Она повернула нож в животе куклы и, закусив губу от восторга, увидела, как женщина бессильно заваливается на бок, прямо на серые бетонные плиты. Что она испытала в этот миг? Счастье! Восторг! Неограниченную, ни с чем не сравнимую власть! И не важно, что она была отчасти проводником! Какая, собственно, разница! Это она нанесла жесточайший удар и достигла поставленной цели. Что ей до того, кто создал саму силу? Именно она направила ее, сконцентрировала. Именно ее мыслеобраз позволил силе войти в тело жертвы, разорвать невидимые связи, заставил вскипеть кровь. Снова и снова она поворачивала в развороченном кукольном животе острый клинок и с наслаждением наблюдала, как содрогается в агонии тело жертвы. Но вот что-то неуловимое изменилось в самой атмосфере. Она ощутила усталость и слабость. Штора на далеком окне задернулась. Руки потеряли силу, безвольно опустились. Чтобы не уронить драгоценный нож, она положила его на пентаграмму, уронила на пол куклу, отступила в глубину комнаты. Все ее тело еще сотрясалось в небывалом восторге и наслаждении. Да, с мужчиной такого ей никогда не удавалось получить! Дыхание срывалось. Голова кружилась так сильно, что устоять на ватных ногах удавалось с трудом. Она рухнула на постель, бесстыдно раскинулась. Только когда возбуждение немного спало, она смогла подняться и, запахнувшись, на подгибающихся дрожащих ногах подошла к окну.
Возле лежащей уже на скамье женщины суетились люди. Какой-то незнакомый парень, присев рядом, звонил по телефону. Студенты сгрудились толпой, не понимая, что произошло. Но происходящее уже мало волновало ее. Она выполнила то, о чем так давно мечтала. У нее получилось. Теперь она чувствовала в себе достаточно силы, чтобы сразиться с самой Аньеттой. И даже Ллордом! Ощущение того, что она научилась наконец концентрировать силу свою и чужую, пьянило, подталкивало на самые безрассудные действия. Но она прекрасно понимала, что истощить собственную энергию проще простого именно сейчас, после того, что она сделала, и тогда она может полностью утратить все, к чему стремилась, что обрела путем долгих изнурительных упражнений. Ей необходим полноценный отдых и… воз можно, еще и примитивный животный секс.
Алена окончательно пришла в себя только в больничной палате. То, что происходило до этого момента, оставалось словно за гранью реальности. Какие-то смутные обрывки сохранились в сознании, но, бессвязные, разрозненные, они не давали полной картины происшедшего. Она с трудом пыталась восстановить в памяти последовательность.
Утро начиналось как обычно. Накормила завтраком детей. Димон и Вован привычно суетились, устроили кавардак в ванной, попытались оставить немытой посуду. Были возвращены, некоторое время пререкались по поводу, чья очередь мыть посуду после завтрака, наконец в процесс вмешался Глеб. Порядок восторжествовал. Закинув на плечи ранцы, мальчишки с шумом и криками вывалились на площадку. Оставшись наедине с мужем, Алена в который уже раз выслушала его причитания, произнесенные капризным детским тоном, о том, что не хочется тащиться на работу, что все его уже вконец достало. С прокатившейся по телу дурманящей волной приняла его неизменные утренние поцелуи. Ее по-прежнему волновали и его прикосновения, и слова любви, сказанные, как всегда, некстати, и неизменная неиссякаемая нежность, и трепетные ласки, вне зависимости от времени суток. Иногда Алена удивлялась и ему, и себе. Уже сколько лет они вместе, а ее муж, большой ребенок, все так же неистощим на выдумки, на сумасбродства.
В памяти само собой всплыли воспоминания о прошедшем Рождестве. Пристроив детей родителям, Глеб назначил Алене самое настоящее свидание, причем почему-то на вокзале.
