Алина пожала плечами – мало ли о чем ты, брат.
– Людей приходится убивать, – резюмировал Максим, – Иногда. Ради дела.
Алина удивленно приподняла брови.
– Я уже не тот, что прежде.
– Раз Дима спивается, а ты согласен с моими методами, может вернешь мне должность?
– Нет. Я многое переосмыслил. Ты не должна больше этим заниматься. У тебя есть достаточно денег, что бы шикарно прожить жизнь. Вперед – живи, хватит тусить с наркоманами и богатыми ублюдками. Тебе уже 21. Можно уже вполне семьей обзаводиться.
– Очень смешно.
– Ну почему же, я вон уже сам почти остепенился.
– Дима сказал, что у тебя есть девушка. Чем же она от других отличается?
Максим задумался.
– Знаешь, наверное, ничем. Просто момент выдался, звезды сошлись, уж не знаю.
– Типа любишь ее?
– Ты не веришь в любовь?
– Нет. Как и ты. (Они встретились взглядами – Максим еле заметно ухмыльнулся – это были прятки, в которых Максиму нравилось, что сестра его ловит, как любому человеку приятно порой быть вытянутым на берег из болота лжи, в котором все мы плещемся). Любовь – это ведь, когда люди не могут друг без друга. А человек может обойтись без кого угодно. По мне так любовь – это когда, если ты не можешь быть с любимым человеком, то идешь и вешаешься. А в жизни все только кричат, что они любят, но если их любимый к примеру, умрет, они сначала плачут, но идет время, и в итоге все преспокойно живут дальше.
– А отчим?
– А что ж он не умер вместе с мамой? Он ведь решил продолжать жить, а то, что с ним стало – это слабость и жалость к себе. Если бы он её нормально любил, то мог бы хоть чтить её память, что ли. Издеваться над дочерью своей покойной женщины – вот это великая любовь.
– А я люблю, и она тоже меня любит, – Максим не был убежден в первой части утверждения, и обычно находился на другой стороне в подобных рассуждениях, но ему хотелось противоречить сестре.
– Ты ее не любишь.
– Ну почему же, я ей не изменяю.
– Это еще ничего не значит.
– Ну почему же, я часто слышал, как ругались парочки после измены кого-то, и он ей: она для меня ничего не значит, я люблю тебя, а она кричит: если бы ты любил, то не изменил.
– Что есть любовь по-твоему?
– Я не изменяю, дарю ей подарки, разговариваю, помогаю решать проблемы, сплю с ней. Докажи, что я не люблю ее.
– То, что ты сказал "докажи" – доказывает, что не любишь. Любить – это меняться ради нее.
– Я собираюсь завязать с преступностью.
– Да ладно? Когда?
– Через год, около того.
– Когда храм достроишь?
Максим хитро улыбнулся.
– "Уинстон, – процитировала Алина одно из своих и брата любимых произведений, – как человек утверждает свою власть над другими?"
– "Заставляя его страдать."
– "Совершенно верно. Заставляя его страдать. Послушания недостаточно. Если человек не страдает, как вы можете быть уверены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную? Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать." Думаю, с любовью так же, если в отношениях нет ничего для преодоления, если ты не претерпеваешь никаких неудобств, ничем не жертвуешь – нельзя стопроцентно утверждать, что это любовь. То есть самое забавное, что это может быть она, но ты никогда не будешь в этом уверен.
– Сука, – Максим имел ввиду не Алину.
Алина издала короткий смешок.
– Любовь – это чтобы она была дороже всего на свете, но если тебе на все в жизни пофиг, и поэтому она для тебя дороже того, что пофиг – это не считается.
– Мне не пофиг на мой храм.
– Тогда выбери: храм или как там ее.
– Диана.
– Выбирай.
– Ты сама знаешь.
– Конечно знаю, но это значит, ты не любишь ее.
– Или люблю, просто меньше, чем Храм. Ведь храм – это часть меня, это как талант художника, например. Редкий художник откажется от своего дара ради женщины. Это не значит, что он ее не любит, просто он не хочет отрезать половину сердца ради нее. Чтобы её любить, ему нужно все сердце – а его дело – живет в сердце, вырезать сердце, и тогда он не сможет, ему нечем будет любить женщину.
