* * *
Все чайханы похожи одна на другую: много воды и философов. В той чайхане, где вся компания обосновалась час назад, хватало и того и другого. И главное, нельзя было поговорить о деле. О делах-то они говорили, но не о тех.
- Значит, ты хочешь посмотреть Самарканд? И Бухару? А с кем хочешь там встретиться?
- Знаешь, мне интересно было бы поговорить с представителями разных партий, движений, они у вас не так бурно действуют, как в других местах, но…
- Понятно, я дам тебе координаты в Самарканде.
- А туда лучше самолетом?
- Да, с билетами проблем не будет.
Вот уже час Максим и Мурад говорили о планах прогрессивного журналиста из Петербурга. Алишер молчал. Нина зевала. Посреди одного из сладких зевков Максим решил все-таки перейти к делу - иначе они просидят здесь до конца света, а лично он не может выпить столько чая, да еще зеленого.
- Слушай, а почему эти бекташи оказались здесь, они же турки?
Нина удивилась, Максим выказывал просто невероятные знания.
- Дело в том, что, когда Махмуд II разогнал своих янычар, пострадал и орден бекташи, они были духовными патронами янычарского корпуса. Янычар перебили, бекташийских шейхов в Стамбуле сварили в тех самых котлах, которые перевернули янычары, а казну ордена передали ордену накшбендийя.
Все трое слушали Нину, раскрыв рот. Когда из уст девушки вы слышите много непонятных слов, это как-то завораживает. Первым очнулся Мурад: видимо, его вернуло в действительность знакомое и понятное слово "котел".
- Может, заказать плов? - спросил он.
- Да, пожалуй, - тут же согласился Максим, обрадованный возможностью избавиться хоть от одной пары лишних ушей. Вот еще бы этого академического сынка спровадить.
- Мурад, ты один справишься? Или помочь? - крикнул он вслед коллеге. Алишер желания помочь не выказал. Продолжать пришлось при нем. - И что казна?
- Но основные богатства ордена были не в Стамбуле, а в главном текке, в Эльмалы. В принципе их тоже должны были передать накшбендийя. Только, я думаю, не удалось: орден был невероятно богат, богатства испарились. Так появились бесчисленные легенды о тайниках, где укрыты сокровища бекташи.
- "Бесчисленные", - растерялся Максим, он видел одну карту, видел письма и никак не ожидал, что легенд много. Впрочем, одна, много - какая разница, карта-то налицо.
- В принципе, - продолжила Нина, несколько удивленная столь пристальным вниманием - и Максим, и Алишер буквально замерли, когда она снова заговорила. - В принципе нет ничего невероятного в предположении, что богатства ордена были тайно вывезены с караванами и укрыты до лучших времен. И наиболее логичный путь - вел сюда, в Среднюю Азию, хотя есть аргументы и в пользу Ирана. Они тоже тогда воевали с Турцией, и туда ближе.
Аргументы в пользу Ирана Максима не интересовали.
- А если Средняя Азия, то где? - принялся уточнять он, поскольку карта была весьма приблизительная.
Нина пожала плечами:
- Бухара, Хива, возможно. До Памира они скорее всего не добрались. Хотя…
- Так что, они действительно есть, эти сокровища? - вмешался Алишер, он, разумеется, был человек восточный, умеющий молчать часами, но ему было всего восемнадцать лет, и трудно молчать, когда при тебе обсуждают какие-то неведомые клады.
- Да нет, это легенда. - Нина надела очки и сразу превратилась в строгую учительницу.
Максим понял, что надо лететь в Бухару.
- А что если сразу в Бухару лететь? - спросил он явившегося с блюдом ароматного мяса Мурада.
- Никак нельзя, дорогой, - улыбнулся Мурад, сейчас его куда больше занимали хлопоты вокруг стола. - И вообще, хватит чаю. Девушке шампанское, а нам… - Он ловко извлек из просторного кармана просторной куртки плоскую бутылку коньяка.
- Почему нельзя? - упрямо спросил Максим, не любивший это слово, так же как и все прочие препятствия.
