Глава 49
Мику Пеннеру тоже стоило бы сорваться с места.
Стоило прислушаться к совету Буна, забросить вещи в чемодан, забраться в обожаемый BMW и рвануть по шоссе куда-нибудь подальше.
Но он не послушался.
А ведь хотел. Даже ощутил в себе жажду путешествий. Но решил, что предварительно нужно привести себя в порядок, пропустить стаканчик пива и выкурить косячок. Допивая третью бутылку "Короны", он услышал, как скрипнула входная дверь.
Первым же ударом по печени Дэн Сильвер отправил Мика на пол. Стоя на коленях, Мик жадно глотал воздух, когда новый удар настиг его солнечное сплетение, лишив последней возможности дышать.
Мик бился на полу, словно рыба на песке.
Затем они стали его бить - пинать ботинками по бедрам, коленкам, ребрам, голеням. Перекатившись в сторону и прикрыв голову руками, Мик ухитрился издать булькающий звук:
- Только не по лицу, умоляю, только не по лицу.
Лицо - главный источник его доходов. Сейчас он с ужасающей ясностью понимал: ему никогда не стать сценаристом, что бы там ни было написано на номере его машины, и лучшее, на что он может надеяться, - продержаться еще пару лет, работая парковщиком и шлюхой одновременно.
А еще Мик понимал, что даже этого ему не видать, если ему разобьют лицо ботинками.
Вскоре его подняли и перенесли на диван.
- Что, не хочешь, чтобы тебе личико-то попортили? - участливо поинтересовался Дэн. - Тогда расскажи мне все, что я хочу знать.
- Я все скажу, все что угодно, - простонал Мик.
Если только он не захочет узнать, как найти Тэмми.
Любовь - мощная штука.
Таинственная, неуловимая, эфемерная любовь иногда толкает нас на самые странные поступки. Любовь может низвергнуть нас в такие бездны, о которых мы даже не подозревали, а может вознести так высоко, как нам и не мечталось. Любовь всегда выявляет лучшее и худшее в людях. Любовь может обнажить в человеке невероятное уродство, а может раскрыть его истинное благородство.
Мик сдался не сразу.
Он любил ее и сознавал, что эти парни ничего хорошего ей не сделают. Возможно, они даже убьют ее. А он любил Тэмми. В конце концов, он рассказал им все, что знал, но продержался он долго. Он сдал им Тедди, сдал мотель в Оушнсайде, сдал Буна.
Сдал и возненавидел себя за это.
Уходя, Дэн почти зауважал этого тупого полудурка.
Им пришлось хорошенько его вздуть, прежде чем он сломался.
Глава 50
Когда Бун очнулся, его принялись избивать, пинать и поливать бранью.
Бун скрючился, как зародыш в чреве матери, и постарался прикрыть голову, пока на него обрушивались кулаки, чьи-то ботинки и приклад дробовика.
И слова: пендехо,ламбьосо,пикафлор.
И вновь приклад дробовика обрушился на его колено. Еще пара таких ударов, подумал Бун, и на своих ногах я отсюда не выйду. Приоткрыв глаза, увидел перед собой ботинки и с силой за них дернул. Ноги тут же взлетели. Бун невероятным усилием воли заставил себя встать и сразу же рухнул на обладателя ботинок. Буну очень повезло, потому что именно этот парень оказался владельцем дробовика. К тому же он, по всей видимости, не очень умел с ним обращаться, потому что оружие до сих пор стояло на предохранителе, и Бун смог спокойно вырвать его из рук упавшего.
Перекатившись на спину, Бун направил на нападавших дробовик и снял его с предохранителя. Такие небольшие дробовики фермеры обычно используют для отстрела ворон, но со столь близкого расстояния им вполне можно поранить, а то и убить кого-нибудь.
Перед Буном стояли трое. Трое кампесино - мексиканских сельскохозяйственных рабочих.