– Настоящий художник не откажется, гениальный.
– Ну что я победил?
– Да я признаю, что у вас любовь.
Оба довольно мерзко рассмеялись, но они не видели себя со стороны.
– А она знает, чем ты занимаешься? – спросила Алина.
– Да, и знает, для чего. Когда я дострою храм – то завяжу.
– Почему? Терзаешься все-таки совестью?
– Вроде нет, наверно… просто то количество денег, которое у меня есть не смотря на строительство храма – за глаза. Куда больше. Буду отдыхать, путешествовать. Может даже детей заведу.
Тут Алина не выдержала и разрыдалась. От неожиданности Максим отпрянул от стола, Алина сама от себя была в шоке, и только в глубине души находилось осознание, что эти слезы от зависти, что брат мыслит себе нормальное будущее, а для нее оно все такое же мрачное, как и предыдущая жизнь. У него будут дети, у него есть девушка, он будет путешествовать, а что будет делать она?
Алина быстро успокоилась, они еще немного поболтали ни о чем, и тогда Алина спросила:
– Позволь на последок дать совет тебе, о делах.
– Конечно. Всегда прислушивался к твоим советам, теперь тем более, то что я не хочу, чтобы ты снова на меня работала – не значит, что я не уважаю твои действия, наоборот, сейчас как никогда я вижу, как ты была права во всем.
– Тогда тебе нужно прекратить общение с Димой.
– Почему?
– Он не надежен. Он спивается не из-за меня. Он спивается в целом. Он не выдерживает нагрузки. Помимо тебя у него еще какие-то дела, и он не высыпается, он забывает о встречах, и что похуже. Скоро он даст конкретную осечку.
– Говоришь, в нормальных отношениях расстались?
– Тут дело не в моих с ним отношениях, а в наших с тобой и в твоих с ним.
– Я понял тебя, Алина, правда понял, услышал.
– Не надо рвать с ним резко, он слишком много знает. Но постепенно отлучить его от дел, думаю – самый верный вариант
Это единственное, что пока могла сделать Алина. Ей нужно было время, чтобы все обдумать, выкладывать Максиму всю правду о Диме было опасно, он мог не сдержаться и сразу убить Диму, и тогда возможно Максима бы сразу убили. Собирать вещи и валить из страны тоже было опасно, их могли пасти и тогда поняли бы, что Алина с Максимом все знают. Тем более Алина не знала толком, что именно знают, и кто они, на кого работал Дима, в какой должности – все это нужно было выяснить. Может быть нужно заслать ему своего казачка. У Алины есть знакомая. Высший класс, внешность топ, актриса от бога, но падкая на деньги и наркоманка. Через нее можно попытаться Диму расколоть.
***
Максим попросил Алину подружиться с Дианой. На самом деле он этому противился, но Диана его умоляла, она хотела наладить отношения любимого человека с сестрой. Она не знала, что конкретно между ними случилось, и то, что Максим упорно молчал, означало, что проблемы серьезные. Но она верила в путь прощения, всеобщей любви и решила выступить миротворцем.
Алина с Дианой прогулочным шагом направлялись в кино. У Дианы мурашки выступили на коже, она связала это с прохладным вечером и темным переулком, но на самом деле она жутко и главное необъяснимо боялась Алину с тех пор, как встретилась с ней лично. Все ее попытки разговорить младшую сестру любимого парня провалились, она чувствовала предвзятое отношение к себе. Но молчание угнетало, и Диана снова заговорила:
– Так темно, нам стоило на дневной сеанс пойти или другой дорогой.
– А я люблю, когда темно… – "Ладно. Раз хочешь поговорить, будет тебе разговор", ехидно подумала Алина, – Не понимаю я всё-таки, как ты могла влюбиться в моего брата, ты вся такая положительная, а он отморозок.
– Уже нет.
– Ну, когда ты влюблялась, точно был.