- Потому, - загадочно и строго ответил наконец закончивший хлопоты и радостно взиравший на дело рук своих Мурад, - потому, - продолжал тянуть он, - потому, что туда самолеты не летают.
- Совсем не летают?
- Да, аэродрома нет, вот и не летают.
- Господи, средневековье, - пробормотал Максим и, видимо, чтобы утешиться, залпом заглотнул изрядную порцию коньяку.
* * *
Нина и Алишер вернулись поздно. Но академик ждал их.
- Ну как наш Ташкент? - радостно вопросил он.
- Как всегда, прекрасен. - Нина просто падала с ног от усталости, а скорее всего от шампанского. - Я смертельно устала. Алишер, мой нож у тебя, дай его.
- Замечательный нож. Ну, спокойной ночи. - Рустем Ибрагимович проводил Нину до выхода из гостиной.
- Знаешь, зачем они приехали, папа? - заговорщицки шепнул Алишер, едва за Ниной закрылась дверь. - Я слышал их разговор от начала и до конца, они, собственно, при мне и разговаривали. За сокровищами б-е-к-т-а-ш-и, вот. И скоро улетают в Самарканд.
- Ну, за сокровищами так за сокровищами. Тебе тоже давно пора спать. Спокойной ночи.
Но сам академик Маймиев спать не пошел, у него еще было много дел, которые он почему-то не успел завершить, пока ждал возвращения сына и петербурженки с прогулки.
Рустем Ибрагимович потянулся к телефону.
* * *
Самарканд - город ошеломительный. Город и ошеломил Максима буквально с первого взгляда. Точнее, сначала его удивило появление в аэропорту города Самарканда вежливого низенького мужчины, которому Нина чуть на шею не бросилась от радости. О том, что кто-то будет их встречать, речи не было, Мурад дал адреса и телефоны местных политиков. Академик посоветовал среди политических встреч все же не забывать об их старине. И вдруг прямо у трапа такая бурная встреча.
- Аскерчик, милый! Как дела? Как ты узнал, что я приезжаю? - прыгала вокруг коренастого усача Нина.
- Ах, Нина-ханум, сердце подсказало, как проснулся сегодня утром, так думаю: поеду-ка я в аэропорт, чует мое сердце, что ярчайшая роза петербургских садов рядом. И… сердце меня не обмануло.
- А помнишь, какой важный был, когда только прилетел в Петербург. Ходил - прямо пыжился. - Легкая тень омрачила гладкое лицо человека по имени Аскер, очень легкая.
- Но с тех пор, как я узнал тебя, Нина-ханум, сердце мое вечно молодо и важным я быть не могу, как не может важничать соловей влюбленный…
Приторные комплименты быстро утомили Максима, но эти двое, видимо, могли беседовать таким образом до бесконечности.
- Пойду водички попью, - сказал он, чтобы как-то привести их в чувство. Но это не подействовало. Когда он вернулся, так и не обнаружив чего-либо водоносного, они продолжали в том же духе:
- Ах, я вспоминаю те дни, как сказку несравнимую с небылицами, что рассказывала Шехерезада…
- Нам еще в гостиницу надо устраиваться!
- Какая гостиница, зачем гостиница, вы мои гости!
- Да нет, лучше в гостиницу, мы гости беспокойные. - Максим хотел сохранить свободу действий.
- Вай, зачем хочешь меня радости лишить? Какое беспокойство? Хоть ты скажи ему, Нина-ханум!
- Правда, Максим, мы не потревожим Аскера, и у него ты сможешь познакомиться с очень интересными людьми.
Журналист, который отказывается завести интересное знакомство, вызывает подозрения, и Максим сдался. Может быть, напрасно он выбросил белый флаг так скоро.
* * *
Большой дом Аскера и впрямь мог совершенно безболезненно вместить десяток-другой гостей. Собственно, там жил не один Аскер. Как только они приехали, Максима и Нину подвели к живописному старику в просторных шароварах и в обширной рубахе белого цвета. Маленькая шляпочка у него на голове, с точки зрения Максима, тюбетейкой считаться не могла.
