Я кричала, что проклинаю её за всё, и отомщу непременно. Значит, ей нужно, чтобы пьяный Серёга её за задницу щипал? Чтобы заваливал на койку, справлял нужду и храпел, а она потом на кухне пила таблетки от головной боли? Она беременная тазы и мешки ворочала, а Серёга дрых и не встал, не помог ни разу! Этого она хотела? Тогда я тоже себя не обижу. Папе обещала получить золотую медаль - и получила. В девяносто втором окончила среднюю школу. Была тинэйджером, непримиримым и жестоким. Считала, что у мамы был папа, есть я, и зачем ей ещё кто-то нужен?
Она стояла передо мной с безобразно огромным животом, вся в пятнах, и рыдала. Твердила, что имеет право на личную жизнь. Её ребёнку нужен отец, и вообще я не смею указывать, как ей жить.
Я взорвалась: "Как ты со мной, так и я с тобой поступлю! Я много тебя моложе и тоже решу всё сама. Попробуй, вмешайся - пожалеешь! Когда ты вернёшься из роддома, меня уже здесь не будет!"
Мама родила в день моего выпускного. Мы наняли прогулочный теплоход, катались на нём по Москве-реке. Нас три подруги было - я, Оксана и Вера. Блондинка, шатенка и брюнетка. Наши мальчишки на пять голосов под гитару пели песню Окуджавы "После дождичка небеса просторней", потому что как раз прошёл дождь. Мы танцевали на палубе. Из-за плохого настроения я выпендривалась больше всех, хохотала, как ненормальная.
Мы плыли мимо Краснопресненской набережной, и из окна "Белого Дома" нам махала Оксанина мама - она там буфетчицей работала. Моё платье из натуральной тафты цвета чайной розы с корсетом и пышной юбкой признали лучшим в классе. Мама подарила, хотела подлизаться, но ничего у неё не вышло. Оксане сшили атласное платье-коктейль. Мы с ней делили место первой красавицы не только класса, но и школы. И одного парня - он тоже в квинтете Окуджаву пел.
Оксана - старшая из четверых детей; возилась с малышками, гуляла. Мне мать её в пример ставила. Но это - другое дело, дети-то не от отчима. И я сама - не тот человек. Я восприняла случившееся как предательство, как катастрофу. Мать и отчим стали моими лютыми врагами. Получается, я не выдержала конкуренцию, проиграла алкашу и дефективному ребёнку! Мать даже не пыталась войти в моё положение, показать, что любит по-прежнему. И зря, кстати!
Короче, всю ночь мы гуляли, а утром поехали к Антону на квартиру. Оксану её мама забрала домой, Верка тоже куда-то слиняла. Ну, мы и грохнулись на тахту, в чём были: я - в кринолине, Антон - в костюме-тройке. Сумочка с золотой медалью валялась где-то в прихожей.
После весьма посредственного секса я намеренно измазала кровью подол выпускного платья, и мы с Антоном распили на двоих ещё одну бутылку шампанского.
Мой первый партнёр вообще был странный. Вешался из-за четвёрки в четверти по математике - ещё в пятом классе. Тогда я на него впервые обратила внимание, и Оксана тоже. Клёвый получился у нас выпускной. Дело кончилось тем, что мы с Антоном уехали в Анапу, к его родственникам.
Мне пришлось зайти домой, чтобы собрать вещи и оставить в шкафу выпускное платье. В большой комнате гуляла компания. Серёга сказал мне, что мама родила братишку. Передал её пожелание прийти под окна роддома. Я ничего не ответила и ушла к себе собирать рюкзак. О том, что случилось ночью, отчим не знал, но неожиданно полез ко мне с пьяными поцелуями взасос. Раньше он себе этого не позволял никогда. То ли успел стосковаться по женской ласке, то ли заметил во мне неуловимую перемену.
Дома я не ночевала не в первый раз, но раньше всегда оставалась у Оксаны. Кстати, подружка быстро узнала о моей победе и послала нас с Антоном по-матерному. Поклялась, что отдастся впервые не какому-то пацану сопливому, а богатому и знаменитому человеку. Потом она свою клятву исполнила и родила дочку от ну о-очень известного политика!..