– Понимаешь, я просто посмотрела ему в глаза и поняла, что он не такой плохой, каким кажется. Просто до него надо достучаться.
– Посмотрела в глаза и увидела доброту? Со зрением у нас с тобой не в порядке, лечиться нам с тобой надо.
Алина пристально посмотрела на Диану и подумала, что зря некоторые считают её, Алину, глупой. Все нехорошие ситуации, в которые она попадала по мнению других по глупости – она знала заранее, что так кончится. Просто делала выбор. Например, нужно помочь брату, но план – дерьмо. Конечно, Алина заикнется об этом, но бывает брат её не слушал. Ну что ж теперь, сваливать? Нет, брат, он в любом случае брат, умный или нет. И Алина шла и делала, что он скажет. А вот идет эта начитанная приличная взрослая девушка, считающая себя умной, и Максим всё время хвалит её мозги, и совершает самую главную ошибку своей жизни. Алина точно знала, что Максим разрушит эту девушку.
Алинины размышления прерывал, выйдя из-за поворота, мужчина. Присмотревшись к нему, Алина узнала отца, биологического, того самого, что сбил ее, когда ей было пятнадцать. Он шел на встречу Алине и Диане, в руках его дипломат, он прошел мимо девушек, не обратив на них внимания. Алина почувствовала при виде его… ничего. Но она очень хотела почувствовать хоть что-то. Что же на её месте испытывали бы нормальные люди? Алина резко остановилась. Диане пришлось тоже.
– Диана, а вот если бы человек сбил тебя и уехал, не позвонив в скорую, не остановившись. Что бы ты к нему чувствовала?
– Ненависть. Наверное.
Алина кивнула головой, что ж пускай будет ненависть, значит и действовать будем соответствующе. Она стала кружиться в поисках чего-то на земле.
– Что ты делаешь?
Алина подняла кусок кирпича и тихо побежала вслед за мужчиной, догнала его, он даже не услышал её, а спиной почувствовал угрозу, остановился и тогда уже Алинины шаги стали отчетливы в тишине, мужчина обернулся, махнув дипломатом. Алина увернулась и ударила кирпичом отца по голове. Он влетел лицом в стену и сполз на землю, Алина по кошачьи приземлилась рядом с ним и замахнулась кирпичом, но остановила руку за сантиметр до столкновения с его черепом. Лицо мужчины заливала кровь, но он смотрел на Алину и дышал.
– Ты помнишь меня?
– Нет, – с трудом выговорил он.
– Ты сбил меня несколько лет назад. Помнишь это?
– Да.
– Ты уехал, почему? Ты куда-то торопился?
– Нет. Мне не нужны были проблемы.
– Знаешь, кто я? Я твоя дочь.
В его глазах вспыхнул ужас, и она стала бить кирпичом по его голове и лицу.
Подбежала Диана, истошно крича, она пыталась схватить Алину за руку, но боялась, что её заденет кирпичом, упала на землю, отползла к стене, зарыдала.
Алина перестала бить мужчину, поднялась, стерла с кирпича отпечатки своей футболкой, бросила кирпич рядом с телом отца. Алина удовлетворенно улыбалась, справившись с учащенным дыханием и жуткой улыбкой, она протянула руку трясущейся у стенки Диане. Диана не двинулась.
– Этот мужик сбил меня, когда горел зелёный свет, я осталась жива только потому, что успела среагировать и отпрыгнуть в сторону. Он остановился, посмотрел, как я корчилась на земле, и уехал, даже не позвонив в скорую.
Алина опустила руку.
– Я не запомнила номеров машины, но хорошо запомнила его лицо. Это мой отец. И Максима тоже.
Алина огляделась по сторонам.
– Пошли, нас не должны здесь увидеть.
Алина снова протянула Диане руку. Диана ударила своей рукой Алину по протянутой руке.
– Господи, но зачем же было его убивать?! Нельзя убивать людей, слышишь?! Мы должны позвонить в скорую, может, он ещё жив.
