- Послушай. Я не против того, что у тебя есть принципы, но дело слишком деликатное. Ты прекрасно знаешь, что Артур всегда был уважаемым психиатром, ответственным работником. И потом, ты должен помнить, что может пострадать репутация клиники. Я говорил с мужем этой пациентки, к счастью, он готов все уладить полюбовно. Мы избежим скандала и спасем честь выдающегося врача, который допустил незначительную ошибку в разрешении ситуации при веских смягчающих обстоятельствах.
- Посмотрим, что он нам скажет, - коротко ответил доктор Гибсон.
Директор понял, что тот не готов проявить гибкость, на которую можно было рассчитывать в данном случае. Он продемонстрировал явное раздражение, повысив тон:
- Слушай, Томас, нам нужен твой голос, только твой. Две наши коллеги-женщины, если не сказать - две коллеги-идиотки, будут голосовать против Артура, потому что он мужчина, а они женщины. Голос Ривза у нас уже есть, и не хватает только твоего. Ты со мной или против меня, Томас? Я должен знать!
- Я не только психиатр и коллега, но еще и глава комитета по дисциплине, а посему у меня есть некоторые обязанности, - ответил Гибсон. Он посмотрел на часы и встал со стула. - Уже нужно идти. Пора начинать.
Директор больше не пытался его убедить. Доктор Гибсон был действительно упрямым человеком. Но голосовать против ему не выгодно, подумал Джексон, в противном случае он наживет себе таких врагов, что трудно себе представить.
Глава 8
- Дорогие коллеги, я не стану отрицать, что имел сексуальные отношения с мадам Итон!
Доктор Кэмпбелл, сорокалетний мужчина с черными, уложенными с помощью геля волосами, выдававшими его итальянское происхождение, нервно прикурил сигару.
Предстать перед комитетом по дисциплине всегда было задачей не из легких, и в данном случае обвинения, выдвинутые против, психиатра, могли если не подорвать его карьеру, то по меньшей мере повлечь за собой месяцы, а то и целый год испытательного срока. Что же касается его профессиональной карьеры, то для ее восстановления понадобятся годы, если это вообще окажется возможным.
Комитет по дисциплине собирался всегда в одном и том же помещении - освещенном единственным окном, невзрачном зале, стены которого были увешаны фотографиями директоров, когда-то возглавлявших клинику Гальярди.
Четыре члена комитета с доктором Гибсоном во главе внимательно слушали лихорадочные оправдания обвиняемого врача. Кроме Вика Джексона в состав комитета входил доктор Генри Ривз, довольно нерешительный человек, прячущийся за маленькими позолоченными круглыми очками, у него был вид скорее ученого-исследователя, чем практикующего врача, коим он являлся. В комитет также были включены две женщины. Первая, доктор Джулия Купер, незамужняя симпатичная брюнетка тридцати лет, обращала на себя внимание как насмешливым надменным взглядом огромных голубых глаз, так и блестящими научными статьями, регулярно публикуемыми в самых популярных медицинских журналах страны. Вторая, пятидесятилетняя Жанет Вильсон, служила настоящим примером для подражания для большинства молодых женщин-врачей, поступавших на работу в клинику. Умная, наделенная удивительной работоспособностью, она пользовалась любовью пациентов и уважением со стороны всех коллег без исключения, что, собственно, и повлекло за собой ее членство в комитете по дисциплине в качестве лучшего гаранта правомерности принимаемых решений.
Доктор Кэмпбелл нервно затушил сигару и продолжил речь в свою защиту:
- Я мог бы все отрицать по причине отсутствия свидетелей, а это означает только ее слово против моего. Но я хочу открыть перед вами все карты и играть по-честному. Смею заметить, что у меня есть смягчающие обстоятельства. Во-первых, мадам Итон еще месяц назад была выписана из клиники.
Доктор Жанет Вильсон поправила очки с бифокальными линзами и склонилась над блокнотом, что-то записывая.