Она пришла в назначенное место, чуть опоздав. Просто задержалась в пути, транспорт уже ходил по графику выходного дня. Он встретил ее почему-то без машины. На плече объемистая сумка, счастливая, слегка безумная улыбка на лице.
– Привет! – сказал он просто.
– Привет! Прости, я немного опоздала! – сказала она, глядя в его сияющие глаза.
– Ничего страшного. Жаль, что поезд уже ушел. Придется добираться автобусом.
– А почему не на машине? – уточнила она.
– Меньше знаешь – крепче спишь. Ты ведь давно нуждаешься в отдыхе.
– Как же, с тобой выспишься! – усмехнулась она.
Автобус неспешно покинул город и покатился по шоссе, черной лентой вьющемуся среди холмов и пригорков. Выпавший, как по заказу, накануне снег укрыл леса пушистым белым покрывалом. Заходящее солнце искрилось, играло на невесомых кристаллах. Она уже догадывалась, куда они направляются, но уточнять не стала. Таинственность, которой он окружил предстоящее приключение, волновала ее. Заставляла быстрее биться сердце. Давала надежду на нечто необыкновенное, чудесное.
Он, как обычно, помог ей спуститься с высокой ступеньки автобуса. Поправив сумку на плече, уверенно направился по заснеженной улочке в глубь нарядной сказочной деревеньки. Несмотря на то что в домах топились печи, сильно пахло баней и распаренными березовыми вениками, улица оставалась нерасчищенной, ни один автомобиль не осквернил белое рыхлое пушистое одеяло, что, покрыв и улицы, и дома, и бани, сияло фантастическим нежно-бирюзовым светом. Такое чудо она видела только высоко в горах на вечных, никогда не тающих ледниках. Погруженная в собственные мысли, она и не заметила, как тропинка свернула в лес. Вековые сосны обступили со всех сторон. Темнеющее густо-синее небо застыло над заснеженными верхушками деревьев.
Когда из-за поворота прямо навстречу будто вынырнул невиданный каменный дом, стилизованный под древний замок, с закрытым коваными решетчатыми воротами проемом, он казался перенесенным из дивной сказки неведомым волшебником, она даже остановилась в изумлении.
– Не спи – замерзнешь! – усмехнулся он и снова поправил оттягивающую плечо сумку.
Вслед за ним она прошла через неприметную калитку и невольно замерла. Внутренний дворик, выдержанный в том же средневековом стиле, зажал ее в своих объятиях. Высокие каменные стены упирались в небо. Тщательно расчищенный до самой разнокалиберной плитки двор. Узкие стрельчатые окна и такие же двери.
– Подожди меня минутку! – попросил он и исчез за узкой дверью.
Она едва успела оглядеться, как он появился рядом.
– Пойдем в нашу келью, – предложил он, направляясь в левое крыло.
Отперев входную дверь, он пропустил ее в длинный извилистый коридор, где-то в конце его оказалась еще одна дверь. Он уверенно, как к себе домой, распахнул ее и шагнул внутрь. Небольшая, но уютная комната с широченной двуспальной кроватью, что словно постамент возвышалась прямо посреди, однозначно говоря, для чего вообще предназначена эта комната. Она не испытала даже намека на смущение, наоборот, увиденное только больше взволновало ее.
Сбросив шубку, она отправилась обследовать остальные помещения. Вернувшись, застала уже накрытый незатейливый стол.
– Я предлагаю для начала отпраздновать наше приключение! – предложил он, открывая бутылку ее любимого "Черного принца".
Она с улыбкой посмотрела на нарезанную по-мужски – большими толстыми ломтями – розовую ветчину, восхитительный, с росой, сыр. Небрежно вываленные солидной горой фрукты на широком блюде. Явно прихваченные из дому бокалы. Настоящий лаваш, неизменный заменитель хлеба во всех их поездках. Горящие свечи разгоняли по углам вечерний полумрак.
– Я не стал готовить салаты и прочее, думаю, для начала обойдемся малым, – не то спросил, не то подтвердил свои намерения он.
