я к девушке.
Она схватила меня за рукав:
- А в "Джуриз" не пойдешь?
- Не могу, прости. Мне нужно уходить, я на самом деле убегаю от пилеров.
Она заглянула в свой рюкзачок, украшенный всякими побрякушками, перевернула его вверх тормашками, и оттуда выпал большой брелок в виде хипповского "фольксвагена"-микроавтобуса. Я подхватил его и вернул ей, к тому времени она уже нашла, что искала, - листок с дублинским номером телефона.
- Мой мобильник. Позвони, если вечером будешь свободен.
- Хорошо, если только до того меня не вздернут.
- Рирдан. - Она протянула руку.
- Брайан, - ответил я и, прошмыгнув мимо нее и остальных студентов, проскользнул рядом со штативом с камерой Би-би-си, увернулся от видеокамеры агентства Ар-ти-и и едва-едва разминулся с чудиком из съемочной группы передачи "60 минут", который чуть не впечатал меня в автобус.
Довольно скоро я обнаружил зеленую телефонную будку, вошел в нее и огляделся: нет ли за мной хвоста.
Абсолютно никого! Я оторвался от копов, они потеряли меня. Великолепно!
Так, от них избавился. Теперь вторая часть задуманного - найти Четыре Суда. Где искать? Где-то рядом с рекой…
Остановил парня - на его футболке был изображен Джойс.
- Простите, пожалуйста, вы не скажете, где находится здание Четырех Судов? Я знаю только, что это где-то здесь, но вот где именно?
- Ужасно сожалею, но я и сам не имею понятия, - ответил он с английским акцентом.
Далее женщина:
- Weiß nicht. Я жить тут, но я не знать. Четыре Суда? У меня есть карта целый город в…
И только седьмой прохожий оказался дублинцем. В прежние времена все было иначе. В Дублине появилось много приезжих.
Это чертовски просто, пояснил дублинец: идите по набережной, мимо не пройдете. Я последовал его совету и не прогадал. Вскоре я увидел большое серое здание, увенчанное куполом и лучившееся официозом. Барристеры, судьи, солиситоры, клиенты - все толпились перед входом.
- Это Четыре Суда? - спросил я у вышедшего покурить клерка.
- Да, - ответил он. - Вам нужен адвокат?
- Нет, мне бы сигаретку прикурить.
Он дал мне прикурить, и я присел на ступени. Все тело болело. Сигарета почти не помогла, но соображать стало полегче. Так, Четыре Суда я нашел, теперь надо поднапрячься и вспомнить, где находился бордель. Где-то поблизости, в двух шагах, и бок о бок с ним стоял китайский ресторанчик, мы еще как-то были в нем вместе с Бобби Фулертоном!..
Мда…
Вроде бы просто, но, даже не будучи пессимистом, я должен признать, что город вряд ли остался точно таким, как раньше.
Я встал, прошел вперед, свернул налево, пошел вдоль набережной, и мое сердце ёкнуло: мои воспоминания об этих улицах совершенно устарели. Там, где были когда-то мелкие ломбарды, табачные ларьки и грязные закусочные, теперь находились интернет-кафе, магазинчики модной одежды "Гэп" и, разумеется, "Старбакс", где тебя дважды обсчитают. Дай-то бог, хотя бы до Белфаста эта модернизация пока не добралась!
Я дошел до боковой улочки, казавшейся знакомой, остановился, вернулся на набережную. Попытал счастья, свернув на следующую, на третью, четвертую, потом повернул с набережной направо - и скоро выдохся и окончательно заблудился в бесконечных переулках и задворках. Все было облагорожено, покрашено, начищено, везде вставлены новые окна или отремонтированы рамы. Дублинцы - по примеру лондонцев - стали развешивать синие таблички: "Здесь спал Гендель", "Здесь жил Уайльд" и тому подобную муру. И никаких нищих или детишек-оборванцев. Думаю, если теперь вы захотите взглянуть на переулки Дублина, какими они были в дни моей молодости, вам придется отправиться в hutong - трущобы Пекина или на задворки Бомбея.
