"Ну вот, - усмехнулся Сергей, - теперь наши в конец зарвавшиеся банкиры пожинают кровавые плоды своих разглагольствований о первоначальном криминальном капитале. Вот дураки, вместо того, что бы взять хорошего писателя, заплатить ему соответствующую сумму и вымолить написать хорошую повесть о добром банкире зарабатывающем себе в поте лица на корочку черного хлеба, они начали распинаться на экранах телевизоров перед голодным народом о свих доходах и прелестях капиталистического строя. Во истину говорят, что в обмен на деньги сатана отбирает у людей не только душу, но и разум. Да при виде их холеных и лоснящихся от жира рож, рука любого россиянина тянется к топору, чтобы пусть даже таким способом разом покончить со всеми своими финансовыми проблемами и присоединиться с большой ложкой к уже сидящим возле огромного криминального котла едокам. Тем более, что подобный способ обогащения даже одобряется с молчаливого согласия правителей нашего новоиспеченного капиталистического рая. Итак, вперед к победе коммунизма! То бишь, извиняюсь, - российского криминального капитализма в отдельно взятой стране и во всем мире! Ура!"
Заметка "Еще одна жертва московского садиста" размещалась в "подвале" первой страницы, вместе с хроникой происшествий за последние сутки.
Вероятно, кто-то сверху очень хорошо надавил на редактора газеты.
Подобные репортажи никак не вязались с все чаще появляющимися в периодической печати откровенно хвалебными и заведомо лживыми дифирамбами в адрес руководства страны за якобы повышающееся с каждым днем, по мере приближения к выборам, благосостояние россиян.
Николаев внимательно прочел заметку об убийстве проститутки. Да, Федорова была права, заявив вчера Григорьеву, что нашла схему, по которой происходят убийства. Интересно, что сегодня на это скажет Константин? Надо было бы позвонить ему и спросить.
Сергей сходил на общую кухню за аппаратом, принес в свою комнатенку и набрал номер рабочего телефона старшего следователя. Трубку подняли сразу же после первого гудка.
- Здравствуйте, можно Григорьева.
- Я у телефона.
- Это Николаев.
- Да, я слушаю, - устало произнес Константин.
- Ну, что ты теперь скажешь по поводу теории Федоровой? Она оказалась права, и ее предсказание сбылось.
- Тоже, что и в прошлый раз, мне некогда выслушивать весь ваш бред. Я и без того с головой загружен работой.
- Считаешь, это случайное совпадение?
- Ничего я не считаю. Извини, меня к начальству вызывают, - сказал Григорьев и положил трубку.
- Что-нибудь новенькое, Константин Александрович? - спросил старшего следователя Владимир Коровьев, сидевший рядом с ним за столом.
- Нет, журналист звонил. Мне, в этой истории со звериными числами, только еще одного писателя не хватает.
- Надо бы этого автора рассказа о шестьсот шестьдесят шестом маршруте хорошенько проучить, какого черта, он такие ужастики пишет, да еще публикует в канун выборов. Нам и без того за старые нераскрытые преступления от всех кандидатов в президенты достается, а тут еще этот маньяк объявился. Раньше было хорошо, цензоры не пускали подобную белиберду на полосы газет. У половины народа и так от нашей сегодняшней жизни уже сдвиг по фазе, а, почитав такие рассказики, граждане, привыкшие за восемьдесят лет советской власти только к соцреализмовской прозе и дозированному изложению разных страшилок, могут, точно, что-нибудь в этом роде сотворить.
- Плохо ты о своем народе думаешь, - нахмурив брови, постучал по столу Григорьев.
- Да, вы же сами, Константин Александрович, говорили, что…
- Мало быть, что я говорил, - перебил его старший следователь. - Задание получил, иди работай. Да, кстати, ты все записные книжки покойных собрал?
