* * *
Шеломчик рыдал на супружеском ложе. Рыдал безутешно и взахлеб. Переворачивался с живота на спину, хватался за курчавую голову, вытирал слезы белой длинной сорочкой, бормотал что-то неразборчивое и горькое.
- Я умру от стыда! Не вынесу этого позора! Я не мужчина… Я слабое животное. Ты должна презирать меня! Ненавидеть! Смеяться! Прости меня… Прости, любимая!
Соня молча стояла в ночном полумраке возле широкой кровати, с удивлением и брезгливостью наблюдая за истерикой юного мужа, и отцепляла его пальцы, которыми он хватался за ее пеньюар.
Шелом рухнул с постели, встал на колени, поднял руки к жене.
- Только не уходи! Не бросай меня! У меня получится! Обязательно получится! Все от волнения! Я же никогда не был с женщиной. Не уходи, прости меня! Единственная, любимая, незаменимая Шейндля!
Соня решительно взяла его за тощие плечи, заставила сесть на постель.
- Все, успокойся. Слушай меня. Ты можешь выслушать меня, идиот? Вытри сопли. Слюни вытри! - Взяла край простыни, вытерла лицо мужа. - Вот так… И больше не реви.
- Но мне стыдно! - с трудом сдерживая рыдания, произнес Шелом.
- Стыдно перед чужими людьми, а здесь чужих нет. Здесь все свои. - Соня чмокнула его в мокрую голову. - Теперь слушай меня. Такое бывает со всеми мужчинами, особенно в первую ночь. Но после первой ночи будет вторая, будет и третья… Так что спешить нам особенно некуда. Понял?
- А ты откуда знаешь, что такое бывает в первую ночь? - подозрительно нахмурился муж.
Соня откинулась назад, насмешливо уставилась на парня.
- Угадай!
- У тебя уже был кто-нибудь?
- Нет, ты, Шелом, все-таки идиот. Причем полный. Сестра рассказывала, Фейга!
- А зачем она тебе это рассказывала?
- Шелом, я сейчас дам тебе по морде! - Соня встала с кровати, обошла ее вокруг, легла с другой стороны, натянув на себя простынку.
Шелом посидел какое-то время в одиночестве, потом тоже лег. Попытался притронуться к жене, она резко отбросила его руку.
Он затих, и спустя некоторое время снова послышались его сдавленные рыдания.
- Детки, как вы там? У вас все хорошо? - послышался снизу голос пана Школьника.
- Все хорошо, пан Школьник! - крикнула в ответ Соня. - Ваш сын просто молодец!
- Ну и слава богу, слава богу… Он у нас мальчик хороший.
В доме снова стало тихо, и в тишине Шелом строго прошипел:
- Не смей моего папу называть паном. Он тебе папа, а не пан. Папа! Поняла?
Соня молчала.
- Ты поняла, спрашиваю? - не унимался Шелом. - Почему молчишь?
- Потому что сплю.
* * *
По брусчатой улице городка неслась изящная двухколесная пролетка, в которой восседала Соня. Теплый ветер бил в лицо, развевал волосы, заставлял улыбаться жизни, прохожим, городку.
Пролетка остановилась возле дома покойного Лейбы, Соня расплатилась с извозчиком, легко соскочила на брусчатку и быстро вошла в ворота. Пересекла двор, так же торопливо юркнула в дверь родного дома. В гостиной ее ждала Фейга. Приложив палец к губам, она указала наверх, на второй этаж. Соня с пониманием кивнула, взяла сестру за локоть, отвела в глухой уголок гостиной, капризно топнула ножкой, прошептала:
- Но я не хочу быть с ним. Не хочу! Старый, толстый. Он мне противен!
- А тебя никто и не заставляет быть с ним. Повертись, поулыбайся, пообещай, раскрути на хорошие деньги. Ты что, совсем глупенькая?
- Он жадный.
- Он богатый, детка. Очень богатый.
- Ты говорила - не жадный. А он жадный!
- Все богатые - жадные. Это правило, девочка. Добрых богатых не бывает.
- Ну и зачем он мне?
- Он влюблен в тебя. У него в городе восемь ювелирных лавок! Любые бриллианты даст, лишь бы потрогать такое молодое нежное тело.
Фейга со смехом приобняла сестру за талию, но та оттолкнула ее.
- Ну да. Трогать будет и думать - как бы ничего не дать.
- Когда мужчина хочет женщину, мысли из головы опускаются вниз, совсем в другое место, - поучительно сказала старшая сестра и подтолкнула девушку. - Ступай.
Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж. Соня оглянулась и насмешливо сообщила:
- Но ведь он родной дядя моего Шеломчика!