Ее волосы уже посеребрила седина, но это лишь придавало ей некий шарм, несмотря на то что она была совершенно чужда тщеславия и кокетства.
- К тому же, - продолжал доктор Кэмпбелл, - когда она дозвонилась до меня в тот вечер - я в это время был за рулем, - то пригрозила, что покончит с собой, если я немедленно не приеду к ней.
- Если я правильно понял, - вставил директор, - она почти не оставила вам выбора. Отказав ей, вы рисковали понести ответственность за возможное самоубийство.
- Именно, - сказал доктор Кэмпбелл, явно довольный вопросом, который укрепил его позицию. - Но я хотел было сообщить ей номер телефона моего коллеги, доктора Ривза.
- С какой целью? - спросила доктор Джулия Купер.
Всем своим тоном она показывала, что находит решение коллеги довольно странным. У Жанет Вильсон была такая же реакция; она широко открыла глаза в ожидании ответа. Вооружившись ручкой, она, без сомнения, приготовилась зафиксировать решающий аргумент.
С некоторым замешательством в голосе доктор Кэмпбелл объяснил:
- Потому что, откровенно говоря, у нас с ней были некоторые трения во время ее пребывания в клинике. Она была, так сказать, слишком навязчивой. И присутствующий здесь доктор Ривз может подтвердить мои слова.
- Это правда. Я могу это подтвердить, - поспешил вставить доктор Ривз. - Мадам Итон была буквально помешана на нашем коллеге, но он всегда действовал с большим профессионализмом.
- В таком случае почему же она не захотела поговорить с доктором Ривзом? - спросила доктор Вильсон.
- Она ответила, что не хочет разговаривать с этим уродцем…
Доктор Кэмпбелл непроизвольно отпустил это словечко. Именно так выразилась его пациентка, но ему все же следовало подобрать другую формулировку. Он повернулся к коллеге и виновато пожал плечами, как будто говоря: "Извини, но я лишь передаю слова моей пациентки".
Директор клиники не удержался от смеха, о чем тут же пожалел, принимая серьезный вид. Доктор Гибсон в свою очередь едва заметно улыбнулся, но сумел вовремя подавить в себе взрыв смеха: доктор Ривз ведь и правда не был похож на завзятого сердцееда - в его облике не было совершенно ничего общего с похитителем женских сердец!
- Я… - начал доктор Кэмпбелл. - Когда я понял, что она не станет звонить моему коллеге, то испугался за ее состояние и поехал к ней в отель, так как не хотел, чтобы на моей совести была попытка суицида.
- К ней в отель? - спросила доктор Вильсон. - Вы что, не отдавали себе отчета в том, что делали? Вы были уверены, что это не ловушка?
- Но послушайте, новая пациентка Томаса тоже пыталась покончить с собой в номере отеля. А если бы она до попытки самоубийства лечилась у него и позвонила ему из гостиничного номера, полагаю, он не колеблясь поехал бы туда, не так ли, Томас?
- В самом деле, я думаю, что поступил бы так же, - согласился доктор Гибсон.
- Спасибо, - произнес доктор Кэмпбелл, чувствуя, что одержал маленькую победу. - Итак, я продолжаю. Однако я хотел бы заметить, что до этого был в баре, где пропустил несколько стаканчиков.
- Вы пили? - переспросила доктор Вильсон.
- Да, мадам, я выпил! У меня выдался тяжелый день в клинике, и я позволил себе выпить виски, что, согласно новому постановлению, разрешено, если только за прошлую ночь правительство не внесло изменений и мы не возвращаемся к славным временам запрета на алкоголь.
- Вы выпили и сели за руль! - продолжала настаивать доктор Вильсон, которая была не намерена давать ему ни малейшей поблажки.
Прочие члены комитета считали, что она заходит слишком далеко, но ни у кого не было желания возразить или остановить ее. Она имела право - даже была обязана - задавать все вопросы, относящиеся, по ее мнению, к делу.
