- Но вы же сами чуть не поверили в то, что нас ожидает в конце тысячелетия страшный суд.
- Мне было интересно подыграть Герману и, хотя бы на мгновение, представить, что все это может произойти наяву. Жизнь такая скучная, а это немного будоражит кровь.
- Смотрите, ребята, не доиграйтесь. - Николаев тоже встал из-за стола. - Иногда очень важно остановиться и не перейти некую грань.
- А, - махнула рукой женщина, - вы такой же скучный, как ваш приятель.
Николаев нашел Григорьева возле стоянки, где они договорились встретиться с водителем. Машины еще не было видно, Константин же стоял возле дерева и блевал.
- Чего это ты нашим литераторам творческую атмосферу портишь? - не преминул съязвить Сергей.
- Ну и дела, - сказал Константин вытираясь носовым платком, - напоили меня, а теперь еще какие-то претензии предъявляют. Зря только съездил и деньги потратил.
- Как ты на работу в таком виде заявишься?
- Выпью парочку таблеток аспирина, отосплюсь на диванчике в кабинете до полуночи, а там после двенадцати выходит на работу наш мясник. Надо быть в полной боевой готовности.
- Так ты, наконец, поверил в версию Федоровой?
- Отстань от меня. Я никому и никогда не верил.
- Это уж точно. Но в любом случае, ты сейчас проверяешь все, что связано с числом шестьсот шестьдесят шесть. Кстати, ты записную книжку Федоровой не брал? А то она думает, что это моя работа.
- Что ты меня загружаешь? Откуда я могу знать где какая-то записная книжка, раз даже хозяйка считает, что это ты стянул.
- А по морде?
- Я при исполнении.
- А я вижу, что ты одет по гражданке и пьян.
- Это еще доказать надо.
- Об этом я и говорю, - усмехнулся Николаев.
- Ну, зараза. Попадись ты мне только в лапы.
- Я законопослушный гражданин.
- А мне все равно кто, хоть столб. Дайте мне паспорт и я любого под "вышку" подведу. Особенно, такого законопослушного, как ты. Понял?
- Это уж точно. Ладно, мир, - Николаев протянул руку Григорьеву, и тот хлопнул по его ладони своей. - Правильно в народе говорят, что лучше иметь хорошего врага, чем плохого друга.
Не известно, до чего бы они еще договорились, возможно, до очередной ссоры, если бы в этот момент к ним не подъехала прокурорская "Волга".
- Смотри, эта стерва чего-то не поняла и опять заявилась.
Одна из стоявших возле ресторана проституток отделилась от группы своих товарок, подошла к Марине и, не скрывая ехидных ноток в своем голосе, поинтересовалась:
- Ну, подружка, как дела? Смотрю - принарядилась. Под столичную канаешь? Всех клиентов у нас отбить хочешь?
- На ваш век хватит, - усмехнулась Марина и отвернулась.
Проститутка не успела даже съязвить что-нибудь в ответ, как рядом с ней, откуда ни возьмись, возник накачанный "сутер". Он схватил Федорову за рукав куртки и, брызжа слюной, зашипел ей на ухо:
- Что я тебе в прошлый раз сказал? Чтобы ты здесь больше не появлялась. Не поняла? Сейчас…
Кто-то наконечником трости дотронулся до плеча "качка". Парень резко обернулся.
Перед ним, в окружении нескольких телохранителей, стоял господин Марков и высокий, выше самого рослого охранника, пластичный молодой мужчина. Он держал "главного сутенера города" под руку. Марков был в элегантном светлом костюме и крутил в руке тонкую белую трость. Ручку ее украшал массивный костяной наконечник с изображением свернутого клубочком китайского дракона. Марков никогда не скрывал своей любви к всевозможным восточным редкостям. Более того, он всех уверял, что именно Восток научил прагматичных европейцев искусству настоящей тонкой любви.
Естественно, он имел в виду лишь ту ее часть, к которой сам был не равнодушен.
- Исчезни, - сказал Валентин Александрович "качку" и тот, как по мановению волшебной палочки, мгновенно испарился.