В Анапу мы поехали поездом. У Антона был лишний билет - его тётя в последний момент заболела. Как там они между собой разобрались, не знаю, но мы отбыли в купейном вагоне. Нашими соседями тоже были "молодожёны". Мы не придумали ничего лучше, как ночью, заперевшись изнутри, трахаться на нижних полках. А потом, для остроты чувств, - на верхних.
Когда я не появилась дома ни на третий, ни на четвёртый день, отчим поставил в известность маму. Та запаниковала, приказала ему обращаться в милицию, чтобы объявили розыск. Про Анапу и Антона они ничего не знали. Оксана уже уехала на Украину, поэтому помочь в поисках не могла. В результате, у мамы пропало молоко, а отчим надолго ушёл в запой. Петька родился слабеньким, его выхаживали довольно долго, уже после того, как маму выписали.
Мы с Антошкой недели две жили в мире и согласии. Побывали в дельфинарии на Большом Утрише, на водопадах, у грязевого вулкана. Когда возвращались из замка "Львиная голова", впервые поругались. Антошка обвинил меня в измене, которой не было. Он вообще с каждым днём становился всё более ревнивым. Мне, честно говоря, в его хате надоело, а в Москву возвращаться не хотелось, и я быстренько смоталась в Туапсе.
Потом побывала в Ейске, Геленджике, даже в станице Голубицкой. Поскольку денег не имела, за ночлег и стол расплачивалась натурой. Красота и юность помогали мне решать многие проблемы. Правда, не нахаляву - приходилось спать с прыщавыми вонючими парнями, со стариками, с алкоголиками. От самого натурального маньяка я спасалась через подкоп под забором. Довелось столкнуться даже с супружеской садомазохистской парочкой - непосредственно в Сочи. Когда поняла, что простой поркой дело не ограничится, и меня изнасилуют при помощи пустой бутылки, швырнула им в физиономии по пригоршне соли и дала дёру.
Но добрая душа в Сочи всё-таки нашлась. Пенсионер пустил меня поухаживать за лежачей женой, а заодно обслужить его в постели, если приспичит. Приспичило всего один раз за неделю, зато в гости пришёл сынуля, которому я тоже не решилась отказать.
Позже, уже в Москве, на некоторое время подыскала квартирку на Тверской. Маменькин сыночек, оставшись за опеки, захотел серьёзных отношений без всяких обязательств со своей стороны. А потом заявил, что видел мою фотографию в милицейской сводке. Тогда я плюнула и просто вернулась домой.
С момента моего побега в Анапу прошло два месяца. Лето было знойное, с частыми грозами. Кровь кипела, мозги плавились. Для встреч годились пляжи, леса, поля, канавы. О кабинках для переодевания и сортирах даже не говорю. Мне было не остановиться. Я вспоминала беременную мать, пьяного Серёгу, свою золотую медаль. И то смеялась до икоты, то ревела навзрыд.
Девочка-ромашка, отличница и умница, явилась к родному очагу с кучей венерических болезней и с бесценным сексуальным опытом. Ни о каком поступлении в ВУЗ, как хотела мама, и речи не было. В стране бушевала свобода, вернее, хмельная, удалая вольница, когда никто никому ничего не мог приказать. Мать возилась со своим синюшным младенцем, Серёга то работал, то пил, то где-то шлялся. А мне было семнадцать, и я знала, что никому не нужна в этом мире. Папа умер, мать добровольно отказалась от меня, как от надоевшей куклы.
Я занималась плаванием, спортивной гимнастикой, фигурным катанием, выучила английский и испанский. Всё это мне впоследствии пригодилось. На спортивную карьеру уже не приходилось рассчитывать, но акробатический секс своим клиентам я могла предложить. Таким образом, я позорила мать на весь дом и обеспечивала себе жизнь, о которой взахлёб писали газеты, и кричал телевизор. В вендиспансере мне вернули здоровье, и я решила больше так по-дурацки не отрываться.
