- Как сказать, - ответила Лиза. - Для того чтобы разом покончить с нашим Гариком, вполне. Но чтобы раскопать цепочку до конца, совершенно недостаточно. Беда в том, что у нас нет ни одной реальной зацепки. Не плясать же, в самом деле, от этикетки?
- А почему бы нет? Какая-то, пусть мизерная вероятность того, что производитель находится не по указанному адресу, а хотя бы в этом поселке, все же существует, - возразил Казимир.
- Не знаю, мне кажется это маловероятным. Взгляни на карту, это где-то почти в Заполярье. Откуда там может быть серьезное производство?
- И все же я готов рискнуть. Хочу смотаться туда на недельку, посмотреть на месте, выяснить все, что только возможно, собрать дополнительный материал.
- Локис, одумайся! Туда добираться - только на собаках или оленях! На одну дорогу уйдет не меньше недели!
- Мне кажется, ты не права. Давай посчитаем. Прямым рейсом до Москвы. Правильно? Дальше до ближайшего крупного города, а там, если не скупиться, либо местными авиалиниями, либо вертолетом. Там, при наличии денег, это что-то вроде маршрутки. Собрались пассажиры - и полетели. Так что на дорогу у меня уйдет не более полутора суток. Четыре-пять дней на месте, за это время я вполне успею что-то разузнать, и - домой!
- Как же ты гладко стелешь, Л окис! Ты не боишься, что может получиться наоборот? Мы тогда с этим материалом не успеем. Егор уже сучит ногами и требует максимум через две недели выпустить фильм в эфир.
- Все верно! Этим, а именно подготовкой того, что у нас уже есть, ты и займешься. Я с Егором договорился, вылетаю сегодня вечером.
- Что? Вы решили вопрос за моей спиной?
- Прости, Лизонька, так получилось. Пойми, нужно!
Обидевшаяся Лиза даже не вошла в здание аэровокзала, так и осталась сидеть в машине, глядя через лобовое стекло, как Казимир, закинув на плечо объемистый рюкзак, направился к входу. Конечно, разумом она понимала, что ей необходимо за время отсутствия Казимира подготовить эфир, но отпускать его одного в опасную поездку очень не хотелось. А в том, что это задание сопряжено с риском, Лиза не сомневалась…А Казимир устроился в кресле и в очередной раз прикидывал, как добраться до затерянного в горах поселка. Билет на самолет до ближайшего крупного города, расположенного прямо на условной линии Полярного круга, лежал в кармане, вопрос был в том, как оттуда добраться до нужного места. Так уж получилось: придется приземлиться в Азии, а оттуда вновь, перевалив через горы, вернуться в Европу, в крошечный поселок, отмеченный маленькой точкой на самой подробной карте. После приземления у Казимира оставалось три часа, чтобы доехать до другого аэропорта и успеть на нужный рейс.
Почти сутки ушли на то, чтобы добраться до нужного места. Сидя на жесткой лавочке транспортного Ми-8, он дремал, прислонившись к дрожащему алюминиевому борту. Неумолчный рев турбин отодвинулся куда-то на задний план, мысли смешались, от усталости трудно было различить - где явь, а где сон. Но когда вертолет, несколько раз подпрыгнув, наконец опустился на землю, Казимир тут же пришел в себя. Пришло время начинать работу. План его был прост. Для начала необходимо взять "языка".
Едва второй пилот распахнул дверь, Казимир соскочил на раскисшую землю и, поплотнее застегнув пуховик, направился прочь от вертолета. Поселок, раскинувшийся в небольшой долине, поразил его. Казимир все представлял совершенно иначе. Вместо унылых приземистых домиков строгие ряды типовых пятиэтажек. Когда-то заасфальтированные прямые улицы, фонарные столбы, широкие тротуары. Вот только людей на них не было видно. Подойдя ближе, Казимир многое понял. Люди здесь жили, но теперь лишь пронизывающий ветер гонял по мостовой неприбранный мусор. Поселок выглядел брошенным. Многочисленные окна домов зияли выбитыми стеклами. Сорванные с петель двери подъездов сиротливо болтались, поскрипывая на ветру. Некоторые признаки жизни все же присутствовали, под ноги попалась банка из-под импортного пива. Смятая пачка "Мальборо" выглядела достаточно свежо. Казимир с уверенностью мог сказать, где находится здание бывшего штаба, в котором размещались различные тыловые службы, а где, по всей вероятности, казармы личного состава. Предназначение странного городка не оставляло сомнений. Все правильно! До Америки, через полюс, тут рукой подать, а что лучше гранита сохранит в неприкосновенности шахты с баллистическими ракетами! Но прокатилась волна разоружения, ракеты вывезли и порезали на металлолом, шахты, вероятно, взорвали, и городок умер сам собой. Остались в нем только те, кому на Большой земле делать нечего.
