Сговорился он как-то с оборотистыми американцами переправить за океан двенадцать полотен советских авангардистов, да и погорел на таможне… В тот год - дело было в мохнатом 1984-м - Андропов закрутил гайки, да так сильно, что кому-то вместо гаек яйца выкрутил… Словом, залетел Зарецкий на "пятилетку", отсидел от звонка до звонка в Пермской области, там закорешился с ленинградскими блатными и после отсидки пошел уже по новой - воровской стезе, и покрутившись на Вологодчине пару лет да пощипав тамошних ротозеев, Саня перебрался в Ленинград, где обнаружил множество маленьких клондайков, мимо которых ходили неискушенные ленинградские урки. Увидя, что под ногами у них валяется настоящее золото, надо только нагнуться и поднять. Хваткий Саня нагибаться не ленился, почему и опередил многих и в славные девяностые уже был одним из крупнейших в Северной столице скупщиком ювелирки - но не краденой, а мастерски выманенной и выменянной у простодушных обывателей. Правда, к тому времени в городе на Неве развелось немало таких же, как и он, искусствоведов с наколками на пальцах. И на Саню стали конкретно наезжать. А он не будь лох - напомнил о себе старому корешу по пермской зоне Роману Филатову только-только поставленному в Питер смотрящим. Филат взял Зарецкого под свое крыло и помог отмазаться от наглых конкурентов. Когда же в конце девяностых пиарский ювелирный рынок подмяли чеченцы, которые щедро отстегивали в городской обшак, пришлось Сане переквалифицироваться. Филат отдал ему на откуп автомобильный рынок - и тут он тоже преуспел: скоро ни одна мало-мальски солидная иномарка, пригнанная через Калининград из Европы, не ставилась на учет в ГАИ Петербурга без негласной санкции Александра Зарецкого…
- Ну а сам-то каким ремеслом промышляешь? - добродушно осведомился Зарецкий, закуривая очередную папиросу. - Что-то особенное?
Сержант степенно пожал плечами и засмотрелся н окно.
- Да понимаешь ли, Саня… Ремесло обычное. Курьер я. - И, помолчав, усмехнулся: ему понравился собственный ответ. Он вспомнил про тульскую винтовку,
спрятанную в кожаном "дипломате", с которым он пересекал государственные границы трех десятков стран мира на четырех континентах.
- И чего же перевозишь? - не унимался говорливый спутник. - Золото-бриллианты?
- Вроде того, - кивнул Степан. - Спецгрузы…
Питерский искусствовед, явно не удовлетворенный уклончивым ответом, сменил тему:
- Я только не пойму - ну, прибудешь ты в Мурманск, и что ты там в одиночку надеешься разведать? Ты же никого в городе не знаешь. Ни среди братвы, ни из ментов, так что ни к кому не подступишься. А про разборки Филата с Норвежцем прохожие на улице не базарят и в газетах не пишут…
Саня Зарецкий не знал, да и знать ему было незачем, что перед самым отъездом Филат дал Сержанту мобильный номер Николая Петровича Заворотова, которого сам загодя предупредил о визите важного гостя из Москвы и попросил доверять ему, как отцу родному. Саня! Зарецкий не знал, что, устроившись в занюханной гостинице, Степан сразу же свяжется с Заворотовым и они договорятся о встрече, чтобы обсудить текущие дела и самое главное дело, ради которого ехал посланец Варяга в далекий северный порт…
Он почти не обращал внимания на пейзажи за окном, думая о предстоящем деле. Не в первый, не в десятый и не в двадцатый раз Сержанту предстояло охотиться вслепую. Хотя сейчас мурманский смотрящий отвечал за полное информационное обеспечение его секретной миссии в заполярном городе. Да и Варяг перед отбытием Степана дал ему четкую наводку: Плешивый собирался встречаться с Таганцевым для серьезного разговора, который, если не приведет к разрешению всех разногласий, станет последним, после чего в игру должен будет вступить Сержант и использовать свой последний решающий аргумент… Тот, который покоился в черном кожаном чемоданчике "дипломате". В Петрозаводск прибыли в сумерках. Распрощавшись с Зарецким и Журбиным, Степан выкупил забронированный билет на скорый поезд "Арктика" и устроился в купе мягкого вагона. Ночь ему, к счастью. Предстояло провести в одиночестве: не слишком любил Степан Юрьевич бессмысленные разговоры со случайными попутчиками.
