Так природа пошутила с ним, что каждое его действие в отношении женского пола воспринималась как выражение сексуальной заинтересованности. Он мог быть зол, кричать, говорить грубости, хватать за одежду, ну и остальное по мелочи, потому что ему было что-то нужно или он хотел отвязаться, или просто бесился, но это только больше раскаляло девичьи плотские желания, они думали, что это игра в жесткий секс.
Капитан тряс кассиршу аэропорта, ее тело больно билось об стену, ему просто нужна была информация, а она текла.
– Я боюсь, что ты сделаешь со мной что-то плохое.
– Боишься или хочешь?
– А?
– Я говорю: что-то хуже, чем трахну тебя в туалете и не позвоню?
– Ну да, – она игриво засмеялась, – Ты же преступник, может ты маньяк.
– С чего ты взяла? – он понял, что она готова расколоться, и, расслабившись, начал и сам заводиться, он подошел вплотную, приподнял ее бедро чуть выше у себя между ног и терся об него.
– Когда я ввела твои данные в компьютер – там была пометка, что тебе запрещен выезд из страны, значит ты скорее всего преступник, но на тебя мало улик или что-то вроде того, и они не могут посадить тебя, но и отпускать не хотят.
– А сейчас введешь мои данные в себя? – Капитан понимал, какая это пошлость, и сказал специально, посмотреть на реакцию девушки.
– Такой объем данных, – дышала ему в ухо девушка, оценивая рукой его член, – Надеюсь на жестком диске хватит места.
Капитан не сдержался и захохотал, он даже отошел от нее, чтобы просмеяться, девушка удивленно и немного обиженно смотрела на него. Отсмеявшись, он закрыл двумя ладонями ее недоумевающее лицо, потом развернул ее, наклонил, и начал загружать данные, и хотя он сказал ей молчать, подобные образы посещали и смешили его, пока он не закончил.
Колпак приобретал четкие очертания. Капитан понял, что ему нельзя покинуть страну, нельзя преступать закон, ему нужно учиться на юрфаке, английскому языку (родители нашли в почтовом ящике купон на бесплатное обучение на лучших курсах английского в городе), плюс кто-то сильно заботится о его здоровье: однажды, уже раздев девчонку, обшарив карманы и не найдя презерватива, он хотел было забыть о предосторожности, но ровно в тот момент, когда он обхватил рукой член, чтобы направить его куда следует – окно в её комнате, где они были, разбилось. Девушка и Капитан перепугались не на шутку, ведь окно, разбитое камнем, находилось на шестом этаже. Капитан заметил на камне корявую надпись перманентным фломастером: "Сифозная шлюха". Девушка раскричалась, что это бред и неправда, и даже заплакала. Капитан тоже не поверил, он повидал больных девушек на своем веку, и всегда останавливался, если его хоть немного смущал запах или вид… С этой все было хорошо, но конечно, на первый взгляд… Капитан рассмеялся, представив, что если он снова попытается завалить эту телку, то в окно будут стрелять из гранатомёта. Правда, что с ней что-то не так или нет, уже неважно – настроение уже не то, подумал он и начал одеваться. Камень он взял с собой на память.
Любой другой человек на месте Капитана мучился бы от подобного преследования, но Капитан понимал, что помешать этому он не может, узнать, что это – тоже. Тем более ему не вредят, а даже наоборот, так что надо пользоваться. Иногда ему удавалось обмануть слежку, а в том, что она была постоянна, он уже не сомневался, и тогда он мог вписаться в жутчайший блудняк, зная, что если даже его поймает полиция, то его одного из всех участников переделки отпустят. У него было две версии: что он избранный по какому-то генетическому маркеру или что за ним следит его настоящий отец или мать. Он узнал от директорши, что был приемным, но не говорил об этом родителям, он любил их и хотел оставить их отношения как есть. Но были моменты, когда Капитан все-таки приходил в бешенство, мучаясь в отсутствии свободного выбора чего бы то ни было, и тогда он жаждал взять под контроль если не свою жизнь, то чужую. И одновременно с этим дать кому-то недоступную ему самому свободу. В один из таких моментов он пришел к Алине в гости помочь.