Ближе к центральной площади начали попадаться и люди. По-зимнему закутанные, спешащие по своим делам. Искомое Казимир увидел, как только вышел на площадь. Неизменный Ильич указывал рукой с зажатой в ней кепкой прямо на заведение, необходимое в умирающем городке. "Бар. Ресторан. Казино", - гласила вывеска. "Хорошо, хоть не салун!" - подумал Казимир и направился к распахнутой двери. Невзирая на ранний час, всего-то половина одиннадцатого, в заведении царило оживление. За обшарпанной стойкой вместо разрисованной девицы высился могучий, как утес, парень. Казимир сбросил на пол рюкзак, взобрался на неустойчивый высокий табурет и, угрюмо взглянув на бармена, заказал водку.
Залпом проглотил подозрительный напиток, достал из кармана пуховика сигареты, положил перед собой. Бармен, не утруждая себя расспросами, поставил перед Казимиром стеклянную тяжелую пепельницу, недрогнувшей рукой достал из пачки сигарету, прикурил и выпустил дым прямо в лицо Локиса.
- Бичуешь? - негромко спросил парень, когда Казимир в свою очередь закурил.
- К другу приехал, а дом его стоит полуразрушенный. Ни души. Даже спросить не у кого, - ответил Казимир.
- А где друг жил? - уточнил бармен.
- Фрунзе, пятнадцать, в четвертой квартире.
- Сейчас здесь мало кто остался, почти все на материке. А за каким чертом ты к нему приехал?
- Да! Жена выгнала. Прикинь, двадцать лет прожили вместе, а тут… - Казимир горестно махнул рукой. - Еще лет десять назад друг звал к себе, говорил, как часть расформировали, стал оленями промышлять, заготавливал мясо, шкуры. Тем и жил. Остапов Колька, может, знаешь?
- Нет, не слыхал. Если он на материк свалил, уже не найдешь. Как выбираться думаешь? Отсюда только вертушкой. А когда она прилетит, никто не знает. Народишко по пять суток ожидает.
- Понятия не имею. Денег хватило только сюда добраться. Надеялся с Колькой скорефаниться. Да видишь, не судьба.
- А ты кто по профессии? - спросил бармен.
- О, самая нужная сейчас профессия, военный метеоролог. Устроиться вообще невозможно.
- Да, нужное занятие ты себе придумал. Жил на что? Жена небось училка?
- Нет, врач. Я на рынке грузчиком у себя в городе подрабатывал. Не густо, но все же на хлеб хватало. А теперь вообще не знаю, куда кинуться.
- Остановиться у тебя есть где?
- Откуда! Не смеши, брат! Я же сегодня только прилетел!
- Ладно, братела, я тебе помогу. Еще водку будешь?
- Давай, все одно нет денег и это не деньги!
Вера заперла дверь, вернулась в комнату, взглянула на неубранный стол и вдруг зарыдала. Что произошло?! Как можно было так себя вести?! Ведь если бы Николай так поспешно не собрался домой, она не смогла бы устоять! Что случилось с ней, с ее принципами, устоявшимися привычками, взглядами? Как он сумел разрушить все преграды и барьеры, которые она создавала долгие годы? Этого не должно было случиться никогда! Он женат! А женатые мужчины для нее не существовали. Они для Веры были чем-то вроде экспонатов в музее, заспиртованные, укрытые толстым витринным стеклом. Но Николай оказался материальным, невозможно близким, почти родным. Он привлекал ее и как человек, и как, страшно сказать, мужчина!