На привокзальной площади в Мурманске он сел в пошлую "Волгу" с еле заметными шашечками на боку и попросил отвезти себя в гостиницу "Прибой". Водила - долговязый сухощавый дядька лет пятидесяти с лишком в потертом полушубке и шерстяных офицерских перчатках недоуменно хмыкнул: об этой гостинице он услышал первым, и ему пришлось вылезать из своей "волжанки" и топать к скучавшим таксистам уточнять маршрут. - А что, командир, вечерами тут у вас не опасно по улицам ездить? - как бы невзначай поинтересовался Сержант, когда "Волга" свернула с освещенного центрального проспекта на темную боковую улицу.
- Да какая опасность? - с готовностью ответил водитель, явно обрадованный тем, что молчаливый пассажир подал наконец голос. - У меня же не джип, не "бэха" И не "мерс". На мою старуху кто позарится? У нас тут Шустрят какие-то пацаны за городом. Но они бомбят только крутые тачки.
- А разве менты не могут их осадить? - лениво бросил Сержант, вдруг почувствовав, что болтливый таксист может выдать ему ценную информацию, если его умело подвести к этому.
- Менты? - хрипло усмехнулся таксист. - Ты что, Мурманске никогда не бывал?
- Был тут как-то, еще при совке. С тех пор в первый раз в вашем городе, - не покривил душой Сержант.
- Понятно. Ну, тогда прослушай политинформацию. Мурманские менты давно уже в доле и с этим лихачем и вообще со всеми местными уркаганами. Ментура у на вообще интересная. Был туг такой начальник областной УВД генерал-майор Топтыгин… Представляешь! - Водила даже полуобернулся к пассажиру и в улыбке обнажил три стальные фиксы в углу рта. - Генерал Топтыгин! Настоящая фамилия, не кликан! Так вот, Топтыгин этот поставил всех коммерсантов на уши… Чтоб дань ему плати" ли да всякие любезности оказывали. Полгода назад…
- Погоди, командир. - Сержант подался вперед, положив руку водиле на плечо. - А что же у вас в городе только "красная крыша" и есть? А как же местные блатари? Я слыхал, в славном городе Мурманске криминал не дремлет…
- А что ж ему дремать, коли наш криминал и наша милиция в одной упряжке скачут - и непонятно, кто кого погоняет.
- Но есть же в городе хозяин, которому все подчиняются? Это ваш Топтыгин, что ли?
- Топтыгин - мелкая сошка! Да и нет уж этого Топтыгина… То ли зону топчет, то ли… Сняли Топтыгина в прошлом году. Он же у Таганцева был в услужении, выполнял его наказы. В общем, лежал под Таганцевым покорно и смирно, как шлюха под клиентом.
Вот и вырвалась нужная Сержанту фамилия!
- Таганцев? - словно припоминая что-то, протянул Сержант. - Не тот ли это Таганцев, в которого стреляли… А он потом в Норвегию подался.
- О! А говоришь, про наш город ничего не знаешь! - обрадовался водила. - Таганцев у нас городской Соловей-разбойник. Точно: был он в Норвегии. А знаешь почему? - Водила помолчал, ожидая нетерпеливого вопроса, но пассажир не проронил ни слова. - Его чуть не завалили.
к" Конкурирующая фирма? - спросил Сержант. И- Да нет же! Менты! Это еще до Топтыгина было. Норвежец… Это у Таганцева кличка такая, он с норвежцами уже много лет бизнес ведет. Так вот, Норвежец давно был на ножах с милицией. До Топтыгина тут много лет сидел один генерал. Классный, между прочим, мужик был, правильный. В городе уважали его, даже бандюганы местные и те перед ним шапки снимали. Но с Норвежцем сразу не поладил. Дело дошло до стрельбы. И Норвежец от греха подальше слинял в Норвегию. А потом прежний начальник УВД вышел на пенсию или, как говорили, его туда ушли. И Норвежец враз домой вернулся, у ментов появился Топтыгин, и с Норвежцем они быстро спелись на почве общих финансовых интересов… И водила не договорил. Резко притормозив, он свернул к трехэтажному кирпичному дому с кое-где освещенными окнами и с усмешкой объявил:
- Прибыли, начальник! Вот твой отель "Прибой"!
