– О чем разговор! Елизавета, ты не возражаешь, если Федор у нас ночевать останется?
Глава 11
Борис Татаринов всегда считал себя оптимистом и человеком действия.
Еще в начале перестройки он почувствовал, что может осуществить свои детские мечтания о богатой жизни… Такой жизни, которая была у его прадеда.
В школьные годы Боря мог часами перебирать семейный архив… Это было чудо, что все эти бумаги, письма, фотографии, альбомчики сохранились.
Во многих семьях подобные свидетельства буржуазного происхождения со слезами на глазах уничтожались в конце тридцатых… Для тех же, кто из-за гордыни или жалости не мог поднять руку на реликвии предков, эти бумажки становились поводом для арестов или добавляли лишний десяток лагерных лет.
Архивы все равно уничтожались, только другими руками.
Бумаги Татариновых сберег дед Бориса, суровый и грозный Иван Назарович.
В сентябре тридцать седьмого он несколько дней подряд перебирал все шкафы, столы, чемоданы, перелистывал и вытряхивал книги.
Все значительное он складывал в неприметный потрепанный чемодан, а менее важное тщательно рвал и по вечерам сам предавал все это огню на соседнем пустыре.
В первое воскресенье октября он очень рано отправился в подмосковную Верею и к ночи вернулся уже без чемодана.
Об этом, возможно, никто и не вспомнил бы, но ровно через тридцать лет, осенью шестьдесят седьмого, Иван Назарович опять уехал в Верею и вернулся с довольно тяжелым, туго набитым чемоданом.
А еще он привез в чужой холщовой сумке литр самогона и десяток антоновских яблок.
Борис вспомнил об этом только через двадцать лет, когда после смерти деда узнал от матери, что в Верее жила старая знакомая Ивана Назаровича, простая одинокая женщина. И что был у нее огромный дом и сад… И был у нее сын Сергей Иванович и двое внуков – двоюродных братьев Бориса.
Он и не пытался найти своих новых родственников и даже хотел забыть, вычеркнуть из памяти этот эпизод.
Но забыть не получалось…
Иногда ему представлялся огромный сад и избушка, в которой его бородатый дядька и лохматые красноносые братья варят самогон. А в полумраке подвала на грубых полках вдоль стен стоят сотни бутылок с мутноватой жидкостью…
Тогда, в конце шестидесятых, Борис не сразу понял, какую важную роль сыграет в его жизни вдруг появившийся старый чемодан из Вереи. Но дед Иван знал, что делал. Он часто уединялся с внуком, клал перед собой несколько пожелтевших листиков и долго интересно рассказывал.
И сейчас Борис помнил каждый листочек, каждую фотографию…
Вот это письмо о Парижской выставке от прадеда Назара Платоновича… Это наш подмосковный завод. Не гигант, но в лучшие времена до ста двадцати рабочих трудились, вагонами товары в Москву отправляли… И не только в Москву!
Вот вывеска над проходной: "Фабрика братьев Татариновых"… А это приглашение на банкет по случаю открытия второго магазина Татариновых.
Первый был за Москвой-рекой, на Полянке, а новый – почти у Кремля, на Никольской…
Вот вся семья на веранде подмосковного дома, соседи, прислуга, самовар…
Вначале Борис слушал эти рассказы как примерный внук, не желая обидеть старика, но очень скоро втянулся. Он окунулся в ту жизнь… Это была теперь его жизнь!
Слушая, как было, он начал представлять, как могло бы быть сейчас!.. Если бы не случилось то, что случилось.
Он верил, что все это может вернуться. Должно вернуться!
В конце восьмидесятых Борис с трепетом начал ощущать, что грядет возрождение старого мира. Его мира!..
Потом всё замелькало… Начали откуда-то появляться новые банкиры, частные рестораны, продажные чиновники, бритоголовые ребята, липовые фирмы…
Борис бросил всё и рванулся в эту новую жизнь… Главное – успеть. Кто не успел, тот опоздал!.. Надо найти свою нишу. Надо поймать свою птицу удачи… Любую птичку, хоть ворону – лишь бы она несла золотые яйца.
