Лариса осталась в белоснежных, ажурных трусиках и в белой, развевающейся при каждом взмахе руки рубахе. Она несколько раз быстро прошла перед Альфредом, окутав его шлейфом дорогих французских духов. Вдохнув это очаровательное, пьянящее дуновение, Репутатский заерзал на своей кровати, засучил ногами, как кобель, и моментально возбудился. Ему захотелось поиметь Ларису, и от этого своего желания он не в силах был отказаться. Он лежал и ждал, когда та начнет оголяться. И дождался.
Лариса скинула белую рубаху и осталась в одних трусиках. Она сильно крутанулась, и ее пышные груди приподнялись. Девица махнула ногой, затем нагнулась и повернулась к Репе спиной, он увидел ее красивую задницу и болтающиеся груди в узкий просвет между ногами. Девица замерла в этой позе и начала плавно, в такт музыке стягивать с себя трусики. Она виляла бедрами и раскачивалась из стороны в сторону, а когда трусики оказались на уровне коленей, повернулась и встала к нему боком. Танцовщица быстро скинула с себя остатки одежды, встала на четвереньки и начала ползать перед Альфредом. Ее груди раскачивались при каждом шаге, попа ходила ходуном, а прогнутая поясница изгибалась, как у дикой пантеры. Наконец девица повернулась к Репутатскому задом, раздвинула ноги и так прогнулась в пояснице, что тот, оценив эту позу, с шумом втянул ноздрями воздух, затаил дыхание и больше не дышал.
- Поза кошки, - прошептал он.
Лариса выставила напоказ свою обнаженную промежность, и Альфред созерцал в метре от себя ее набухшие, розовые половые губы, ее выпирающий лобок и темный зев анального отверстия. Волос на лобке не было, он был тщательно выбрит. Девица в очередной раз вильнула бедрами, ее большие половые губы раскрылись, послав Репутатскому воздушный поцелуй.
Альфред хотел вскочить со своего ложа, подбежать к красавице, обхватить руками ее попу, прильнуть губами к ее промежности и алчно лизать вожделенную вагину. Он встрепенулся, опустил ногу с кровати и хотел встать, но Лариса закончила танец, грациозно повернулась и вышла в другую комнату. Музыка стихла, и Репа замер в ожидании следующего номера.
Вера для своего выступления выбрала музыку группы "Металлика". Ее танец был быстрым, забойным и азартным. Она выскочила из соседней комнаты, как неоседланная кобылка, и начала резво двигаться по свободному пространству перед кроватью Репы.
Облачена она была в ковбойскую амуницию: кожаные ремни, на поясе кобура с игрушечным пластмассовым "кольтом" и ковбойская широкополая шляпа на голове. Высокие кожаные сапоги позвякивали шпорами, и их колесики царапали дорогой, недавно уложенный дубовый паркет с электрическим подогревом. Но порчи имущества Репа не заметил. Его взгляд был прикован к пышногрудой, белокурой бестии, скачущей перед его носом.
Вера размахивала руками и ногами, выполняя замысловатые па, изгибалась и прогибалась, поворачиваясь к хозяину то лицом, то боком, то задом. Хлопчатобумажная, в красную клетку, рубаха была завязана узлом на поясе, оставив голым живот. Вера лихо виляла бедрами, но пока не обнажалась. Наконец этот прекрасный миг настал, и она начала снимать портупею. Репутатский снова затаил дыхание. Девица расстегнула "молнию" на протертых до дыр, обрезанных по колено джинсах и быстро, в такт музыке их спустила. Через некоторое время и клетчатая рубаха слетела с нее как листва с осеннего дерева. Стриптизерша осталась в одних красных трусиках, высоких, по колено, сапогах и широком кожаном поясе, с пристегнутой сбоку кобурой. Альфред смотрел на ее грудь великолепной формы, не зная, что она силиконовая, ласкал взглядом ее плотную, мясистую, с ямочками по бокам попу и выпирающий под тоненькими трусиками лобок. Он представлял Веру в своих крепких объятиях, представлял, как он возьмется рукой за ее восхитительную грудь, будет гладить ее, и от этих прикосновений девица будет млеть и стонать.
