- С кем? - переспросила Вероника. - Я точно не могу вам сказать. По имени Саша собеседника не называл. Первый разговор произошёл у них в тот день, когда Максим попал в аварию. Мы только что вернулись из "Склифа", и тут же раздался звонок. Я была в таком состоянии, что ничего толком не запомнила. Ведь только что хирург сообщил нам, что надежды практически нет. Саша отказался ночевать в спальне, и я не настаивала. Собака своим лаем вырвала меня из тяжёлого, мутного сна. Мне пришлось вечером наглотаться таблеток, чтобы не сойти с ума. Ведь Максим стал уже четвёртым… Как рок, как проклятие все эти трагедии! - Лицо Вероники скривилось в плаче. - Словно какой-то бесплотный, неуловимый враг преследует нас, хочет вывести семью под корень… Пришлось вызвать "неотложку", и кардиограмма показала предынфарктное состояние. Хотели немедленно звонить в "скорую", но Саша категорически отказался ехать в больницу. Сказал, что должен уладить кое-какие дела, иначе нашим горестям не будет конца. Уверял меня, что знает, как оградить семью от напастей. И на это, дескать, нужно совсем немного времени. Я верила, очень хотела верить, что дело поправимо. Утром Саша попросил дать ему в постель мобильник и куда-то позвонил. Вот тогда я, уже немного успокоившись, и услышала слово "дискета". Но не придала значения, потому что Максим часами возился с компьютером, и все приятели у него такие же. Решила, что он должен кому-то отдать дискету, и всё.
- Понятно.
Артуру показалось, что его лицо стало каменным. Язык ворочался с трудом, а горло пересохло где-то внутри. Кофе не помогал, забылась даже недавно желанная трубка. А сердце стучало медленно, тяжело, неохотно.
- Иннокентий сказал, что дискета у него. И что дальше? Он хотел что-то передать мне через вас?
- Да. Он вежливо, но настойчиво попросил, чтобы я не откладывала дело в долгий ящик. Уверял, что вам есть о чём поговорить. Если желаете встретиться, приезжайте пятого апреля в Петербург. Вы должны остановиться в гостинице "Октябрьская" на Лиговском проспекте и ждать его звонка. Иннокентий предупредил, что осведомлён о грозящей вам опасности и хочет предупредить беду. А мне он заявил буквально следующее: "Если мы с Артуром встретимся и договоримся, вас никто больше не тронет". И я в ту же секунду поняла, что ничего сверхъестественного в наших несчастьях не было. Просто таким образом этот человек хотел чего-то добиться от Саши. Может быть, заполучить именно эту дискету. На ней была важная информация? Я не прошу сообщить подробности - просто хочу знать в принципе…
- Исключительно важная, - сделал ударение на первом слове Тураев. - С её помощью можно отправить за решётку всю эту компанию. Торговля детьми сейчас выгоднее наркобизнеса, и свои огромные прибыли мафия защищает до последнего. Я не оговорился - это настоящая мафия, живущая по своим законам. Жестокая и беспощадная, опутавшая своими щупальцами без преувеличения весь мир. Что для них я или Александр Георгиевич? Вы видите, они купили гораздо более высоких чиновников, и обнаглели совершенно. Вероника Яковлевна, я сделаю всё для того, чтобы вашу семью больше не преследовали. Сразу говорю, что не осуждаю своего шефа, который в данной ситуации не мог поступить иначе. Он решает не только свою участь. У него есть вы, есть дети и внуки, среди которых двое грудных. Его семья должна жить. Кстати, он сильно беспокоился за мать, которая живёт в почти вымершей деревне. Как только Александр Георгиевич осознал всю серьёзность положения, он сделал единственно правильный выбор…
- Но если этот бандит всех купил, зачем ему договариваться с вами? - удивилась Вероника. - Саша говорил, что дело о похищении девочки передано в Петербург. Вы им больше не занимаетесь. Или этого недостаточно?