Почти сразу Татаринов понял, что для получения больших денег нужен "стартовый капитал"… Здесь удивительно простую схему подсказал удачливый сосед. Он называл это "четырехтактным двигателем".
Берешь, учил он, в долг, прокручиваешь деньги, отдаешь долг и оставляешь себе прибыль.
Это звучало убедительно, заманчиво и чарующе просто.
Борис начал работать над своим двигателем. Первые два такта получились сразу. Деньги ему давали спокойно под напором его природного обаяния, убедительности и оптимизма.
Получалась и прокрутка денег… Они крутились весело, задорно, с шумом и грохотом. Но вдруг по завершении всех операций деньги куда-то исчезали, испарялись, улетучивались.
Через два года он уже с трудом помнил, кому и сколько должен сейчас и какую часть из этих долгов он передал тем, кому он был должен раньше.
Записей он никогда не делал. Он не любил бумаг, планов, учетов. Это приметы прошлого!.. Сейчас нужен напор, натиск, риск, удачливость.
После встречи и начала совместной работы с Игорем Савенковым дела Бориса стали стабилизироваться. За счет совместной прибыли начал заметно уменьшаться долг.
Хорошо, но как-то всё медленно. Очень медленно!.. А ему всегда хотелось всё и сразу.
С уходом Савенкова кредиторы просто озверели.
Но не разрыв с Савенковым был причиной. Они и не знали-то ничего… Просто Борису было очень удобно связать эти события…
Он – несчастная жертва! Эти набросились и требуют каких-то денег, о которых могли бы и забыть давно… А Савенков его предал! Оставил, кинул друга в трудную минуту.
Даже доброжелательный телефонный звонок Игоря дней через десять после расставания Борис воспринял в этом же ключе: "Ишь! Пригласить соизволил… Совесть замучила. Или решил похвалиться новым офисом?"
Борис долго готовился к визиту, продумывал тактику разговора… Однако все сводилось к тому, чтобы попросить денег в долг у Савенкова или у его новых друзей.
Другие варианты как-то не складывались…
Игорь встретил радушно, и это было искреннее радушие… Даже при всем желании Борис не мог почувствовать игры, фальши или затаенной неприязни.
Они быстро обошли не очень шикарный, но достаточно хорошо оборудованный офис и уединились в маленькой комнатке, которая совмещала в себе переговорную и кабинет Савенкова.
Понимая сложность первого после разрыва разговора, Игорь попытался расставить сразу все точки:
– Давая, Борис, не будем изображать, будто нас совершенно не волнует, что мы вот так разбежались… Меня волнует! И очень… И неприятно мне, что инициатива была моя… Но нам сейчас важно не углубляться в детали. Просто надо принять, что вместе мы больше работать не будем… Будем дружить семьями, помогать друг другу, сотрудничать, но только не в одной команде.
– Понятно, дружба дружбой, а денежки врозь…
– Правильно! – Савенков вначале обрадовался точной формулировке, но затем неуютно поморщился. – Правильно, но фраза получается ехидная, не по-русски как-то… Для нас, если дружба, то режь последний огурец.
– Не придирайся к словам… У меня сейчас положение сложное и настроение сумрачное. – Татаринов попытался подойти к самому важному для себя вопросу. – Ты предлагаешь помогать, сотрудничать. Мне нужна сейчас помощь.
– Кредиторов тебе поставлять не буду, а помогать зарабатывать – с удовольствием… Мне тоже сейчас клиенты нужны. Пройдись по своим связям. Мол, есть крепкое детективное агентство… Я даже тебе бумагу заготовил. – Савенков протянул Борису какой-то документ на бланке "Совы". – Смотри, и печать, и подпись. Это вроде доверенности, что ты как внештатный сотрудник можешь вести предварительные переговоры от нашей фирмы.