Капитан открыл входную дверь ключом, который взял у Максима. Из-за одной двери услышал мужской смех и канал СТС, за второй тихо – гостиная, в которой раньше жил Максим, в третей – Алина. Капитан помнил это, он бывал здесь, когда еще Максим не съехал на съемную квартиру. Он постучал пару раз в дверь и зашел в комнату.
– Привет, помнишь меня? – спросил он сходу.
– Помню.
Капитан замер, ведь он ее помнил совсем другой, маленькой, она и сейчас была маленькая, но в плане роста, а не возраста, теперь при мысли о ее миниатюрности представлялось, как подминаешь ее под себя, с напором, которому она не сможет противостоять, и при этом осторожно, чтобы не сделать ей больно, не задавить, потому что она такая хрупкая, а не то, как гладишь ее по головке. Хотя теперь тоже можно погладить, но потом схватить ее за волосы, нагнуть и прижать ее личико к своей ширинке… Вот черт, Капитан еле опомнился, он переключил свое внимание на гипс на ее ногах, чтобы остыть. Ее ноги были под одеялом, но он отчетливо представил себе гипс и мысль о сладостях, которые он ей дарил и о том, чтобы он мог подарить ей теперь заместо… оборвалась, и он смог взять себя в руки.
Алина знала, что все считают Капитана мега крутым парнем, и ей польстило, что он зашел, да и воспоминания о нем только хорошие. В то же время ей было неудобно и стыдно – она была не причёсана и на столике рядом с кроватью стояла грязная посуда, но подавляющим чувством поверх остальных было безразличие…
Он подошел к кровати и протянул ей большой подарочный пакет, пока она открывала его, он поставил на паузу фильм "Меланхолия" Ларса фон Триера. Потом сел на край кровати у девушки в ногах. Алина доставала по очереди подаренные Капитаном шоколадки, разные конфеты, красивый блокнотик, миленькие белые носочки с пушистым верхом, Алина была от этой дребедени настолько далека, что ее это даже позабавило, но вдруг ее глаза расширились, и еле заметная улыбка стала отчетливой – Алина медленно достала складной нож, именно такой она давно хотела – Спайдерко серрейторный. Она бы и сама его купила, но мысль о нем появилась у нее, пока она была прикована к постели, а Максим, покупавший все, что она хотела, сказал, что накажет ее, если она купит его сама. Ни Алина, ни Максим понятия не имели, что подразумевалось под "накажет", но больше Алина у Максима ни о чем таком не спрашивала.
– Как ты узнал?
– Максим сказал, что ты попросила его.
– Но он запретил мне, – она любовно складывала и раскрывала нож, с каждым разом все ловчее и быстрей.
– Спрячь, – Капитан пожал плечами, – хочешь установлю в твоей комнате потайной сейф?
Разговор начинал радовать Алину, давно уже не было столько заинтересованности в ее глазах.
– Спасибо, – Алина не смогла сдержать улыбку и смущенно опустила взгляд.
– Я оставлю тебе свой номер, если захочешь, чего угодно – позвони.
– Зачем тебе это? Помогать мне.
– Тебе много, кто помогает, разве нет?
– Мне помогают, чтобы услужить Максиму. А ты рискуешь его отношением, чтобы помочь мне.
– Не хочу терять твое уважение, но и врать тоже не хочу: чтобы я не сделал – отношение Максима ко мне не изменится. Но я правда хочу сделать приятно тебе, а не Максиму.
– Почему? Ты не боишься его?
– Да, я и Андрей – единственные люди, кто его не боится.
При упоминании об Андрее, лицо Алины болезненно скривилось. Капитан читал ее.
