- Я бы сказала тебе, но ты все равно не выдержишь до Москвы. У тебя в крови заложено чувство, что никто не должен ехать быстрее тебя, что никто не имеет права обогнать тебя.
- Когда я еду один, - вставил Дорогин, - мне это абсолютно все равно, а вот когда еду с тобой, мне хочется быть суперменом в твоих глазах.
- Сергей, суперменом ты в моих глазах становишься тогда, когда приносишь кофе в постель, тогда, когда подаешь руку, чтобы я спустилась с крыльца, а все остальное… - Тамара махнула рукой, - что тебе объяснять, ты и сам все понимаешь
- Ты привыкла к некоторым вещам и не замечаешь их.
Дорогин бросил взгляд на часы. Получалось, что если они не окажутся в кювете, то в Москву приедут немного раньше назначенного.
* * *
Тамара Солодкина впервые оказалась на телевидении. Дорогину уже приходилось бывать здесь и раньше, хотя довольно давно, лет семь тому назад.
Машину они оставили на большой стоянке перед студийным корпусом. Стоянка была почти такой же большой, как в аэропортах, где иногда страшно становится: сумеешь ли отыскать свою машину вновь, если отойдешь от нее.
Дорогин не успел обежать автомобиль и подать Тамаре руку, та вышла сама.
- Ну что ж, веди меня. Ты тут все знать должен.
Несмотря на довольно позднее время, народ потоками входил и выходил через большие стеклянные двери. Случайных посетителей легко было отличить от тех, кто работал на студии.
Случайные люди чувствовали себя неловко, осматривались, работавшие же четко знали, куда и зачем идут. Они лавировали между зеваками, пробирались к милицейскому посту, на ходу показывали развернутые удостоверения и тотчас исчезали в недрах огромного здания.
- Где Варвара? - шепотом поинтересовалась Тамара Солодкина.
Дорогин пожал плечами.
- Наверное, еще не время или позвали ее куда‑нибудь.
- Нас без нее не пустят.
- Нас и с ней могут не пустить, она такой же чужой человек на студии, как и ты.
- Белкину многие знают.
Тамара вертела в руках незажженную сигарету, боясь закурить, и опасливо косилась на милицейский пост. У милиционеров, охранявших студию, были короткие десантные автоматы. Вход всем без исключения перегораживала большая арка металлоискателя, поставленная здесь не просто для мебели, она регулярно гудела. Тамара никак не могла понять, чем руководствуются милиционеры, останавливая одних людей для проверки и беспрепятственно пропуская других. Ей казалось, арка гудит одинаково.
- Постояла бы ты здесь столько, сколько стоят эти ребята, ты бы и, без арки, по одним глазам проходящего понимала, кого следует остановить. Ты же в больнице прекрасно разбираешься, кто симулянт, а кто болен на самом деле.
- Разбиралась, - спокойно поправила Дорогина Солодкина.
- Смотри, кажется, Варвара идет.
Белкина широко открыла стеклянную дверь, напоследок глубоко затянулась и бросила в урну недокуренную сигарету. Затем она быстро прошла вперед и стала, как соляной столб, посреди мраморного холла.
Ее низкий грудной голос перекрыл все остальные звуки, в том числе и гудение арки:
- Дамы и господа, кто пришел на передачу "Темная комната", подходите ко мне, - и Белкина выбросила вверх руку с ярко накрашенными ногтями - так, как это сделал бы представитель турагентства, собирая отдыхающих к аэропорту.
С разных сторон к Белкиной потянулись люди.
"Человек тридцать", - мысленно прикинул До–рогин.
Каждому Варвара находила пару ласковых слов, она умудрялась одним кивком головы здороваться сразу с пятью людьми, и каждый из них считал, что кивок предназначен ему персонально.
Завидев стоящих в нерешительности Дорогина и Тамару, Белкина помахала им рукой.
-Подходите, чего вы стали? Мне всех пришедших сосчитать надо.
- У меня такое чувство, что мы лишние, - призналась Тамара на ухо Дорогину.
- Это тебе только кажется.