Тем временем Вера сбросила трусики и осталась только в поясе, сапогах и широкополой шляпе. Она прогибалась, размахивала ногами, виляла бедрами, имитируя езду на несущемся галопом скакуне. Эти волнообразные движения, напоминающие половой акт, больше всего понравились Репутатскому, и он даже представил себя лежащим на кровати, а девицу сидящей на нем и бешено насаживающейся на его длинный и толстый половой член. На самом деле половой орган Альфреда оставлял желать лучшего. (В этом случае Репа был сильно обижен матушкой-природой.)
Вера легла спиной на пол и начала многократно и быстро вставать на гимнастический полумостик и ложиться обратно. Она имитировала проходящий в бешеном темпе половой акт, а Репутатскому почудилось, что это совокупление с конем.
Затем она повернулась задом к мужчине, широко раздвинула ноги и прикрыла обнаженную промежность шляпой. Она лежала на спине, с поднятыми прямыми ногами и медленно, медленно сдвигала шляпу себе на живот. Вот край шляпы обнажил анальное отверстие, затем большие половые губы и, наконец, лобок и живот. Шансонетка размахнулась, метнула шляпу, как ковбои бросают лассо, и попала прямо на то место, где у Репутатского в штанах находился взбухший половой член. Шляпа накрыла его целиком и краем полы коснулась головки красавца.
"Это намек", - подумал пьяненький Репа и уже начал вставать с кровати. Он решил прыгнуть на свою ковбойшу, воткнуть в ее восхитительное влагалище свой неуемный, безудержный, огромный половой член, но девица сдвинула ноги, встала и вышла из спальни. Недовольный Альфред так и остался лежать на кровати без движений.
Девушки оделись в свою повседневную одежду и пришли в комнату за костюмами. Они быстро собрали шмотки, рассовали их по небольшим рюкзачкам и приготовились к получению гонорара.
Альфред обещал им по двести долларов, но заплатил по триста, так как ему очень понравилось их выступление. Но он рассчитывал на большее, поэтому приблизился к ним, обнял за талии и нежно поцеловал в щечку сначала Веру, а потом Ларису.
- Я вам обещаю вдвое больше, если вы останетесь у меня для самого главного…
Стриптизерши смекнули: он обещает им по четыреста долларов за совокупление. Но это не входило в их планы, так как дома их ждали безработные мужья, сопливые дети, готовка пищи, стирка, утюжка, и они вежливо отказались, сославшись на дела.
- Ну пожалуйста, - взмолился Альфред, - вы такие красивые, сжальтесь над бедным дядькой. - Уговоры не подействовали, и он удвоил сумму. Но танцовщицы были лишь танцовщицами, а не проститутками, и собрались уходить. Хотя очень хотелось заработать: деньги ведь на дороге не валяются…
Немного расстроенный Репутатский проводил их до двери, поцеловал на прощание в щечки и пошел звонить своей старой подруге, чтобы она срочно приехала и удовлетворила его сполна. Заказывать проституток ему сегодня не хотелось, так как он поистратился на танцовщиц. Людмиле, естественно, он денег не обещал, а только договорился оплатить такси.
Ждать ему пришлось недолго, и через десять минут Людмила ворвалась в его хоромы. Не разуваясь, с порога она набросилась на него, распахнула халат и начала азартно манипулировать ртом с его маленьким и жалким половым отростком. Не прекращая занятия, они переместились в спальню и устроились на кровати, на том самом месте, откуда он наблюдал стриптиз.
Его подруга была полноватой дамой изрядного возраста. Ей было, как она говорила, за тридцать, но сколько на самом деле, не знал даже Альфред. Ему самому было сорок, ну а Людмиле, наверное, и того больше. По крайней мере она так выглядела.