Господин Марков повернулся к Марине. Охранники отошли в сторонку, чтобы не мешать разговору своего босса.
- Вот кого-кого, а тебя я не чаял здесь встретить. Мои труженицы жалуются, что ты у них клиентов отбиваешь.
- Ты же сам знаешь, что я специализируюсь на девочках, - сказала Марина.
Приятель Маркова хихикнул в кулачок.
- Зря, у меня на мужиках ты могла бы иметь больше. Хотя, впрочем, почему только на мужиках? У меня среди клиентов и женщины есть.
- Иди к черту. Я делаю новый клип, вот и вышла на натуру. Надо же посмотреть, как работают твои дамочки.
- Передо мной ты можешь не оправдываться.
Фаворит Маркова вновь захихикал.
- Может, тебе охрана нужна? - спросил Марков. - На улицах теперь неспокойно.
- Да нет, я уже ухожу.
- Ну, давай. А то подумала бы над моим предложением. За клиентов охрану и за все остальное, я буду брать с тебя, по старой дружбе, сорок процентов. У тебя будут самые упакованные клиенты, члены правительства, депутаты. Будешь иметь все и даже больше. И в любой момент можешь уйти.
- Я подумаю, зайдите на следующей недельке.
- Как вам хочется, - усмехнулся Марков, - мое дело предложить, твое дело отказаться… Кстати, не считай себя умней других. Думаешь, что ты одна хочешь изловить этого маньяка? Я не меньше тебя заинтересован в этом, а то мои дамочки уже боятся выходить на работу.
- Глупости говоришь.
- Тебе никогда не сделать это без меня. Иди ко мне работать и у тебя будут все возможности для этого, и прекрасная охрана. Ты же знаешь, парочка моих девочек уже столкнулись с ним. Им это дорого обошлось.
- Вот, видишь, никакая твоя охрана их не смогла защитить.
- Они сами виноваты, начали подрабатывать на стороне.
- Отстань от меня. Я тебе уже сказала, для чего сюда пришла, - Федорова повернулась спиной к Маркову. К Марине тут же подскочил какой-то иностранец, но она отрицательно покачала головой и направилась к своему стоящему на стоянке за углом автомобилю.
Марков криво усмехнулся, проводил ее взглядом и в сопровождении своего любовника, охраны и неизвестно откуда появившихся шикарных девочек направился к входу в ресторан.
В том месте, где полчаса назад Марина поставила между двумя шикарными, сияющими свежим лаком иномарками свои "Жигули", зиял промежуток. Она оглянулась по сторонам. Ее машины не было. Федорова подошла к сидящему в одной из иномарок водителю и спросила, не видел ли он красной девятки.
Мужчина отрицательно покрутил головой.
- У вас есть телефон? Мне надо позвонить в милицию. У меня машину угнали.
Водитель молча протянул ей трубку радиотелефона.
Марине с трудом удалось дозвониться до дежурного по городу, так как никто там не брал трубку. Потом ей пришлось долго объяснять, вначале какой-то женщине, а затем мужчине, с которым ее соединили, что у нее угнали "Жигули". Наконец, милиционер на другом конце провода соблаговолил согласиться прислать на место происшествия машину с патрулем и сказал, чтобы она никуда не отлучалась.
Отдав телефон мужчине, Марина стянула с головы парик, привела свои волосы в порядок, затем вытащила из сумочки зеркальце с носовым платком и стала стирать с лица слишком яркий макияж. В таком виде ей ни как нельзя было показываться перед милицией.
- Федорова? Привет. Что ты здесь делаешь так поздно и одна?
Она обернулась. Перед ней стоял Анатолий Романович Лысенко, собственной персоной. Он был продюсером и старым знакомым Марины. Занятая своим макияжем, она даже не заметила, как он к ней подошел. Оставалась одна надежда, что он не видел ее во всем "боевом расскрасе".
- А, привет. Тебе надо было бы сказать - рань, - не очень весело пошутила она и спрятала зеркальце с носовым платком в сумку.