Белкина развернула блокнот, выхватывала из собравшихся взглядом тех, кого приглашала лично, сверялась со списком.
- Извините, но меня и в самом деле подвели, предупредили только с утра, что нужно собрать своих друзей.
- Варвара, зачем ты извиняешься? - сказал мужчина в узких дорогих очках. - Что я, не знаю телевизионных порядков?
- Ты знаешь, другие не знают. Пошли, я вас всех проведу.
Возле милицейского поста произошло целое столпотворение. Пропусков было заказано больше, чем пришло народа, кто‑то из приглашенных уже сумел проскользнуть в студию, воспользовавшись журналистским удостоверением.
Наконец все знакомые Варвары Белкиной перекочевали на другую сторону барьера.
- Пойдем быстрее, - скомандовала Белкина, - через час выход в эфир, а у нас еще ничего не готово.
Она шагала по коридору не оборачиваясь, знала, что приглашенные следуют за ней.
В студии было жарко и, как показалось Дорогину, пыльно. Он с удовольствием отметил, что стены студии задрапированы светло–бежевой материей.
"А ведь могли повесить и черную, тогда бы Тамара в черном костюме растворилась на фоне стен."
С трех сторон невысокого подиума амфитеатром на подставках высились стулья, одинаковые, поблескивающие никелированными трубками. Человек двадцать уже сидели на них.
Тамара взяла Дорогина под руку и зашептала:
- Столько знакомых лиц, хотя раньше ни с кем из них я не встречалась. Но всех не раз видела по телевизору, в газетах.
- Видишь, в какую компанию мы с тобой попали!
"Теперь мне придется уважать Белкину еще больше, чем прежде. Если она в состоянии собрать массовку из таких величин, то, выходит, она сама в этой жизни кое‑что значит."
- Варвара, ты почему так поздно? - набросилась на Белкину женщина режиссер, одна из немногих в студии, кто мог позволить себе носить джинсы и свитер. Ей самой в кадре работать не предстояло.
- Будешь возникать, я сейчас всех своих людей заберу. Ты же видишь, Аня, это профессионалы, им твои репетиционные прогоны ни к чему.
- Аня, отвяжись от человека, - к режиссеру спустился седой мужчина в темных очках и повел ее к подиуму. - Ты лучше следи за тем, как свет выставлен. Лица плоские получаются на правой трибуне.
Началась обычная предсъемочная кутерьма, когда кажется, что ничего не успеют сделать к выходу в эфир, когда в самый последний момент выясняется, что не хватает одного микрофона–петлички, когда прямо над головами сидящих взрывается киловаттная лампа в софите. Все нервничают, кричат друг на друга, но стоит зазвучать в студии голосу режиссера, усиленного динамиками, с напоминанием о том, что через минуту - после рекламного ролика - начинается выход в эфир, как тут же лишние люди исчезают, микрофон мгновенно находится, в киловаттном софите исчезает надобность, хотя еще минуту тому назад оператор уверял, что передача без него немыслима.
Тамара Солодкина с завистью смотрела на тех, кто абсолютно не волновался. Сама же она никак не могла унять дрожь в руках и крепко сжимала ладонь Дорогина. Варвара Белкина, сидя на подиуме в мягком кресле, покосилась на монитор и, видя, что там только начинается заставка ее передачи, негромко сказала:
--Чего такие мрачные сидите? Улыбайтесь, - и высунула язык.
- Не прячь, тебе так идет, - сказала вторая ведущая.
- Я его и не собираюсь прятать.
- Студия, внимание! - прозвучало в динамиках.
И тут Тамара увидела, как на мониторе сквозь последние кадры заставки проступила студия, тот самый подиум, улыбающаяся Варвара Белкина, и почувствовала, как страх покинул ее. Ничего ужасного не произошло, мир остался прежним.
Когда она заметила саму себя на дальнем плане, ей захотелось помахать ладошкой. Раньше эту передачу ни Тамаре, ни Дорогину никогда смотреть не приходилось. Они вообще мало смотрели телевизор, отдавая предпочтение беседам, хотя, казалось бы, живя за городом, только через телевидение и можно ощутить причастность к остальному миру.
