- Ну что ж, пойдемте, займемся машиной.
Пять минут спустя мы уже подходили к маленькой автостоянке рядом с Тринити. Без труда я отмахнулся от реплик Рирдан типа "Ты совсем не похож на пилера" и "У тебя легкий американский акцент"; заверив, что ее машина практически в целости и сохранности, задал несколько вопросов о привычках, друзьях и преподавателях, чтобы выяснить, не хватятся ли, если ее долго не будет.
- Вот моя машина, - сказала она, указывая на голубой "фольксваген". - Странно, вроде бы все в порядке…
Я огляделся.
Поблизости маячили люди, но им было не до нас. Мы подошли к машине.
Она поглядела на меня с недоумением, затем на ее хорошеньком личике появилось настороженное выражение.
- Никто не взламывал мою машину.
- Не ори, а то пристрелю! - прошептал я, вытаскивая револьвер и ткнув стволом ей в живот.
- Вы серьезно? - удивленно спросила она, наверняка полагая, что все это какой-то нелепый розыгрыш.
- Более чем.
- Ч-что в-вы х-хотите? - Она испугалась.
- Так… Мне нужна твоя машина, но ты поедешь со мной: я не хочу, чтобы ты настучала на меня, и я не слишком-то хорошо себя чувствую, чтобы сесть за руль.
- Вы, должно быть, шутите! - Ее глаза расширились от ужаса, грудь тяжело вздымалась.
Довольно-таки красивая грудь. Я сильнее вдавил револьвер:
- Никаких шуток, дорогуша. А теперь открывай чертову машину, и садимся!
- Вы же не застрелите меня средь бела дня!
- Еще как пристрелю, - свирепо прорычал я. Это я, пожалуй, переборщил.
- Не хочу умирать! Я… беременна… - захныкала она.
Это задержало меня на секунду - и только.
- Слушай меня внимательно. У тебя есть шанс дожить до ста двадцати лет. Ты будешь пить шампанское в две тысячи десятом году. И даже доживешь до того момента, когда инопланетяне станут транслировать нам свои фильмы про Христа и Александра Македонского. Но если сейчас ты не сядешь в машину, через тридцать секунд ты будешь мертва. Решай сама. Если ты умрешь, умрет и ребенок.
Она немного пришла в себя, поглядела на меня, а затем - на пушку.
- Что я должна делать?
- Отвезешь меня в Белфаст, а затем вернешься в Дублин, и попробуй только кому-нибудь заикнуться об этом! А теперь - хватит рассусоливать, поехали!
5. Пенелопа
Белфаст. 16 июня, 13:35
Наконец-то Дублин отразился в зеркале заднего вида! Девушка, дрожа от страха, судорожно вцепилась в руль, лоб покрылся крупными каплями пота - но это нормально. Слава богу, ирландское правительство в свое время получило миллионные займы от Европейского структурного фонда и наконец-то в стране построили несколько более-менее приличных дорог, поэтому поездка заняла всего лишь два часа.
Студентка оказалась отменным водителем, ей не помешало даже то, что рядом сидел маньяк-похититель с револьвером в руке. Машину она вела быстро, но аккуратно. Лучшего и желать нельзя. Бензина было под завязку, на заднем сиденье - бутылка воды и пакет с печеньем. Я съел несколько штук и предложил ей, но она отказалась, взглянув на меня с безграничным презрением. Это мне даже понравилось.
Мы ехали быстро, без происшествий и остановок, покуда не доехали до Дрохеды.
Здесь мы влились в необозримую пробку; полицейские перенаправляли поток машин в центр города и на мост через реку Бойн. Мы буквально ползли мимо толпы охранников порядка. Я знал, что девушка вряд ли ослушается моего приказа, но предупредить еще раз не повредит.
- Слушай меня, детка. Даже если ты видишь целую толпу пилеров, даже если мы ползем как черепахи, не пытайся геройствовать. Стоит тебе потянуться к дверной ручке - и я нажму на крючок. И не обольщайся, что я этого не сделаю только лишь потому, что ты мне нравишься. За прошедшие сутки я убил людей больше, чем ты в этой и еще в пяти будущих жизнях.