Мужчине, у которого Бун отнял дробовик, было около сорока, возможно, чуть меньше. Задубевшее темно-коричневое лицо, черная бородка, тронутая сединой. Черные глаза, смотревшие прямо на Буна, яростно сверкали, как бы говоря: "Давай, жми на курок, пендехо. Я и не такое видал".
Парнишка рядом с ним был явно напуган. У него были широко расставленные глаза и длинные темные волосы, которые он спрятал под поношенную бейсболку. Наряд дополняли грязная футболка с длинными рукавами, джинсы и древние разваливающиеся кроссовки. В руках парень держал мачете, явно не зная, что с ним делать.
Третий мужчина, старик, занес мачете над головой в белой соломенной шляпе, явно готовясь к удару. Под рабочим комбинезоном у него виднелась рубаха, какие с давних пор ткали крестьяне. На ногах были ковбойские сапоги - у Буна до сих пор ныли ребра, по которым прошлись их заостренные носы.
Если бы они хотели меня убить, то давно бы это сделали, подумал Бун, с трудом поднимаясь на ноги и не опуская дробовика. Они же запросто могли вышибить мне мозги или порезать на ленточки своими мачете. Но не порезали. Они просто хотели меня избить, и это им, видит бог, прекрасно удалось.
Хотели меня проучить.
За что?
Бун грозно потряс дробовиком, как бы говоря, что настроен все так же решительно, и начал пробираться вперед, к вырубленной полянке среди тростника. Там он увидел маленькую девочку. Она сидела, обняв себя за коленки, и медленно покачивалась. Черная грязь облепила ноги до самого края дешевенького ситцевого платья. Волосы длинные и спутанные. Девочка выглядела запуганной до смерти и изо всех сил сжимала в руках маленький крестик, висевший на шее на тоненькой цепочке.
- Все хорошо, - тихо сказал Бун.
Девочка вскочила и забилась глубже в заросли.
- Не бойся, - сказал Бун. Какой же я идиот, отругал он себя. Ну да, чего уж страшного в гуэро с дробовиком, ага? Придурок. Бун протянул девочке руку.
Увидев это, на него бросился подросток с мачете.
Я ведь не хочу в тебя стрелять, думал Бун, отступая назад. Но мальчик не сбавлял темп и бежал к нему. В призрачном полуденном свете клинок мачете отливал золотом. Бун сделал еще шаг назад, поднял ружье и в последний момент нырнул под клинок и ударил парнишку прикладом в живот.
Парень рухнул на колени. Бун увидел, как тот зарыдал - скорее от ярости, чем от боли. Отшвырнув мачете ногой подальше от юноши, Бун поднял его, локтем прижал тому горло и другой рукой наставил на него дробовик.
- Я ухожу, - тихо проговорил он. - Пойдете за мной, вышибу ему мозги.
Придерживая парня, как щит, Бун пробрался мимо двух мексиканцев. Выбравшись из зарослей, он оттолкнул от себя мальчишку. Тот обернулся и уставился на него ненавидящим взглядом. Потом, сплюнув, ушел обратно в заросли. Несколько мгновений Бун смотрел ему вслед.
А когда обернулся, позади уже стояла Петра.
Глава 51
- Господи, - прошептала она, - что случилось?
С носа и губ Буна срывались капли крови, а сам он выглядел так, словно хорошенько повалялся в луже грязи.
- Ты же должна за мотелем следить, - с трудом выговорил он.
- Я за тебя беспокоилась, - ответила Петра. - Видимо, не зря. Откуда у тебя дробовик?
- Кое-кто отдал.
- Добровольно?
- Типа того, - кивнул Бун и зашагал обратно к мотелю. Машина Тедди все еще стояла на парковке.
- Ты нашел Тедди? - спросила Петра.
- Нет.
- Тебе бы в больницу.
- Не обязательно, - отмахнулся Бун.
Открыв багажник "бунмобиля", он перерыл его в поисках аптечки. Затем забрался на переднее сиденье, направил на себя зеркало и начал осматривать порезы, царапины и ушибы на лице. Потом протер их влажной ватой и смазал антисептиком, а на порез над левым глазом наклеил пластырь.