Она моментально, без музыки, танцев, без всякой там эстетики и эротики, обнажилась догола и осталась в одних белых трусиках.
Репа лежал на кровати, вспоминал недавнее представление обворожительных стриптизерш, а Людмила работала ртом и помогала себе обеими руками. Альфреду нравилось, как она делает минет. Он закрыл глаза и представил себе, как шансонетка Лариса ласкает языком его упругого красавца, целует его яички, доставляя необычайное удовольствие. Он представил, как ее рот заполняет его величественный, неимоверной величины меч любви, и она, задыхаясь, кричит:
- Любимый, вынь его скорей, он такой огромный!
- Любимый, вынь его скорее из трусов, а то он еще мягкий, выскользнул из рук и туда завалился, - услышал Репутатский сквозь свои сладкие фантазии противный голос подруги. Он помог ей отыскать в трусах предмет ее ласк, и та продолжила свой труд.
Наконец, после тридцати минут самоотверженной Людмилиной работы он напрягся и стал размером с мизинец рослого мужика.
Люда, пользуясь случаем и не дожидаясь, пока он через минуту опадет, что происходило каждый раз, взобралась на Альфреда и насадилась на его миниатюрный, трепетный росток.
Что тут началось! Подруга визжала, пищала, кричала, охала, ахала и стонала, с каждым разом все сильнее подпрыгивая на Альфредовом пенисе. Ей казалось, что он протыкает ее насквозь.
Альфред же лежал с отрешенным видом и представлял себе Веру, беснующуюся на его "биг бене". Он представлял ее плотные бедра, восхитительные округлые сиськи, узкую талию и прекрасное одухотворенное лицо. Но как только он открыл глаза, его взору предстали груди, повисшие, как уши спаниеля, покрытый жировыми складками живот, толстые, необъятных размеров бедра и морщинистое, искаженное сладострастной миной лицо.
Его чуть не вырвало, когда он попытался сравнить двух женщин: танцовщицу Веру и свою подругу Людмилу.
"Трахает же их кто-то", - вспоминая стриптизерш, думал Репутатский, и настроение его сразу испортилось. Он никогда в жизни не имел красивых и одновременно порядочных женщин. А есть ли такие? Ему попадались красивые проститутки, но Альфред в этот день был у них двенадцатый или тридцать восьмой.
Сотрясая жировые отложения на своем пожившем теле, Людмила трахала Репу до тех пор, пока он не кончил. Случилось это через две минуты после начала полового акта.
- Ты был сегодня великолепен, дорогой, - прошептала женщина, - так долго давно не было, и стоял вовсю. Я успела кончить пять раз.
- Да, я сегодня в форме, - выдохнул Альфред и расслабился.
- Сделать тебе массаж? - ласково спросила Люда и поцеловала его в губы.
- Буду тебе очень благодарен.
- Нет, это я тебе благодарна, - встрепенулась женщина, - ты такой сексуальный.
Глава 3
Алексей разрешил Демину порулить до первого пыльного светофора, а потом сам сел за руль. Они благополучно добрались до места и остановили украденный джип "Навигатор" на соседней улице.
- Для конспирации, - сказал Леха и обернулся к Кате. - Ты почему от нас не сбежала, когда телохранитель тебя повел к машине?
- По кочану, - съязвила та.
- Мы страшные террористы-вымогатели и будем требовать выкуп с твоего папаши-богатея. Если он нам не даст сорок тысяч долларов, мы тебя убьем, - серьезно произнес Демин.
- Ха, ха, ха, - засмеялась Катя, - никакие вы не вымогатели, у вас даже пистолета нет. А что касается денег, то их вам не видать. Он меня не любит, и поэтому вы с него ничего не получите.
Это заявление произвело впечатление на захватчиков. Они призадумались.
Ни Алексей, ни Витек убивать никого не собирались, но им позарез нужны были деньги. Они надеялись, что единственная дочь миллионера Репутатского стоит сорок тысяч долларов.