Сержант осмотрел здание и наметанным глазом определил: пожарная лестница идет от крыши до земли по торцу, служебный вход должен быть сзади, охранной сигнализации явно нет… Он и сам не знал, зачем сделал эти умозаключения, но въевшаяся за многие годы привычка Оценивать места своего временного пребывания на предмет личной безопасности срабатывала автоматически. Так говоришь, Норвежец туг у вас царь и бог? Никомy не подчиняется, со всеми на ножах? - как бы рассеянно переспросил он, надеясь выудить из словоохотливого таксиста еще хоть какие-то крохи информации.
Норвежец умудрился поссориться со всеми, с кем только возможно. Даже с Плешивым.
- С кем? - изобразил недоумение Степан. - Что за Плешивый? Очередной начальник УВД?
Водила усмехнулся, принимая сотенную бумажку р собираясь отсчитать сдачу.
- Да нет, нынешний ментовской начальник генерал Смоленцев и Норвежец - кореша до гроба! Плешивый это здешний смотрящий… Знаешь, что это за должность такая?
- Слыхал, - кивнул Степан и мягко отстранил руку водилы, в которой тот сжимал мятые десятки. - Оставь себе, брат. И на какой же почве размолвка вышла?
Водила обрадовался щедрости пассажира и заговорил с угодливыми интонациями:
- Порт с леспромхозом никак не могут поделить. Да много чего… Норвежец тут сколотил войско из лихих ребят, которые пацанам Плешивого войну объявили. Так что…
- Так что в городе идет война! - тихо закончил Сержант. - Слушай, брат. - Его вдруг осенила дельная мысль. - А тебя вызвать каким-то образом можно? На заказ… Ну, если мне надо будет куда-нибудь съездить. По городу или за город.
- Это завсегда пожалуйста! - оживился водила. - Барыкин я, Май Трофимович! Вот я тебе сейчас телефон дам… Это не диспетчерская, а это мой домашний. Звони в любое время. Если меня не будет и супруга подойдет, так ты ей скажи, для Мая Трофимовича, мол, заказ… Я приеду, не сомневайся!
- Ну, бывай, Май Трофимыч! - улыбнулся Сержант. - А меня… Виктором Ивановичем кличут. Запомни: из гостиницы "Прибой".
Степан вошел в тускло освещенный вестибюль и направился к стойке портье. Навстречу ему неспешным шагом, засунув руки в карманы темной куртки с меховым воротником, топал высокий молодой парень с белобрысым "ежиком". С виду белобрысый был похож на борца: широкие плечи, крепкие руки, уверенная тяжелая походка. Он двигался прямиком на Степана, точно не замечал его, ожидая, что незнакомец посторонится и уступит ему
дорогу. Но сержант прямым курсом пошел на сближение. Когда между ними оставалось с полметра, блондин глянул на коренастого невысокого дядьку с черным "дипломатом" в руках, поймал колючий взгляд его немигающих серых глаз и невольно уклонился вправо.
Сержант спокойно продолжал свой путь к стойке портье, а парень сквозь зубы глухо выматерился и толкнул ногой рифленую алюминиевую дверь. Казалось, он и сам понял, какая незримая сила заставила его, несмотря щ клокотавшую в нем злобную решимость, уступить дорогу незнакомцу.
Степан остановился перед стойкой, обтертой тысячами рукавов, и вежливо поприветствовал портье - сонного дядьку в дрянном пиджачишке и мятом узком галстуке. Перед ним на прилавке стояла выцветшая от времени табличка: "Свободных номеров нет".
- У меня одноместный забронирован, - спокойно объявил Сержант и, не дожидаясь ответа, протянул паспорт с привычно вложенной туда пятидесятидолларовой купюрой.
У дядьки сон мигом как рукой сняло, он угодливо осклабился и вроде бы даже заурчал, словно сытый кот, сгреб ладонью паспорт и сноровисто протянул гостю бланк и шариковую ручку. Степан заполнил нужные графы и спросил:
- Телефон там есть?