- Я могу чем-нибудь помочь? - предложила Петра.
- Я просил тебя помочь, - огрызнулся Бун. - Последить за мотелем.
- Я же уже извинилась!
Пристроив пластырь, Бун захватил горсть таблеток, выбрал одну и проглотил.
- А что это… - заговорила Петра.
- Викодин, - не дал ей закончить фразу Бун. - Волшебная конфетка каратистов. Я не нашел Тэмми, не нашел Тедди. Только лагерь мохадос.
- Кого?
- Мохадос, - повторил Бун. - Нелегальных иммигрантов. Они работают на полях, живут лагерями. Вообще обычно они кучкуются в каньонах; но оказывается, и здесь, в зарослях тростника вдоль реки тоже живут. Они не слишком мне обрадовались.
Довольно странно, задумался Бун, что мохадос были так агрессивно настроены. Обычно они стараются привлекать к себе как можно меньше внимания. Неприятности - последнее, что им нужно, а избиение белого парня однозначно влечет за собой неприятности.
Бун наклонил голову и помассировал шею, морщась от боли. Хорошо хоть голову не отстрелили, с мрачным оптимизмом подумал он.
И зачем туда пошел Тедди? Непонятно. В лагере мохадос не очень-то много потенциальных клиентов для пластического хирурга, особенно такого дорогого, как Тедди. И почему его они пропустили, а на меня наставили дробовик? Хотя, возможно, его тоже не пропустили. Возможно, он лежит где-то в гуще зарослей. Хорошо, если просто без сознания. Но все равно, что он, черт побери, вообще там забыл?
Единственным, кто мог ответить на все эти вопросы, был сам Тедди. Бун взял мягкую шапочку из багажника машины и пристроил ее под голову. Устроившись поудобнее на кресле, закрыл глаза.
- Ты что это делаешь? - всполошилась Петра.
- Собираюсь вздремнуть, - объяснил Бун. - Пока Тедди не вернется.
- А что, если заснешь?
- Я не если, а точно засну, - невозмутимо отозвался Бун. - В этом весь смысл.
Это было правило номер четыре.
Сидя в засаде, Бун придерживался четырех правил:
1. Если есть возможность перекусить, воспользуйся ею.
2. Если есть возможность сходить в туалет, воспользуйся ею.
3. Если есть место, чтобы прилечь, приляг.
4. Если можешь спать - спи.
Потому что никогда не знаешь, когда еще выпадет шанс в следующий раз выполнить хоть один пункт из этого списка.
- А ты не боишься, что Тедди вернется, пока ты будешь дрыхнуть? - обеспокоилась Петра.
- Нет. Потому что ты меня разбудишь.
- А что, если я засну?
Бун расхохотался.
- А что, если я…
- Бросила бы ты эти свои "а что, если", - посоветовал ей Бун. - Они до добра не доведут.
Поворочавшись еще немного, Бун натянул шапочку на глаза и крепко уснул.
Глава 52
Санни расстелила матрас на натертом полу своего маленького домика в Пасифик-Бич, стоявшего всего в полуквартале от океана. Это бунгало в свое время принадлежало ее бабке и деду; они купили его еще в двадцатые годы - скромные работяги, они не могли позволить себе что-то более шикарное. Дедушка Санни умер уже очень давно; бабушка скончалась всего пару лет назад после продолжительной, тяжелой и безнадежной борьбы с болезнью Альцгеймера.
Элеанор Дэй была уникальной женщиной. Санни бережно хранила воспоминания о ней: как они вместе гуляли по пляжу и строили замки из песка; как бабушка купила Санни ее первый борд и называла ее "Гиджет" в честь популярной киногероини. Санни обожала проводить время с бабушкой на пляже. Это был для нее земной рай.
Санни часто навещала бабушку. Иногда старушка ее узнавала, иногда путала со своей покойной дочерью, или сестрой, или даже подругой по колледжу. Конечно, это расстраивало Санни, но она все равно продолжала ходить в больницу.
Она-то знала, кто такая Элеанор.