- Ты тоже в ресторане была? А я и не заметил. Мы, с американцами, новый музыкальный проект обмываем.
Марина, не скрывая своего раздражения, посмотрела на часы.
- Что случилось? Ты кого-то ждешь?
- Да, милицию. Замерзла уже.
- А что такое?
- Машину угнали.
- Ничего себе, - покачал головой Анатолий. - Да ты действительно вся дрожишь от холода. Держи ключи от моего "мерса". Вот он стоит, серебристый. Я мигом все организую. Никуда не уходи.
Он отдал ключи и направился к дверям ресторана. Марина подошла к "Мерседесу", открыла дверцу и села на переднее сиденье рядом с водителем. Кожаная обивка его еще хранила тепло чьего-то тела, а в салоне пахло резкими женским духами. Такой вульгарный запах, Марина по себе знала, всегда почему-то очень привлекал сильный пол. Она, наверное, так никогда и не поймет этих мужиков.
Сегодняшняя ночь была достаточно промозглой, и даже в машине было достаточно холодно. Возможно, что Марина еще не до конца излечилась от простуды. Только и не хватало - заболеть. Она сжалась и, обхватив себя за плечи, застыла в ожидании.
В холле ресторана царило необычное оживление. Особенно привлекала внимание стоявшая в центре его группа неплохо по нынешним московским меркам одетых молодых людей и женщин. Они сгрудились вокруг какого-то мужчины в белом костюме и о чем-то оживленно беседовали. Рядом, поблескивая глазками на хорошеньких женщин, крутилось несколько иностранцев. Среди них Анатолий заметил своего соседа по столику, американского продюсера. Мужчина в белом костюме кого-то напомнил Анатолию, но он не стал загружать себя воспоминаниями и, переговорив в холле ресторана с местным охранником и сунув ему в нагрудный карман зеленую сотенную бумажку, направился к выходу. Возле дверей Анатолию наперерез бросился длинноволосый молодой человек. Манера его держаться и довольно экстравагантная одежда говорили о том, что он причисляет себя к музыкальной богеме.
- Анатолий, куда ты исчез? - спросил молодой человек. - Тебя все ждут.
- У приятельницы машину украли. Надо помочь.
- Да, но не на два же часа? За это время у тебя и твоей приятельницы и одежду могли спереть.
- Хватит трепаться, шутник, - отмахнулся от него Анатолий. - Иди лучше веселись, сегодня твой день.
- Ты еще поднимешься наверх?
- Нет, завтра встретимся.
Анатолий открыл дверцу "Мерседеса", сел за руль и сказал дрожавшей от холода Марине:
- Вот и все, ребята из охраны встретят гаишников и обо всем с ними договоровятся. Почему ты не включила обогрев?
- Я не знаю, где, - выбивая дробь зубами, ответила Марина.
- Потерпи, сейчас согреешься, - сказал он, включая отопитель на полную мощь. - Тебе необходимо срочно домой и под душ, иначе заболеешь.
- Ключи от квартиры остались в машине.
Анатолий на мгновение задумался и сказал:
- Тогда поедем ко мне. Тем более, что я оставил охране свой номер телефона.
Он вырулил со стоянки. Возле дверей ресторана все так же крутились снимавшие богатых иностранцев проститутки. Анатолий кивнул в их сторону:
- Смотри, а этим шлюхам все не спится.
Они переехали Садовое кольцо. Было уже довольно поздно, поэтому большинство светофоров работало в режиме желтого света. Стоявшие по сторонам дороги дома, подсвеченные снизу уличными фонарями, выглядели как огромные великаны, каждый со своим характером.
- Какая красота, - сказал Анатолий, - как жаль, что нам не часто удается ею полюбоваться. И зданиями на лике города, как бороздками на пластинке, записана сама история. Вот стоит церковь в стиле русского классицизма, вот чистый модерн начала века, вот постройка сталинской эпохи. И за всем этим люди и история.
- Да вы, батенька, - поэт.