- До недавнего времени было бы достаточно. - Тураев допил кофе и налил себе чашечку. Теперь он дышал свободно, ибо знал, как поступит. - Я уверен, что Александр Георгиевич освободил меня от ведения дела не по своей воле. Лукин считал, что этого хватит для его спокойного существования. Я передал другому сотруднику документы по делу, но Лукин знает, что копии можно оставить у себя. Дискета, о которой он упоминал, тоже, вероятно, существует не в одном экземпляре. Самоубийство Валерии кардинально изменило ситуацию. Он-то надеялся, что мать похищенной девочки смирится с потерей, забудет о случившемся, и всё порастёт быльём. У всех нас, ранее вовлечённых в дело, начнётся другая жизнь, и Елизавете Лосс уже ничто не будет угрожать. Лукин, я уверен, не хотел гибели Лео, потому что мёртвая она ему куда более страшна, чем живая. Своим отчаянным шагом она стряхнула сонную одурь, подловатую ленцу и с меня, и с Валерия Вандышева. Отец девочки окончательно понял, что вся эта история была неожиданной для Валерии. И, в конечном счёте, стала причиной её самоубийства. Теперь мы оба можем стать очень опасными врагами для Лукина, особенно если объединим свои усилия. Два неглупых мужика, которые не привыкли отступать и прятаться, могут здорово потрепать нервы Иннокентию и его людям. Ведь мы оба имеем выход на мэрию, можем встречаться с нужными людьми, и ещё неизвестно, чья возьмёт. Лукину не нужны мстители, которые будут вечно следовать за ним, не давать ему не на минуту успокоиться. И поэтому Лукин хочет отсечь хотя бы меня. Он желает, чтобы я ушёл с дороги. Думает, что, в отличие от Вандышева, я в этой истории посторонний…
- Артур, я вас прошу - уйдите! Уйдите, или этот молох раздавит вас!
Веронику вдруг затрясла нервная дрожь. Женщина прижала стиснутые кулаки к груди, и на её пальце сверкнул перстень с рубином в россыпи мелких бриллиантов - тоже семейная реликвия.
- Не нужно рисковать! Бедную мать уже не вернёшь, а вы можете себя погубить. Лучше бы Саша сразу сделал всё так, как хотели те люди. Я мечтаю о том времени, когда муж уйдёт со службы, и кошмар кончится. А у вас всё впереди. Вам надо думать о карьере, возможно, о семейной жизни. Один в поле не воин, милый мой мальчик. Я и Саше это говорила. А теперь не знаю, как объяснить Дианочке, почему на неё напали у самого подъезда и специально переломали ей ноги. Девочка должна поставить крест на своём будущем, на мечте стать балериной. А ведь имела все данные, прилежно занималась, жила этим! Артур, заклинаю вас, - оставьте их в покое! Они пролезут за любые запоры, подкупят или психологически сломают любую охрану! А у вас мать, брат, другие родственники! Есть и сын в Германии, о котором тоже нельзя забывать. Я была уверена, что Катя с семьёй в полной безопасности. Её младшей девочке всего четыре месяца. А им подожгли дверь, как пьяницам, вовремя не отдавшим долг! Для чего тогда все эти дурацкие консьержки, разносчицы сплетен, от которых куда больше вреда, чем пользы? Помешать бандитам они не могут, а вот посодействовать - запросто. Типун мне на язык, но вдруг с вашей квартирой произойдёт то же самое?
Вероника нервно крутила пуговицу на жакете, и Артур обратил внимание на её узкие, длинные, отделанные под фарфор ногти.
- Да как вы будете ездить на машине по улицам, по шоссе, зная, что произошло с нашим Максимом?! Сейчас надо забыть все высокие слова из прежних времён. Я вижу, вы не верите. И Саша сначала не верил. Нас убедили чудовищным образом, но вы не повторяйте чужих ошибок! Поезжайте в Петербург, выясняйте, какие у них условия. Выполняйте их и живите дальше. Зло не искоренить, Артур, и не пытайтесь в одиночку сделать это. Я гожусь вам в матери и потому имею право говорить так. Бандиты всё знают и про нас, и про вас. Это парализует волю, заставляет уверовать в собственную ничтожность. Пожалуйста, сделайте всё, как они говорят! Если вы окажете сопротивление, Иннокентий решит, что виновата я. А я не выдержу просто, я больше не могу… Артур, покоритесь! Иначе вы погибнете и погубите других!
