Вероника позвонила в дверь. Аня, схватив свои костыли, повисла на них; она стремилась закрепить достигнутый успех. С трудом добравшись до двери, открыла оба замка. Рона, откинув капюшон кожаной, на меху, куртки увидела сияющую Аню - в белом платье, с жемчужным ожерельем на шее и с такими серьгами в ушах; на изящных алюминиевых костылях. И, несмотря на открытое окно, ощутила ужасный запах горелого человеческого мяса. Когда-то давно, в деревне, где Вероника отдыхала школьницей, случился пожар, и в соседней избе сгорела пьяная супружеская пара. С тех пор Вероника никак не могла забыть этот прилипчивый, сладковатый смрад. Она тотчас же прижала к носу платочек.
- Что у тебя стряслось?! - Рону едва не вырвало.
- Ничего, не обращай внимания. - Аня покосилась на кухонную арку. - Я готова, так что давай собираться.
- Намереваешься в таком виде прятаться в оранжерее? - опешила Вероника и даже пошатнулась, тяжело опираясь на тросточку. - Другой одежды не нашлось? Это же подвенечное платье!
- Мне и нужно подвенечное. Ты не поймёшь, по крайней мере, пока. - Аня улыбалась и чувствовала, что Рона уже сомневается в её адекватности. - Дай мне норковую шубу из шкафа-купе, и мы поедем. Планы Веника не поменялись?
- Нет. Он завернёт ко мне, только удвоит охрану. Как мы с тобой и договаривались, двоих ребят оставит у двери, ведущей из оранжереи на улицу. Звягин в любом случае не сумеет уйти.
- Да. - Аня не раскрывала перед Роной весь план, иначе та могла бы воспротивиться. - Хуторов не струсит, как ты думаешь?
- Он понимает, что киллера проще сего взять именно там. Иначе ему придётся шарахаться от каждой тени, и за границей покоя не будет. Анька, окно закрой, простудишься. На улице мороз. - Вероника ёжилась даже в куртке, свитере и шерстяных брюках.
Но Аня как будто её не услышала, и тогда Рона сама отправилась на кухню. Оглянулась на плиту и замерла, увидев шило со следами крови, горящую конфорку, бутылку вина и стакан с остатками коктейля на донышке.
Вероника, сильно хромая, вернулась в прихожую и выдохнула:
- Ты что, пьяная?! О ребёнке бы подумала, мать твою!..
- Бокал коктейля "Красный апельсин". И всё!
Аня висела на костылях и чувствовала, как ноги волшебным образом оживают. Теперь она ощущала жгучую боль на месте каждого укола, а на съёмках такого и близко не было.
- Я выпила от радости, Рона. Мои ноги начали двигаться.
- Ноги двигаются?! Ну, однако, подруга! - Вероника закрыла окно, погасила конфорку, но шило и бутылки не тронула. - Вообще-то ты молодец! Рада за тебя. Где шуба висит?
- В комнате, левый шкаф.
Аня мотнула головой. Под черепом шумело, мебель и светильники двоились перед глазами. Но, главное, она опять чувствовала свои ноги. "Воин понимает - как он настроит себя внутренне, таков будет и внешний отклик событий…"
- Вот, держи!
Вероника, припадая на здоровую ногу, бережно вынесла в прихожую шубу из голубой норки. Ту самую, пробитую звягинской пулей.
- Помочь надеть?
- Помоги. Коляску брать не нужно - спущусь на костылях. Я смогу это сделать. Сегодня точно смогу.
- Ты - героиня. Ты - сумасшедшая героиня! - восхищённо сказала Вероника, помогая Ане надевать шубу.
Она понимала, что Аня не говорит ей всего, но не задавала никаких вопросов. Не сговариваясь, они сочли себя подругами, но не хотели вслух говорить об этом.
- А теперь пошли скорее!