- Тут волей не волей станешь им, сидя рядом с такой прекрасной женщиной. Ужасно люблю ночь. Помнишь, как у Блока:
"Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.
Живи еще хоть четверть века…"
Марина молча сидела на переднем сиденьи и слушала, как он читает стихи. Тепло от отопителя и звуки голоса Анатолия убаюкивал ее. Глаза начали потихонечку слипаться.
- Все только и говорят, как ты сильно изменилась. Я тебя недооценивал. Мы сегодня говорили насчет небольших гастролей по Америке, и они интересовались, не согласишься ли и ты принять в них участие? - Анатолий усмехнулся. - На ловца и зверь бежит.
Марина открыла глаза и сказала:
- Потом поговорим, только не сейчас.
Анатолий покосился на нее и сказал:
- Нет, ты точно сильно изменилась.
Берлога Анатолия Романовича Лысенко, так он сам называл свое жилище, находилась в недавно отреставрированном старинном особняке в районе Комсомольского проспекта. Говорят, что цены за квартиры в подобных домах доходили сейчас по Москве до трех тысяч "баксов" за квадратный метр.
Анатолий распахнул входную дверь своей квартиры и сделал приглашающий жест:
- Прошу вас. Будьте как дома.
- Но не забывайте, что в гостях, - улыбнувшись, добавила Марина, перешагивая через порог.
Не смотря на ее последнюю фразу, она сейчас испытала большое облегчение, оказавшись в тепле, хоть и под чужой, но все же крышей. От одного представления, что ей пришлось бы провести остатки ночи на лестничной клетке, не имея возможность попасть к себе домой, ее бросало в дрожь.
Анатолий положил ключи от квартиры на трюмо и показал на две соседние двери:
- Там туалет, тут ванная. Можешь взять мой халат, он чистый, а я пока разберусь с постельными принадлежностями, чтобы ты сразу же могла забраться под одеяло.
Пока Марина отогревалась под горячим душем, Анатолий разобрал в своей большой, обставленной дорогой, но без всяких излишеств, мебелью, гостиной диван и постелил постель.
- Я готова, - сказала появившаяся на пороге комнаты Марина. Она обернулась почти в два слоя в длинный до пола халат, голова у нее была обмотана полотенцем. - Ну, как я смотрюсь?
- Ничего, - обернувшись, сказал он. - Спать будешь здесь, а я у себя в кабинете, на кушетке.
- Зачем, я могу на кушетке.
- Мне еще поработать надо. Может, ты хочешь чаю или кофе?
- Нет, спасибо.
- Тогда, марш в постель, - скомандовал Анатолий, - а то заболеешь.
- Подожди, дай хоть немного осмотреться в незнакомом месте, - сказала Федорова, обходя комнату. - А у тебя здесь ничего.
- Ладно, я тебя оставляю. Спи.
- Спокойной ночи, - пожелала ему Марина.
- Тебе тоже, - сказал, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь, Анатолий.
Скинув халат Федорова забралась под одеяло, взяла лежащий на ночном столике красочный журнал, пролистала его, затем положила на прежнее место, зевнула, прикрыв ладошкой рот, и выключила торшер.
Анатолий отодвинул в сторону стоявшую на письменном столе в позолоченной рамочке семейную фотографию шестидесятых годов, на которой были изображены его мать, отец и он с младшим братом, и включил ноутбук.
Лысенко любовно погладил его по крышке. Это была его любимая машина - "пентиум" с "си-ди-ромом", звуковой картой, выходом в "интернет" и прочими наворотами. Все остальные портативные компьютеры, даже всемирно известных фирм, как-то не прижились у него. С его постоянными разъездами и командировками, вечно у них что-то ломалось и выходило из строя, создавая ему огромное количество проблем и отнимая такое драгоценное в поездках время. С этой же машиной пока никаких проблем не было (Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!), она работала и в жару и в лютый холод, ему были не страшны ни колебания в сети, ни наша отвратительная телефонная связь. Он считал, что в этом ничего странного не было: она была одной из первых машин нашей сборки, а русские знали, что нужно было делать для русских.