- Да, теперь всю информацию забивают в компьютер. У некоторых из этих потаскух, как у писателей, такой отвратительный почерк, что ничего не разобрать.
- Самое главное, номера телефонов. Не забудь сказать программисту, что у некоторых людей подобного типа есть привычка менять первые и последние числа в телефонных номерах или прибавлять какое-нибудь число. Пусть проверит и этот вариант.
- Будет сделано, Константин Александрович. Но, думаю, он и без нас об этом знает.
- Иди, работай, думальщик! И, заруби у себя на носу, ты ко мне не выдвигать свои теории приставлен, а выполнять и прослеживать, чтобы мои распоряжения выполнялись точно и в срок. Все, проваливай! - Григорьев откинулся на спинку стула, закинул руки за голову и задумался.
Где-то, что-то они упустили. Может, надо было бы встретиться с этим автором рассказа о шестьсот шестьдесят шестом маршруте. Вполне возможно, что он где-нибудь от кого-нибудь услышал эту историю, и это выведет нас на новый след? Нет, все это чушь, скорее всего это работа какого-нибудь сбежавшего из дурдома психа. Сейчас на территории бывшего Союза много сумасшедших домов и разных психиатрических клиник развалилось. Вот он и сбежал из одной из них. Приехал в Москву, а здесь его какая-нибудь из шлюх обидела, вот он и пошел их без всякого разбора мочить, а мы ищем в его поступках какую-то логику. Хотя, а как же тогда три шестерки и машина на которой он раскатывает? Нет, все это бред. Так можно и самому свихнуться.
Молчавший весь день телефон, наконец подал признаки жизни. Марина отложила в сторону книгу и подняла трубку.
Это был Станислав Семенович, он справлялся о ее здоровье и интересовался, сможет ли она быть на сегодняшнем представлении.
- Чувствую себя лучше… Нет, нет, больше такого не повторится…
Хорошо, пусть заедет к шести… Да, как обычно.
Марина положила трубку и подошла к настенному календарю с отмеченными нулями и крестами датами совершенных и предполагаемых убийств, которые все вместе образовывали рисунок из трех шестерок. Рядом, в черной рамочке висела фотография Ларисы. Марина обвела пальцем сегодняшнее число. Нынче ночью после выступления ей предстояла еще одна охотничья ночка за этим монстром в человеческом обличье.
Кстати, а почему она думает, что он совершает свои убийства в человеческом обличье? Вдруг это какой-нибудь волк-оборотень? Или падший дух, вошедший в тело обычного, похотливого бюргера? А, может, это сам сатана? Человек и не подозревая, что тот сидит в нем, снимает проститутку, заводит ее куда-нибудь подальше от людей, и тут на сцену выступает сам сатана. Да, а почему она думает, что сатана сам не может снять женщину, не прибегая к помощи посредника? Ведь, в библии один из пророков говорит, что он божественно красив и чуть ли не самое любимое детище Бога?
Она подошла к дивану, взяла в руки книгу "Люди и Демоны", которую сегодня усиленно штудировала, пытаясь понять разницу между ангелами и падшими духами, открыла ее на нужной странице и, уже в который раз за сегодня, прочла слова одного из пророков, творивших плачь о сатане:
"Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился в Эдеме, в саду Божием… Ты совершенен был в путях твоих, доколе не нашлось в тебе беззакония… От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою; за то я повергну тебя на землю"
В общем, Бог и сатана разошлись по политическим мотивам. Бог настаивал на коммунистическом пути развития общества, а сатана пошел по капиталистическому.
Марина захлопнула книжку. Надо было заканчивать с этими фантазиями. Насмотрелась заграничных фильмов ужасов, а теперь всякая дрянь в голову лезет. Но серебряный крестик она обязательно возьмет с собой. С кем черт не шутит.