Аня, не веря сама себе, переставляла костыли и подтягивала к ним своё тело. По ковровой дорожке - к двери, потом - до лифта. А внизу, потихоньку, - до машины. Время ещё есть…
"Спасибо вам, Дои-сан! Вы научили меня совершенно ничего не бояться. Дядя Юзя, родной, вы подарили мне надежду. Синтия Эванс, вы обязательно напишете обо мне, и повесть ваша очень эффектно закончится…"
Двери лифта разъехались, и Аня с Роной прошли мимо консьержки, которая оторопела, впервые за год увидев эту жиличку не в коляске. Вероника открыла дверь подъезда, не дожидаясь, когда это сделает Майя Петровна. На улице, с трудом удерживая равновесие, она подставила Ане плечо и повела её к своему ярко-жёлтому "клопу" с широкими удобными дверцами.
Аня шла по снегу в лёгких туфлях, но не чувствовала холода. Тонкие колготки сияли под светом фонаря, освещавшего парковку. Она упала на заднее сидение "Опеля", затащила в салон костыли и в последний раз взглянула на дом, в котором оставила выматывающую, долгую боль.
Птенцы "Фламинго" возвращались в своё гнездо, и Ане очень хотелось поскорее увидеть розовых птиц, стоящих на одной ноге.
Проезжая по воскресной вечерней Москве последним зимним днём, Аня была прежней - той, в которую почти год назад выстрелил Владимир Звягин. И сейчас Аня возвращалась, преодолев пространство и время, чтобы уничтожить его.
Когда Анна Бобровская занималась конным спортом, и ей удавалось взять барьер, так же радостно ёкало сердце, и хотелось обнять весь мир. Но она ещё не взяла последнюю в своей жизни высоту, лишь приближалась к барьеру любимым способом бега лошади - аллюром "три креста"…
* * *
Владимиру Звягину не пришлось искать гостиницу или новую женщину. Все дни, оставшиеся до рокового воскресенья, он прожил у Прасковьи Зуевой в Перово. Странно, но мгновенное, пустячное клубное знакомство не закончилось с наступлением утра двадцать первого февраля. А днём Звягин уже обнаружил себя во дворе, гуляющим с Парашиным пуделем, одетым в непромокаемую ветровку. На лапах пуделя были кожаные ботиночки, на голове - кокетливая кепка - почти как у той кошки в блинной.
Прасковья взялась за дело энергично - обстирала своего случайного любовника, накормила его до отвала, почти ни о чём не спрашивая, - только как зовут и сколько лет. О себе рассказала так же скупо. Ей тридцать два, незамужняя, детей нет. Любит такие вот приключения, после которых ничего, кроме воспоминаний, не остаётся. На несколько дней она выбрала себе Звягина и осталась довольна им.
Владимир в жизни своей не встречал более странную бабу. Она была рыжая, как Кикимора с Красной площади, часто пропускала для связи слов отвратительный мат, курила крепкие папиросы и пила водку стаканами. В то же самое время Прасковья истово постилась, оплакивала погибших в Приэльбрусье друзей-сноубордистов, с которыми частенько ездила в горы пощекотать нервишки.
Кроме того, Параша увлекалась изготовлением цветов из овощей. Звягин зачарованно смотрел, как под ножом Параши из картошки, репы и всяких перчиков получаются розы, астры и орхидеи. Новая подруга Володи посвящала этому занятию целые вечера. Звягин, чтобы отвлечься от грустных мыслей, тоже попытался овладеть этим искусством. И в то же время наверняка знал, что делать цветы из овощей ему никогда не придётся…
В воскресенье, как объяснила Прасковья, в конце первой недели Великого Поста, разрешены любые вегетарианские блюда с маслом, и ещё вино. Но от выпивки Звягин категорически отказался - сегодня вечером в оранжерее его рука должна быть твёрдой. Он давно приучился не пьянеть, но всё же подстраховывался.
Звягин несколько раз встречался с Беатрис, которая была его напарнице. Он также связывала с Хило, Юлианом, Фаиной. Никаких неожиданностей не предвиделось. Хуторов перед отбытием в Штаты обязательно должен был проститься с Вероникой Кирьяновой. Фаина больше всего боялась, что дело вновь сорвётся, и постоянно твердила одно: "Или он, или я! Вместе по земле нам не ходить. Если он не подохнет, я с собой покончу к чёртовой матери!.."
- Попробуй гречневые биточки, - заботливо угощала Звягина Прасковья. Она вела себя так, будто случайный партнёр лет десять был её мужем. - Очень вкусно, тебе понравится. Мужчине без мяса тяжело, я знаю. Поэтому и приготовила винегрет с соевым фаршем.