Санни тогда жила в крошечной квартирке, и там же ее настигла весть о смерти бабушки. На похороны конвоиры пришли в полном составе, и никто не удивился, узнав, что бабушка завещала Санни свой уютный домик у пляжа.
Элеанор хотела, чтобы он достался Санни, потому что лучше других понимала, как ей понравится подарок.
Конечно, он ей понравился.
Сколько он таил воспоминаний, сколько любви…
И вот теперь Санни глубоко вздохнула, устроилась на коврике и приступила к упражнениям пилатес, обязательной части своего обычного дня. Она сосредоточенно занималась на протяжении часа - делала растяжку, принимала невообразимо сложные позы, переходила к активным аэробным упражнениям и, наконец, завершала цикл еще одной растяжкой.
Затем Санни перешла к старой доске для сёрфинга, концы которой водрузила на стопку кирпичей. Она легла на борд и, не вставая с него, вскочила сначала на колени и только потом на ноги; затем повторила процедуру еще раз. Через сто повторений движения ее стали гладкими, безошибочными и абсолютно автоматическими. Сердце Санни колотилось как бешеное, а тело блестело от пота. Следующим этапом тренировки стало поднятие тяжестей. Для начала девушка разогрела мышцы рук и торса. Для мощных гребков на доске ей необходимы сильные руки и плечи; кроме того, чтобы войти в большую волну с нужной скоростью и темпом, нужны отлично развитые мышцы торса. Санни перешла к трапециевидным мускулам, затем занялась шеей - если она по дурости будет падать головой вперед, крепкие мышцы шеи защитят позвоночник.
Затем наступил черед колен - пристегнув к ним гирю, Санни приступила к махам ногами. Покончив с этим упражнением, взялась за штангу. Поднятие тяжестей с приседанием укрепит мышцы голеней, бедер и щиколоток, что поможет удержаться на доске в бурной воде. Длинные ноги делали из Санни прекрасную пловчиху, но вот на борде коротконогим стоять гораздо сподручнее, так что она должна быть уверена, что ее неудобные длинные ноги крепки как сталь.
Санни настоящий атлет - высокая, ширококостная, с крепкими плечами пловца, стройным спортивным телом и бесконечными ногами.
- Ты - газель, - заявил как-то Бог Любви Дэйв, наблюдая, как Санни выходит из воды.
- Она не газель, - покачал головой Бун, - она львица.
Санни любила Буна именно за то, что он говорил про нее такое. Ну, конечно, не только за это, но одного такого сравнения было довольно, чтобы влюбиться в него.
Санни старалась поддерживать тело в идеальной форме, занимаясь плаванием, делая растяжки и поднимая тяжести. Но, честно говоря, ее тело трудно было назвать идеальным для сёрфинга. Лучшие из женщин-сёрфингисток гораздо меньше и изящнее Санни, и им гораздо легче держаться на доске, быстро поворачивать и контролировать борд. Следовательно, им легче выигрывать соревнования.
Но Санни видела в своем теле одно из главных преимуществ перед соперницами.
У нее большое тело, понимала она. Большое тело для больших волн.
Пока что гигантскими волнами занимались только мужчины. Конечно, некоторые из женщин тоже решались оседлать таких великанов, но число конкуренток оставалось невелико. Санни понимала, что у нее есть все для успеха: размер, вес, а главное, сила, чтобы выдержать мощь разъяренной волны.
Но пока она крутилась в проклятом замкнутом круге: чтобы покорить волны на Гавайях и Таити, нужны деньги на перелет. Своих денег у нее нет, значит, нужна спонсорская поддержка, а поддержки ей не видать, пока она не покажется на больших волнах, на путешествия к которым у нее нет денег…
Но вот теперь большие волны сами шли к ней в руки. Ей всего-то и надо было: выйти во двор, захватив борд, и оседлать одну из самых крупных волн в ее жизни. Пляжи и утесы заполнят фотографы и операторы, и ей нужно будет прокатиться всего один раз, всего один раз на самой страшной волне. И тогда уж все заметят, как ее золотистые волосы развеваются на фоне черной воды, и ее фотографии появятся на обложках всех журналов.