Пока компьютер грузился Анатолий разложил на столе свои бумаги, все они, в основном, относились к последнему договору с американцами. С ними всегда было стремно работать, вечно у них, впрочем, как и у русских, что-нибудь в последний момент срывалось. Надо было вновь заново просмотреть все пункты соглашения, чтобы не было никаких сбоев, а значит потерь времени и денег.
Что-то мешало Лысенко сосредоточиться. Он ни как не понять что. Нет, не лежащая в постели в соседней комнате женщина, ни случай с кражей автомобиля. Нет, это было что-то другое. Анатолий мысленно перебрал все события сегодняшнего дня и наконец понял, что виной всему был тот невысокий полный господин в белом костюме, стоявший в холле ресторана.
Анатолий закинул руки за голову и откинулся на спинку кресла.
Где он мог его видеть? Но, точно, не в Москве. Может на каком-нибудь музыкальном фестивале? Нет, все это было не то. Почему он показался ему знакомым? Может, это кто-то из его старого прошлого, которое он постарался забыть и запретил себе вспоминать.
Он взял в руки рамочку с пожелтевшей от времени фотографией и с любовью посмотрел на свою мать. Как жаль, что она так рано погибла. Отца он почему-то вспоминал реже. Жаль, что они все так рано ушли из жизни.
Знали бы они, как их ему не хватает.
Анатолий закрыл глаза.
- Но почему именно моя мама? Почему все они? Как же не справедливо устроена жизнь.
Бог ты мой, сколько же эти кошмары еще будут мучить его. Вот, они снова тут как тут.
Машина была новенькая, всего несколько дней как с конвейера, и приятно блестела на ярком южном солнце свежим лаком. Свежий ветерок врывался в опущенные окна, вороша волосы сидевшего на переднем сиденье Анатолия. Он повернулся к отцу и спросил:
- Папа, а далеко еще до моря?
- Нет, вот сейчас мы переедем перевал и ты сможешь его увидеть, - переключив скорость сказал отец.
Сзади послышалось гудки, их обогнали два мотоциклиста в милицейской форме с белыми нарукавниками и жестами приказали прижаться к обочине. Не успел отец это сделать, как мимо них в сопровождении почти десятка мотоциклистов промчался целый эскорт огромных черных автомобилей.
- Мама, мама, - обернувшись к сидящей на заднем сиденье с младшим братом матери, закричал Анатолий, - я знаю, это Гагарин поехал!
- Почему ты решил? - спросила она.
- Я такие машины по телевизору видел.
- Ух, какой ты у нас умненький, - оторвав руку от руля, погладил отец Анатолия по волосам.
- Осторожно! - Вдруг закричала мать.
Анатолий поднял голову. Прямо на них мчался огромный грузовик. Отец попытался уйти от столкновения, но на этой узенькой дороге и при таком запасе скорости это было просто невыполнимо. Анатолий закрыл от страха глаза. Раздался страшный удар, затем жуткий скрежет и он провалился в темноту.
Первое, что услышал Анатолий когда очнулся, были сказанные какой-то женщиной слова:
- Вот проклятый пьяница, детей сиротами оставил. Сколько раз ему говорили, что бы не ездил в таком виде. Младшенький совсем плох. Когда же эта "скорая" приедет.
Он открыл глаза.
- Не смотри туда, - сказала женщина и прижала его голову к своей груди, но Анатолий успел увидеть искореженную груду металла, бывшую некогда их машиной. - Когда мы подъехали, твоя мать еще была жива. Она прошептала мне, чтобы ты, как старший, позаботился о брате. Вот горе-то какое…
Звонок заставил Анатолия вздрогнуть и разом пробудил от воспоминаний. Он отставил в сторону рамочку с фотографией, смахнул навернувшиеся на глаза слезы и взял телефонную трубку.
- Алло… Да, это я. Нашли?.. Сделайте одолжение, подгоните к моему дому. Я буду ждать, посигнальте когда подъедете. С меня два лимона.