- Верю тебе. Ты выглядишь настоящим ублюдком, - расхрабрилась она.
- В конце концов, это незабываемое приключение в твоей жизни - будет что рассказать ребенку.
- И не мечтай, что я когда-нибудь расскажу ей о тебе.
- Не зарекайся! Ты даже не представляешь, как я легко схожусь с людьми. Истинная правда! Перуанцы, колумбийцы, русские, американцы - у меня есть друзья отовсюду!
Мы выехали на мост. Река казалась чистой, а Дрохеда выглядела намного лучше, чем когда-либо. В Ирландскую Республику пришло процветание. Понавесили новые указатели, направлявшие к холму Тара, древней гробнице Ньюгранж, месту битвы на реке Бойн и прочим чудесам графства Мит.
- Видала раньше Ньюгранж? - поинтересовался я.
- Нет.
- Зря! Потрясающее зрелище.
Она не ответила. Миновали мост. Молчание стало действовать мне на нервы.
- Ты какой предмет изучаешь в Тринити? - спросил я, пытаясь завязать разговор.
- Я учу французский, - ответила она нехотя, не желая сообщать о себе подробности.
- Французский… Один мой старый друг изучал французский в Нью-Йоркском университете. Лучиком его звали. Колоритная личность. Постоянно цитировал "Цветы зла".
- А, Бодлер, "Fleurs du Mal", - снисходительно подсказала она.
- Ага, именно. Лучик плохо кончил, к сожалению. Хотя и не совсем незаслуженно… - пробормотал я про себя.
Девушка украдкой взглянула на меня:
- Так ты этим живешь? Терроризируешь женщин и калечишь людей?
Я отрицательно покачал головой и попытался объяснить:
- Я пытаюсь не причинять зла, но иногда нельзя этого избежать.
- И ты никогда не задумываешься о последствиях?
- О чем ты?
- Ты можешь попасть в ад.
Я рассмеялся.
- Ах да! Мы же в Ирландии. Ад… Нет, я об этом не думаю. Здесь его нет. Ад - где-то в Норвегии, на полпути между Бергеном и Северным полярным кругом, - ответил я и проглотил печенье.
- Разве ты не веришь в Библию?
- В этот сборник сказочек? Ты что, теорию Дарвина в Дублине не изучала?
- Разумеется, изучала! Здесь тебе не Иран!
- Но в дарвиновскую теорию эволюции ты не веришь.
- Не вижу причин, почему вера в Бога и вера в дарвиновскую теорию эволюции должны противоречить друг другу.
- Хм… Тогда ответь мне, попадут ли в рай бактерии из твоего желудка, когда отомрут? А ведь восемь миллионов лет тому назад мы были такими же бактериями. Бред какой-то!
Она приумолкла, кивнула своему отражению в зеркале заднего вида. Прерванный разговор не шел у меня из головы. Мрачные мысли о воздаянии за грехи - последнее, чем я хотел бы забивать голову сейчас, когда до Белфаста осталось совсем ничего.
- Так значит, Бодлер - твой любимец? - полюбопытствовал я, чтобы отвлечься.
Она облизала губы и покачала головой.
- Монтень, - сказала она в ответ.
- Валяй, произнеси что-нибудь прикольное по-французски!
- Не хочу.
- Давай-давай, попробуй рассмешить парня, который приставил револьвер к твоим почкам.
Девушка призадумалась, а затем посмотрела на меня:
- Предлагаю сделку.
- Отлично, я весь внимание.
- Я процитирую тебе Монтеня. А ты сделаешь кое-что для меня.
- Согласен.
- Убери револьвер. Мне страшно до жути. Я довезу тебя до Белфаста без шума и проблем, обещаю.
Я убрал револьвер в карман. Никто бы не возразил против такого дельного и разумного предложения.
- А теперь вторая часть сделки. Давай послушаем, что говорил этот парень, Монтень.
- Je veux que la mort me trouve plantant mes choux…
- Как он прав! - выразил я восторг, хотя из всей фразы понял только слово смерть.