- Без Иннокентия Лукина эта организация не сможет эффективно работать в России. - Тураев промокнул салфеткой губы и встал из-за журнального столика, где они пили кофе. - Я согласен, что кадры решают всё. Незаменимые люди есть. К таковым относятся и Иннокентий Лукин, и его ближайший сподвижник Лев Мерейно. Но вам, Вероника Яковлевна, я гарантирую, что ни один, ни другой вас больше не побеспокоят. Вы ведь знаете от мужа, что я умею держать слово.
- Вы решили пойти на компромисс? - просияла Вероника сквозь слёзы. - Я понимаю, что это трудно. Вы - восточный человек, горячий, честолюбивый. Но в данном случае упрямство принесёт лишь напрасные страдания. Люди поймут вас, а вы останетесь честным перед самим собой. Будьте благоразумны, Артур. Смирите свою гордыню!
- Я обязательно буду благоразумным, - пообещал Тураев и покосился на часы, которые вот-вот должны были пробить половину восьмого. - Вы сказали всё, что хотели, Вероника Яковлевна? Ни о чём не умолчали?
- Да, всё, - кивнула Петруничева. - Надеюсь, надолго я вас не задержала. Только хочу попросить ещё об одном одолжении…
- Охотно исполню любую вашу просьбу, - сразу согласился Тураев.
- Я сейчас вести машину не могу, а наш водитель срочно отпросился домой. Ему жену из роддома встретить нужно. Вы не могли бы отвезти меня к Дианочке, в Филатовскую больницу? Это на Садовой-Кудринской, вам по пути.
- Разумеется! Всегда рад помочь вам. Едем прямо сейчас?
- Да, Артур, минут десять я ещё украду у вас. Мне нужно собрать передачу и привести себя в порядок. Я постараюсь управиться побыстрее.
И Петруничева убежала с подносом в руках на кухню, дробно стуча каблучками. Тураев присел на массивный кожаный диван и подумал, что этого бесконечного дня хватит на всё. После того, как он в меру сил объяснил родственникам Валерии, что случилось в Москве с их девочкой, отстоял панихиду в крематории, выслушал мольбы жены полковника, ему придётся ещё и везти её в больницу к внучке.
А уже после, к ночи, он окажется на Таганке у матери. И как следует отдохнёт перед поездкой в Питер, попросив брата Арнольда взять ему билет на пятое апреля…
Глава 11
Несколько раз за те три дня, что Артур Тураев проживал в петербургской гостинице "Октябрьская", телефон принимался звонить при раза. Но когда Артур поднимал трубку, никто не отзывался. Понимая, что Лукин не до конца верит в его согласие пойти на мировую и тщательно его проверяет, Артур спокойно занимался своими делами.
Он ездил в гости к следователю Милявской, возвращался, смотрел телевизор, читал периодику, спал. И всё ждал решающего звонка, который обязательно должен был последовать. А вот содержание разговора могло быть разным. Или Лукин откажется от встречи с Тураевым и даст отбой, или позвонит сам и назначит точное время и место встречи.
Артур за последние два дня выходил из номера только в гостиничный ресторан. А потом подолгу курил, глядя через окно на площадь Восстания, куда недавно прибыл из Москвы и откуда, возможно, скоро уедет обратно. Погасив сигарету, Тураев устраивался в кресле или на кровати, расслаблялся, стараясь не думать о будущем. Гулять по Питеру не хотелось, да и не для этого он сюда прибыл.
Милявская согласилась сообщить о гибели Валерии Леоновой её друзьям и преподавателям, а также семейству Рубецких. Артур был благодарен своему доброму гению за это благодеяния, потому что меньше всего сейчас хотел тратить время на слёзы и воспоминания.
Тураев мог часами смотрел на площадь, на здание Московского вокзала, на автомобили и троллейбусы, которые мчались сквозь пелену снега. В день его приезда на Питер в очередной раз налетел шторм. Ревела буря, трещали готовые переломиться пополам деревья, в апреле по улицам проносилась зимняя метель.