Сжав до боли кулаки, она опустилась в кресло. Нет! Она не позволит себе расслабиться, не станет для него, каким бы он замечательным ни был, очередной игрушкой в постели. Все мужики одинаковы! Им нужно только одно. Очередная победа, очередная галочка в записной книжке. Нет, она победит себя! Чего бы ей это ни стоило. Лучше держаться от него подальше, не позволять ни ему, ни себе сделать последний шаг. Если не прекратить сейчас, придется бросить работу, искать что-то другое. Для нее недопустима даже мысль о том, чтобы завести любовника. Раз уж не получилась жизнь с мужем, нечего устраивать охоту на самцов. Для чего нужен мужчина в доме? Лампочки заворачивать? Так с этой задачей Вера сама прекрасно справляется. Она давно выросла из наивных сказочек о вечной любви. Никакой любви нет, есть только серые унылые будни, в которых не находится времени на ласковые прикосновения и нежные слова. Она твердо знает это.
Только почему же так взволновал ее проклятый поцелуй? Из-за того, что ей никто и никогда не целовал руки? Или случилось что-то иное, над чем она не властна? Почему так остро заболело сердце, когда за Николаем закрылась дверь? Почему она так долго стояла в прихожей и не могла повернуть ключ? Надеялась, что он вернется? Но зачем? У него есть свой дом, красавица жена, словно сошедшая с обложки глянцевого журнала. Или вправду говорят: для мужчины целлюлит в руках дороже, чем силикон на экране? Нет! Нет! Об этом даже думать нельзя!
Вера решительно встала, размазывая по щекам слезы, пошла на кухню. Достала из холодильника начатую давным-давно бутылку водки. Зачем-то внимательно прочла этикетку, словно пыталась убедиться в том, что это действительно горилка с перцем, налила почти полбокала и залпом выпила.
Холодная водка прокатилась по пищеводу, но тут же начала согревать, отодвинула в сторону хаотичные мысли о том, чего так и не случилось. Постояв возле стола, Вера задумчиво поставила хрустальный бокал. За окном сгущались сумерки, был прожит еще один день, почти ничем не отличающийся от остальных, только тревога, поселившаяся в душе, не давала покоя. Она понимала: главная задача на сегодняшний день - спасти Лику, но единственный человек, способный ей в этом помочь, - Николай. В какой-то момент у Веры даже мелькнула мысль, что ничего страшного не случится, если она позволит ему овладеть ее телом в качестве платы за помощь дочери, но разум взбунтовался. Что это, как не одна из форм примитивной проституции? Для нее это недопустимо! Как быть, как строить дальнейшие отношения, Вера не знала.
Заперлась в ванной, словно опасаясь нескромных взглядов, торопливо разделась, принялась придирчиво разглядывать собственное тело. Да, до совершенства ей так же далеко, как до луны. Вот на бедрах уже намечается самая страшная на сегодняшний день болезнь, характерные углубления. Говорят, они отталкивающе действуют на мужчин. Конечно, если они каждый день видят на экранах молоденьких, стройных, худеньких женщин-подростков, захотят ли смотреть на такое? Что толку, что у нее практически нет морщин, кожа гладкая, уп-ругая, нежная, зато с такими бедрами и грудью ей только позировать какому-нибудь Веронезе или Рубенсу. Сейчас ценится другое. Болезненная худоба, торчащие во все стороны кости и проглядывающие под кожей ребра, совсем как у скелета в школьном кабинете биологии. Ну что ж, все равно до такой степени похудеть она никогда не сможет, а если кому не нравится, пусть и не смотрит.
Вера открыла воду, налила от души из флакона пены, добавила ароматной соли и, посмотрев, как наполняется ванна, погрузилась в горячую воду.
Лика лежала в постели и думала о маме. Восемь лет назад она тоже выглядела также, как и сегодня: восторженно сияющие глаза, неожиданно яркие губы и плавные, манящие движения. Лика не забыла ту поездку к морю. Помнила и то, чем все закончилось. Это не правда, будто дети помнят только то, что связано с ними. Переживания матери находят в их памяти такое же отражение, как и собственные.