- Да, я выпил, и что? Вы психиатр или полицейская ищейка? - парировал Кэмпбелл. Он с показным раздражением затушил вторую сигару, не сделав и пяти затяжек. - Теперь позвольте мне закончить. В общем, я приехал в отель и хотел попросить ее спуститься в бар, чтобы не оставаться с ней наедине. Но она ничего не стала слушать и настояла на том, чтобы я поднялся. Когда я подошел к номеру, дверь оказалась открыта, мадам Итон крикнула, чтобы я вошел. Она лежала на кровати и выглядела очень плохо. Во всяком случае, была слишком возбуждена. Она попросила проверить ее пульс, так как боялась, что случится сердечный приступ. Когда я взял ее за руку, она откинула одеяло, и я обнаружил, что она совершенно голая. Она повалила меня на себя… И… в общем, я выпил в тот вечер, поэтому случилось то, что и должно было случиться. В конце концов, я всего лишь мужчина.
Повисла пауза. Джексон поспешил вмешаться:
- В свете вышесказанного ситуация мне кажется ясной; я полагаю, что трудно в чем-либо обвинять нашего коллегу. Не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я пытаюсь повлиять на решение комитета, но очевидно, что все было продумано ею заранее. Эта женщина подстроила ему западню. И потом, все происходило за пределами клиники.
- Однако она все еще являлась его пациенткой, а психиатр остается психиатром, даже если он не в клинике, - возразила доктор Вильсон. - Кроме того, поскольку она позвала вас в качестве психиатра, так как на тот момент находилась в депрессивном состоянии, ответственность лежала на вас.
В зале снова повисла тишина, и директор клиники воспользовался этим, чтобы взять слово:
- Итак, я думаю, что все уже сказано. Приступим к голосованию. Но прежде мне хотелось бы напомнить членам комитета о возможных последствиях обвинительного приговора нашему коллеге. Речь идет не только о том, что он рискует получить испытательный срок шесть месяцев, а может, и дольше - как решит Совет врачей, но к тому же будет нанесен ущерб безупречной репутации клиники. Здесь у меня копия договора с господином Итоном о полюбовном решении проблемы, он проявил понимание ситуации и решил не выдвигать обвинений ни против клиники, ни против нашего коллеги. Я думаю, что это самое разумное решение. Доктор Кэмпбелл получил хороший урок и проявил завидную искренность, признав свою вину, чего мог и не делать. Надеюсь, вы учтете данное обстоятельство при голосовании.
Выдержав паузу, он в первую очередь повернулся к доктору Ривзу, который, казалось, придерживался первоначального решения, так как заговорщически наклонил голову, затем к доктору Гибсону, который остался невозмутимым. Судя по всему, он размышлял. В его распоряжении было несколько секунд, так как положение главы комитета давало ему право голосовать последним, только в спорном случае кто-то еще мог сделать это после него, чтобы разрешить спорную ситуацию.
- Пусть те, кто считает, что доктор Кэмпбелл должен понести наказание, поднимут руку, - медленно произнес он.
Как и следовало ожидать, доктор Вильсон тут же сделала это. Доктор Кэмпбелл посмотрел на нее с едва скрываемым презрением. Он был готов к тому, что она проголосует против него. Но когда вслед за ней подняла руку и молодая Джулия Купер, он удивился. Как?! И она тоже? Он тут же вспомнил, что в прошлом году между ними было завязался роман, однако, решив не заходить слишком далеко, он положил конец их отношениям. В то время у него уже было две любовницы, к тому же брак его был вполне благополучным, и ему не хотелось еще больше осложнять себе жизнь, если это вообще было возможно. Неужели ее решение было продиктовано местью?
- Что ж, - сказал директор, выждав несколько секунд, - у нас равное количество голосов за и против. - Он повернулся к доктору Гибсону. Ему придется вынести вердикт. - Вы голосуете против или поддерживаете обвинение?