- Вот и прекрасно, - засмеялась Фейга. - Укрепляй родственные отношения!
* * *
Соня вошла в спальную комнату, стараясь держаться как можно спокойнее. Пан Лощинский при виде прелестной девушки привстал с кресла, сделал неуверенный шаг навстречу:
- Боже… Какая прелесть… Какая красота…
Соня стояла возле двери спальни, смотрела на барона.
Тот сделал еще шаг, девушка жестом остановила его.
- Не подходите пока. Сначала поговорим.
Пан Лощинский согласно кивнул.
- Вы правда влюблены в меня? - спросила Соня.
- Кто вам сказал, детка? - удивился барон.
- Сестра, Фейга.
- Ну… - замялся гость. - Наверно, она почти права. Я без ума от вас.
- И что вы от меня хотите?
- Любви.
- Но вы ведь знаете, что я замужем?
- Конечно знаю. Я тоже женат.
- Я замужем за вашим племянником, пан барон!
Тот приблизился к ней и мурлыкающим голосом произнес:
- Откажешь мне - обидишь племянника.
Соня засмеялась, подошла к нему поближе.
- То есть вы хотите стать моим любовником?
- Именно так, - серьезно согласился пан Лощинский.
- Но за любовь надо платить.
- Не отрицаю. Сколько вы хотите?
- А сколько вы можете? - Соня насмешливо смотрела на вдруг вспотевшего мужчину.
- Все относительно. Не могу же я подарить вам целую ювелирную лавку!
- Почему - не можете? У вас же их целых восемь.
- Но это слишком!
- Слишком за любовь? - искренне удивилась Соня.
- Нет, я о ювелирных лавках. Было восемь, станет семь. Как я объясню жене, родственникам, друзьям?
- Да, это проблема, - девушка ласково потрепала барона по полным щекам, развернулась, направилась к двери. Возле порога она остановилась. - Подумайте, как вы все это объясните. У вас есть время. - И с достоинством покинула спальню.
* * *
Вечером неширокая главная улочка городка превращалась в своеобразное модное дефиле, в демонстрацию нарядов, украшений, причесок. Сюда выходили целыми семьями, все друг друга знали и раскланивались. Мужчины несли себя подчеркнуто высокомерно и несуетливо. Женщины же наоборот - стреляли по сторонам глазками, от чего-то столбенели и чуть ли не падали в обморок, а от чего-то хихикали, чувствуя свое очевидное превосходство.
Соня, одетая в изящное нежно-розовое платье, шла под руку с Шеломом. Она чувствовала на себе внимательные взгляды как мужчин, так и женщин, улыбалась им спокойно и приветливо. Шелом гордо и нежно поглядывал на молодую эффектную жену. Следом за молодыми шагали родители Шелома. Пан Школьник был одет в черную тройку, которую украшали карманные часы с крупной золотой цепочкой. Пани Школьник, не обладавшая ни вкусом, ни внешностью, нацепила на толстое тело яркое красное платье и смотрела на встречных с высокомерной насмешкой.
- На тебя все смотрят, - прошептал Соне молодой муж. - Ты самая красивая.
- Мне нравится, что ты это заметил, - спокойно ответила она.
Они шли дальше, и Соня увидела поодаль мощную фигуру пана Лощинского. Он тоже заметил ее, едва заметно раскланялся и исчез в толпе. Неожиданно навстречу им выплыла пара, Евдокия и Фейга. Мачеха была увешана невероятным количеством украшений - золотом, серебром, драгоценными камнями - и чем-то смахивала на безвкусно наряженную новогоднюю елку. На Фейге было подчеркнуто скромное черное платье, и это выгодно выделяло ее в общем потоке гуляющих. Женщины увидели молодоженов, расплылись в улыбке и двинулись им наперерез.
- Матерь божья! - воскликнула Евдокия, целуя падчерицу. - Какая ты у нас, оказывается, красотка! Забыла родственников, не заходишь. Что случилось, девочка?
- Окунулась в богатство и никак не может из этого дерьма вынырнуть, - бросила Фейга, тоже целуя сестру.
Пока мачеха лобызалась и щебетала с Шеломом, а потом с паном и пани Школьник, Фейга, оттащив Соню в сторонку, довольно зло спросила:
- Послушай, сестра. Ты что, правда, забыла родственников?
- Мне не нравится твой тон, - жестко ответила Соня.
- А мне не нравится твое хамство! Тебя зачем выдали замуж за этого урода?
- Ну и зачем? - насмешливо переспросила младшая.
- А затем, чтоб помогать семье. Мачеха без дохода, я тоже пока на мели.
- А дом для "избранного" общества?
- Дом надо еще раскрутить. И ты, красотка, должна там появляться. Работать то есть!