- Это Нина, из Петербурга, ата, - вежливо представил девушку Аскер. - Я о ней говорил, она мне очень помогла. А это журналист, тоже из Петербурга, Максим. Он с Ниной прилетел.
- Ас-салам алейком, - ласково поприветствовал их старик, причем смотрел исключительно на Нину, а Максима не замечал. - Дорогие гости в доме!
После ужина, шарахаясь в темноте, Максим пробрался в комнату, где поместили Нину. Она сидела поджав ноги и, видимо, размышляла, как удобнее свернуть кошму, которая должна была заменить ей кровать. Весь дом, включая комнаты для гостей, куда поместили Нину и Максима, был совершенно пуст, с точки зрения европейца. Низенькие столы, много ковров и посуду в нишах мебелью считать нельзя.
Максим с трудом высидел обильный и продолжительный ужин, все время ерзал, чтобы как-то расслабить постоянно затекавшие ноги. Так что спина ныла, а ноги гудели, хотя в тот день он исключительно сидел, или стоял, или лежал. Но до Нининой комнаты, несмотря на усталость, все же дополз.
- Ты что, если тебя кто-нибудь увидит, будет грандиозный скандал! - возмутилась девушка.
- Почему? - искренне не понял ее испуга Максим. Его намерения были настолько чисты, что он даже не предполагал возможных дурных истолкований. - Я просто хотел с тобой посоветоваться. Послушай… - Журналист, не найдя ничего более подходящего, был вынужден присесть на кошму. Ковров в Нининой комнате было побольше, видимо, ее считали более почетным гостем. - Кстати, откуда этот Аскер узнал, что мы приезжаем?
- Вероятно, ему позвонил Рустем Ибрагимович. Аскер учился в аспирантуре вместе со мной.
- А ты что - кандидат наук?
- Да, как-то так получилось.
- Ну даешь. Слушай, ну… как нам все-таки выйти на этот клад? У тебя есть какие-то идеи?
- У меня есть идея, что никакого клада нет.
- Это я уже слышал, - нетерпеливо перебил девушку Максим, - а откуда у тебя все эти письма?
- Я их нашла у нас в фондах. После завоевания Туркестана русские офицеры занимались не только учениями, но и наукой. В принципе российское практическое востоковедение создано в значительной степени военными. Вероятно, кто-то из военных - тогда очень модно было коллекционировать рукописи - купил рукопись, между листами которой и были вшиты письма из архива ордена бекташи. Письма, судя по всему, подлинные, по крайней мере датируются первой четвертью девятнадцатого века. Я нашла письмо некоего капитана Теникова, он был в представительстве русского военного командования при дворе бухарского эмира. И он пишет, что обнаружил место, где скрыта казна бекташи. Но видимо, к сообщению его не отнеслись серьезно.
Максим тоже не был склонен серьезно относиться к рассуждениям о практическом востоковедении, он был человек конкретный.
- А кто карту нарисовал?
- Не знаю, она была тоже вшита между листами рукописи. Сам текст - ничего особенного, довольно поздний список поэмы Сулеймана Челиби "Мевлид-е Неби", и хранился он, вероятно, до того, как попал к нам в библиотеку, при мазаре аль-Бухари.
Максим устал. Мало того что он опять был вынужден сидеть в противоестественной позе, так еще его кормили байками о поздних списках. Сейчас его занимал один-единственный список - список дел на завтра.
- Это все понятно! Где искать эту реку?
- Это скорее всего не река, а какой-нибудь арык, и вообще, местность с начала прошлого века наверняка изменилась - какие там ориентиры? Деревья… дома… вряд ли что дожило до наших дней.
- Ясно, арык. Где? У мазара этого твоего аль-Зухри.
- Во-первых, не моего, а во-вторых… Кстати, очень может быть, что ты прав. В любом случае надо туда съездить: бекташийский шейх вполне мог поселиться там. Тогда становится понятно, откуда вакуфные реестры и прочие документы. - У Нины загорелись глаза.
Максим осознал, что больше ничего не добьется, хорошо хоть удалось уточнить один адрес.
- Ладно, спокойной ночи, завтра постараемся попасть в Бухару. - Он покровительственно потрепал девушку по щеке, с трудом разогнулся, вновь помянул проклятое средневековье и отправился спать.