С минуту доктор Гибсон колебался, обводя взглядом своих коллег, и наконец объявил:
- За. Я за наказание. Допущена профессиональная ошибка. Необходимо, чтобы Совет врачей был об этом проинформирован. Я прослежу за тем, чтобы дисциплинарный отчет отразил все смягчающие обстоятельства. Члены комитета будут приглашены для подписания отчета, затем копию отправят в Совет. Дамы и господа, заседание окончено.
Гибсон незамедлительно встал и уже хотел покинуть зал, как доктор Кэмпбелл преградил ему путь:
- Я думал, ты мне друг.
- Я друг, но также глава комитета по дисциплине. Отчет будет вполне объективным.
- Они сразу же набросятся на меня и свяжут по рукам и ногам. Это же настоящее гестапо! Что с тобой? Ведь это я, я был с тобой, когда в прошлом году умерла твоя жена! Я пытался помочь тебе! Почему ты так поступил?
- Мне жаль, Артур, мне действительно очень жаль.
В порыве гнева доктор Кэмпбелл выхватил белую розу из петлицы пиджака Томаса и бросил на пол.
- Ты мне за это заплатишь! - пригрозил он. Затем бросил уязвленный взгляд на директора клиники. Все-таки Джексон заверял его, что дело в шляпе и Томас на их стороне! Директор опустил голову, униженный этим профессиональным провалом. Его авторитет был поставлен под сомнение.
Наконец доктор Кэмпбелл покинул зал в сопровождении коллеги Ривза.
Доктор Вильсон подошла к Гибсону, чтобы пожать ему руку:
- Благодарю вас. Честно говоря, я вами горжусь! Я не думала, что вы поддержите нас. Нужно послать подробный отчет всем членам корпорации. Слишком много злоупотреблений. Если мы не проявим абсолютную жесткость, то утратим доверие людей.
- Если только мы не утратим его еще раньше, доктор Вильсон, вытаскивая на свет все грязное белье, - вмешался Вик Джексон, который подобрал все ее записи, похоже довольно язвительные.
Радостно улыбающаяся Джулия Купер тоже подошла, чтобы пожать руку доктору Гибсону.
- Смелое решение, - сказала она.
- Благодарю.
- Увидимся в амфитеатре?
- Да, - ответил доктор Гибсон.
Молодая женщина покинула зал. Доктор Гибсон остался наедине с директором, чье нарочитое спокойствие настораживало. Тот в свою очередь встал и обратился к нему холодным и ровным тоном:
- Ты допустил ошибку, Томас.
- Я сделал то, что велела моя совесть.
- В любом случае ты меня разочаровал, Томас! Ты меня очень разочаровал. Я полагал, что ты на моей стороне, теперь вижу, что это не так. Мне следует запомнить это на будущее.
Не сказав больше ни слова, он покинул зал. Томас Гибсон остался в одиночестве. Возможно, это было самое трудное решение в его жизни. Доктор Кэмпбелл действительно был для него больше чем коллега, он был другом. К тому же сказанное им о том, что ему довелось оказать Томасу поддержку в трагический для того момент, было истинной правдой.
Почему жизнь поставила его перед таким мучительным и жестоким выбором? - мысленно воскликнул психиатр.
Тут он заметил на полу белую розу, брошенную разгневанным Кэмпбеллом. Подобрав цветок, доктор вдохнул его аромат, будто пытаясь с его помощью вернуться в прошлое, и аккуратно вдел розу обратно в петлицу.
Глава 9
- Ну как, доктор?
Эми Робер вытаращила глаза, очевидно в предвкушении хвалебного комментария. Она перехватила доктора Гибсона как раз в тот момент, когда он намеревался войти в амфитеатр, где обычно проводились крупные мероприятия.
- "Как" что? - спросил он.