- У меня муж ревнивый.
- Муж у тебя - идиот! Специально такого выбирали. Поэтому не забывай о семье и готовься к выходу в свет. Про тебя, кстати, регулярно спрашивает пан Лощинский. А с этого борова есть что взять.
К ним подошел Шелом, аккуратно взял жену под руку.
- Извините, мы пойдем.
Фейга громко рассмеялась:
- В кроватку торопишься? - Она похлопала его по щеке. - Понимаю тебя, парень. Жена у тебя - ягодка! Но смотри, чтоб не набил оскомину. Сладкое быстро приедается.
Парень смущенно оглянулся на родственников, на Евдокию, неожиданно заявил:
- Мне Шейндля не приестся. Я люблю ее.
Они двинулись дальше и шли некоторое время молча.
- Тебе сестра испортила настроение? - заглянул в лицо жене Шелом.
- С чего ты взял?
- Вижу. О чем вы разговаривали?
- Потом скажу, дома.
- Что-то сильно нехорошее?
- Дома.
* * *
Соня лежала в постели и, не мигая, смотрела огромными черными глазами в потолок. Она молчала. Вид у нее был сильно расстроенный, едва ли не больной. Шелом сидел на краю кровати, внимательно и тревожно глядя на жену.
- Почему ты молчишь? - спрашивал он, касаясь ее бледной руки. - Что случилось, Шейндля?
Молодая жена продолжала молчать, не сводя глаз с темного потолка.
- Я твой муж, и ты должна со мной советоваться. Какие проблемы, любимая?
Соня отрицательно повела головой, на глазах выступили слезы.
- Проблемы есть, но ты их не решишь, Шеломчик.
- Почему? Они касаются тебя?
- Они касаются моих родственников - сестры и мачехи.
- С ними что-то случилось или они чего-то хотят?
Соня помолчала, тяжело вздохнула:
- Они хотят, чтобы мы помогли им.
Шелом на мгновение удивленно замер.
- Они хотят денег?!
- Да, они хотят денег, - тихо и виновато ответила Соня.
Муж помолчал какое-то время, что-то просчитывая, потом поинтересовался:
- И сколько они хотят?
По щекам Сони потекли слезы, она стерла их рукавом ночной сорочки, отрицательно покачала головой.
- Не надо. Я не хочу об этом.
- Почему? - набычился Шелом.
- Это поссорит нас. Деньги всегда ссорят. Даже близких людей.
- Я прошу сказать, сколько они хотят денег, - не отставал муж.
- Они хотят, чтобы ты на их имя положил ренту в несколько тысяч. На эти доходы они смогли бы более-менее сносно жить. - Соня приподнялась, нежно обвила слабой рукой шею мужа. - Ты ведь у меня богатый?
- Богатый не я, богатый мой отец, - ответил Шелом, аккуратно снимая руку с шеи.
Жена обиженно отстранилась.
- Значит, мы с тобой бедные?
- Нет, не бедные, мы богатые! Но рентой занимается мой отец.
Соня укоризненно посмотрела ему в глаза, тихо прошептала:
- Я знала, что этот разговор лучше не начинать. Извини… - Она повернулась на бочок, обхватила голову руками и стала едва слышно плакать.
Шелом тоже забрался на постель, стал виновато целовать расстроенную жену, бормотать:
- Прости, любимая! Я сделаю все, что ты скажешь! Прости.
- Оставь меня.
- Я дам им денег. Только прошу, не плачь. Скажи, сколько им дать?
- Не знаю. Дай сколько хочешь.
Муж сполз с постели, вынул из кармана пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр.
- Этого хватит?
Соня повернулась к нему, оценила сумму, презрительно усмехнулась:
- Пошел вон.
- Мало?
- Вон, сказала! И больше не прикасайся ко мне!
- Но, любимая, я еще не так много зарабатываю, чтобы давать твоим родственникам тысячи! - Он снова полез в карман, достал пару крупных купюр. - Хорошо, передай им это. Это большие деньги. Очень большие! Но чтоб в ближайшие полгода они к нам не обращались. Чтоб не попрошайничали.
Соня крепко обняла его, прижалась, стала целовать:
- Самый любимый… самый добрый… самый единственный… спасибо тебе. - Вдруг она стала серьезной, строгой и сообщила: - У нас будет ребенок. - Увидела широко распахнутые глаза Исаака и подтвердила. - Да, Шеломчик. Ты скоро станешь папой.
* * *
В гостиной уже ставшего ей чужим дома Соня застала только Евдокию. Та как раз перебирала в сундуках разное тряпье. Увидев падчерицу, удивленно уставилась на нее:
- Что стряслось?