Саша был такой сильный, красивый, загорелый, он носил Лику на руках, показывал разные удивительные вещи, угощал восхитительно вкусными фруктами. Она, никогда не знавшая до этого мужских рук, радостно визжала, взлетая высоко в воздух, когда он подбрасывал ее. С удовольствием ходила рядом с ним, трепетно схватив маленькими ладошками его большую твердую ладонь. А мама была такая красивая, светящаяся от счастья. Лика полюбила Сашу сразу, как только увидела. Как же она мечтала о том, чтобы он стал ее папой. Не получилось. Саша исчез также внезапно, как и появился. А мама после долго плакала по ночам, даже когда они вернулись домой. Пусть в то время Лика не понимала, что произошло, но детское сердце разрывалось на части, когда она видела, как изменилась мама. Больше никогда в жизни мамы не появлялись мужчины.
Они жили не то чтобы замкнуто, нет. Напротив, их дом всегда был открыт для гостей, но это чаще всего были мамины подруги, как правило, такие же незамужние или разведенные женщины, в одиночку воспитывающие детей. Лика привыкла к их вечерним посиделкам, к неискоренимой чайной церемонии с пирогами и вареньем. И хотя последние годы такое времяпрепровождение ее стало раздражать, вмешиваться в жизнь мамы и ее подруг не смела. Да и какой смысл, все равно их не интересовали ни дискотеки, ни музыка техно, ни драйв. Смысл их вечерних разговоров крутился вокруг подрастающих детей, обсуждения очередного кавалера одной из подруг, но такое случалось нечасто.
Впрочем, Лика сама не хотела говорить с мамой ни о чем, особенно после того, как познакомилась с Гариком. Он словно перерезал ту нить, которая их соединяла. Сначала Лика боялась признаться, что попробовала наркоту, а затем, когда началось стремительное падение, страх еще больше усилился. Сейчас Лика понимала, что, найди она в свое время силы для разговора с мамой, ничего этого не случилось бы. А теперь - процедуры, клиника и безжалостный штамп на всю жизнь - наркоманка.
В тот день, когда мама с Николаем Владимировичем привезли ее сюда, Лика мало что понимала, она хотела только одного - умереть. Но сегодня мама приехала снова с тем же мужчиной, причем невероятно счастливая, совсем как тогда, восемь лет назад. Именно это и вызвало беспокойство девушки: а вдруг все повторится опять? Очередной Саша обидит маму, и та снова на долгие годы спрячется в непроницаемой раковине. Станет страдать в одиночку, не говоря ни дочери, ни подругам ни слова. Лика знала за Верой такую особенность. Когда случалась беда, мать замыкалась в себе, пытаясь справиться с ситуацией.
Как уберечь самого родного и дорогого для нее человека от нависшей беды, Лика не представляла. Но что-то необходимо было предпринять. Хотя бы поговорить. Вот только, к сожалению, телефон у нее забрали, а таксофонов в клинике не было. Оставалось только ждать следующего приезда, чтобы серьезно поговорить.
Лика была уверена, что сумеет предотвратить катастрофу. Пусть уж лучше мама остается одна, ведь раньше им так замечательно было вместе, а от мужиков ничего хорошего в этой жизни ждать не приходится. У них у всех на уме только одно - забраться под юбку, но удовольствие от этого весьма сомнительное, уж кто-кто, а Лика это хорошо знает.
Хотя, с другой стороны, этот Николай Владимирович вовсе не выглядит этаким героем-любовником. Немолодой, но крепкий, и глаза у него добрые. На маму вон как нежно смотрит. Наверняка у них роман. Интересно, давно ли? Если давно, то ничего исправить уже нельзя. Когда Лика встретилась с ним взглядом, то почему-то не ощутила угрозы, как, впрочем, и похоти. На нее Николай Владимирович глядел как на больного ребенка, а вовсе не как на юную девушку, весьма привлекательную даже в больничных стенах. Она уже успела убедиться в этом: едва начала ходить по корпусу и застекленной террасе, тут же с ней стали знакомиться весьма симпатичные парни. Но наученная горьким опытом Лика отвергала их всех сразу, на самой начальной стадии знакомства: ей ли не знать, чем все заканчивается!