– Ну уж нет, он знает, кто я. Да и зря ты сомневаешься в моей работе.
Алина изобразила рукой в воздухе, как она била его.
– Я же так старалась.
Диана разрыдалась сильнее.
– Да не плач ты, он был негодяем, я его наказала.
Алина попыталась поднять Диану с земли.
– Пойдем быстрее, иначе нас здесь увидят, и тогда меня посадят.
Диана вырывается.
– Вот и хорошо, что посадят, ты ненормальная, тебя надо изолировать!
Алина завелась, если бы не палево, она бы закричала.
– Он первый начал, и, может, он ещё кого-то сбил. А в тюрьму лет на десять лучших самых в жизни я не хочу. Я ненамного хуже его, – Алина кивнула на мертвеца, – И я сестра твоего любимого парня, и ещё я несчастная, у которой были сломаны ноги и ребра, я не выходила из дома несколько месяцев и не знала, смогу ли ходить, не хромая. Так ты до сих пор хочешь меня посадить?
– Месть отвратительна. Скажи честно, ведь нет никакого облегчения, тебя мучает совесть?
– Вот я тебе клянусь – давно так хорошо себя не чувствовала. Хорошо и удовлетворённо.
Диана заламывала руки.
– Я не могу, ты всё равно убийца, я должна позвать на помощь.
– Но ты же сама сказала, что я должна его ненавидеть.
Диана перестала плакать:
– Я не… но даже если ненавидишь, так делать нельзя.
– А как можно? Если ненавидишь, что можно делать? Знаешь в чем дело, ты просто не представляешь, что такое ненависть на самом деле. Хочешь скажу по секрету: есть всего один человек на свете, которого я действительно ненавижу, но я никогда не сделаю это с ним. Но когда я убивала этого человека, я представляла себе его.
– Кого?
– Максима.
– Что?!
– Я ненавижу его за то, что он сломался, когда мама умерла. Он сказал, что всё, что она говорила ложь, а мир – клоака. Но зачем же было делать его ещё более жутким. Всё, что он делал со времени маминой смерти – вызывает у меня отвращение. Кроме того, что он выходил меня – за это я ему благодарна. Но знаешь, это получилось, как когда мать-наркоманка кормит младенца грудью. Так и я впитала с любовью Максима его яд. Мама, потом отчим, потом брат – я всех их ненавижу. Но при этом люблю. А себя ненавижу сильнее всех.
Диана встала.
– Я позову на помощь, а ты убегай, я ничего про тебя не скажу.
Алина начинала злиться, она ударила стенку рукой.
– Хочешь его спасти? Думаешь, он ещё жив?
Алина взяла кирпич и со всего размаха опустила отцу на место, где было его лицо, а потом ещё и прыгнула одной ногой на кирпич.
– Ну вот теперь он точно мёртв! Пошли отсюда!
Диана истошно завопила и вжалась в стену.
– Господи, ты убила его!
– Дошло наконец. А теперь пойдем отсюда.
– Нет, нет, я должна рассказать, позвать на помощь, я не скажу про тебя, мне нужно позвать…
Диана, опираясь на стенку, уходила.
– Ну конечно, ничего она не расскажет, – сама себе сказала Алина.
Она стояла в мрачной задумчивости, кидала взгляд то на труп рядом с ней, то вслед Диане.
– Черт возьми, как же я вас всех ненавижу. Сесть из-за какой-то слабонервной идиотки и ублюдка. Ну уж нет.
Алина быстро пошла за Дианой. Диана обернулась и в ужасе ускорила шаг.
– Не подходи!
Алина догнала Диану, схватила её, легко преодолевая сопротивление Дианы, сзади взяла на удушающий прием. Диана потеряла сознание.
***
Алина зашла в комнату брата, закрыла дверь. Максим сидел за компьютером, обернулся улыбаясь на звук, но разглядев Алину внимательно, тоже стал серьёзным. Алина села на диван напротив брата, пристально посмотрела ему в глаза. Максим повернулся на стуле к ней лицом. Алина выждала секунду, чуть заметно вздохнула.
– Я убила твою девушку.