Все еще думая о Пекине, я неожиданно увидел двух китайцев, несущих связку болтающихся розовых уток, и пошел за ними. Миновали одну улицу, затем другую. Китайцы остановились перед рестораном, звякнули ключи, они открыли дверь и вошли.
Я остановился, вглядываясь. Что за черт?
Совсем не похоже! Раньше это был бетонный бункер с решетками на окнах и тяжелой стальной дверью. Теперь - окна с тонированными стеклами, шикарный внешний вид, фасад выкрашен в сиреневый цвет и в придачу новая вывеска. Но все же что-то подсказывало мне: это именно тот самый ресторан. А следовательно, здание слева - тот самый бордель. Трехэтажный дом в георгианском стиле с опущенными ставнями.
Синей таблички с надписью "Здесь трахался писатель Брендан Биэн" не было, но, как знать, возможно, это как раз то самое заведение. Кирпичную кладку отдраили, сменили старые оконные рамы и поставили кондиционеры. Когда-то входная дверь, как и принято в борделях, была темно-коричневого цвета, а теперь ее выкрасили в ярко-голубой, оснастили золотым молоточком и повесили на ней почтовый ящик.
Поднявшись по ступеням, я постучал в дверь. Подождал. Вероятно, нынче здесь какая-то страховая контора.
Снова постучал.
Дверь открыла прекрасная блондинка с суровыми чертами лица и хищным взглядом. Кожа цвета свежевыпавшего снега и немного азиатская внешность. Она была одета в обтягивающую прозрачную водолазку из черного шелка, черную же мини-юбку и кожаные сапоги до колена. Разумеется, не ирландка, и если она и имела отношение к страхованию, то исключительно находясь на службе у Сатаны - подбивая баланс по спискам желающих продать души.
- Да? - сказала она с резким русским акцентом.
- Я хотел бы немного отдохнуть и расслабиться. По адресу ли я попал?
- Возможно. Не желаете войти? - ответила она.
- Да, конечно.
- Пройдемте со мной.
Дверь за мной закрылась.
Существует мнение, будто хозяйки борделей, публичных домов и притонов прямо-таки кладези мудрости, эталоны вкуса и как никто другой обладают способностью понимать человеческие души. Понятия не имею, откуда взялось подобное заблуждение, однако, согласно моему опыту, хозяйки подобных заведений ничуть не умнее и не чувствительнее какого-нибудь третьесортного, постоянно хихикающего учителишки. Бордели, в которых я бывал, не отличались и намеком на хороший вкус. Владелица данного борделя исключением не являлась. Ее представления об интерьере оказались вполне шаблонным, застывшим где-то в области старосветского декаданса. Ставни были опущены, и лампы с абажурами "под Тиффани" освещали убранство таким угрюмым бледно-желтым светом, что невольно закрадывалось подозрение, а не скрывают ли они недостатки "товара". От курильницы в углу разило дохлыми кошками. Привыкнув к местному сумраку, клиенты вскоре замечали, что элегантная голубая наружная дверь совершенно не сочетается с ярко-красными, золотыми вещами, канделябрами, картинками орлов и копиями классических полотен; все это придавало обстановке такой вид, как будто смешали довоенный Новый Орлеан и канцелярию Третьего рейха.
- Меня зовут Лара, - соврала русская.
- Ну что ж. А меня - доктор Живаго. Послушайте, мне нужно поговорить с хозяйкой, у меня к ней пара вопросов.
- Мы обслуживаем любых клиентов. Любой каприз!
- Я в этом не сомневаюсь, но мне нужна всего лишь тихая комната, где можно принять душ и собраться с мыслями без помех. Я даже приплачу сверх цены, а уж если кто-нибудь будет так добр и принесет мне чашку чая, взлечу на седьмое небо от радости.
- Триста евро за полчаса с девушкой. Если же у вас имеются… э-э-э… особые… желания, вам придется доплатить, - произнесла она, глядя на меня так, словно я был величайшим извращенцем в истории человечества. Кто его знает, что я хотел сотворить с девушкой и чаем.
- Поймите, не нужна мне девушка! Достаточно обыкновенной тихой комнаты. Позовите хозяйку.