С самого утра он был настолько занят, что даже не сообразил, на что намекает его пациентка.
- Моя поэма? Вы прочли ее?
- Ах да, - сказал он, постучав себя по лбу, - ваша поэма… Она у меня здесь. - И Гибсон коснулся кармана своего халата.
- У меня не было ни минуты свободной, но завтра я непременно ее прочту.
- Только завтра? - протянула Эми Робер; ее огорчение было явно наигранным, что выглядело просто смешно.
- Послушайте, Эми, у меня и в самом деле мало времени. Проявите же хоть немного терпения. Так вышло вовсе не потому, что я не хочу ее читать. Даю вам слово. Завтра непременно.
- Ну хорошо, я подожду.
Она развернулась и с печальной улыбкой непонятой поэтессы отошла от психиатра как раз в тот момент, когда к амфитеатру подошла доктор Купер.
Они с Гибсоном вошли в большой полукруглый зал, вмещавший около ста человек. Зал предназначался для проведения врачебных конференций и презентации новых лекарственных препаратов, одна из которых должна была состояться в этот полдень. Человек двадцать, в основном врачи и санитары, уже заняли места в первых рядах.
У левого прохода Джулия Купер заметила директора клиники, который вел серьезный разговор с доктором Кэмпбеллом. Она подтолкнула Томаса локтем, указывая на Джексона.
- Наш выдающийся администратор не слишком-то обрадовался решению комитета, - сказала она.
- Это правда. Но для меня на самом деле тяжелее всего было вынести обвинение Артуру. Он так помог мне после смерти Луизы… Я все время спрашиваю себя: может, мне следовало уйти из этого чертового комитета?
- Нет, конечно. Нам нужны такие люди, как ты.
- Очень мило с твоей стороны сказать мне это, - поблагодарил доктор Гибсон, сжав руку Джулии в знак глубокой признательности.
Несмотря на свою великолепную репутацию, Гибсон чувствовал, что в клинике у него не так уж много союзников. Доктор Джулия Купер, возможно, была одним из них.
И он посмотрел на нее более внимательно. Она не отвела взгляд. Из недоверия? Или потому, что хотела установить между ними иные отношения, отличные от тех поверхностно-дружеских, установившихся с момента знакомства? Девушка наклонила голову, покосилась на пальцы Томаса, задержавшиеся на ее запястье, и едва заметно улыбнулась. Доктор Гибсон поспешил убрать руку.
- Интересно, о чем они могут разговаривать, - сказал Томас, поглядывая в сторону директора и Артура Кэмпбелла.
- Не знаю, - ответила Джулия, - но тебе явно следует остерегаться.
- В самом деле?
- То, что мне известно о Джексоне, выглядит не слишком благоприятно. И у меня такое впечатление, что это лишь верхушка айсберга.
В этот момент Джексон, резко прекратив разговор, обернулся к Джулии и Томасу, хотя те находились слишком далеко, чтобы что-либо расслышать. Директор клиники расплылся при этом в улыбке, от которой по спине Томаса пробежали мурашки.
Артур Кэмпбелл, которого директор, видимо, проинформировал о присутствии Томаса и Джулии, тоже обернулся, но лицо его осталось непроницаемым.
- Ого! - сквозь зубы процедила Джулия. - Да эти двое просто очаровашки.
Разговор прервал лектор, который обратился к аудитории.
Это был тридцатилетний спортивного телосложения мужчина с рано поседевшими волосами, что внушало врачам - публике в основной своей массе консервативной - определенное доверие. Пол Стюарт поначалу намеревался стать врачом, но из-за неудовлетворительных оценок ему пришлось покинуть медицинский факультет и перейти к изучению биологии. На посту представителя большой фармацевтической компании "Wellcorp" новоиспеченный дипломированный специалист оказался на месте. Утешением за несостоявшуюся врачебную карьеру стала зарплата, удвоенная комиссионными, полагавшимися ему как специалисту общего профиля.