А затем подтянутся и спонсоры.
Так что вперед, подруга, качай ноги, говорила она себе. Не обращай внимания на боль; это всего лишь боль. Каждое движение, разрывающее тело, потом поможет тебе выстоять на волне. Ради этого шанса ты тренировалась все эти месяцы и годы, всю свою жизнь. Так что вперед, сделай еще один подъем, и еще один, и еще…
Наконец, закончив с подъемами, Санни улеглась обратно на коврик и вновь занялась растяжкой. Затем она просто лежала на полу, глубоко дыша и представляя себя на огромной волне.
Это не просто фантазии глупой девчонки; она прорабатывала встречу с волной посекундно, думала, как войти в нее, как удержаться, как выйти целой и невредимой. Она прокручивала эти мысли снова и снова, каждый раз все более детально, и с каждым повтором становилась все сильнее и сильнее. И ни разу не мелькнул в ее сознании страх оступиться, ошибиться - пропустить волну, упасть, погибнуть в потоке воды.
Санни твердо держалась позитивного настроя.
Она знала, что вскоре наступит миг, которого она ждала всю жизнь.
Поднявшись, она вытерлась полотенцем, уселась на диване и стала вслушиваться в шум океана.
Глава 53
Петра смотрела на спящего Буна.
Весьма поучительно, если учесть, что, по сути, спящих мужчин она никогда раньше не видела.
Конечно, это не значит, что она ни разу не спала с мужчиной, вовсе нет. Просто после секса Петра всегда засыпала первой. Или - что случалось чаще - сразу после, потратив еще некоторое время на приличествующие моменту ласки, без которых, честно говоря, Петра вполне бы обошлась, партнер вставал и прощался. Но совсем без обнимашек и прочей ерунды расставаться считается как-то неприлично, хотя она подозревала, что в душе мужчины относятся к этому ритуалу так же пренебрежительно, как и она.
Если Петра бывала в гостях у мужчины, она вставала и уходила, как только позволяли приличия, потому что всегда предпочитала спать и особенно просыпаться в одиночестве. По утрам Петра не была похожа на нормального человека - физически, эмоционально, психологически - во всяком случае, до первой чашки чая "лапсанг сушонг". И, уж конечно, меньше всего ей в таком состоянии хотелось бегать вокруг какого-то любовника и ублажать его кофе, яичницами и сосисками.
За всем этим пусть идет в ресторан, считала она.
А теперь Петра вынуждена была смотреть, как спит Бун Дэниелс, и зрелище ее завораживало.
Всего секунду назад он был бодр и активен - и вот уже дрыхнет без задних ног, словно ему на все в этом мире наплевать. Как будто и нет у него никаких финансовых трудностей, важного свидетеля, которого во что бы то ни стало нужно найти; как будто опасный преступник не вышел на охоту за ним, как будто…
Как будто меня тут вообще нет, призналась самой себе Петра.
И что, неужели это меня раздражает? Что какой-то парень может предпочесть мне полную отключку?
Бред, решила Петра, полный бред. С чего меня должно волновать, что этот одноклеточный бабуин, в отличие от, признаемся, большинства других мужчин, не находит меня неотразимой? Мне ведь он тоже не нравится, и уж обольщать я его точно не собираюсь.
Впрочем, я никогда никого не обольщаю, подумала вдруг Петра. Честно говоря, мадам, сказала она себе, вы невероятно ленивы во всем, что касается отношений. А чего напрягаться, если, посмотрев в зеркало, понимаешь, что можешь обольстить кого угодно? Тем более мужики сами это постоянно твердят.
Вообще мужчины зачастую ведут себя как полные идиоты, которых проще простого затащить в койку, если ставишь перед собой такую цель.
Не то чтобы у нее было так уж много мужчин.
Несколько тщательно отобранных, благопристойных и вежливых сексуальных партнеров, парочку из которых она воспринимала как потенциальных кандидатов в мужья и которые, скорее всего, представляли ее своей будущей женой.