– Он ни разу не зашел тебя проведать?
– Кто? – буркнула она.
– Сама знаешь.
Она вскинула голову, она была смущена и сердита:
– Ты знаешь про меня и Андрея?
– Не все, но я знаю, что он тебе нравился, а ты ему нет.
– Он и сейчас мне нравится, – Алинин голос сошел на еле слышный шёпот.
Она была готова заплакать, и Капитан вовремя славировал, приподняв одеяло и начав массировать ее ступни. Вынужденная неподвижность, да еще умелые то сильные, то нежные движения рук Капитана быстро сделали свое дело, он предупредил Алинины слезы, расслабил и на что он надеялся сильнее всего, завел ее, хотя насчет последнего пункта, уверенности не было. Капитан заговорил своим обычным голосом, то есть вкрадчивым, приятным располагающим к открытости тембром:
– Это ненадолго, стоит только понять, почему вы не могли быть вместе, и твое чувство к нему пройдет. Вы слишком похожи – это физика, законы природы, одинаково заряженные частицы отталкиваются. Вы оба спокойные, интроверты, вы оба любите Максима. Вас объединило детство и близкие отношения с одним и тем же человеком. За что, как тебе кажется, ты полюбила его?
Странное становилось естественным рядом с Капитаном и столь закрытый человек как Алина заговорила на тему, не обсуждавшуюся раньше ни с кем, с Капитаном, как с лучшей подругой.
– Он большой, сильный, красивый, такой… (она поняла, что свойство Андрея, казавшееся ей таким привлекательным, делающим его загадочным, на самом деле, как точно выразил Капитан – спокойствие; а любить за спокойствие, это, наверное, глупо, или нет…)
Алина надолго замолчала, она не знала, что еще сказать. Капитан нежно улыбнулся, он массировал уже ее икру, когда он обнаружил, что на ее ногах нет гипса, наверное, уже сняли, его будто током дернуло, он хотел было убрать руки, но они будто прилипли к ее гладкой коже:
– Пускай тебе будет неприятно это слышать, но твоя любовь называется первой влюбленностью, она всегда будет особенной для тебя, но долго не продлится.
– Я бы хотела, чтобы это закончилось, но не могу перестать думать о нем.
– Я помогу тебе в этом.
– Как?
– Теперь ты будешь думать обо мне. Андрей классный парень, спору нет, но я не в пример красивей, умней, и я здесь с тобой, – Капитан продвигался вверх по ее ногам все быстрее, в этот самый момент он дошел до середины ее бедер и одной рукой проскользил вверх, но Алина вскрикнула:
– Нет, не надо.
Капитан поспешно убрал руку, но вторую оставил на ее бедре.
– И эту тоже убери, – грозно произнесла она.
Капитан повиновался.
– Прости, я просто хотел сделать тебе приятно, ты лежишь одна уже так давно, я подумал, что тебе хочется этого. Не думай, я только руками, я сделаю приятно только тебе, в этом нет ничего такого.
– Я не… я не хочу, то есть, я не знаю, у меня не было еще ничего подобного, – она покраснела.
Капитан замер.
– Но как же? Вся эта история с Андреем и пропавшим парнем с вечеринки.
– Это не правда, я соврала, что переспала с ним.
Капитан удивился, что из его рта не потекли слюни, теперь она станет его главной целью. Эта маленькая запутавшаяся девочка, которую распирает мрак, живущий внутри нее, ей нужна его помощь, она трепещет и боится, манит его и отталкивает миленькой подтянутой ножкой. Правда пока уродуемой шрамами, надеюсь они затянутся… Но раз так, раз она девственница, то нужна корректировка плана, придется подождать и потрудиться, но оно того стоит, в этом Капитан не сомневался.
– Алина, знаешь, я бы просто хотел помочь тебе, чем угодно, не бойся меня, я больше не буду смущать тебя, давай просто поговорим.