- А что это такое?
Звягин, вяло подумав, что это, скорее всего, его последняя в жизни трапеза, указал на светло-зелёную лепёшку с непонятным запахом. Форточка была открыта, и разноцветная японская штора с рейкой внизу, у рельсового карниза, вздулась пузырём. На шторе была изображена Обезьяна - символ этого года.
- Это маринованный тофу - сыр из соевого молока. Отлично заменяет яйца. - Прасковья уселась напротив Звягина, подперев щёку кулаком. Они недавно встали после дневного сна, и Параша собиралась гулять с пуделем. - Не хочешь? Да, с непривычки трудно переходить на соевые продукты. Ты постился когда-нибудь?
- Нет.
Звягин жевал гречневые биточки с соевым творогом, специями, луком и тёртой морковью. Его язык как будто заморозили, и никакого вкуса не чувствовалось. С таким же успехом можно было жевать глину или землю.
- Ты хочешь уйти от меня? - Прасковья откинула назад рыжие волосы и стянула на груди зелёную вязаную кофту. Она одевалась странно - то в дорогие платья, то в засаленные халаты, то вот в такие старушечьи кофты и декоративные валенки салатного цвета с узорами.
- Мы и сходились ненадолго. - Звягин с трудом проглотил биточек.
- Почему вино не пьёшь? - Прасковья тревожилась всё сильнее.
- Не хочется.
Звягин поморщился от лая пуделя в прихожей. Теперь и здесь надоело. Переночевал, сколько надо, и баста. Вместо него у Параши появится кто-то другой, и жизнь пойдёт своим чередом.
- Я тебе противна? - Прасковья дёрнула углом рта, глядя на тарелки и миски со своей стряпнёй. - Почему ты не сказал, что терпеть не можешь сою? Я бы приготовила рыбу, грибы…
- Да не в этом дело! - Звягин провёл по губам салфеткой. - Спасибо тебе за всё, Параскева-Пятница. За то, что была со мной, что не испугалась меня. Я ведь совсем один, как волк.
- А чего тебя бояться? - Прасковья пожала плечами. - Заброшенный, несчастный мужик. Если думаешь, что стесняешь меня, так брось. Живи, сколько нужно. Ты мне подходишь по всем статьям, не то, что эти альфонсы из клуба "Всем некогда"…
- Паш, я сегодня уйду насовсем. Прости меня и ни о чём не спрашивай.
Владимир обнял Прасковью, и они надолго слились в поцелуе. Потом удивлённо уставились друг на друга, будто не понимая, как оказались вместе. А ведь все девять дней перед этим не вылезали их постели - разве что перекусить и погулять с собакой. Кем Прасковья работала, Владимир так и не узнал, но на службу каждый день она не ходила. Скорее всего, Прасковья рассчитывала на более длительные отношения.
- Очень жаль, - всхлипнула она, набирая ртом воздух.
- Я бы мог отчалить, не предупредив. Но не хочу беспокоить тебя и изводить напрасными надеждами. Нам ведь было очень хорошо вместе.
- Володька, да ты что?!
Прасковья с ужасом смотрела на него. И понимала - происходит нечто страшное.
Впервые она пожалела о том, что ничего про этого парня не знает. Так всегда поступали клубные парочки, которые слетались и разлетались, будто мотыльки. Они могли провести вместе одну ночь или прожить бок о бок целый месяц, но всё равно расставались. По крайней мере, за то время, что существовал клуб "Всем некогда", свадьбу там ни разу не играли. Искатели острых ощущений и не стремились к прочным союзам, к верности и любви - даже женщины, не говоря уже не мужчинах.
- А что я?
Звягин с трудом встал из-за стола, хотя совершенно не наелся. Почему-то вспомнил, что у Прасковьи одна грудь намного больше другой, а на бедре - длинный грубый шрам на память об увлечении сноубордом.
- Володька, тебе плохо?! - Прасковья тоже вскочила из-за стола, обхватила Звягина сзади, прижалась лицом к его затылку. - Я тебя никуда не пущу, слышишь?! Ты на себя посмотри в зеркало, ненормальный!
