- Валерий Ильич, о чём вы? Одну минуту, я вызову машину! - Рыбакова схватилась за трубку. - Садитесь на диван, пожалуйста. Вы можете упасть! - И Алла принялась нажимать на кнопки, не спуская глаз с шефа.
- Алик, я поступил с тобой, как скотина. И с Марией тоже. Мне поделом. - Вандышев украдкой потирал сердце, повернувшись к Алле правым боком. - Я искал совершенства, считал, что достоин самого лучшего. И вот - нашёл. Я убью её. Или убью себя. - Валерий закрыл лицо рукой.
- Перестань! - Алла сама не заметила, как перешла на "ты". - Или пообещай, что ничего не сделаешь ни с собой, ни с ней, или я вызову врача. Ты отвечаешь за свои поступки, Валера? - Алла положила трубку, так и не пригласив шофёра. - Я не желаю, чтобы ты оказался в камере или в психушке. Я хочу наконец-то стать твоей женой.
- В этом случае я обещаю держаться, - сказал Вандышев, приподнимаясь на диване. - Алла, сначала я заберу в ЗАГСе одно заявление, а потом мы подадим другое. Подойди ко мне, родная. Сядь рядом и обними меня.
- Я не стану вызывать шофёра, а сама отвезу тебя.
Алла взяла бразды правления в свои руки. Исполнение самого сокровенного желания придало ей силы и мудрости.
- И, раз уж мы всё решили, не станем лизаться в приёмной. Надеюсь, теперь у нас для этого будет много времени. И заниматься любовью мы с тобой станем в другом месте…
* * *
Услышав, что дверь отпирают, Валерия накинула длинный халат на свою кружевную пижаму с шалевым воротником. Значит, с мужем ничего не случилось, и он вернулся. Вернулся на три часа позже обычного. Задержался, не предупредив ещё слабую после болезни Леру.
Вандышев надулся ещё вчера, узнав, что приезжал Артур Тураев. Кажется, приревновал, как это уже бывало в их жизни не раз. Но вчера Валерий повёл себя привычно, только чуточку возбуждённо. Сегодня же он изменил устоявшиеся привычки и продемонстрировал полное пренебрежение интересами Лео.
Она несколько раз звонила в фирму, но Вандышев ни разу не взял трубку; а секретарша Аллочка странным, презрительно-торжествующим тоном заявляла, что шеф сейчас занят. Никогда раньше похожая на Клаудиу Шиффер дива не позволяла себе так разговаривать с будущей супругой Вандышева, несмотря на то, что видела в ней счастливую соперницу. Но сегодня определённо что-то произошло, и это что-то связано со вчерашним визитом Тураева.
Валерия уже сняла послеоперационный бандаж, сменила повязку на шве и прилегла. Но спала чутко, готовая в любой момент вскочить, встретить Вандышева в холле или в прихожей, усадить его за стол и накормить ужином.
Не сдерживая радостной улыбки, Лео бежала по комнатам в холл, почему-то представляя в руках мужа букет чайных роз или корзинку, перевитую лентами. Когда Валерий задерживался на службе, он всегда приезжал с цветами. А уж сегодня-то обязательно, ведь Лео всего третий день дома, и ей вредно волноваться.
Часы начали бить десять, и с каждым ударом Валерии становилось всё тревожнее. Когда она выбежала в холл, прозвучал последний гулкий удар. Сердце, оторвавшись, улетело куда-то вниз, и мгновенно разболелся живот.
Чужой мужчина в одежде Вандышева и с его же лицом стоял посередине холла. А рядом, держа его под руку, высилась во весь свой модельный рост секретарша Алла в песцовой шубе до пят, без шляпы, с разбросанными по плечам локонами медового цвета; и именно она казалась хозяйкой этой квартиры. А худенькая, ещё нескладная девочка, в которую опять превратилась за время болезни Лера, напоминала бедную родственницу, которой решили указать на дверь.
Ничего не понимая, девушка попятилась и застыла, широко открыв глаза. От неожиданности её щёку свела судорога.