Татаринов убрал бумагу, не читая… Они начали обсуждать детали, пока их не прервал настойчивый звонок в дверь.
Пришли трое рабочих. Они сразу же начали осматривать дверной проем и делать замеры… Вскоре Борис понял, что через три дня будет установлена металлическая дверь с очень хорошим замком.
Он сделал вид, что спешит, и вышел на улицу вместе с рабочими.
– Покурим, ребята? Я думаю, дверь у нас отличная будет. И замок отличный. Ключей только всего три.
– Не знаем, он нам только один отдал.
– Я-то знаю. Мы с шефом это сегодня дома обсуждали. В офисе об этом говорить не надо… Нам нужен еще один ключ. Сможете?
– Мы все можем. Пишите бумагу. А что за секреты такие?
– Секрет, он и есть секрет!.. В офисе об этом ни слова, ни со мной, ни с шефом. Я сам за ключом приду. Какой у вас адресок?
Молодой и самый неприметный паренек не торопясь вытащил из бумажника визитную карточку и передал Татаринову:
– Здесь все есть. Это моя фирма… А раз секрет, то оплата в тройном размере.
Борис Татаринов запер за собой дверь и вытащил доверенность, которую только что получил от Савенкова. Печать достаточно отчетливая – ребята знакомые за пару часов такую изготовят.
Затем он десять минут колдовал около ксерокса, изготовив несколько бланков "Совы" с отчетливой подписью ее генерального директора.
Положив перед компьютером визитную карточку, он начал набирать текст:
"Директору фирмы "Металлик"
Трушину А.В.
"Прошу изготовить дополнительный ключ…"
* * *
Последние дни Савенков старался не говорить с ребятами о деле "Януса"… Все быстро это поняли и не задавали лишних вопросов. Но полученная сегодня информация требовала обстоятельного разговора.
Игорь написал на листе бумаги три слова и молча показал этот текст каждому. Все вышли из офиса, и через пять минут четверка расположилась в ближайшем сквере.
– Есть, ребята, одна хорошая новость и несколько плохих, – начал Савенков в полушутливом тоне. – Что подавать на первое?
– Сначала отмучаемся, – поддержал его Олег. – Начинайте с хорошей, Игорь Михайлович.
– Хорошая новость в том, что мы продолжаем получать неоценимый опыт, учась на собственных ошибках.
Игорь сделал многозначительную паузу и оглядел команду… Шутку его оценили, но напряженно ждали продолжения.
– Теперь плохие новости!.. Их целый букет. Подобного можно было ожидать, но не в таком объеме… Вчера утром от сердечного приступа в камере умер Слесарь. Имя его так и не смогли установить.
– Убили, – полувопросительно произнес Илья.
– Версия очень реальная, но официально – умер от сердечного приступа… Не в наших интересах и, главное, не в наших возможностях раздувать эту версию, требовать дополнительных анализов… Далее, – продолжил Игорь, доставая вторую сигарету, – вчера вечером был отпущен Панин под подписку о невыезде. Что из этого следует?
– Из этого следует, – Варвара подняла руку и начала загибать пальцы один за другим, – что Панина уже нет в Москве… Так? Лобачева уже давно нет в Москве. Так? Панинская жена улетела еще до начала всех событий. Так? Слесарь ушел в мир иной. Так? Тех, кто нужен следствию, нет… А на нет и суда нет! И следствия нет. Так?
– Так, Варюха, все так… Вернее – так, но не все. Они очень активно разваливают дело. После того, что они уже сделали, кто им может помешать?
– Липкин и Галаева, – чуть не закричал Илья. – Они же стопроцентные свидетели. Они должны их убирать!
– А мы должны их спрятать. – Игорь достал третью сигарету. – Очень хорошо спрятать… Если действительно, что Слесарь не своей смертью умер, то и Липкин, и Галаева в очень большой опасности… Кто еще у этих ребят на пути стоит?