- А если вы с него их будете требовать, то он на вас мафиозей натравит, и тогда вам крышка - вас точно убьют, - подпустила страху Катя.
- Не убили же нас твои мафиози, - вмешался Алексей, - они на асфальте остались лежать, избитые и униженные.
- Их мало было, а если они все на "митинг" соберутся, то вам хана - замочат. - Катя выражалась, как заправский рэкетир. Она начиталась современных супербоевиков, где на каждой странице льется кровь, свистят кулаки и пули, и матерятся в равной степени как плохие, так и хорошие дяди. Вот она и решила показать себя образованной, "с понятием" девочкой. Не надо детям читать всякую чушь.
- Посмотрим, кто кого? - храбро произнес Демин и робко взглянул на Коновалова. Если бывалый Леха был спокоен, как медведь в зимней берлоге, то у Витька от страха поджилки затряслись. Он был обычным мужчиной и отнюдь не суперменом.
Виктору Демину деньги были нужны на операцию для его единственной, больной дочери Светланы. Она лежала в госпитале имени Бурденко, в онкологическом отделении в палате для неизлечимых больных с диагнозом - рак крови. Ей была необходима срочная операция по пересадке костного мозга, но в России таких еще делать не научились. Главный врач госпиталя договорился с американскими коллегами о проведении такой операции в США, в клинике имени Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, но за нее надо было заплатить шестьдесят пять тысяч долларов. Дорог был не только каждый час, но и каждая минута, так как Света тихо умирала. Лечащий врач Светланы профессор Штендельбаум сказал отцу:
- Как только необходимая сумма будет собрана, вашу дочь перевезут в США и прооперируют.
Витек, не задумываясь, продал свою небольшую, плохонькую двухкомнатную квартиру и получил за нее двадцать пять тысяч. Он мог бы запросить на пять тысяч больше, но тогда пришлось бы ждать, может, месяц, а может, и год, а так как дорога была каждая минута, он за несколько дней оформил сделку в агентстве недвижимости "Улей" и получил деньги. Он попросился на проживание к своему другу Алексею Коновалову, и тот с радостью его принял.
Не хватало сорока тысяч, и Алексей предложил продать и свою однокомнатную квартиру, но она была в старом доме, в недорогом районе, и за нее никто много не дал бы.
- От силы двадцать тысяч, если продавать срочно, - с кислой миной сообщил риэлтор фирмы.
Денег все равно не хватало, и к тому же после операции Алексею, Виктору и Светлане надо где-то жить. Не на вокзале же ночевать. Вот друзья и решили получить деньги другим способом - взять в заложницы дочь миллионера Репутатского и потребовать за нее выкуп.
Витек до увольнения работал жестянщиком в автосервисе, и к ним часто приезжал Репутатский чинить разбитую им очередную дорогую иномарку. Он их спьяну бил, а Витек крылья выправлял. Репа щедро платил, но болтал лишнего, и по автосервису и даже в соседних домах ходили слухи о его несметных богатствах. Говаривали, что он за ночь проигрывал в казино по сто тысяч долларов.
Витек рассказал Лехе о разгульном богаче, о своем плане захвата его дочери, попросил помощи, и Коновалов, не долго думая, согласился. Раскрутить на сорок тысяч долларов зажравшегося, погрязшего в роскоши и разврате отпетого мошенника было для бывшего спецназовца делом чести.
Они договорились взять в заложницы десятилетнюю Катю Репутатскую, но, естественно, обходиться с ней деликатно и ни в коем случае не обижать. О том, чтобы ее убить, если Репа не выплатит деньги, даже разговора не было. Друзья отпустили бы девочку с миром в любом случае, так как они были честными, законопослушными гражданами, но перипетии судьбы и безжалостная безысходность загнали их в угол. Ради денег или сытой, спокойной жизни они ни за что не решились бы взять в заложники человека. Но обстоятельства, как известно, сильнее нас, и они не оставили им другого выхода. Иначе Светлана бы умерла.