- Добрый вечер, - сказала Алла, скидывая шубу на кресло и оставаясь в васильковом костюме. Казалось, что если секретарша чуть сильнее взмахнёт рукой или двинет ногой, узкие жакет и юбка затрещат по швам. - Вы удивлены, Валерия? Я вижу, просто шокированы. Успокойтесь.
- Сейчас она ещё больше удивится, - глухо сказал Вандышев, тоже расстёгивая пальто из бордового кашемира.
Уложив его рядом с шубой Аллы, Валерий достал из кармана диктофон, проверил кассету и пригласил.
- Садись, разговор будет долгим. Но меня утешает то, что для нас с тобой, тёзка, он окажется и последним. Завтра же я заберу заявление из ЗАГСа, но перед этим ты навсегда покинешь мою квартиру.
Валерия окаменела, не веря своим ушам, не понимая, что ж, собственно, произошло, зачем нужен диктофон. Вандышев, ещё утром совершенно нормальный, разве что немного грустный, вдруг заявляет об отказе стать её мужем, о том, что она должна покинуть квартиру. Эту квартиру, в которой будущие супруги собирались жить долго и счастливо.
Да, случилась беда, пропал их ребёнок, но отчего Валерий взбесился только теперь? И в чём можно упрекнуть её? Почему Алла ведёт себя так нагло? Значит, всё уже кончено, и в роли невесты на свадьбе Вандышева выступит она?..
Лео на ватных ногах прошла к дивану, села на краешек, пытаясь убедить себя в том, что видит всё во сне. Точно так же чуть более двух лет назад Валерия грела свою душу надеждой на то, что родители её спаслись, не успев вернуться домой из гостей. В прошлом году, бегая по больничным коридорам, она пыталась убедить себя в том, что Пашу Новикова спасут.
И сейчас, с надеждой глядя в глаза Вандышеву, она утешала себя - ничего страшного, сейчас всё образуется. Валера поймёт, что зря заводится. Наверное, опять ревность. Может, кто-то наболтал ему лишнего, заронил мысль о том, что любимая изменяет. Смешно! Только что вышла из больницы, часто меняет повязки на не полностью зажившей ране, носит бандаж, половину дня проводит в постели - и умудряется блядовать. Да ещё грудь болит, потому что пришло молоко перед Новым годом и никак не может исчезнуть…
- Ты пьян, - наконец вымолвила Лео, втягивая ноздрями воздух.
- Да, он пьян! - с готовностью подтвердила Алла.
Она уселась на пухлый кожаный диван, фривольно забросив ногу на ногу. Вандышев прижался к ней, как к родной маме, доверив вести беседу. Валерия пока ничего не понимала и поэтому высказывала всего, что уже успела подумать о них.
- Пьян, потому что не смог выдержать свалившегося на него откровения. Я не вызвала водителя, сама привезла шефа домой, чтобы не посвящать посторонних в семейные проблемы. Это во-первых. А, во-вторых, я боялась, что, оставшись с вами наедине, Валерий Ильич совершит непоправимое. Я посмела присутствовать во время выяснения отношений, потому что действительно может случиться трагедия. Шеф предупредил меня, что может не сдержаться и убить вас, а потом покончить с собой.
- Алла Дмитриевна, я ничего не понимаю! За что убить? В чём я виновата? Можно всё-таки объяснить суть претензий? - Валерия еле сдерживалась, чтобы не схватить Аллу за плечи и не начать её трясти. - Вы знаете, что произошло, а я совершенно не в курсе. Пожалуйста…
- Извольте. - Алла взяла в руки диктофон, покачала его между ладонями, ласково погладила. - Сейчас мы все внимательно прослушаем эту запись. Она сделана вчера, во время вашей беседы с майором Тураевым. Он ведь приходил к вам днём, пока шефа не было дома?
- Приходил, - согласилась Валерия. - А разве он не имел права?
- Конечно же, имел, - кивнула секретарша. - И с этой стороны никаких претензий у Валерия Ильича к вам нет. Извините, что говорю я, - он просто может не выдержать. Мы долго прожили вместе, хорошо знаем друг друга, и потому шеф доверил столь сложную миссию мне. Пока всё ясно?