Русская знаком попросила меня присесть в кожаное кресло. Уборщица-албанка начала чистить пылесосом ковры. Лара вышла и скоро вернулась с пожилой ирландкой, старомодно одетой, с черными волосами и в роговых очках. Дама села напротив меня.
Я протянул триста евро. Она отказалась их принять.
- Если вы рассчитываете тут остаться, у вас ничего не выйдет. Это приличное заведение, а не укрытие для беглецов, что бы вы там ни натворили, - изрекла она, разом порушив мой постулат "хозяйка-борделя-умна-как-третьесортный-учителишка".
- Не понимаю, о чем вы?
- Ну разумеется, не понимаете! Тогда почему вы сидите тут, пачкая кровью мое кожаное кресло, да еще и в чужой одежде?
- Не делайте скоропалительных выводов! Да, мне действительно нужно место, чтобы перекантоваться, пока я не соображу, как убраться из города. Я не причиню никаких неудобств.
- Вы не причините никаких неудобств только потому, что вас здесь не будет. Или вы уходите сами, или я попрошу, чтобы вас отсюда выкинули. А нам не хотелось бы пачкать о вас свои руки…
- Я работаю на Бриджит Каллагэн, - заявил я. Это был мой единственный козырь, потому я ни слова не добавил о том, что милая Бриджит пыталась меня уничтожить.
- Неужели? - спросила хозяйка, не дрогнув лицом. - И кто же она такая?
- Хозяйка ирландской банды в Нью-Йорке, будто не знаете, - произнес я с угрозой.
Она немного наклонила голову и слегка вздохнула:
- Хорошо, хорошо. Успокойтесь хоть чуточку, это все же приличное место… И даже если вы работаете на нее, какое отношение это имеет ко мне? Вы тут рассиживаете, скрываясь от полиции, пугаете моих девочек…
- Я вам скажу, какое это имеет к вам отношение. Самое прямое. Если только Бриджит узнает, что вы не захотели мне помочь, отказались предоставить мне убежище… вам лучше уже сейчас начать писать завещание.
Хозяйка собиралась что-то сказать, но осеклась, улыбнулась и кивнула. Да, у этой бабенки железные нервы! Она прекрасно знала, что к чему. Окинула меня оценивающим взглядом, решая, верить моим словам или нет. Судя по всему, пришла к выводу, что я заслуживаю доверия.
- Как вас зовут? - спросила она.
- Майкл Форсайт.
Брови поползли было вверх от удивления, но она быстро спохватилась и задала следующий вопрос:
- Вы давно работаете на Бриджит Каллагэн?
- Давно, очень давно.
- Сможете подтвердить это, если потребуется?
- Разумеется. Послушайте, я только час как в Дублине, а уже хлебнул неприятностей выше головы. Мне всего-то нужно с часок передохнуть, чтобы прийти в норму.
Мадам, вздохнув, поднялась.
- Сейчас заведение более-менее свободно, - сказала она задумчиво.
- Так вы дадите мне комнату?
- Посмотрим, что тут можно сделать. Полагаю, вы приехали, чтобы помочь в розысках пропавшей девочки?
- Так вы слышали об этом?
- Кому надо, те прекрасно осведомлены.
- Правда? - Я тут же попытался получить хоть какую-нибудь информацию.
- Да, именно так.
- И что вам известно?
- Ну… моей первой мыслью было, что девчушка - Шивон, кажется - просто-напросто сбежала, поскольку никто в Ирландии не отважился бы украсть ребенка Бриджит Каллагэн. Но скажу вам так, хотя не слишком-то в этом уверена: нынешняя поп-музыка почти вся про наркотики. Какой-нибудь обдолбанный фанат мог ее утащить в наркопритон. И запомните: я ни под каким видом не допускаю сюда наркоманов, мало ли что может случиться.
- Весьма разумно.
- Так говорите, вас зовут Майкл Форсайт? - переспросила она с хитрецой.
- Да. Вам это о чем-то говорит?
- Нет, нет, ну что вы… Да, нехорошо получилось с этой девочкой. Впрочем, это же в Белфасте произошло - вполне подходящее место для подобного рода преступлений. Ума не приложу, что творится в мире! Светопреставление, да и только. Хотя Дублин - более цивилизованный город, если вы понимаете, о чем я. Ладно, прекращаем болтовню, комнату вы получите. Что желаете к чаю?