Она не стала спорить: в самом деле, в подобном антураже не хотелось каких-либо изысков. Слишком близко к сердцу приняла она и сам дом, и выложенный каменными плитами дворик сказочного замка.
Вино с нежным сыром, сочная ветчина с лавашем, аромат грейпфрута, тихое потрескивание свечей, сама интимная атмосфера не позволила им выйти гулять допоздна.
Легкий морозец холодил щеки. Он не выпускал из рук фотоаппарата. Блиц сверкал почти непрерывно. Ее смешило абсолютно все. Непередаваемая легкость во всем теле, этот пьянящий лесной воздух, чуткая близость сильного мужчины. Она откровенно радовалась и зеленоватому свету фонарей, и журчащему ручейку под высоким, перекинутым через глубокий овраг мостом. Ее задорный смех колокольчиком звенел в ночном зимнем лесу.
Тропинка вывела их в санаторий, расположенный неподалеку. На освещенных аллеях почти не было людей. Она только удивилась. Канун Рождества – и никто не гуляет.
– Просто много приезжих, для них Рождество не самый важный праздник! – объяснил он. – Пойдем к озеру.
Мимо пышной, нарядной, ярко освещенной красавицы елки они направились на засыпанный снегом пляж. Боже! Как невероятно сладки были его губы! Холодные от мороза, требовательные и неутомимые. Она чувствовала, что еще немного – и последние преграды падут. Назад в свою комнатку они едва не бежали. Возле моста он остановился. Сухо щелкнул раскрывающийся нож. Несколько веточек ели он преподнес ей, словно роскошный букет.
– Наша рождественская елка! – сказал он тогда.
Ночь потрясла ее. Словно в первый раз. Она просто сходила с ума. Была требовательной и нежной, неистовой и покорной.
Солнце рисовало загадочные письмена на стене, отразившийся от чего-то лучик скользнул по глазам, пощекотал ласково. Она вздохнула, потянулась и с тревогой не ощутила рядом с собой мужского тела. Встрепенувшись, она распахнула глаза и первое, что почувствовала, – запах. Волнующий аромат свежесваренного кофе.
– Ты уже встал? – не в силах погасить счастливую улыбку, спросила она.
– Ты же не можешь без утренней чашки крепкого кофе! – рассмеялся он в ответ.
День оказался нечаянно морозным, но это не помешало прогулке. Пусть пощипывало щеки, пусть и ветерок холодил руки, разве это так важно, когда ты рядом с любимым? Он постарался освободить ее от всех хлопот, был заботлив и нежен. Безумно хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Но… прошла еще одна ночь. А утром – легкий завтрак, опустевшая сумка у него на плече.
– Нам пора! – сказал он.
Он продолжал снимать ее, но она почему-то думала, что это, скорее всего, по инерции. У него даже лицо изменилось. Стало строже, жестче. Даже глаза, казалось, погасли. Последние кадры – уже в троллейбусе, когда подъезжали к дому.
– А мальчики? – спросила она, когда вошла в квартиру.
– Мама привезет их вечером, – сказал он спокойно. – У нас еще несколько часов покоя…
А вот сейчас его не было рядом. Почему? Ведь именно в этот момент она так нуждалась в нем! Алена почувствовала, как по щеке покатилась жгучая слезинка. Боль в низу живота по-прежнему пульсировала, но стала другой, более тянущей. Непонятная слабость все еще сковывала движения. Алена попробовала пошевелиться. Холодный пот сразу же покрыл все тело. Она опять откинулась на подушку. Попыталась восстановить в памяти происшедшее, но мысли о муже вытеснили полуявь-полубред…
Глеб не в первый раз устраивал ей такие же маленькие праздники, как и прошедшее Рождество. Он вполне мог похитить ее, загрузить в машину и увезти куда-нибудь в другой город. Без устали бродить по незнакомым улочкам, рассказывать истории и легенды, связанные с этими местами. Когда она пыталась узнать, откуда он почерпнул информацию, муж, как правило, загадочно отмалчивался или ссылался на энциклопедию. Судя по всему, к каждой такой поездке он готовился заранее. Все еще стараясь удивить и поразить свою жену. Совсем как когда-то во время незабываемого конфетно-букетного периода. Однажды Алена напрямую спросила его:
– Скажи, Глеб, зачем тебе все это нужно?