Мы проехали Дрохеду и по объездному пути миновали Дандолк. Границу Северной Ирландии раньше трудно было не заметить: толпы военных, пилеров, вертолетов, дорожных заграждений, столбы с колючей проволокой, - сейчас мы уже на несколько миль углубились в Северную Ирландию, прежде чем я обнаружил перемены - дорожные знаки были не желтого, а белого цвета.
- Мы на Севере! - удивился я.
- Да, - подтвердила девушка.
- Я-то думал, нам нужно будет проезжать через КПП или таможенные посты, - недоумевая, пробормотал я.
- Их давным-давно уже ликвидировали, - с оттенком презрения ответила она.
Мы проехали через горы Моурн: мрачные каменные утесы, совершенно голые - ни деревьев, ни людей, ни даже овец. Далее - Ньюри и Портадаун: пара мерзких медвежьих углов, которые и Бог-то не любил, когда создавал, не говоря уж о тамошних жителях или приезжих. Городки с домами преотвратного цвета, где все мужчины просиживают штаны в кабаках, а женщины нянчатся с детьми. Где телевизоры всегда включены на всю катушку, а из еды - одна картошка.
Слева и справа - болото.
Редкие самолеты, приземляющиеся в аэропорту. Армейский вертолет. Уродливые коттеджи и дома из красного кирпича - мы все ближе и ближе к городу.
- Никогда не была в Белфасте, - сказала девушка. Это были ее первые слова за пятьдесят миль.
- Не много потеряла.
- Может, отпустишь меня? Боюсь, мы заблудимся в городе.
- Я скажу тебе, куда ехать.
Как только мы выехали на автомагистраль, я почувствовал запахи города. Дождь, море, болото, специфический запах сгоревшего торфа, табака и вонь отработанных газов.
Над нами нависло серое небо. Холодало.
А затем пошли дорожные приметы.
Место, где я попал в аварию.
Протестантские граффити в честь Ольстерских добровольцев. Католические граффити в память о жертвах голодовки.
Миллтаунское кладбище, где осатаневший психопат забросал гранатами похороны, устроенные Ирландской республиканской армией. Здание городской больницы - настолько уродливое, что вызвало возмущение самого принца Чарльза.
Мы свернули в сторону центра. Уже близко.
- Можешь остановить машину, тут я сам доберусь.
Машина ткнулась в бордюр тротуара. Девушка запаниковала, дыхание участилось, видно, уверена, что уж теперь-то я ее точно убью.
Она судорожно оглядывалась в поисках путей отступления или хотя бы свидетелей. Но машины проезжали мимо, не снижая скорости, а тротуар был безлюден.
Я попытался ее успокоить:
- Расслабься. Дальше пути наши расходятся. Я не причиню тебе вреда, даже пальцем до тебя не дотронусь.
Она судорожно кивнула.
- Ты действительно беременна или соврала, чтобы спасти свою жизнь? - задал я вопрос.
- Беременна. Уже три месяца, - покраснела она.
- А парень твой знает?
- Знает, но ему по ноге.
- Родители?
- Разумеется, нет.
- Скрываешь от них?
- Можно и так сказать.
- Значит, деньги тебе пригодятся. Вот, держи. - Я протянул ей почти все, что у меня было в бумажнике. Тысяч десять-одиннадцать.
- Что за шутки?! - с ужасом воскликнула она.
- Я серьезно. Бери-бери, бабки некраденые, ничего такого. Только никому не говори.
- Неужели ты так вот просто отдаешь мне все эти деньги?!
- Вот именно. Я миллионер со странностями. Для меня такие штучки - в порядке вещей.
Девушка колебалась, но мне удалось ее убедить. Мой взгляд недвусмысленно уверил ее, насколько невежливо отказываться от денег. Без лишних слов она их взяла.
- Видишь вон тот разворот впереди?
Она кивнула.
- Точно видишь?
- Да.
- Отлично. Теперь делаем так. Ты там разворачиваешься и едешь обратно в Дублин, нигде не останавливаясь. Оставишь машину на стоянке и продолжишь жить, как будто с тобой ничего не произошло. И никому не говори о случившемся.