- Есть, - буркнул портье. - И мини-бар. И горячая вода.
- В мини-баре? - среагировал Сержант,
- В кране! - не без удивления поправил непонятливого постояльца портье и протянул ключ на увесистом грушевидном брелоке.
Расположившись в тесноватом номере с видом на заброшенную стройку, Степан первым делом набрал номер Плешивого. Но к телефону никто не подошел. Тогда гость, не раздеваясь, прилег на тахту и мгновенно уснул.
Его разбудил отдаленный рев мощных дизельных движков. Еще даже не разлепив веки и инстинктивно сунув руку под подушку, Сержант вспомнил, что от усталости свалился спать замертво и даже не выложил ствол из пальто. Досадливо отругав себя за головотяпство, Степан поглядел на часы и понял, что проспал без малого четыре часа. Он привстал на локте и прислушался. К гостинице подкатили несколько машин. Три или даже четыре. Скорее всего, джипы.
Мурманск - город лихой: тут джипанами на улице никого не удивишь. Но чтобы к какой-то захудалой гостиничке на окраине подвалил сразу целый конвой - это странно и подозрительно. Уж не по его ли душу? Не выслал ли Плешивый за ним эскорт? Степан встал, подошел к вешалке, нащупал во внутреннем потайном кармане темно-синего кашемирового пальто "беретту" и, взведя курок, на цыпочках подошел к двери. Осторожно приоткрыл ее так, чтобы образовалась узенькая щелка, и прислушался. В коридоре не было ни души. Он закрыл дверь и задумался. Подойдя к окну, выглянул на улицу, но окно за стеклом стояла кромешная тьма.
Он включил телевизор и уставился в экран: показывали старый американский вестерн, который он не раз видел в Штатах, но забыл название. Однако сосредоточиться на сюжете ему не удалось: на улице снова взревели автомобильные моторы и их рокот быстро растаял в ночи.
"Значит, не за мной, - подумал Сержант, - а то я уж губы раскатал…" Он выключил телевизор и, забравшись под тонкое одеяло, уснул опять.
Глава 8
От противных местных сигарет першило в горле, Ио Петраков продолжал упрямо затягиваться дымом, Стоя возле кресла и разглядывая уже опостылевший вид Щ гостиничного окна.
Это катастрофа. То, что случилось, иначе не назовешь. Как могло такое произойти? Он уже видел себя влиятельным человеком в Мурманске, ответственным зa все азиатское направление. А что теперь? Опять возвращаться в знойные горы, ползать в грязи, ежедневно рискуя получить пулю в лоб? Опять командовать стадом тупоголовых таджиков? Опять пресмыкаться перед стариком Саидом? От отчаяния он готов был заорать И биться головой о стенку. Все пошло прахом, все! И из-за чего? Из-за кого? Из-за местного авторитета, из-за Юра, которому, видите ли, западло крышевать наркоторговлю. Урод!
Из ванной доносился шум лившейся воды: Махмуд, Готовясь ко сну, принимал вечерний душ. Трусливый шакал! Уже заказал авиабилеты на завтра. Спешит побыстрее убраться отсюда. Здорово его напугал визит посланца Плешивого. Как он там представился? То ли Игорем, то ли Олегом. Впрочем, неважно. Как он нагло разговаривал, этот сопляк! С каким превосходством смотрел них! Андрей едва сдержался, чтобы одним ударом тяжелого кулака не вбить ему кадык в глотку.
Он затушил бычок в стеклянной пепельнице. За окном послышался рокот автомобильных движков. В гостиничный дворик один за другим въехали три черных "лендкрузера". Андрей смотрел на них без особого интереса, мысли его были заняты другим. Из джипов стали Выходить люди в черных куртках. Рослые и крепкие. Закурив новую сигарету, Андрей отвернулся от окна. Открылась дверь в ванную, и на пороге показался
Махмуд. Он был в длинных синих трусах и на ходу вытирался полотенцем.
- Андрик, ну ты и накурил, - недовольно сказал он, - открой форточку, ради аллаха!
Петраков проигнорировал эту просьбу. Он смотрел на полуголого таджика и злился.