Замысел передачи был прост и в то же время привлекателен для зрителей. Кроме зрителей, пассивных участников, Белкина и ведущая пригласили нескольких героев журналистских репортажей Варвары - тех самых, имена которых в газете так и не были раскрыты. Их усаживали в отдельно стоящие кресла, отгороженные от яркого студийного света ширмочками, и в полумраке практически невозможно было разобрать их лиц. Начинался откровенный разговор о довольно‑таки страшных вещах, о взятых в долг и невозвращенных вовремя огромных деньгах, о торговле наркотиками и проституции, об убийствах. Но самое странное, это Тамара отметила для себя, о каких бы ужасах ни говорила Белкина, слушать ее было забавно и смешно. Она могла со смехом рассказывать о полуразложившемся трупе, при этом журналистка оставалась такой же милой и абсолютно не казалась циничной.
Минут через пятнадцать Солодкина и думать забыла о том, что передача идет в прямом эфире. Ей казалось, что она просто очутилась в гостях у Белкиной, куда пришли ее друзья, интересные, образованные люди. Иногда взглядами она выхватывала из сидевших в студии знакомые ей лица и каждый раз поражалась: это же надо, какие у Белкиной знаменитые друзья! Не отказались же, пришли, чтобы просто позировать в массовке!
Она и представить себе не могла, какие усилия, порой шантаж, пришлось использовать Варваре, чтобы заполучить такую завидную для других массовку.
В эфир пошла реклама. Белкина, улучив момент, крикнула Дорогину:
- Сергей, может, и ты хочешь сесть в кресло, пооткровенничать?
- Нет уж, Варвара, так мы не договаривались. Тамара не сразу поняла, что это всего лишь шутка, ведь передача распланирована наперед и время появления каждого из героев в кадре строго ограничено. Она всерьез испугалась за Сергея, схватила его за руку.
- Ты никуда не пойдешь!
- Ну конечно же, -- он мягко обнял женщину, ради нее он мог оказать даже Варваре, - я не заставлю тебя волноваться.
- Как хочешь. Мое дело предложить.
Эфир подошел к концу почти незаметно. На экранах мониторов пошли финальные титры. Микрофоны в студии отключили, публика поднималась, возле Варвары образовалось кольцо из людей.
- Пойдем, - сказала Тамара, заметив, что никто ими не интересуется. - Ты уверен, что мы найдем отсюда выход сами?
- Как получится.
- Разве ты не знаешь расположения студийных коридоров?
- Я тут бывал довольно редко, - взяв Тамару под руку, Дорогин повел ее к выходу.
Белкина догнала их возле огромной, массивной, звуконепроницаемой двери студии.
- Ребята, вы куда направляетесь? Наш праздник еще не закончился.
- Все, спасибо тебе, Варвара, мы прекрасно провели время.
- Не дурите! В нашем распоряжении всего лишь двадцать минут и три ящика шампанского.
- Ты знаешь, чем можно соблазнить Тому.
- Шампанским можно соблазнить любую женщину.
На ярко освещенном студийными софитами подиуме уже устанавливали подносы с бокалами, которые были составлены замысловатым образом. На плотно сомкнутые нижние ряды ставили второй слой, на них третий, четвертый и так, пока вся пирамида не завершалась одним бокалом. Шампанское лили в верхний, и шипучее вино, как по террасам в фонтане, пенясь, стекало в нижние бокалы.
- Красиво жить не запретишь, - комментировала Белкина.
Пробки вылетали одна за другой, шампанское пенилось, текло по рукам, капало на покрытие подиума. Никто не обращал на это внимания, всем было весело.
Наконец две пирамиды уже искрились шампанским соломенного цвета. Поблескивали капельки и пузырьки в ярких электрических лучах.
- Подходим и разбираем, - с придыханием произнесла Белкина и облизнула ярко накрашенные губы. - Только одна просьба: не берите нижние бокалы сразу.