– Почему тебе называют Капитаном?
– Я сочиняю стишки, в которых иногда называю себя Капитаном… – он запнулся, и опустил последнее слово. "Оргазмо."
– Расскажи.
– Я тебе другой стих получше расскажу:
Жестока жизнь, жестока смерть…
Но есть страшнее, есть любовь…
И за неё течет слеза, из-за неё течёт и кровь.
И из-за неё горят сердца
не в силах ты её забыть.
И потому она жива!
Что невозможно не любить.
У Алины был отменный вкус на творчество и произведения искусства, но тут она не могла определиться во мнении, ей определенно понравилось, но потому ли, что это хорошо или потому что все, что говорит Капитан, кажется лучше, чем на самом деле? Капитан сам понимал, что он далеко не Пушкин, и стихоплетство было забавой для того, чтобы бесить учителей, кадрить девчонок и развлекать друзей. Впрочем, почти все девушки после этого стихотворения обычно падали ему на грудь, но Алина задумалась о чем-то точно не романтическом.
– Ты хорошо знаешь Максима? – после продолжительной паузы спросила она.
– Лучше, чем многие.
– Мне кажется, что он отдаляется от меня, что он на что-то обижен.
– Так и есть. Он считает, что из-за тебя поругался с Андреем.
– Что мне сделать, что бы он снова захотел со мной общаться?
– Тебе нужно стать ему полезной.
– В смысле?
– Он общается с людьми только если они ему помогают заработать денег или достичь оргазма. Выгода. Единственные, с кем он получает истинное удовольствие только из общения – Андрей и я. Ты не огорчайся, он любит тебя, просто тебя он любит по гендерной необходимости, а Андрея и меня просто так.
Чтобы не слишком убивать свою психику, не сильно огорчаться, Алина предпочла не осознавать смысл сказанных Капитаном слов полностью. Она уцепилась только за один посыл:
– Что мне сделать, чтобы стать ему нужной?
– Подумай хорошенько, насколько это нужно тебе, если решишься, то пути назад не будет. Придется сильно измениться, много работать, возможно страдать. У тебя же есть жилплощадь, брат устроил тебе почти какой хочешь вуз, тебе не придется работать, он тебя обеспечит, учись себе на здоровье, живи.
– Я не умею просто жить. Я хочу быть с братом.
Вот он ключ, про себя подумал Капитан. И произнес отрешенно, скрывая свою заинтересованность:
– Хорошо. Я научу тебя всему.
Капитан вышел от Алины и не мог перестать думать о ней. Ему раньше никогда не нравились такие девушки – странные, тихие. Скорее всего, он уже стольких перепробовал, что ему захотелось разнообразия, успокаивал себя он. А желание позаботиться о ней – это все в память о том, когда она была маленькой девочкой.
В следующий визит к Алине Капитан недовольно посмотрел на вышедшего из своей комнаты отчима Алины, но скрыл омерзение и громко сказал:
– Привет, с пустыми руками в гости ходить не обучен, и вот вам принес кое что к чаю.
Капитан протянул бутылку пива.
– А, ты хороший парень. Не то, что другие, шастают тут в последнее время.
Отчим взял бутылку, пошел обратно в комнату, открыл бутылку, сделал пару глотков, Капитан подождал и услышал прижавшись ухом к двери глухой стук. Отрубился. Капитан удовлетворенно улыбнулся. Он так ждал новой встречи с Алиной наедине, что не мог позволить, чтобы им мешали, поэтому в бутылке пива была лошадиная доза снотворного. Выглядела бутылка при этом как новая. Капитан постучался к Алине, и теперь ждал, пока не услышал слабое – войдите, он открыл дверь с чувством, будто входит в тронный зал на прием к королеве.