Темная среднеазиатская ночь позволила ему незаметно вернуться в свою комнату. А тот, кто слышал весь их разговор от начала до конца, тоже поблагодарил темноту за помощь.
* * *
- Здесь все так же, как и было, слушай меня, - страстно простирая руки к Максиму и отчаянно вращая глазами, говорил представитель демократических сил, с которыми Максим встретился на следующий день. - Уже забыли о коррупции, о взятках. Очень многие сделали все, чтобы это было забыто, потому что интересы слишком многих завязаны, почти всех. Вот слушай меня, можно поступить в институт без взятки? Можно инженером стать, или врачом, или…
Максим и прогрессивный самаркандский демократ прогуливались вокруг обсерватории Улугбека, прогрессивного мыслителя века пятнадцатого. Спутник Максима был более чем радикальный, он носил футболку и джинсы, только тоненькие черные усики и узкие глаза выдавали его азиатское происхождение. Он скорее всего был ровесником Аскера, но тот был одет и выглядел гораздо солиднее, и рубашка на нем была хоть и европейская, но с неуловимым национальным привкусом.
- Понимаешь, - горячился он, - все связаны, и никак не удается перерубить этот канат, какой канат - цепь. Там за каждым тянется преступление.
Максим все это уже читал и слышал. Уже стояла кобра над золотом, уже лев прыгал и кусался. Уже пришла независимость.
- Но у тебя есть какие-то доказательства? - Этот вопрос он повторял уже в третий раз, и в третий раз демократ обижался.
- Какие доказательства, ты понимаешь, это одна система, которая не отпускает. Страшная и влиятельная. Мы хотели открыть филиал партии "Демократические реформы". Вроде демократия, почему нет? Никто не возражает, все "за", но кто пришел в нашу партию? Кто был раньше, тот и пришел.
Молодые люди гуляли уже два часа. Гуляли исключительно вокруг обсерватории: демократ почему-то считал, что тут безопасно и далеко от посторонних глаз. У Максима сначала кружилась голова, а потом он решил, что отупел окончательно, поэтому еще раз задал вполне, как он уже давно понял, бессмысленный вопрос:
- Но должны же быть какие-то доказательства, ты же взрослый человек, не можешь не понимать, что слова ничего не стоят.
- Вот мои доказательства, я потратил на это год, вот! - пылко выкрикнул демократ. Если учесть, что до этого он старался говорить шепотом, то ничего удивительного нет в том, что от крика вздрогнул не только Максим, но и туристы, тоже бродившие вокруг холма, благоустроенного для внука великого Тамерлана. Даже фотоаппарат в их руках вздрогнул.
Максим бегло просмотрел протянутые листы, больше всего это походило на таблицы из департамента геральдики, семейные древа, фамильные связи.
- Здесь все понятно, здесь все связи, - жарко шептал демократ, - ты смотри, а потом я тебе позвоню, где ты живешь?
- Я не знаю тамошнего номера телефона, это у знакомых Нины, - расплывчато ответил Максим, какой Нины, уточнять не стал.
- Хорошо. Тогда ты позвони мне из автомата, не надо подводить людей. Позвони завтра с утра.
- Завтра мы собирались в Бухару. - Максима удивили логика демократа и местные законы конспирации. Но выяснять относительно законов не стал - не было ни сил, ни желания.
- Тогда позвони сегодня вечером, ты все поймешь. И будь осторожен. Вот ты сейчас, например, не заметил, что за нами следят?
- И давно следят? - усмехнулся Максим. Он потратил больше двух часов в Самарканде на параноика. С легкой руки Мурада. Надо будет потом сказать все об их доморощенном демократическом движении. А пока он вполне удачно и без особых потерь избавился от представителя наиболее передовой части местного населения. Точнее, сейчас избавится. - Ладно, пока.
- До вечера. Посмотрим, за кем они пойдут. - Демократ осторожно оглянулся и свернул в узенький проход. Хорошо, Максим без труда ориентировался даже в незнакомой обстановке и нашел дорогу обратно. Хвоста он не заметил.