Пудель звонко лаял на пороге маленькой кухни, и Владимиру с каждой минутой становилось всё труднее выносить этот заливистый лай.
- Паш, всё нормально, но я должен уйти. Ты - классная девчонка, но не спрашивай меня ни о чём. Очень прошу! Жаль, что мы не встретились раньше. - Звягин ещё раз поцеловал Прасковью, и она невольно всхлипнула. - Я не могу остаться с тобой. Это не от меня зависит.
- Да, конечно.
Прасковья тяжело вздохнула, вытерла слёзы и пошла одеваться, потому что пудель Фокс очень хотел гулять. Перед этим хозяйка всегда одевала своего любимца в ветровку, боясь, что Фокс простудится. Один раз псина уже едва не околела от воспаления лёгких.
- Я чувствую, Володька, что ты думаешь о какой-то бабе. Ты думаешь о ней всё время, даже когда спишь со мной. Стараешься забыть её и не можешь. Так?
- Да. - Владимир только на это короткое слово и нашёл в себе силы.
Застёгивая куртку, он смотрел, как Прасковья надевает ветровку и ботиночки на пса, как сама ныряет в "дутое" пальто. Почему-то сегодня ей приспичило отправляться на прогулку в валенках с галошами, которые совершенно к этому пальто не шли.
Звягин покинул квартиру, даже не обернувшись. Хорошо, что у него никогда не было дома, а то от одних воспоминаний разорвалось бы сердце. А таких квартир, как Парашкина, перед ним промелькнуло немало. И ни одну из них он не смог бы сейчас вспомнить.
Они расстались просто, без надрыва и долгих объятий. Звягин сел в "Ауди" с таким видом, будто собирался вскоре вернуться. На самом деле ему предстояло отогнать прокатную машину в фирму, на метро приехать в клуб "Фламинго" и подсесть в джип, который будет ждать в условленном месте.
Непосредственно там Владимиру выдадут оружие, скорее всего, пистолет с глушителем. Пока охранники Хуторова разберутся, почему их шеф грохнулся на пол, и откуда именно в него стреляли, Володя успеет через заднюю дверь выскочить к автомобилю.
Почему он решил, что всё кончено? Были ситуации и посложнее, особенно на автосалоне в Женеве. Там его сто раз могли задержать, хотя бы при прохождении паспортного контроля, - так ведь пронесло! И сейчас, скорее всего, покровители его прикроют. Откуда безостановочно ползут мрачные мысли? Из-за дурацкого сна? Нет, Владимир Аркадьевич, ты ещё поживёшь. Ведь у тебя есть Беатрис…
Он ехал из Перова в Шереметьево и ни о чём не думал - просто следил за дорогой. Никакого наблюдения до сих пор не заметил. Скорее всего, Вениамин Хуторов Володю Солода ни в чём не подозревает. Да и кто он в сравнении с тем "грушником" в Женеве? Тот, кроме разведсети, сдал несколько десятков секретных спутниковых снимков и получил за это солидное вознаграждение, а также политическое убежище за океаном.
В Женеву он приехал, решив, что всё закончилось благополучно, и его измена никого уже не интересует. В салоне он прохаживался у подиумов с самыми дорогими моделями автомобилей. По слухам, собирался жениться в третий раз. Но бывшие сослуживцы блудного полковника обратились к Юлиану с просьбой разобраться в ситуации. И Юлиан отрядил на это Чёрного Аиста…
А кто такой Хуторов? Мелюзга, сявка, мент занюханный, который о себе слишком много возомнил. Снял целый этаж в элитном доме, отгрохал шикарный кабинет. И при нём - спальню, гостиную, бассейн, тренажёрный зал. Везёт ему, конечно, козлу, - несколько раз сумел избежать гибели во время покушений.
Но за тех олухов Чёрный Аист не в ответе. Фаина на сей раз не зря потратила деньги. А лучше было бы сразу обратиться к нему. Тогда не прогремел бы взрыв, уничтоживший лимузин Хуторова, и Вероника Кирьянова не лишилась бы ноги. Звягин всегда работал конкретно, не трогая посторонних, и был настоящим ювелиром. Несколько раз при перестрелках из автоматов на людных улицах он умудрился не задеть ни одного случайного прохожего.