- Молоко и сахар.
Женщина сделала знак человеку, которого я только сейчас заметил - его надежно скрывала тень старинных напольных часов. Слуга тут же исчез.
- Следуйте за мной.
Сам я встать не сумел, она помогла мне подняться на ноги, и мы вышли в коридор. Хозяйка открыла ближайшую дверь, и вслед за ней я шагнул в комнату.
Да, дизайн сильно изменился с тех пор, как я наведывался сюда в последний раз. Недорогую, но веселую, яркую мебель вытеснили аляповатые потуги на "викторианство": кровать с пологом на четырех столбиках и с шелковыми занавесями; среди безвкусных зеркал, часов и фарфоровых кукол зловещего вида затерялись гравюры, изображающие балерин и светских хлыщей. По-моему, худшего места для занятий сексом даже нарочно не придумаешь. Но, возможно, местные девочки были такими мастерицами своего дела, что обстановка не оказывала на них никакого влияния.
- Можете принять душ. Я пошлю кого-нибудь купить вам новую одежду. Брюки тридцать второго размера, а рубашка побольше, верно? Да, похоже, так оно и есть. Ладно… Девочка нужна?
- Нет.
- Ну что ж… Я принесу ваши вещи, а вы пока отдохните. Примите душ, соберитесь с мыслями, но предупреждаю: долго здесь находиться нельзя. Если вас ищет полиция, я не хочу, чтобы мое заведение втянули в какую-нибудь передрягу.
- Понимаю. Я уйду через час. И последняя просьба: не принесете ли вы мне иголку и крепкую нить?
Она кивнула и вышла из комнаты. Я плюхнулся на кровать и начал раздеваться. Проверил крепления протеза - иногда они натирают культю, - но все вроде было в порядке, и пристегнул протез обратно. В дверь постучали.
- Кто там? - спросил я.
- Это Лара. Принесла вам чай.
Я осторожно приоткрыл дверь, ожидая любого подвоха, но увидел всего лишь сероглазую проститутку с чашкой на подносе. За ней смутно вырисовывался силуэт обнаженного человека в маске, ползущего на четвереньках; поводок от его ошейника находился в руках у другой русской девушки, одетой в кожаный костюм и сапоги с шипами. Этот тип, вполне возможно, был председателем Верховного суда Ирландии или начальником дублинской полиции, короче, большой шишкой.
- Что-нибудь еще? - Лара старалась выговаривать слова на ирландский манер.
- Мне бы футболку. Эта уже никуда не годится.
- Хорошо, - сказала она и закрыла за собой дверь.
Я отпил чаю и закусил шоколадным печеньем. Когда принесли иголку с ниткой, включил душ, чтобы горячая вода нагрела ванную.
Нашел номер Бриджит в "Европе", взял в руки телефон.
Так-так-так. Твой последний шанс, дорогая. Теперь тебе придется из кожи вон выскочить, чтобы убедить меня. На первый раз прощу, на второй…
Я набрал номер отеля, и меня соединили с ее апартаментами.
- Кто звонит? - спросил мужской голос.
- Кто это? - в свою очередь спросил я.
- Моран.
- Я хотел бы поговорить с Бриджит. Это Майкл Форсайт.
- Подождите, - ответил мужчина с ледяной ненавистью.
- Майкл, ты в Белфасте? - обеспокоенно спросила Бриджит.
- Разумеется, черт побери, - солгал я. - И пока еще не в могиле.
- Ты о чем?
- Несмотря на все твои усилия, я по-прежнему на этом свете.
- Майкл, у меня нет времени, давай ближе к делу! - нетерпеливо перебила Бриджит.
- Честно говоря, мне это все уже надоело, - перешел я ближе к делу.
- Мне тоже. Так о чем ты?
- Твой молодчик пытался убить меня. Ты, конечно, об этом не знаешь?
- Какой "молодчик"?
- Да твой, твой! Водитель такси. Как странно: он знал мое имя и пытался убить!
Бриджит размышляла над услышанным. Дыхание ее участилось, и, похоже, она была обеспокоена.