– Мы и стоим, – усмехнулся Олег. – Больше некому. Чекисты занимаются внутренними реформами, у Рогова и Дибича – свои дела… А нас они в один миг проглотят.
– Не прибедняйся, Олег. Мы с этими деятелями на равных играем. Пока не проигрывали… Я тут систему меток разработал на случай ночных проникновений в наш офис.
Савенков достал три листа и раздал ребятам.
– Прошу обязательно выполнять. Нам очень надо знать, когда они против нас начнут работать.
– Игорь Михайлович, можно вопрос? – Олег, как школьник, поднял руку. – Мы все время говорили: они. Кто такие эти "они"?
– Вопрос, конечно, интересный… Сам-то ты как думаешь?
– Тех, кого мы знаем. Варвара сейчас по пальцам пересчитала. Иных уж нет, а те далече. Значит, работают не они, а их связи. Логично?
– Пока логично. Дальше.
– Похоже, что кто-то у них есть в прокуратуре. Логично?
– Не просто – логично, а точно! Непременно там кто-то есть… И, судя по масштабу действий, это очень крупная фигура.
– Продолжаю. – Олег вскочил, так с его характером легче думалось. – Я полагаю, что фигура в прокуратуре не есть связь "Януса". Эта фигура только через три дня подключилась… Лобачеву, а он единственный на свободе оставался, пришлось достать Елагину, например, объяснить ей, что ей грозит, если МУР будет ее пленки слушать… Та нажала на свои кнопки – вот три дня и прошло… Логично?
– Так логично, что просто отлично!.. Такая же версия не только у меня, но у Рогова и Дибича, которых ты не очень деликатно попытался макнуть… И еще, Олег. – Савенков вдруг заговорил очень серьезно. – Хорошо, что ты сам все разложил. Значит, готов к выполнению важного задания… Держи вот эти данные и фотографию… Симпатичная девица?.. Так вот, Елагина живет на Проспекте Мира. А это ее домработница… Рогов считает, что она знает кое-что и не все ей у Елагиной нравится. Он считает, что она честная и скромная… Запомнил, Олег?
– И что я должен делать? Соблазнить ее?..
– Правильно! Только не соблазнить, а познакомиться, войти в доверие, выяснить, что возможно… Дальше будем смотреть по обстановке.
– А если я влюблюсь?.. Мне нравятся честные и скромные.
– А влюбишься – будем свадьбу готовить.
* * *
Хозяйка квартиры, молодая разбитная девчонка, сразу понравилась Лобачеву.
Две другие хозяйки, у которых он сегодня пытался снять квартиру, долго поили его чаем и задавали много нудных вопросов… Смысл вопросов был понятен: "Много ли он пьет водки?" И еще: "Нет ли у него друзей-алкоголиков? Не будет ли он водить сюда нехороших женщин? Не придет ли сюда его жена с детьми, кошками и собаками?"
А эта же девица лишь мельком глянула в его паспорт и заговорила решительно и торопливо:
– Вы, значит, Торопов Федор Дмитриевич?.. А я – Марина. За квартиру, газ, свет, воду, телефон плачу я. А вы – деньги вперед за три месяца. Полторы тысячи. Три месяца вы меня не увидите, а в сентябре готовьте еще полторы. Подходит?
– Подходит, – согласился Федор, хотя в его планы не входило торчать в Москве до сентября.
Он отсчитал пятнадцать зеленоватых бумажек, которые Марина, не пересчитывая, небрежно бросила в свою сумку. Она только гордо вскинула на него глаза:
– Расписка нужна?
– А вы собираетесь меня обманывать?
– Нет, такой цели не ставлю. Пользуйтесь всем свободно: посуда, мебель, белье, книги. – Она немного подумала, пытаясь что-то вспомнить, а затем решительно положила ключи на столик около зеркала и впервые кокетливо улыбнулась. – Тогда все. Приветик… До встречи в сентябре, Торопов Федор Дмитриевич.