- Ясно только то, что Валерий прячется за спину женщины, когда мог бы объяснится со мной сам. Зря он вас привёл сюда. Он не убил бы ни меня, ни себя. Для этого требуется немалое мужество, которым наш общий друг, к сожалению, не обладает. Да, ещё мне ясно, что господин Вандышев сумел подслушать или записать наш с Тураевым очень откровенный разговор. Но я призналась представителю власти, офицеру милиции в собственном проступке, и он до сих пор не арестовал меня. Значит, считают, что от правосудия я не скроюсь. Не знаю, поверите ли вы, Алла Дмитриевна, но мне всё равно, посадят меня или нет, убьют или оставят жить. У меня нет ни семьи, ни дома. Теперь не будет и этого пристанища. Я знаю, что Валерий Ильич, безумно меня ревнуя, оснастил квартиру "жучками". Догадывалась и вчера, когда беседовала с Тураевым, но проигнорировала свои подозрения. Я уже знала, что Артур выяснил в Питере очень многое, и запираться дальше не было смысла. Всё равно Валерий узнал бы о моём первом браке, о ребёнке - раньше или позже, какая разница! Я постаралась объяснить Артуру, почему так получилось. Кажется, майор милиции меня понял, а вот человек, который только что клялся в любви, - нет. Он гонит меня ночью из дома, приводит ту, которая жаждет занять моё место. Хорошо, я ухожу. И не надо больше ничего говорить. Сколько времени Валерий Ильич даёт мне на сборы?
Лео поднялась с кресла, глубоко вздохнула, чувствуя, как гулко барабанит сердце. Больше всего она боялась, что Алла Рыбакова сейчас включит диктофон, и придётся выслушивать свою исповедь как бы со стороны, словно подглядывая за собой в замочную скважину.
- Что мне разрешается взять с собой?
- А мы ещё не договорили, сука!.. - выдавил Вандышев, багровея на глазах, и взгляд его мутных глаз сделался бешеным. - Теперь жалею, что Алку пригласил, а то вломил бы тебе по полной, и плевать на твои швы! Сама комедию устроила с кесаревым, а я, чурбан, поверил! Слёзы лил, мучился её болью, цветы таскал в больницу корзинами. Думал, бедняжке худо, ведь дочь похитили из живота, выкинули её в снег умирать… А это, оказывается, комедия была! Как та, с ураганом, который оказался кстати. Откуда тот парень, Щербинин, появился на шоссе - третьего января, рано утром? Очень вовремя, между прочим, не находишь? Там ведь ни души не было, и вдруг возник студент с лыжами! Подставной, исполнил свою роль, чтобы всё натурально получилось. Похищение разыграли, как тогда поездку к родственнику, а потом сделали кесарево, дочку забрали, пока ты была в отключке. Так же как и сына, о котором я ничего не знал. И о муже законном впервые услышал на этой кассете. Я ведь любил тебя так, что взял бы и с панели, а ты скрывала!.. Ты всё время врала, и теперь пытаешься врать, уже по привычке вставая в позу, строя из себя мученицу. Надеялась и нынче прокатиться на жалости, на доброте человеческой, и уже за второго ребёнка положить в карман десятую долю. Куда Милену увезли? В какую страну?
- Да ты с ума сошёл, - онемевшими губами сказала Валерия, пошатнулась и с огромным трудом удержалась на ногах. Ей хотелось, чтобы страшный сон скорее кончился, но он продолжался. - Я не отдавала Милену никому. Её действительно похитили так, как всем известно. То, что тебе удалось подслушать, относится только к сыну…
- А где гарантия, что точно так же ты не поступила и с дочерью?! - прорычал Вандышев.
Алла положила свою ладонь на его судорожно сжатый кулак, и только это удерживало обезумевшего отца от непоправимого.