Она положила книгу на столик, села, поджав под себя ноги, на диван и обняла себя за плечи. Ее сегодня с самого утра слегка знобило. Это напоминало Марине этакий "мандраж", как в старые спортивные времена, перед ответственным стартом. Даже вчера, когда Федорова впервые вышла "в полном боевом раскрасе" на ночную "тропу войны", она такого не испытывала. Нет, это был не страх, а злость. Такая злость и жажда мести, что Марине самой становилось страшно за себя. Боже, что она с этим ублюдком сделает! Только бы он ей попался, она и милицию вызывать не будет. Прыснет этому уроду в лицо струю газа, вырвет с корнями его гениталии, засунет их ему в рот и оставит для тупоголовых сыщиков записку: "Получайте своего Джека-потрошителя". А лучше так: "Теперь он больше никого не убьет". Нет, тоже не то. Какой-то звук мешал ей сосредоточиться. Только сейчас она поняла, что это был телефонный звонок.
Марина подняла трубку.
- Здравствуйте, меня зовут Сергей Николаев. Моя фамилия вам, наверное, ничего не говорит, но мы с вами встречались в квартире вашей подруги и в милиции. Я был со следователем Григорьевым. Вы говорили о трех шестерках в календаре. О них я и хотел бы с вами поговорить. Дело в том, что я писатель и журналист, собираю материал для своей повести, и ваш план поимки преступника меня очень заинтересовал.
- Что-то я вас не припоминаю.
- Ну, я был еще тогда высоким, стройным, русоволосым мужчиной в темных очках и джинсовом смокинге.
- А сейчас вы какой?
- Сейчас? - Маринин собеседник на другом конце провода на несколько мгновений задумался. - Сейчас я очень маленький брюнет с огромной синей бородой, в матросской тельняшке и шотландской юбочке. Соглашайтесь быстрей, а то в меня все тычут пальцами, думая, что я игрушечный. Да и тяжело стоять в телефонной будке на картонном ящике и на цыпочках. Да еще эта чертова трубка, все норовит выскользнуть из моих крохотных ручек.
- Я вас вспомнила. Вы несколько раз пытались что-то вставить, но следователь на вас так грозно посмотрел, что вы предпочли промолчать. Хорошо, у меня есть немного свободного времени. Вы знаете адрес?
- Да, я записал его на всякий случай, когда вы приходили опознать тело.
- Второй подъезд, восьмой этаж. Жду, - сказала Марина и положила трубку.
Николаев поднялся на лифте на восьмой этаж, еще раз заглянул в записную книжку и, удостоверившись, что ничего не напутал, нажал кнопку звонка.
За дверью раздался мелодичный перезвон, затем шаги, щелкнул замок и на пороге появилась Марина. Она была в светло-голубых джинсах и в тон им клетчатой рубашке.
"Очень демократично," - подумал Сергей, но у него перед глазами все еще стояла та женщина в отделении милиции, в шикарном и дорогом костюме.
- Ну вот, - улыбнулся Николаев, - сколько вас не предупреждают в газетах, что прежде, чем открывать дверь, надо хотя бы поинтересоваться, кто за ней стоит, никто к этому совету не прислушивается. А по улицам, между прочим, гуляет маньяк.
- Он гуляет по ночам, а газет я не читаю и чужих советов не слушаю. Проходите.
Сергей скинул в прихожей туфли и прошел вслед за хозяйкой в гостиную. На журнальном столике высилась целая кипа газет и вырезок. Николаев усмехнулся и сказал:
- По этой куче макулатуры не скажешь, что вы не интересуетесь желтой прессой.
- Только об этой маньяке. И вы знаете почему. Садитесь, - Марина показала на кресло, а сама, поджав ноги, примостилась на диване.
Николаев сел и окинул взглядом гостиную. Оформлением своим и обоями она мало отличалась от убранства квартиры погибшей Ларисы Козловой, но все вещи здесь были классом выше и подобраны с большим вкусом. Похоже покойная, при отсутствии всякого элементарного вкуса, просто пыталась подражать своей подруге.