Избавившись от "Ауди", Звягин взял такси и поехал к станции метро "Планёрная". Теперь он мог уже не напрягаться, не растрачивать драгоценное время на ерунду, а просто сидеть и думать. Опять вспоминалось самодельная отцовская мебель в питерской коммуналке, соседская ругань на кухне, вечно не работавшая грязная ванна. Интересно, что сейчас делает мама? наверное, молится или выполняет послушание. Чувствует ли, что старшему сыну тошно? Да нет, наверное, ни о каком Володьке она и не вспоминает. Как легко замахиваться на великое, на вечное! И как трудно быть доброй матерью своему родному чаду…
С самого начала Владимир выкидывал фортели. Родился в пикете милиции, в метро, после ноябрьской демонстрации. Туда будущая монахиня, а в то время правоверная комсомолка Надежда Вердяну отправилась уже будучи в декрете и на сносях. Всё закончилось ещё до приезда "скорой", но младенец при родах сломал ключицу, и на его головке долго не рассасывался громадный синяк. Он родился не в доме, поэтому всю жизнь скитался по чужим людям. А в семьдесят четвёртом году о родах на станции метро "Горьковская", да ещё в праздничный день, написали газеты. Ребёнку дали имя Ленина и кучу подарков. Родители сияли от счастья и даже не подозревали, какая судьба ждёт кряхтящего в голубом ватном одеяле первенца.
И вот снова он спустился под землю, но только в Москве. Сидел в вагоне, тупо смотрел перед собой и не понимал, куда и с какой целью едет. Никогда раньше Звягин не чувствовал такого странного оцепенения. Вагон метро, люди, свет, яркая реклама - всё как будто ему снилось.
Жаль, что сейчас нет времени подняться на поверхность и нырнуть в первую попавшуюся прорубь - тогда в голове точно прояснилось бы. Он обожал зимнюю морозную погоду, низкое солнце, обжигающую воду, продрогших работяг с бензопилами, которые очищали прорубь.
Владимир уже давно не моржевал - вот и навалилась депрессия. Ещё немного - и сердце прихватит. Или скрутит ревматизм, как случалось с завязавшими "моржами". Если на дело нужно было идти зимой, Звягин обязательно нырял в прорубь. И всё ради того блаженного мига, когда, минут через десять после выхода на берег, кровь начинала циркулировать по организму и согревать сведённые судорогой мышцы. Звягин "подсел" на это чувство, как на иглу. Сердце, лёгкие, прочие органы после купания работали с удвоенной энергией. Такое состояние при его работе было необходимо. Владимир еле сдерживался, чтобы не запеть от счастья, - и тогда всё удавалось.
А сегодня ноги как будто налились свинцом, и очень хотелось спать. Моржевание способствовало выработке иммунитета, в том числе и от тоски, от страха; но сегодня Чёрный Аист этот иммунитет утратил.
Он не переодевался. Куртка, джинсы, водолазка как нельзя лучше годились для работы. Бронежилет Звягин никогда не жаловал, справедливо считая его бесполезным. Лишняя тяжесть, а выстрелить всегда можно в голову или между пластинами.
Он вышел из метро, жадно глотнул влажный воздух, который показался уже весенним - даже в центре загазованной Москвы. Чёрный Аист не раздумывал над тем, как себя вести. Все его движения были давным-давно отточены, отработаны до автоматизма.
Вот сейчас ему следует немного походить по переулкам, покурить. Потом - разыскать нужный джип, припаркованный неподалёку от чугунной решётки клуба "Фламинго". Только бы не вклинилась какая-нибудь неожиданность - не передумал приезжать Хуторов, не исчезла Вероника Кирьянова, не нагрянули в зимний сад гости или рабочие, не началась милицейская облава. Фаина Адельханян отменить заказ не могла - с этой стороны ждать сюрпризов не приходилось.
Джип "Тойота-Лэндкраузер" поджидал Звягина в оговорённом месте. Владимир замедлил шаг, не спеша подошёл к джипу, и дверца тут же открылась. Звягин очень удивился, хотя и не подал виду, - в салоне джипа, кроме водителя, сидел Юлиан, что случалось крайне редко. Но ещё больше поразился Звягин, когда забрался в джип и увидел там Фаину Адельханян.