- Понимаю.
- Хорошая девочка! Возвращайся к своей личной жизни. Удачи тебе с ребенком. Если твои родители будут недовольны - пошли их к черту, поезжай в Лондон и обратись в службу соцзащиты. Получишь квартиру, и тогда тебе пригодятся эти деньги.
Она задумчиво кивнула, собралась было что-то сказать, осеклась, но потом спросила меня сдавленным шепотом:
- Как тебя зовут?
- Майкл.
- Не знаешь, в Библии упоминается женщина по имени Мишель?
- Не знаю…
- Это было бы хорошее имя для девочки.
- Обалденное! - Я вышел из машины и пошел прочь.
Она сидела не шелохнувшись.
- Езжай! - бросил я.
Девушка кивнула, завела машину, машина заглохла, она еще раз завела двигатель и, когда двигатель заработал как надо, вырулила к перекрестку. Завернув, влилась в движение на другой полосе двухрядной дороги. А я стоял на тротуаре и почти с тоской смотрел, как она уезжает обратно - туда, где живут цивилизованные люди.
В Дублине солнечно, в Белфасте идет дождь. Это непреложный закон. Все в городе принадлежит мокрой и грязной империи белфастского дождя: деревья, камни, шеи, воротники, непокрытые руки и головы. Меня встретил убийственно унылый дождь Восточного Ольстера, еще в туче перемешанный с парами масла и чадом дизелей и приправленный солью и сажей. Этот льющийся почти горизонтальными плотными потоками дождь - такая же часть окружающего мира, как городская ратуша, озеро или судостроительные верфи "Харленд энд Вулф".
Я глубоко вдохнул здешний воздух, насквозь пропитанный насилием и кровью. Повсюду, куда ни глянь, видны приметы шести лет религиозной холодной войны, тридцати лет жестокой и беспощадной гражданской войны, восьмисот лет неразрешимых, бурных противоречий, проблем и вражды.
Говорят, воздух Иерусалима звенит от молитв, Дублин может похвастаться своими писателями, но именно тут, в Белфасте, живут настоящие подонки и сволочи. Воздух, которым дышит город, насквозь пропитан ложью и обманом. Когда приняли Соглашение о прекращении огня, на воле оказались тысячи заключенных, по этим улицам и сейчас бродит множество людей, знающих, с какой стороны нужно держать оружие, но прикрывающихся лживыми россказнями о спокойствии и мире.
Вплоть до семнадцатого века этого города даже не было на картах. Он возник как скопление землянок и получил ирландское имя в честь реки Фарсет, которая давно уже упрятана в подземные трубы и теперь - всего лишь часть канализации.
О, Белфаст…
Вам придется полюбить это место.
Я пошел по Грейт-Виктория-стрит по направлению к отелю "Европа". В тот день, когда я был тут в последний раз, стекла всех домов в радиусе полумили были выбиты взрывом тысячефунтовой бомбы. Бар "Корона" просто перестал существовать, а бар "У Робинсона" выгорел дотла, на месте штаб-квартиры партии юнионистов в мостовой зияла воронка.
С тех пор в Белфаст трижды приезжал Билл Клинтон. Джордж Буш-младший был здесь во время зачисток в Ираке. Опираясь на американскую помощь, Тони Блэр и премьер-министр Ирландии Берти Ахерн в 1998 году добились перемирия между католиками и протестантами. Хрупкое подобие мира знавало свои взлеты и падения, но все-таки это был хоть какой-то мир. Объявили о прекращении огня и освобождении всех заключенных - бойцов военизированных формирований. Несмотря на то что между католиками и протестантами пока что не было установлено окончательного соглашения, обе стороны все же вели переговоры. И с той и с другой стороны имелись свои диссиденты, однако вот уже шесть лет, как в Белфасте не было серьезных терактов. Для того чтобы "Макдоналдс" и "Бургер кинг" подмяли под себя и уничтожили местные сети фастфуда, времени оказалось вполне достаточно, а перед застройщиками еще маячил непочатый край работы.