- Второй раз всегда легче, правильно? Только зачем, зачем, зачем?!! Не хотела воспитывать сама, нравится по общагам кантоваться - я же, вот он, как есть, и ветру бы дунуть на дочку не дал! Хоть бы смылся, отказался от ребёнка, бросил бы тебя, денег не давал… Тот тебе по фейсу двинул, а я пальцем не прикоснулся, хотя сам рос под порки и тумаки. Но я захотел другим стать, культурным, и только словом воздействовать на людей. Глядя на пьяного батю, который матери на голову ведро с помоями надевал, клялся никогда так себя не вести. А уж тем более с тобой - нежной и умненькой. Дворянка, мать твою! Эфирное создание! Я себя ощущал старинным рыцарем, которому суждено спасти прекрасную даму. А кем ты оказалась, сука? Я бы твоим родителям не то, что памятники - каждому по мавзолею бы поставил. И квартиру купил бы - хоть здесь, хоть в Питере - какие вопросы? Не донимал бы тебя никакими претензиями - только ребёнка отдай! Она же единственная у меня была, Миленка… За парня пять тонн баксов взяла, а за неё меньше? Или больше?..
- Валерий, этого не было. Я ждала Миленку вместе с тобой. Мне и в голову не приходило отказаться от неё. Тогда, с сыном, была совершенно другая ситуация. Да, ты делал только добро, и я хотела отплатить тем же самым тебе. Когда ты проспишься, придёшь в себя, то поймёшь, что поступать так с Миленой никакого смысла не было…
Валерия слышала свои слова откуда-то из угла, и говорила ровно, как заведённая, потому что давно разучилась плакать и кричать.
- Действительно, я не нуждалась в деньгах, в отличие от позапрошлого года. У меня была квартира, был ты, были блестящие перспективы. Я не приобретала в этом случае ничего, зато теряла всё. Я хотела вновь обрести семью, так зачем же разрушать своё счастье, своё благополучие? Ещё раз повторяю: никаких денег за Милену я не получала. Её у меня похитили. Да, возможно, это были люди, имеющие отношение к той фирме, иначе откуда они бы узнали меня? И только таким образом, то есть косвенно, я виновата в исчезновении Милены. Валерий, если ты действительно хочешь меня понять, ты поймёшь. Если же тебе нужно во что бы то ни стало избавиться от меня, я уйду. Пугать меня уголовной ответственностью глупо, потому что призналась я именно милиционеру. Если дело возбудят, пойду под суд и отсижу. Но не за Милену - за Вадика или как его там звать по-английски. За то, что мой сын сейчас купается в роскоши, а не ютится в общаге, не болтается, как неприкаянный, в семье своего отца. Отсижу за те самые памятники на иркутском кладбище. А Милену, может быть, тебе ещё и вернут. Артур, я уверена, сделает для этого всё, что в его силах. Я только попрошу у тебя денег на билет до Петербурга, потому что никаких долларов и фунтов я ни от кого не получала. Потом верну, но не обещаю сделать это быстро.
- Как жеребца меня использовала! - Вандышев будто не слышал слов бывшей возлюбленной и говорил своё. - Что ты делала вечером на улице? На кой дьявол тебе приспичило уходить в магазин именно тогда? Люди видели тебя с каким-то парнем на углу, вы мило болтали - о чём?.. Я полтора месяца задавал себе эти вопросы, и только сегодня всё понял. Парень этот был от НИХ - от тех, с кем ты связалась. Последние детали обговаривали? Создавали новую легенду, чтобы меня и других одурачить? Даже одежду куда-то засунула, чтобы изобразить ограбление. И ведь так разыграли - все поверили. Бегали, высунув языки, искали ребёнка, которого давно уже нет в России! А ты мне скажешь, скажешь, падла, куда отправила девчонку! Иначе я тебя не выпущу отсюда! На цепь посажу, поняла?! К батарее пристегну наручниками, и будешь дрыгаться, пока не скажешь!..
- Не нужно!
Алла сочла необходимым вмешаться, потому что выяснение отношений стало выходить за рамки закона, а этого секретарша Вандышева больше всего и боялась. Валерий не должен был совершить преступление, не должен угодить в тюрьму! Ему следовало сейчас как можно скорее стать мужем Аллы, сделать её из Рыбаковой Вандышевой и начать новую жизнь.