Квартира располагалась недалеко от метро "Академическая", на первом этаже старой кирпичной пятиэтажки.
Ему нужна была именно такая берлога. Место, где можно отоспаться, помыться, выпить кофе и думать, думать, думать.
Он не рассчитывал активно использовать телефон в квартире… Завтра же он пороется в объявлениях и купит себе чей-нибудь сотовый. Уже подключенный, оплаченный и оформленный на чужое имя… И никто не сможет определить источник звонков.
Федор планировал решить все свои дела за месяц, максимум – полтора. Он проверил, как закрывается дверь, и разместился у письменного стола.
План на завтрашний день получался куцый: добыть сотовый телефон, встретиться с Сашей Караваевым и уточнить возможность действий по "Сове"… И еще – позвонить Елагиной!
К вечеру следующего дня Федор был в более приподнятом настроении – все начинало крутиться, все приобретало реальные очертания.
Караваев сделал много больше, чем от него ожидалось… Уже через три часа после встречи с Александром Федор был с телефоном и на колесах. Какой-то друг Караваева без разговоров оформил на имя Торопова шестимесячную доверенность на свою новенькую "четверку"… И всего-то за штуку баксов.
Но главный успех Караваева – информация по "Сове"… Саша смог найти старый офис Савенкова и попасть туда, когда там была одна секретарша. Ее удалось разговорить, а любая секретарша знает о своих сотрудниках значительно больше, чем они сами о себе знают.
Очевидно, что есть некто Татаринов, который имеет финансовые проблемы и обиду на нынешнего руководителя "Совы". Но как бывший соратник и друг Савенкова он продолжает поддерживать с ним отношения… Грех этим не воспользоваться!
Кроме того, Караваев добыл список всех сотрудников "Совы", их описания, фотографии, домашние адреса, марки и номера машин.
Федор действительно не ожидал получить все это за один день… Он решил отложить встречу с Елагиной.
Завтра он познакомится с Татариновым… По Сашиному рассказу Федор уже представлял себе характер этого человека… Будет помогать! Никуда он не денется… Такие быстро ориентируются и быстро находят для себя нужные аргументы, чтобы с чистой совестью предавать бывших друзей.
Федор остановил машину в ста метрах от старого институтского здания.
Подходя к массивной деревянной двери, он машинально осмотрел десятки окружавших ее вывесок с названиями фирм, еще раз оглянулся и решительно вошел в бывшее режимное учреждение.
Сонный вахтер, несмотря на оставшуюся с прежних времен вывеску об обязательном предъявлении пропусков, не обращал внимания на входящих.
Федор знал, где находится офис Татаринова, но изобразил почтение и поинтересовался, как удобней добраться до двести седьмой комнаты.
Вахтера, очевидно, очень редко баловали вопросами… И он несколько секунд не мог понять, чего от него хотят.
В этот момент к Лобачеву подскочил юркий пожилой человек с беспомощными глазами. Его лицо выражало напряженное ожидание:
– Вы тоже к Борису Николаевичу? Нет его!.. Я его уже час жду. Я первый буду… Он вам тоже назначил?
– Не совсем. Впрочем, раз его нет, давайте ждать вместе. Вы первый, я второй… Мрачновато здесь и душно. Давайте ждать на улице, а уважаемый страж ворот предупредит всех, что очередь в двести седьмой формируется на соседней лавочке.
Вахтер понял шутку, широко улыбнулся и жестом показал, что сделает все от него зависящее в лучшем виде.
Они вышли и расположились на лавочке недалеко от выхода.
Первые минуты они просто молчали и жадно глядели на дорогу… Лобачев намеренно не начинал беседу первым. Не стоит его настораживать, задавая вопросы… "Дедуля" сам очень хочет излить душу. Он и десяти минут не выдержит.
Но "дедуля" не выдержал и пяти минут:
– Скажите, а он у вас тоже деньги взял?
– Пока нет…