В новом сияющем и пышном здании отеля "Европа" хорошо позаботились о безопасности. Посты охраны стояли повсюду - начиная с въезда на автостоянку, и повсюду были понатыканы металлодетекторы, замаскированные в проемах двойных дверей.
Металлодетекторы.
Я прикинул свои возможности.
С оружием расставаться не хотелось. Без оружия в Белфасте чувствуешь себя еще даже похуже, чем без штанов.
Рядом с отелем была аптека "Бутс". Я зашел туда, долго разглядывал полки, неясно представляя, что же мне все-таки нужно. Наконец купил коробку герметично закрывающихся пакетов "зиплок" и отправился в восстановленную "Корону". Подавив желание попить пивка, я зашел в туалет и заперся в кабинке. Достал револьвер и положил в пакет. Выпустив из пакета воздух, запечатал его. Этот сверток я положил во второй "зиплок", а затем и в третий. Мешочек с патронами упаковал точно так же. Сняв крышку туалетного бачка, вложил сверток с револьвером внутрь. На секунду задержавшись у поверхности, пакет погрузился на дно. Думаю, теперь все будет в порядке. Я читал, что во Вьетнаме солдаты использовали презервативы, чтобы защитить свои винтовки М-16 от сырости. "Зиплок", мне кажется, надежнее. Таким же манером на дно отправился сверток с патронами.
Я водрузил крышку бачка на место, вышел из паба, пересек Грейт-Виктория-стрит и без проблем прошел через двойные двери с металлодетекторами.
Отель был как две капли воды похож на прочие бездушные и унылые отели сети "Европа", за исключением того, что дизайнеры тут заигрывали с ирландскими мотивами: зеленая окантовка, свежие трилистники белого клевера в вазочках на журнальных столиках, парочка картин Джека Б. Йейтса на стенах, а перед стойкой регистрации - группа людей с болезненным цветом лица.
По радио передавали отрывок из Семнадцатой сонаты Бетховена. Музыка, разумеется, не ирландская, но достаточно заунывная для того, чтобы воссоздать среду Белфаста.
- Приветствую, - сказал я, подойдя к стойке.
- Добрый день, сэр, добро пожаловать в отель "Европа", лучший отель в Белфасте, мы предлагаем полный спектр услуг, а также новую кухню для тех, кто придерживается аткинсовской диеты! - радостно зачастил администратор, очень молодой шатен с золотой серьгой в ухе и легкой восточнобелфастской шепелявостью.
- Мисс Бриджит Каллагэн назначила мне встречу.
- Она занимает президентский сьют. Я предупрежу о вашем визите.
- Не стоит.
- Я обязан.
- Нет-нет, я ее старый друг, пройду к ней без доклада.
- Сожалею, но мистер Моран запретил пускать кого-либо в президентский сьют без предупреждения.
Я не хотел усугублять ситуацию, поэтому назвал пареньку свое имя и приготовился ждать, покуда он не объявит о моем прибытии. Юноша забубнил в трубку:
- Здравствуйте, это администратор. Я хотел бы поговорить с мистером Мораном. Мистер Моран, это Себастьян, здесь, э-э-э, господин, ему назначена встреча с мисс Каллагэн, его зовут Майкл Форсайт, могу ли я его пропустить?.. Да, он один… Разумеется. - Он положил трубку и кивнул мне. - Вы можете идти. Последний этаж.
- Благодарю.
Я прошел к лифтам, нажал кнопку "вверх" и, пока не пришел лифт, с удовольствием рассматривал большие стеклянные панели, которые я "помог" вставить двенадцать лет тому назад.
Тренькнул сигнал прибытия.
Двери лифта открылись. Внутри находились два брутальной внешности молодчика, затянутые в сшитые на заказ костюмы. Определенно американцы, и выглядели они как бывшие футболисты или участники Всемирной федерации рестлинга. Один - отвратительного вида белый, другой - злобный чернокожий с бычьей шеей.
- Моран? - спросил я белого.
- Форсайт? - спросил тот в ответ.