Махмуд не особенно переживал из-за их неудачи, Конечно, его положение при Сайде устойчивое, таджик имеет свой процент с оборота.
Как бы угадывая его мысль, Махмуд с улыбкой спросил:
- Чего такой хмурый, Андрик? Ничего, через два дня дома будем. Жалко, конечно, что ничего не получилось, но… Нет худа без добра. Такая, кажется, у вас поговорка? Теперь хоть знаем, что в Мурманске нам делать нечего Может быть, поюжнее город выбрать? Но это уже пусть Сайд решает…
- Вот именно, - желчно прокаркал Петраков, - все решает Сайд. И он теперь больше никогда не доверит мне ничего стоящего.
- Да ну, брось ты, - стал успокаивать его Махмуд. Но он знал, что Петраков не ошибается. Сайд Джафаров терпеть не мог неудачников, и провал мурманской миссии он Петракову не простит. Хотя бы из суеверия.
- А что будет с "арбузами"? - спросил Андрей. - Поставщики ждут. Нервничают, уже звонили мне на мобилу.
Махмуд пожал плечами.
- Товар пусть отправляют обратно. Хозяин, конечно, расстроится, но против воли Аллаха не пойдешь.
"Паскуда, - с ненавистью думал Петраков, - сдается мне, что ты из меня хочешь сделать козла отпущения. Мол, если кто и провалил переговоры в Мурманске и не смог договориться с местными авторитетами, так это не я, верный твой пес Махмуд, а этот русский осел!"
За дверью в коридоре послышался топот по крайней Мере десятка пар ног. Через несколько секунд раздался Вребовательный стук и медная дверная ручка повернулась…
Когда портье разглядел входивших людей откровенно бандитской наружности, его сразу же обуяли нехорошие предчувствия. Их ввалилось много, человек десять, Как минимум. Все парни были коротко стрижены, кое-кто демонстративно держал руки в карманах. Они быстро рассредоточились по вестибюлю, один встал возле стеклянных дверей, блокируя выход. Одного из них портье сразу узнал. Этот молодой блондинистый пацан уже был здесь пару часов назад, заходил в двенадцатый номер. Портье поразился перемене, которая произошла с ним за столь короткое время. В тот раз парень держался нагло, самоуверенно, а теперь же как-то посерел, осунулся, словно постарел лет на двадцать. Глаза потухли, бескровные губы болезненно кривились. А его одежда была в таком состоянии, как будто его часа два валяли но пыльному полу. "Ну да ладно, не моего ума дело", - подумал портье и уставился на импозантного высокого мужчину в коричневом костюме - явно главного. Его лицо показалось портье тоже знакомым.
Норвежец подошел к стойке вплотную и с издевкой поздоровался:
- Добрый вечер, дядя. Как дела?
Портье судорожно сглотнул и кивнул. Сиплым с перепуга голосом ответил:
- Здравствуйте. Чем могу?
- Меня интересует двенадцатый номер. Постояльцы еще не выехали?
Портье оглянулся на стойку с ключами от номеров.
- Нет. На завтра просили приготовить счет. После обеда съезжают.
- Отлично, - удовлетворенно кивнул Норвежец и по- хозяйски хлопнул ладонью по стойке. - Значит, так: стоишь тут и никуда не отлучаешься. А мы в гости к ним наведаемся. Пока мы здесь, никого в заведение не впускай. И не выпускай. Ясно?
Он повернулся к своим бойцам:
- Зуб, Фомич и Хитрый остаются здесь. Чтобы ни одна тварь туда-сюда не просочилась. И за этим… - он мотнул головой на портье, - в оба следите. Если надумает звонить - пальцы ему режьте.
Он ткнул в плечо Болта:
- Веди, Сусанин! Да пошевеливайся, недолго уже тебе мучиться осталось.
Это прозвучало двусмысленно, и бандюганы прыснули от смеха.
"Убьют, уроды", - горестно думал Болт, поднимаясь по устланным пушистым узорчатым ковром ступенькам. Сзади вышагивал Норвежец, за ним - шестеро сопровождавших его боевиков.
Болт остановился возле двери, на которой висела медная овальная табличка с числом 12. Норвежец едва не сшиб его с ног. Шумно выдохнул прямо в лицо:
- Что, пришли? Этот?