- Так о чем вы хотели со мной поговорить? - первой прервала молчание Марина.
- Извините, задумался. Я хотел бы спросить у вас, как вы пришли к тому, что маньяк убийствами пишет в календаре "число зверя"?
- Как? - Марина на мгновение задумалась. - Просто я, в отличие от вашего приятеля следователя, поняла, что всем этим убийствам и звездам на телах погибших преступник придает какой-то магический смысл. Я пыталась найти разгадку, ключ, тропинку, можете называть это как хотите, которая бы привела меня к убийце, заставила понять мотивации его поступков. Я доходчиво объясняю?
- Да, вполне, - кивнул Сергей. - Продолжайте, мне очень интересен ход вашей мысли.
- Это все.
- Что, вы просто обвели даты кружочками, соединили линиями и получили три шестерки?
- Нет, конечно. Вначале, мне показалось, что дело в том, где их находят, затем подумала, что это как-то связано с лунными циклами. Точнее, с полнолунием, когда некоторые психически ненормальные люди становятся особенно возбужденными. После нескольких неудач, мне удалось найти календарь, на котором читалось это число. Вот, в принципе, и все.
- Я бы никогда не догадался, хотя, по-своему, тоже ищу убийцу.
- Вы работаете над статьей?
- Нет, я сейчас больше литератор, чем журналист, и хочу написать на этом материале детективную повесть о работе правоохранительных органов. По-моему, в расследованиях подобного плана особенно хорошо видны все изъяны в работе государственных структур. У многих уже давно отпали всякие сомнения в том, что их действия малоэффективны при нынешнем развитии общества и требуют коренной перестройки всех органов.
- Так вы хотите написать не просто детектив, а критическую повесть о работе наших органов? И они после этого еще разрешают вам присутствовать при расследовании и совать всюду свой нос? Извините, но именно эти слова, по-моему, передают лучше всего смысл моего вопроса.
- Ничего, нам не привыкать. А насчет того, что они дают всюду совать свой нос, то это слишком преувеличено. Вы же сами видели. Мне приходится проявлять некую самодеятельность и нездоровое любопытство, как в данном случае. Я ведь пишу не обычную статью с критикой наших органов, а художественное произведение.
- Понятно. А чем вы еще занимаетесь, о чем пишете, кроме как об охоте за скальпом "Джека-потрошителя"?
- Ну, так я его не называю. А, вообще-то, я сейчас "копаю" под Кремль.
- Это как?
- Пишу повесть об одной из самых страшных тайн Кремля. Действия ее развиваются на пространстве от России до Италии. Довольно занимательная и таинственная история. Она даже как-то пересекается с нынешней историей о маньяке-убийце. По крайней мере там и здесь присутствует упоминание о "числе зверя". Если вам интересно и у вас есть время, я могу вкратце рассказать ее сюжет.
- С удовольствием послушаю.
Сергей поудобней расположился в кресле и начал свой рассказ:
- Можно без преувеличения сказать, что началом для этой истории, точнее, сюжетом для моей новой повести, послужил рассказ красного латышского стрелка и одно мое странное приобретение. Впрочем, начнем все по порядку. Дело в том, что живя еще в Прибалтике… В Москве я оказался совершенно случайно, в результате обмена и того, что меня, как "русского оккупанта" выжили из Латвии, где я некогда имел неосторожность родиться.
Так вот, там я имел возможность познакомиться с одним из латышей, служившим в Кремле, в личной охране Ульянова-Ленина. Странно, почему в Прибалтике так не любят Владимира Ильича? Разрушили все его монументы. А, ведь, только благодаря дедушке-Ленину и его "брестскому миру" Латвия, Литва и Эстония смогли после революции семнадцатого года обрести независимость. Какая черная неблагодарность! А вот в Финляндии, с большим удовольствием поставили памятник своему благодетелю, освободившему их от "русского рабства". Ладно, это отдельная история, как и история красных латышских стрелков, уничтожившие после Октябрьской революции столько российской интеллигенции, что до сих пор у знающих людей волосы дыбом встают. Счет шел на миллионы. Моя бабушка до самой смерти, при упоминании фамилии неподкупного комиссара Берзиньша, самолично расстреливавшего в Питере офицеров и прочую "буржуазию", включая и детей, хваталась за валидол. Кто же и кому должен выставлять счет, мы латышам или они нам?