Соня решительно прошла в комнату и, рухнув на стул, в упор посмотрела на мачеху. Мачеха тоже не сводила с нее удивленного взгляда.
- Неужели выгнали?
- Почти, - ответила с издевкой падчерица. - С трудом отбрехалась!
- За что ж, интересно?
- За ваше попрошайничество.
- А что я у тебя просила?
- Денег. Фейга просила. У Школьников. Думаю, с вашего согласия!
Со второго этажа послышались тяжелые шаги - это спускалась Фейга.
- Шейндля, ты, что ли?
- Она, - ответила Евдокия. - Говорит, что мы что-то просили у ее идиота Шелома!
- Допустим, просили. Помощи… - Старшая сестра спустилась вниз, остановилась напротив гостьи. - И что? Принесла что-нибудь?
- Принесла, - ответила та, - предупреждение. Мой муж и мой тесть предупредили, чтоб в будущем вы обходили их дом пятой дорогой. Иначе у вас возникнут проблемы с полицией.
Соня встала, уверенно направилась к выходу.
- Это твоя благодарность родному дому? - крикнула ей вслед мачеха.
Девушка остановилась, вынула из кармана мелкую купюру, положила на столик возле двери.
- Этого вам пока хватит. Но меня забудьте на время. Я появлюсь, когда надо будет.
* * *
В разгар дня в огромном доме Школьников оставались лишь слуги и беременная Соня. Прилежная жена, она сидела в своей комнате за роялем, проигрывая какой-то этюд. Не услышала, как вошел барон Лощинский и остановился за ее спиной. Несколько секунд барон слушал музицирование, смотрел на изящные хрупкие плечи девушки, на легкие, быстро бегающие по клавишам пальцы. Соня почувствовала чье-то присутствие, оглянулась и от неожиданности вздрогнула.
- Что вы здесь делаете? Кто вас впустил?
Пан подошел к ней, взял в ладонь длинные пальчики, поднес к губам.
- Дома пусто, одна прислуга… А я как-никак родственник вашего мужа. - Поцеловал Соне ладонь и сообщил: - Я обдумал ваше предложение, детка. Я готов передать вам акции одного из моих магазинов. Но под соответствующий договор.
- Договор подпишет нотариус? - Соня насмешливо смотрела на него.
- Представьте. Я подарю вам магазин как жене своего племянника. Но вы на долгие годы останетесь моей любовницей.
Соня подумала, пожевала губами:
- И когда должна состояться сделка?
- Хоть завтра.
- Нет, - отрицательно покрутила она головой. - Через девять месяцев. Если это вас устраивает.
- Вы беременны?
Соня не ответила, она молча смотрела на Лощинского.
- Я ненавижу своего племянника, - произнес он. - Он отнял у меня самое лучшее. Мечту!
Барон развернулся и быстро покинул спальню.
* * *
Поздним вечером Соня расслабленно брела по плохо освещенным улочкам городка, в отрешении и покое смотрела на освещенные окна домов, на закрытые лавчонки, на прохожих. Живот Сони уже довольно заметно округлился, походка стала осторожной и неторопливой, лицо спокойное и нежное. Она дошла до бывшего дома пани Елены, остановилась на приличном расстоянии и с этого места начала наблюдать за происходящим.
Окна на обоих этажах горели ярко и зазывно, к раскрытым воротам подъезжали повозки и фаэтоны, из которых выходили разодетые гости, до слуха доносились смех и музыка. Вдруг из дома выбежала Фейга, лично встречая важного гостя, и Соня узнала в этом госте пана Лощинского. Когда они скрылись в доме. Соня повернулась и не спеша побрела в обратном направлении, осторожно неся наливающийся жизнью живот.
* * *
Шелом сидел в гостиной, слышал отчаянные крики Сони и кусал до крови тонкие губы.
Рожать было больно. Соня изо всех сил сжимала кулачки, до крови впиваясь пальцами в ладони, и старалась не кричать, хотя крик сам по себе вырывался из горла. Вокруг суетились повивальные тетки, наполняли водой и подставляли тазики, объемные кастрюли, рвали на большие куски белые простыни. Наконец раздался пронзительный крик родившегося ребенка, и одна из повивалок громко сообщила:
- Девочка! Хвала Богу и всем святым!
В комнате стало весело и легко. Новорожденную срочно отнесли в соседнюю комнату, стали ополаскивать, кутать в пеленки. Саму же роженицу тоже начали приводить в порядок. Соня устало и равнодушно смотрела на лица теток, возившихся вокруг нее, спекшимися губами негромко попросила:
- Я посплю, и принесите девочку ко мне… - И после паузы: - Я назову ее Елена.
Она повернула голову и увидела вошедшего в комнату Шелома. Он влюблено смотрел на нее и тихо плакал.