Сегодня тоже было холодно, но всё же ветер немного стих и поменял направление. И здесь, в загазованном центре Петербурга, Артур никак не мог надышаться им - потому и не закрывал окно. Спал сидя, не хотел ложиться в постель - сразу же вспоминал о Валерии и больше не уже не мог успокоиться.
В ту роковую ночь он находился рядом с трупом и даже не почувствовал этого. Лео перестала дышать, а её друг преспокойно похрапывал - так устал после командировки и их страстной близости. Лео уже приняла таблетки, она слабела на глазах, засыпала, отлетала в невозвратную даль и из последних сил сжимала Артура в объятиях.
Он принял бессилие, вялость, отрешённость Лео за опустошённость женщины, только что испытавшей оргазм и, довольный, уснул сам. А когда открыл глаза и захотел ещё раз заняться любовью, то увидел, что Лео не дышит…
Тураев принял контрастный душ. Прямо в белом купальном халате вернулся в номер, присел к столу. Ничего не хотелось делать, и голова была пустой, ясной, как морозное снежное утро. Артур знал наверняка, что поселили его в номер, начинённый подслушивающей аппаратурой, но скрывать ему было нечего. О том, чтобы жалеть себя, копаться в собственных переживаниях, лить слёзы по не сбывшемуся, не могло быть и речи.
Артур был совершенно спокоен, даже заторможен. И потому боялся, что в самый ответственный момент не сможет действовать молниеносно. Он решил всё-таки поспать, надеясь, что Лео оставит его в покое, не будет касаться лба холодными тонкими пальцами и глядеть огромными глазами чайного цвета сквозь подвенечную фату.
Артур смотрел в окно и вспоминал, что же было записано на вандышевской дискете. С одного раза много запомнить не получилось, и он решил повторить просмотр; но дискета уже ушла к Лукину. Впрочем, главное усвоить удалось. Конечно, из-за вынужденного предательства полковника Лукин мог что-то изменить в системе собственной безопасности. Но кардинально переделать её Иннокентий просто не успеет - на это нужны месяцы, а их в запасе нет.
Да и не видит он необходимости в том, чтобы утруждать себя. Сколько начальников в погонах и без, чванливых чиновников на "меринах", не говоря уже о прочей мелкоте, склонилось перед ним или встало навытяжку! С каким-то хилым майором справиться и вовсе просто; вряд ли по этой причине главарь задействует всю свою гвардию.
Во время встречи рядом с шефом обязательно будет Мерейно - раз. Возможно, пригласят они и Лизу Лосс. Во всяком случае, этого нельзя исключать. Лукин знает только одно - ни один профи не может посягнуть на его жизнь безнаказанно. То помещение, где будет проходить беседа, может быть заполнено ребятами самого высокого уровня подготовки.
Среди охранников Лукина были специалисты по русскому рукопашному бою, натасканные самим Алексеем Кадочниковым. Бывшие чекисты, "грушники", "альфисты", спецназовцы имели вдоволь оружия. Платили им хорошо, а бороться-то было не с кем. Все поднимали лапки задолго до того, как возникала необходимость силового воздействия.
Правда, время от времени приходилось нападать на хрупкую девочку во дворе или поджигать квартиру, где находились молодая женщина, двухлетний мальчик и грудная малышка. Но это всё - семечки. Не было настоящей опасности, адреналина в крови.
А если и найдётся какой-нибудь безумец, решивший поднять руку на Лукина, шансов уйти живым у него не будет никаких. Даже если удастся уничтожить Лукина и Мерейно, дальше порога этой комнаты самоубийце не убежать. Иннокентий, возможно, не поставит рядом с Тураевым амбала и наручники на него надевать не станет. Зачем демонстрировать страх, когда надо показать изначальное превосходство?
Главарь может и стол накрыть, и предложить на выбор элитарные напитки, дабы скрепить договор, как положено. Но по пути к Лукину начальник его охраны, архангельский мужик Николай Миненков, обязательно продемонстрирует гостю всю свою рать. Оставь, мол, надежду, и делай только то, что прикажет хозяин.