Казимир слушал крепкого немолодого мужчину внимательно, не перебивая и не переспрашивая, стараясь уловить главное. То, что его примитивно вербовали в якобы наемные рабочие, для Казимира было очевидно. Какие могут быть разговоры, если весь этот заброшенный городок под контролем! Никакого договора, никаких документов с Казимира не требовали. Зачем, собственно, если выбраться отсюда невозможно. Вертолет - единственное средство передвижения. А попасть в него без службы безопасности немыслимо. То, что он уже просто раб, от Казимира даже не скрывали. Относились к нему - как к обычному спившемуся бомжу.
- Усекай! Ты работаешь, мы тебя кормим, даем жилье и возможность заработать. Контракт на два года. Хорошо пашешь - хорошие бабки будешь иметь. Бабло записывается на твой счет. Расчет при увольнении. Здесь ты на всем готовом. Как в армии, ты же бывший офицер? Вот и отлично, значит, понимаешь, в чем суть.
- Ну, типа въехал, а как тут насчет баб?
- В смысле? - удивился крепыш.
- Ну я говорю, мужик я еще в силе, есть ли бабы, чтобы, значит, потереться?
- А! Ясно, все у тебя будет, хорошо вкалываешь - классно оттягиваешься. Будут тебе бабы. Такие, каких ни разу в жизни не видел. Главное усек? Ты нам подходишь. Работа нормальная, не пыльная. Деньги хорошие при расчете отгребешь. Водка и жратва за счет фирмы. Ты сам ни за что не платишь. Понял?
- Да ясный пень! Делать-то что нужно?
- На месте узнаешь. Давай грузись в машину, тебя сейчас отвезут.
Казимир забросил на плечо рюкзак вышел во двор. Низкое солнце робко слизывало грязный снег с крыши дощатого сарая. Со стрехи капало, пробивая в сугробе ледяную шахту. В городке на улицах снега почти не было, его уже согнало с асфальта, но в тайге и в горах снег еще виднелся. Даже на крышах его достаточно. Судя по всему, морозы по ночам здесь солидные.
- Хватит на белый свет любоваться, поехали! - раздался за спиной незнакомый мужской голос.
- Ладно тебе, пусть налюбуется… - откликнулся незнакомый голос женщины.
Казимир оглянулся. На крыльце стоял в щегольском полушубке молодой парень. Рядом с ним невысокая темноглазая женщина, капюшон дорогого фирменного пуховика откинулся, открывая пышные волнистые волосы. Она, возможно, была бы очень красива, если бы не холодные, ничего не выражающие глаза.
По тому, как она оборвала фразу, показалось, что видит все это Казимир в последний раз. Впрочем, он уже не сомневался, что его ждет. Защитного цвета уазик стоял прямо посреди огромной лужи. Женщина фыркнула и, взглянув на парня, приказала:
- Подгоняй ближе, я ноги из-за тебя мочить не намерена.
Парень, достав из кармана ключи, обошел машину и подъехал к самому крыльцу.
- Садись, красавчик! - подтолкнула Казимира к уазику женщина. - Устраивайся поудобнее, ехать нам долго, заодно и побеседуем.
Парень за рулем хмыкнул, разбрызгивая грязные лужи, выехал из узкого дворика. Трясясь на выбитом асфальте, машина катилась по пустынной улице. Череда заброшенных домов закончилась, промелькнула высокая труба котельной - и городок остался за спиной. По сторонам потянулись невысокие черные горы с пятнами подтаявшего снега, корявые деревья, напоминающие сказки Роу. Минут через пятнадцать Казимир решил спросить у спутницы, сидящей рядом:
- А куда мы едем?
- Увидишь, дорогой. Все увидишь на месте. Я лично тебя инструктировать буду, - ответила женщина, с интересом разглядывая Казимира. - Ты, надеюсь, никакими хроническими заболеваниями не страдаешь?
- Вроде нет! - пожал плечами Казимир.