Максим не понимал, зачем Капитан зачастил к сестре. Максиму было невдомек, что кто-то может соблазниться на Алину, он знал, что она красива, но ее апатичность его раздражала, один раз он невольно подумал, какова она будет в постели, когда подрастет, будет плакать по-любому и после, и вовремя, фу… А Капитану помимо необъяснимой тяги нравилась банальность того, что она младшая сестра друга, нравилось, насколько она непохожа на него, а после пары встреч его стало интриговать ощущение, что она скоро покажет себя, раскроет внутреннюю мощь и глубину, он моментально ловил людей с бездной внутри. Максим говорил, что она дурочка, Капитану хотелось посмеяться над Максимом, доказав, что она поумнее его будет.
Направление мыслей Алины после спонтанной встречи с отцом сильно изменилось. До первого визита Капитана она пролежала в гипсе месяц и принимала посланцев от Максима только потому, что они ее кормили. Брат не мог дать ответы на то, что ее тревожило. Отцу, Андрею она была не нужна, отчиму не нужна, брат тяготится её, этого она не знала наверняка, но догадывалась. Кем она хотела быть? Время подавать документы в вузы. Она обратилась к Максиму за помощью в самоопределении, но он отказался взять на себя ответственность за столь серьезное решение, он считал, что она должна сама выбирать. Предложил походить на дни открытых дверей, посоветоваться с психологом. Пришедший на дом профориентатор выявил ее склонность к подчинению и следованию чьей-то цели, то есть работа секретарем или личным помощником, или любой другой офисный планктон в большой компании, у которой есть своя миссия. Но Алину такой путь конечно же не вдохновил. На самом деле она ничего не хотела, она была настоящей женщиной в том плане, что готова была разбиться для мужчины, которого выбрала, но если он не отвечал ей взаимностью – кара его была страшна, точнее, смотря как он не отвечал – вот если грубо – то да, она не то чтобы специально мстила, просто наступал в жизни момент, когда он вставал у нее на пути, и она, уже получив моральное право, наступала на его шею своими адидасовскими кедами. Максим покупал ей одежду в одном магазине Адидас рядом с домом, удобно и качественно, думал он. Когда Алине исполнилось пятнадцать, подружки Максима стали пытаться одеть ее более женственно, но безуспешно. Вещи хорошо на Алине сидели, но она жутко стеснялась, смотрела в землю, но даже так замечала взгляды парней и взрослых мужчин на ее ноги, фигуру и ей становилось страшно, она чувствовала их вожделение и не могла сопротивляться ему, ей казалось, что если кто-то, кто угодно попытается воспользоваться ей, то она позволит, не потому что захочет его, а потому что не этот конкретный человек, а его желание войдет в резонанс с пропастью, с мраком, с вожделением ее души к запретному и сладко-горькому, и она не сможет сопротивляться самой себе. Ей было интересно и хотелось, и она не видела ничего плохого в беспорядочных половых связях – перед глазами у нее стоял пример Максима. И это ее пугало, ведь она еще помнила мамины наказы о единственном парне. В конце концов Алину оставили в покое, и она одевалась только в спортивные штаны или джинсы, кеды, футболки и толстовки. И хотя у нее были красивые яркие голубые глаза, насыщенного цвета каштановые волосы, прекрасная фигура и милая мордашка – мужчины думали, что или она скрывает изъян под мешковатой одеждой, или ей лет тринадцать (хотя по глазам несомненно старше) и не трогали ее.
Сейчас главным мужчиной ее жизни был брат и она спрашивала его, чем ей заняться, чем угодно. И он по незнанию был не прав в своем страхе дать ей плохой совет – да, конечно, качество и направленность совета определили бы ее жизнь, но отсутствие его заставляло ее саму определяться – а хуже того, что она сама могла для себя решить, быть не могло. И конечно она захотела помогать брату в его бизнесе. Он конечно отказал, объяснил, что это испортит ее, это не женское и не детское занятие. Он вкалывает с четырнадцати лет для того, чтобы она могла нормально учиться. Так пускай учится…