Мать предала меня. Я предала её. Честолюбивые мечты Ольги Александровны рухнули в пропасть. Если ей хотелось мужика, я имела право на то же самое. Статус валютной проститутки не казался мне чем-то постыдным. Наоборот, к этому следовало стремиться. Мой первый мужчина Антон Стороженко сейчас увлекается компьютерным бизнесом, имеющим отношение к Интернет-магазинам. Он женат, имеет ребёнка, и дай Бог им всем здоровья и счастья. Оксана стала юристом и занимается частным сыском. Меня она так и не простила - поделом…
Антошкины компьютерные программы потом получали премии и дипломы. Были времена, когда я жалела о нашем разрыве. Его отец был капитаном дальнего плавания, жену свою оформлял то официанткой, то посудомойкой. Надо было потерпеть, дождаться Антошкиного расцвета. Наверное, мы могли бы вновь соединиться, даже расписаться. И жизнь моя сложилась бы иначе. Но мне потребовалось всё и сразу.
Я любила наблюдать за мужчинами - кто как развалился на стуле, как скрестил руки на груди, почесал ухо, или отвёл глаза. И не было ни одного, который отказал бы мне, если я его хотела. Стороженко надоел мне со своими компами, перлами и сайтами. Стал неинтересным, заумным, пресным. Я жаждала шальных денег, причём в огромных количествах, и пронзительно-острых ощущений.
Я окончила курсы крупье, устроилась в казино. Пробовала себя на подиуме. Конечно, не забывала и о базовой профессии. Одно время до боли в сердце жалела, что подарила свою девственность Стороженко. А ведь могла продать её "новому русскому" за громадные деньги. Гименопластика в счёт не шла - "целки" требовались настоящие.
В казино я познакомилась с нуворишами первой волны, обросла связями, получила протекции. Тогда же получила кличку Нетти и влилась в команду под началом Леди Ди. Её на самом деле звали Дина Агапова. Она для меня сделала очень много; часто защищала от посягательств соперниц. Формально не входя в профсоюз интердевочек, я составляла им серьёзную конкуренцию. В отелях я появлялась с сопровождающими, с ними же и уходила. Никто не мог предъявить никаких претензий. С Леди Ди связываться боялись - она слыла жестокой, безжалостной дамой, часто впадала в ярость.
А вот я прославленной куртизанке чем-то приглянулась. Возможно, всё дело в контрастах. Я - натуральная блондинка, а она была жгучей брюнеткой. Внешне - буквально двойник Жаклин Кеннеди.
В те времена я возвращалась домой всегда поздним утром, а то и днём. В боевой раскраске, в вечернем платье, с голой спиной, на разных иномарках, поддатая или наколотая. Специально проходила мимо потрясённых соседей, старух на скамейках, виляя бёдрами и демонстрируя им своё презрение. Мне нравилось позорить мать перед знакомыми и сослуживцами. Я курила на лоджии целыми днями, пила виски из горлышка, включала магнитолу на полную мощность.
Истерики мамаши приводили меня в экстаз. Угрозы наложить на себя руки, рыдания на лестнице, увещевания именем Божьим отскакивали от меня, как горох от стены. Я мстила за ту, примерную, серьёзную отличницу, которой больше не было на свете.
"Ты, похотливая кошка, даже меня не смеешь пилить!" - отвечала я всякий раз, когда мама устраивала истерику. Она варила манную кашу своему обожаемому Петушку, а Барсуков был не прочь переспать со мной. Но я за мужчину его не считала. Он был всё время пьяный, вонял лаком и стружкой. Одевался небрежно, и свои буйные кудри никогда не расчёсывал. Он считал, что такого молодого, высокого и стройного женщины просто обязаны любить.
Для него не существовало понятия "налево". Он плевал на страдания законной супруги и заводил сразу по несколько любовниц, потому что ему так хотелось. О том, что статус главы семьи налагает на его определённые обязанности, Серёга и слышать не желал. А я не могла пересилить отвращение и лечь к нему в постель, чтобы ещё раз наказать мамашу за папу.
Существует понятие "недолюбленный". Серёга, напротив, был "перелюбленным". Ему льстило, когда бабы из-за него ругались и даже дрались. А я презираю свою мать за то, что она жила с этим подонком, терпела все его выходки.