Дальнейшее присутствие Валерии в этой квартире также не входило в её планы, и потому Алла сгорала от нетерпения, желая перевернуть эту страницу своей жизни. А потом начать читать другую, интересную и светлую…
- Ну, допустим, скажет она, что ребёнок в США. И как ты собираешься там искать дочку? Дитя уже давно носит другое имя, другую фамилию. Все документы, конечно же, оформлены по закону. Родители имеются, которые будут изо всех сил препятствовать. Они же поиздержались, а там деньги считать умеют, и за них глотку перегрызут. Могут тебя вообще ликвидировать, чтобы под ногами не путался. Если же Лера этого ребёнка не продавала, и его действительно украли, она помочь ничем не может. Но в любом случае она должна исчезнуть из твоей жизни и больше нас не беспокоить. Кассету мы прибережём для собственной безопасности.
Алла взяла со стола диктофон, который так и не успела включить.
- Сегодняшней ночью вы расстанетесь окончательно и навсегда. Это самое лучше из того, что мы можем предложить вам, Валерия.
- Ценю ваше благородство, Алла Дмитриевна, - ответила Лео, отворачиваясь к окну и глядя во мрак.
Теперь ей идти совершенно некуда, и через улицу нет общежития, где ждут девчонки. Нет плохонькой, но своей койки. Сотни километров отделяют Валерию от ярко освещённого окошка с пёстрыми занавесками и кактусами на полочках. Чтобы добраться до своего угла, ей нужны деньги.
- Может быть, вы мне одолжите на билет? Я обязательно отдам - можете быть уверены. Загоню вот эти серёжки, и вышлю…
- Убирайся!
Вандышев достал из бумажника несколько сотенных купюр, швырнул на журнальный столик и резко встал, отвернулся к мощной пальме с волосатым стволом, которая росла в кадке, в углу.
- Вот тебе, без отдачи, на билет в один конец, и забудь навсегда сюда дорогу. Только из-за того, что ты забеременела, я бросил Аллу, которая не могла родить мне ребёнка. Но меня наказал Бог, и поделом. Будет мне, дураку, наука. Собирай барахло, до последней тряпки, иначе всё равно брошу в камин. И проваливай, слышишь? Сейчас же!
- Валера, может, до утра потерпим?
Алле стало жалко несчастную девочку, недавно вернувшуюся из больницы. Лера не плакала, не пыталась больше ничего объяснить, не взывала к совести человека, который ещё несколько часов назад собирался стать её мужем. Вандышев отлично знал, что Лера больна, у неё по вечерам повышается температура, и тяжести ей поднимать ни в коем случае нельзя. Но сделал вид, что забыл, или действительно предпочёл не вспоминать об этом.
А вот Алла помнила и по-бабьи сочувствовала сопернице. Сопернице побеждённой и в то же время культурной, выдержанной, чем-то симпатичной, несмотря на тёмное прошлое. Но ведь о Милене там речь не шла, на первого ребёнка Вандышеву было наплевать.
- Комнат много, разойдёмся. А когда рассветёт, Лера уедет. Вызовем ей такси, поможем собрать вещи, спустим чемодан…
- Алла Дмитриевна, спасибо вам, но я хочу уехать сейчас же. Чемодан уложу сама.
Валерия глотала слёзы, но изо всех сил старалась говорить так, будто бы ничего не произошло.
- Мне необходим час на сборы. И ещё телефон, чтобы связаться со знакомыми. С одним знакомым, который, надеюсь, на эту ночь меня примет…
- Дядя Коля, что ли? - процедил Вандышев, досадуя на Аллину отходчивость.
Теперь он готов был набить морду и секретарше, которая мешала излить чувства и отплатить маленькой мерзавке за всё.
- Да. Других знакомых у меня в Москве нет, - грустно сказала Лео.
- А майор Тураев? Его попроси, может, в "обезьянник" пристроит до рассвета, - сказал Валерий Ильич, повернулся на каблуках и вышел из холла.
- Он тебя ревнует, деточка. А, значит, любит, несмотря ни на что.
Алла почувствовала, как её горло сжалось, а уголки глаз защипало от подступивших слёз.