Тураев пытался влезть в шкуру Миненкова, представить, как чувствует себя исполнительный, но туповатый помор. Он чётко выполняет давно изученное, но не умеет импровизировать. Если до сих пор от него требовалось только давить на психику жертвы, показывая накачанных верзил и узкоглазых мастеров восточных единоборств, то и сейчас он будет действовать по той же схеме.
Зря Лукин так повысил прирождённого исполнителя. Судя по всему, шеф надеялся на собственное умение входить в контакт с нужными людьми. А Миненков уже имел дело с полностью деморализованными жертвами, и поэтому служил скорее в качестве мебели, выполнял второстепенную роль. Завершал последними мазками картину могущества и непобедимости Иннокентия Лукина.
Главную же работу делал не он и не у порога высокого кабинета, а потому не имел опыта действий в экстремальной ситуации. Правда, недооценивать Миненкова нельзя, потому что лично они не знакомы. Не проверенный до конца человек может проявить любые скрытые возможности, неведомые качества, и с ним всегда надо держать ухо востро.
Выработать линию поведения следует ещё в гостинице; потом будет поздно. Малейший прокол обязательно заметят - если не Миненков, то Лукин с Мерейно. Артур не должен выглядеть ни чересчур возбуждённым, ни ненормально спокойным. Демонстрировать презрение тоже ни к чему, ненависть - тем более. Но и откровенное подобострастие субъекта, имевшего репутацию гордеца, заставит внимательнее к нему присмотреться. Тураев будет производить впечатление человека, по необходимости выбравшего из всех зол меньшее, и смирившегося со своим положением.
А, самое главное, он ни в коем случае не должен походить на смертника. Даже думать о подобном Артур не вправе, потому что способности Лукина окончательно не изучены. Судя по тому, в какое состояние он ввёл Лизу Лосс, дело пахнет гипнозом. А это значит, что способностью читать чужие мысли Лукин тоже обладает. Мысли требуется надёжно заблокировать; Артур знал, что сможет сделать это. Обязан сделать, чтобы не сгинуть даром.
Хуже, если Лукин захочет перед встречей использовать "детектор лжи". Но и эту современную технику при желании можно одолеть - была бы воля к победе. Артуру с детства твердили, что он неисправимый упрямец, фанатик. Теперь эти утверждения можно будет проверить.
Телефон всё молчал, и Тураев решил вскипятить воду для кофе. Он опустил спираль в заварочный чайник, подошёл к окну и закусил губу, сразу сообразив, что "час Х" настал. Через площадь Восстания к повороту на Лиговский ехал тот самый тойотовский джип болотного цвета, принадлежащий Льву Мерейно.
Значит, их тактика остаётся прежней. Наглость, нахрап, показное дружелюбие и непоколебимая уверенность в собственных силах. Что ж, тем лучше. Сегодня у вас, ребята, будем надеяться, произойдёт осечка. Вы позволяете себе слишком много.
Тураев ждал, что телефон сейчас зазвонит, но этого не произошло. Джип проехал и больше не появлялся. Иннокентий мог просто вломиться в номер, благо проблем с подбором ключей у него нет. Гостиница наводнена их людьми, которые до сих пор ничем не обнаружили своего присутствия. Значит, нужно вести себя, как ни в чём не бывало. Например, пойти прогуляться по Невскому и окрестностям. Кто знает, может быть уже никогда и не придётся полюбоваться питерскими красотами.
Условия постоянно находиться в гостинице Артуру никто не ставил. У него есть с собой мобильник, и найти его можно в любом районе города. Будут следить - и чёрт с ними. Всё равно ничего интересного не увидят.
Тураев не спеша оделся, ещё раз побрился, выпил кофе. Подумал, что тот джип мог быть просто похожим на мерейновский. Тем лучше, но всё-таки бдительность притуплять нельзя. Правила контрнаблюдения очень даже пригодятся. Тураев загорелся азартом, прикидывая, сумеет ли обнаружить "хвост" в толпе на Невском.