Через некоторое время я сняла квартиру и уехала от них. Мне нужна была свободная площадь для встреч с гостями. Здесь мне тоже помогла Дина. Несколько лет я даже не вспоминала, что где-то живут мать, отчим и сводный братик. Я была вполне довольна своей судьбой - играла в рулетку, крутила романы, ездила в круизы с "папиками".
Но однажды в казино ворвались три налётчика и на моих глазах застрелили охранника, с которым мы дружили без интима. Я сразу же ушла из крупье и подрабатывала, чем придётся. Ездила на шопинг в Италию, едва не вышла там замуж. Но не удалось - Фабрицио немного не дотянул до свадьбы; он ведь был неизлечимо болен.
Я вернулась в Россию, участвовала в эротическом новогоднем шоу вместе с другим охранником, выжившим после памятного налёта. Он был Дедом Морозом, я - Снегурочкой. Танцевала стриптиз, выходила на подиум. Торговала в секс-шопе, потому что надеялась, досконально изучив товар, повысить свою привлекательность. Хотя я уже и тогда знала многое. Например, в прямом смысле завязывалась узлом вокруг шеста.
Летом девяносто седьмого года моя покровительница Дина Агапова покончила с собой. Я была в шоке и не сразу поверила. Она, запершись в своей машине, начинила её то ли гранатами, то ли взрывчаткой. Потом облилась бензином, чиркнула зажигалкой, и упала с обрыва в реку. У Дины были страшные неприятности, связанные с гибелью сына. Она находилась под следствием - её подозревали в умышленном убийстве ребёнка. К тому же, после неудачного аборта она больше не могла работать. Многие наши девочки срывались - пили, кололись, нюхали. Но я, должно быть, родилась особенно порочной. Даже сейчас, в инвалидном кресле, без перспектив, друзей и "пупсов", с дочуркой на руках, запертая в квартире и всеми забытая, я ни в чём не раскаиваюсь. Мне просто не повезло. Не ошибается тот, кто ничего не делает…
Дина, когда ещё была жива, устроила меня в группу "мишеней". Мы участвовали в элитных забавах, например, в пейнтболе. Абсолютно голые, мы носились по лесам Карельского перешейка, как сказочные нимфы. За большие деньги VIP-персоны получали право пострелять в нас шариками с краской, как сегодня стрелял на сцене Джим. Победитель получал приз в виде голой девочки, с которой целый час оставался наедине. Мы работали только в пейнтбольных защитных шлемах. Один вооружённый мужик гонялся по финским лесам за тремя голыми девками. У нас для отстрела - сто шариков на троих, У мужика - пятьдесят на одного. Убитым считался тот, кому шарик попадал в голову, в грудь, в живот, в спину или ягодицу. К ним приравнивалось тройное попадание в плечо. Видимо, когда Звягину и понравилось стрелять женщинам в спины, особенно если те голые и беззащитные. Тогда у него на вооружении были шарики с краской. Потом он всадил в меня пулю.
Он знал каждую точку на моём теле. Ведь я досталась ему в виде приза, и в первую же ночь, когда мы кувыркались под кустом, Звягина укусила гадюка. Володька тут же приказал мне выдавливать и отсасывать яд. Рядом журчал ручеёк, откуда я брала воду для прополаскивания рта. Звягин тоже выпил много воды, сам наложил на место укуса повязку. На вертолёте, который "новые русские" арендовали в воинской части для милитари-тура, Звягина отправили в Питер. Я так психовала, что забыла одеться и предстала перед лётчиками в наряде Евы. Ребята обалдели и долго не могли взлететь.
Мы со Звягиным сроднились после той ночи, и потом встречались каждый день. Кроме змеиного укуса, Володьку беспокоила кишечная инфекция. Снова отправились в Ленинградскую область на вертолёте, и Володька показывал мне свою спецназовскую выучку; в числе прочего он пилотировал вертолёт. В самолёте мы, втиснувшись в одно кресло, выполняли фигуры высшего пилотажа. Но чаще всего занимались именно пейнтболом.
Во время погони с перестрелки с "мишенями" категорически запрещалось разговаривать, распускать руки - ни-ни! За этим пристально следили рефери. Звягин столько раз убивал меня понарошку, что счёл возможным изувечить "мишень" взаправду. Моё тело после таких забав было всё в синяках. Шарики с краской бьют больно, особенно если ты без экипировки.