Максим не мог вымолвить ни слова, потом его лицо стало злым, жёстким и отрешенным.
– Совсем рехнулась. Это самая отвратительная из всех твоих шуток.
– Это не шутка.
Максим сжал ручку в руке, так что она сломалась.
– Немедленно перестань, или мне придётся в первый раз в жизни тебя ударить.
Алина не сводила с Максима глаз и говорила тихо и спокойно.
– Я шла с ней по улице и увидела мужика, который меня сбил, – она так и не сказала брату, что это был отец, – Я убила его кирпичом. Диана начала биться в истерике, она сдала бы меня.
Максима начало трясти, глаза его помутнели.
– Я не верю. Не знаю, зачем тебе это надо, но ты врёшь. Даю последний шанс – скажи, что это не правда, и я тебя прощу.
– Позвони ей.
Максим вскочил в бешенстве, взял телефон, позвонил – "не доступен или вне зоны действия".
– Позвоню на домашний.
Набрал ещё раз. Положил трубку.
– Это ещё ничего не значит.
– Я бы так шутить не стала.
– Я не поверю, пока не увижу труп.
– Его нет. Виктор научил нас, как не оставлять следов.
Брат и сестра смотрели друг на друга. Вдруг Алина упала перед Максимом на колени и отчаянно закричала:
– Прости! Но меня бы посадили лет на десять, это был бы конец! Ты же знаешь, что ты самый дорогой человек у меня на свете, и я желаю тебе только счастья, но лучшие годы жизни провести в тюрьме! Я бы умерла там!
Алина стояла перед Максимом на коленях, он смотрел на неё пустыми глазами, они резко стали ненавидящими, и он ногой ударил её под подбородок так, что Алина подлетела и упала на диван. Боль, она схватилась за голову, но в её глазах не было страха. Максим избивал её, но она не просила о помощи, не кричала, она спокойна и только старалась избежать сильных травм, уворачивалась от углов. Максим остановился, чтобы отдышаться.
– Сначала ты отняла у меня Андрея – если бы не наша ссора из-за тебя, то может он не уехал бы в свою ублюдский отпуск и не помешался бы там. Потом ты отняла у меня Капитана. Он помешался на учебе, а потом вообще свалил из страны не попрощавшись. Я увидел тенденцию и предупредил Диму, но ты добралась и до него. Ровно в тот день, как вы познакомились, он напился, как я никогда его не видел. И с тех пор он на грани. Но тебе было всех их мало, и ты решила отнять у меня последнее дорогое мне существо. Причем ты решила, наверное, что вон Дима может закодироваться, Капитан вернуться в страну, а значит нужно наверняка, нужно убить. Теперь ты всех будешь убивать, кто тебе не понравится. Месяц прошел, что ты вернулась – а уже три трупа. Причем ты вышла на новый уровень – собственноручно убиваешь. Я дал тебе все, я вырастил тебя, когда мать умерла, я выходил тебя, когда тебя сбила машина, благодаря мне ты закончила школу и поступила в вуз, я обеспечивал тебя, но ты пришла и сказала, что хочешь то, от чего я ограждал тебя – работать на меня, я дал тебе и это. Все. Что же тебе еще нужно от меня? Ты хочешь, чтобы я был только твоим, хочешь меня тряпку, как куклу. Я не позволю. Ты врала, что хочешь видеть меня сильным, на деле же ты делаешь все, чтобы унизить меня, чтобы поставить на колени, мой храм – твоя заслуга, развитие бизнеса – твоя заслуга. Я все это терпел, все. Но это конец – это грань, это сверх. Я так хочу сделать тебе так же больно, как ты сделала мне. Но мне нечего у тебя забрать. Нет равноценной замены, в твоей никчемной жизни нечего взять.
Алина лежала у его ног на боку, закрывая голову руками.
– Хотя, думаю, кое-что важное я смогу забрать у тебя.
Он взял стул и замахнулся над ногой Алины.
В первый раз за всё то время, что он бил сестру, на её лице появился ужас.
– Не надо! Нет!