Под смех все стали разбирать бокалы, до краев наполненные шампанским. На удивление, хватило всем, и еще пять штук остались сиротливо стоять на подносах, отражаясь в тонком слое разлитого вина.
Режиссер посмотрела на часы, глубоко вдохнула и произнесла:
- Варя, мы с тобой делаем уже десятую передачу, и, надеюсь, она не станет последней. Ты продемонстрировала нам людей из твоего золотого фонда. Мы уже повстречались с наемным убийцей, с торговцем крадеными детьми, с изготовителем наркотиков, с тремя сутенерами, с десятью проститутками, двумя депутатами Государственной думы, - женщина загибала пальцы.
- Добавь сюда организатора финансовой пирамиды, который умудрился инсценировать собственное убийство, - добавила Белкина, - и моего любимого непрофессионального фотографа, который умудрился снять сцену убийства в доме напротив. Я бы с удовольствием вращалась среди другой публики, - призналась Белкина, - но читатель, к сожалению, не любит общения с приятными людьми, ему куда ближе душевные и моральные уроды. Я лишь вовремя ощущаю веяние времени и поставляю газете нужную информацию. Благо, Москва в этом смысле - настоящий кладезь. Здесь что ни типчик, то урод.
Режиссер повыше подняла бокал, повертела его в пальцах за длинную ножку.
- Варя, ты как‑то обещала мне, что в одной из следующих передач появится твой главный герой, легендарный Муму, и расскажет зрителям всю правду о том, как…
- Тише! - оборвала ее Белкина. - Я слово свое сдержала.
Режиссер удивленно подняла брови.
- Варя, предупреждать надо.
- Да–да, в сегодняшней передаче Муму, которого я тебе обещала, появился собственной персоной.
Режиссер растерянно обвела взглядом тех, кто стоял на подиуме. Половину публики она знала, других видела впервые.
- Честно, я не обманываю.
Белкина, улучив момент, подмигнула Дорогину и перепуганной Тамаре. Солодкиной показалось, что буквально все собравшиеся в этот момент посмотрели на них двоих, но затем сообразила, что Белкина подмигнула еще десятку людей, и режиссер окончательно растерялась.
- Варя, я не думала, что ты меня так подставишь. Не могла ты хотя бы в эфире сказать, что Муму присутствует в студии инкогнито?
- Тогда бы все смотрели не на наемного убийцу, а на зрителей в зале, - отпарировала Белкина.
- Это он? - резко спросила режиссер, указав рукой на стоявшего неподалеку от нее мужчину в темном пиджаке и светлых брюках, чье лицо показалось женщине наиболее мужественным.
Мужчина засмеялся.
- Я бы сам хотел знать, кто такой Муму, но, по–моему, Белкина его просто придумала.
- Нет, он существует на самом деле, - хитро улыбалась Варвара.
- А вы‑то сами где работаете? - поинтересовалась режиссер.
- О некоторых вещах спрашивать так же неприлично, как и интересоваться возрастом женщины.
- В ФСБ он работает, и никакой это не секрет, - устало проговорила Белкина. - Так что думай, ищи, анализируй. Я тебе задачку подкинула, обещание свое выполнила и теперь могу жить до следующей передачи со спокойной совестью.
- Это он? - взглядом режиссер указала на Сергея Дорогина.
Тот добродушно улыбнулся и пожал плечами.
- Может, и я. Но тот Муму, о котором писала Белкина, был, если я не ошибаюсь, глухонемым.
- Нет, у вас слишком доброе лицо для человека, который мог спокойно сварить в ванне банкира. Вы на такую жестокость не способны.
- Не знаю, не пробовал, нужды, наверное, не было. Все зависит от того, насколько человек мне противен. Подумаю на досуге.
Тамара боялась пошевелиться, боялась выдать своего любимого. Сам‑то он держался уверенно, а вот Солодкина ног под собой не чуяла.
"Такие минуты, - подумала женщина, - укорачивают жизнь, наверное, года на два, Хотя если честно самой себе признаться, то знакомство с Дорогиным укоротило мне ее лет на десять, уж точно. Хотя, с другой стороны, пару раз он мне спас жизнь, как и я ему."