- А вы и по двору в масках пойдете? - ехидно спросила Катя. Она не боялась террористов, несмотря на их грозный вид. Она чувствовала, что в душе они добрые, мирные люди.
- Мы сейчас маски снимем, а то я уже запарился, - произнес Коновалов и начал стягивать чулок.
- Да, очень в ней жарко, - вторил ему Демин. Он снял маску, взял ее обеими руками, скрутил в жгут и выжал воду, как из полотенца после стирки.
- Ой! Какой вы лысый, - удивилась Катя, - вы что, голову бритвой бреете? - Виктор застеснялся, а Леха добавил:
- У него с детства волос нет.
Все трое вылезли из внедорожника и поплелись на квартиру Алексея. Катя с интересом разглядывала мужчин, ведь она их видела без масок впервые.
Как Лехе, так и Витьку было под сорок лет, но выглядели они моложаво. Если Коновалов был накачанный, тренированный и походил скорее на треугольник на ножках, то Демин был обычным парнем, как все. Он выделялся из толпы лишь своей лоснящейся, загорелой безволосой головой. Если у Коновалова лицо было мужественное, волевое, он был молчалив, сдержан и часто казался угрюмым, то Витек был веселым, озорным и беззаботным. Впрочем, все это у него сильно пошло на убыль с тех пор, как девять лет назад он похоронил жену. Она умерла от рака крови. Операции по пересадке костного мозга в то время не делали даже в США.
Теперь эта страшная болезнь передалась - может быть, с генами - его десятилетней дочери. К счастью, у нее был шанс на спасение, но из-за нехватки денег он казался эфемерным.
Горе-террористы оставили машину на улице и даже не включили сигнализацию. Когда пришли в квартиру, то первым делом сели обедать. От нервного стресса они сильно проголодались. К тому же надо было покормить и заложницу.
- Иди помой руки, - сказал Алексей и показал Кате, где находится совмещенная с туалетом ванная комната. Девочка с улыбкой посмотрела на Коновалова и подчинилась. Если бы ее отец сказал ей такое, то она бы фыркнула и сделала все наоборот. К здоровенному, серьезному дяде-вымогателю она относилась с уважением.
Катя зашла в санузел, и ее сразу до глубины души поразила убогость его убранства. Небольшая, в четыре квадратных метра, ванная комната, наверное, уже тридцать лет скучала без ремонта. Пожелтевший кафель в некоторых местах отслаивался от стен, и если громко чихнуть, то он, наверное, осыпался бы.
Унитаз был похож на ржавую потрескавшуюся археологическую находку, сумевшую дотянуть до наших дней аж с каменного века. Ванна выглядела еще хуже. В ней, наверное, никогда не купались, а только замачивали грязное белье. Вечно капающий кран жалобно свистел.
Как только Катя включила в ванной свет, то моментально в многочисленные щели со всех сторон ринулись здоровенные рыжие тараканы. Девочка подумала, что в доме огромного Коновалова и тараканы огромные.
Катя привыкла восседать на белоснежном, обложенном мягкими ковриками импортном унитазе, в большом, десять метров площадью, туалете, с кондиционером, освежителем воздуха и подогревом кафельного пола. Купалась же она не в ванне, это сооружение ванной нельзя было назвать, а в мини-бассейне джакузи, со стереосистемой, телевизором и другими модными прибамбасами. Позолоченные краны отражали прелестное личико Кати, и в чистой, пропущенной через фильтры воде ей было тепло и спокойно. Катя вспомнила евростиль своего туалета, и ей стало обидно, что она примостилась на краю грязного, дурно пахнущего, громко урчащего чудовища. Унитаз был коричневого цвета то ли от ржавчины, то ли еще от чего.
Через некоторое время девочка покинула санузел и с облегчением вздохнула.
- А у вас туалетной бумаги и в помине нет? - с издевкой спросила она, когда вошла в комнату.
Действительно, у Коновалова в туалетной комнате много чего не было. Им даже на еду не хватало, и они на всем экономили.