- Как-то зло вы о них отзываетесь.
- Ничего подобного, большинство моих знакомых и друзей были там как раз латышами. Только не секретарями парторганизаций, которые срочно перекрасились из интернационалистов в "крутых" национал-патриотов, а обычными работягами. И о них, как о людях и специалистах своего дела, я не могу сказать ничего, кроме хорошего. Просто мне не нравится, когда под прикрытием благородных лозунгов о независимости, и это не только в Латвии, одна нация пытается выжить за счет угнетения и лишения каких-либо прав других групп населения.
- Возможно, вы правы и лучше меня разбираетесь в этом вопросе.
- Ладно, - махнул рукой Николаев, - чего я завелся? Я же хотел вам рассказать об одной, многие века усиленно скрывавшейся от народа, тайне московского Кремля. Дело в том…
В это момент в прихожей раздался звонок.
- Извините, - Марина встала с дивана и пошла открывать дверь.
- Здравствуйте, - раздался в прихожей голос Григорьева, и через секунду он собственной персоной вырос на пороге гостиной.
- Привет, - кивнул ему Сергей.
- Вот, проходил мимо, смотрю, твоя колымага стоит, дай, думаю, зайду. Может, ты чего-нибудь новенькое раскопал. Я не помешал вашей беседе? - поинтересовался у хозяйки Григорьев, хотя, по всему было видно, что даже если бы ему и сказали, что помешал, он все равно не ушел.
- Нет, - Марина вновь уселась на диван. - Присаживайтесь. Ваш друг рассказывает мне сюжет своего нового произведения.
- Да? Очень интересно, - развалившись в кресле, сказал Григорьев. - У меня как раз есть полчасика свободных, с наслаждением послушаю.
Николаев недовольно покосился на него. Одно дело рассказывать какую-либо историю красивой женщине, и совершенно другое - скептически настроенному сыщику. Но отступать уже было поздно, и он продолжил:
- Так вот, как я уже говорил, в своей повести мне хотелось бы рассказать об одной из утаивающейся многие века тайне московского Кремля. Мне о ней рассказал, это я тоже повторяю для вновь прибывших, - Сергей еще раз, и не очень приветливо, взглянул на Константина, но тот сделал вид, что рассматривает носки своих запыленных туфель, - бывший красный латышский стрелок. Эту историю, в свою очередь, поведал ему древний старик. Латыш совершенно случайно наткнулся на него в один из обходов Кремля. Как я понял из рассказа, старик был очень болен и жил в совершенно затерянной келье огромного лабиринта подземных помещений одного из кремлевских соборов. Он практически не выходил из своего жилища на божий свет, и единственными его собеседниками и друзьями были горы старинных книг, сваленных в полузатопленном коридоре, рядом с его жилищем. Их стаскали сюда и бросили на погибель по приказу какого-то уж очень ретивого хозяйственника, которому было поручено срочно очистить помещения Кремля для приема нового правительства Советской Республики, переехавшего в марте тысяча девятьсот восемнадцатого года из Петербурга в Москву.
Латышский стрелок не выгнал старика, как тогда было принято, а обошелся по-божески, даже стал подкармливать. В благодарность старик и рассказал ему эту историю.
- Вступление длинное, но многообещающее, - улыбнулась Марина и исподтишка бросила взгляд на стоявшие на столике часы.
- Эт-точно, - ехидно поддакнул Григорьев.