-- Кого тебе еще привести на передачу? - усмехнулась Белкина и допила шампанское. - Продажного прокурора?
- Ты лучше приведи не продажного,
- Я неисполнимых вещей не обещаю.
- Почему?
- Жизнь отучила.
- И все же я не отказалась бы, если бы ты привела в следующий раз своего Муму.
- Он здесь. Он уже побывал в нашей передаче, и ты свой шанс упустила.
- Сволочь ты, Белкина!
- Уж какая есть. Но заметь, при этом умудряюсь держать данное слово.
В студии уже появились другие люди, рабочие разбирали подставки, составляли стулья.
- По–моему, наше время заканчивается, с сожалением произнесла Белкина.
- Наше время в студии заканчивается, - поправила ее режиссер. - И если никто не спешит, то давайте перейдем в бар.
- Халявного шампанского больше не будет, - предупредила Варвара. - Но думаю, вы люди состоятельные и можете заплатить за дальнейшую выпивку сами.
Только теперь Тамара вспомнила, что они с Дорогиным приехали в студию на машине, и покосилась на пустой фужер в руках мужчины.
- Ты выпил шампанское?
- Нет.
- А как же…
- Ты беспокоишься, смогу ли я вести машину?
- Куда ты его дел, не в карман же вылил? Дорогин указал взглядом на неглубокий поднос,
в котором плескался тонкий слой вина.
- Надо уметь выливать незаметно.
- Даже я, все время державшая тебя за руку, не заметила, как ты избавился от спиртного.
-- Я не перестаю тебя поражать?
- Хорошо, если поражаешь приятными вещами.
Публика двинулась к выходу. Тамара зашептала на ухо Дорогину:
- Не пойдем наверх.
- Почему?
- Я уже устала. Так давно не была на людях.
- Как хочешь.
- Тебе бы хотелось остаться?
- Я даже не знаю. Мне хочется быть рядом с тобой.
- Врешь. За последнее время я тебе надоела хуже горькой редьки.
- Ты совсем не горькая, ты сладкая. Дорогин, воспользовавшись случаем, придержал
Тамару, и они оказались в хвосте процессии. Нежно поцеловал ее в щеку.
- Глупо, но я смущаюсь, - проговорила женщина.
- Нас никто не видел
Глава 8
"Ну и лох, - смеялся Саванюк, - я думал, Иванова долго убалтывать придется, а он все как на духу выложил, и про товар, и про то, что никто не знает, куда он его повез. Научился я с людьми разговаривать."
В окнах вагончика горел яркий свет, дверь была нараспашку. Трое таможенников - двое белорусских, один латышский - расположились возле стола. Все курили, и дым клубами валил на улицу сквозь открытую дверь.
- Едет кто‑то, - сказал латыш Раймонд, посмотрев в окно.
На горке блеснули фары легковой машины и тут же исчезли, спрятавшись в ложбине.
- Кто, кто - конь в пальто, - подкузьмил его краснолицый таможенник. - Саванюк едет, больше в такое время некому.
Если белорусские таможенники поставили свои автоматы к стене, то латыш продолжал держать оружие между ног, будто опасался нападения.
- Точно, он.
"Жигули", взвизгнув тормозами, заехали на стоянку. Саванюк лишь захлопнул дверцу и быстро зашел в вагончик. Трое таможенников уставились на него.
- Ну как?
Бывший полковник расплылся в улыбке.
- Ни хрена не заподозрил.
- Что он лох, я и не сомневался, - рассмеялся краснолицый таможенник.
- Зря, - тут же обрезал его Саванюк, - иногда человек с виду простак простаком, вроде тебя, а прижмешь его, потом пожалеешь.
Саванюк подсел к столу, без спроса завладел пачкой сигарет латыша и глубоко затянулся.
- Завтра? - не выдержав, спросил латышский таможенник
Саванюк лишь утвердительно кивнул, глядя на немного обвисший от протекшей дождевой воды картонный потолок вагончика.