Но тогда мне хотелось обнять весь мир - так я любила Володьку. Он тоже, уверена, не помышлял ни о каком преступлении. Когда он, в камуфляже и маске-чулке, валил меня на папоротники, я испытывала блаженно-мучительный оргазм. Я совокуплялась с терминатором - это ли не кайф?!
Потом мы нарочно заблудились, забрались в полуразрушенную избушку и прожили там с неделю. Развлекались тем, что оба, в чём мать родила, попеременно водили друг друга на лесу "на расстрел". Чем питались, сейчас не могу вспомнить. Кажется, у Володьки был с собой рюкзак с консервами и с таблетками сухого спирта. Тогда Звягин пообещал непременно на мне жениться, потому что никого лучше меня ему не доводилось встречать.
Тогда я Звягину поверила, да и трудно было не поверить. Молодой, красивый, злой, мускулистый, как первобытный человек или хищный зверь. Мы занимались любовью в режиме "нон-стоп". Мне всё время было мало, ему - тоже. Я считала, что именно таким и должен быть настоящий мужик - защитник, добытчик, опора.
Признаюсь, что уже догадывалась о роде его занятий, но доказательств не имела и не искала их. "Деликатные поручения" - слишком растяжимое понятие. Под этот термин можно подогнать всё, что угодно. Не моя это проблема, пусть другие разбираются. А наконец-то найду тихую заводь, где смогу приклонить усталую голову.
Звягин твердил, что если я и дальше буду бегать по лесу голяком перед мужиками, он замочит и меня, и их. Я посмеялась, но из шоу всё-таки ушла. Когда мы вернулись в Москву, Звягин снял квартиру уже на свои деньги. И вдруг он исчез. Кажется, ему приказали отомстить какому-то бандиту за убийство мента. Другие менты Звягина и наняли. Мы условились, что, пока Володька "на заказах", я распоряжаюсь собой, как хочу. Только в эту квартиру я не должна водить клиентов, и ему на глаза в их обществе не попадаться.
Одно время я работала манекенщицей. Наверное, вам известно, что в их словаре есть понятие "криз". В данном случае это означает испытанный приём, с помощью которого можно много съесть и не растолстеть, потому что всё тут же сблёвывается. Так я и решила перед тем, как мы с Володькой поженимся, нагуляться всласть, чтобы после уже не тянуло.
Я уже давно не посещала клиентов в номерах "Сингл", а предпочитала "Люксы". В номер класса "Президент" я попала позже - во время романа с миллиардером. Мы могли бы встречаться где угодно, но я пожелала переспать именно там. Олигарх согласился. С бабами он никогда не спорил - был выше этого. И вообще не мелочился, как другие, даже очень богатые.
Когда я от него забеременела, был согласен и на мальчика, и на девочку. Признал младенца своим до рождения, даже без генетической экспертизы. А другие "кошельки" частенько отказываются признавать дочерей…
Накануне Нового, две тысячи третьего года, Звягин опять пропал. Но перед тем дал понять, что неплохо бы мне переключиться на старичков. Незадолго до того я сделала от него неудачный аборт, перенесла несколько операций и особенно напрягаться не хотела.
Старичок попался довольно известный - часто мелькал в телевизоре и занимал высокую должность. Одно время даже работал в правительстве. Его жена, тоже пожилая, болела диабетом. По квартире ходила с палкой, из дома не выезжала. Ему потребовалась девочка для "эскорт-услуг".
Старичок был страшненький, маленький и очень важный. Сам он родом из Одессы, поэтому все должны были смеяться над каждой его плоской шуткой. На самом деле совершенно ничего смешного в нём не было. Он быстро мне надоел, но платид щедро, и я терпела.
Однажды, сразу после Нового года, мы гуляли в ресторане "Веранда у дачи". Цыплёнок, кантонская утка, треска, рыба дорадо… Ну, и вин хоть залейся! Захмелел мой старичок и, когда я делала ему минет, подпустил мне в рот. Я долго блевала в туалете, а он бегал вокруг и просил прощения. На другой день подарил мне роскошное ожерелье и розового жемчуга, в качестве компенсации за моральный ущерб.