– Хочу, чтобы ты меня любила! – просто ответил он, глядя прямо в глаза.
– Но ведь я тебя люблю вовсе не за такие приключения, а за то, что ты просто есть! – воскликнула Алена.
– Для того, чтобы быть с тобой, чтобы я никогда тебе не надоел, чтобы ты, как и много лет назад, постоянно ожидала от меня чего-то необычного, я стараюсь почаще напоминать о себе.
– Ты просто сумасбродный мальчишка! – рассмеялась Алена.
– Ты сама сделала такой выбор! – улыбнулся он в ответ.
Они стояли на площади прямо перед величественным костелом. И в этот миг Алена почувствовала, что действительно не представляет жизни без вот таких приключений, без этого удивительного, чрезвычайно подвижного и непосредственного мужчины. Который много лет назад ворвался, как вихрь, в ее размеренную жизнь, перевернул спокойный, неторопливый уклад и добился-таки того, что она заметила его, такого, казалось, неброского, но сильного и уверенного в себе. Теперь, когда уже подрастают сыновья, такие похожие на него, такие же шумные и стремительные, она поняла, насколько счастлива, насколько сильно привязана к нему. Волна нежности буквально захлестнула Алену. Она порывисто шагнула к мужу, не обращая внимания на прохожих, прижалась к нему, нежно и сильно поцеловала в сухие твердые губы, утонула в его серых смеющихся глазах.
После, уже в гостинице, они сидели рядом на широченной постели, пили вкусное тягучее вино. Говорили о чем-то совершенно незначительном, но таком милом. Смотрели на залитые вечерним светом островерхие крыши древнего города, на многочисленные флюгеры и высокие стрельчатые окна старинных особняков, на острые шпили костелов.
Алена не заметила, как боль немного отступила. Воспоминания всколыхнули чувства. Тем временем дверь неслышно отворилась, и в палате возник, будто материализовавшись из сна, Глеб. В два шага он оказался рядом с постелью, нежно приник к слабой после операции руке.
– Ну что же ты, родная?! Как можно быть такой неосторожной?! Почему ты мне не сказала, что у тебя проблемы?
– Так ведь ничего и не было. Кровотечение началось неожиданно. Я даже не успела позвонить. Кто меня привез?
– Я же говорил тебе, что пошлю сотрудника для подстраховки. Вот он и вызвал скорую. Хорошо, что обошлось. Могло быть значительно хуже. Я говорил с врачом. Он сказал, что такое кровотечение могло быть вызвано множеством причин. Главное, что это не внематочная. Тебя как привезли – сразу на стол. Дима связался со мной, как только сдал тебя врачам. Я тут же приехал, но ты была на столе, а после трудно отходила от наркоза. Дима сказал, что когда подбежал к тебе, то первым делом подумал, что в тебя стреляли. Крови было довольно много. Сейчас для тебя самое главное – покой.
– Я понимаю! Но вот девочку я так и не нашла.
– Забудь на время об этом. Твое здоровье важнее. А что касается твоей подопечной, не волнуйся, отыщется! – попытался успокоить жену Глеб.
– Я всерьез опасаюсь, что ей грозит опасность. Перед тем как я потеряла сознание, кто-то пытался меня прощупать. Я чувствовала чью-то волю. Как будто в мозг забрались чужие холодные щупальца!
– Аленка! Ты же профессионал! Кому, как не тебе, известно, что…
– Нет, Глеб! Это вполне серьезно! То, что происходило, не было гипнозом! Я, когда ощутила вмешательство, поставила блок. А буквально через несколько минут почувствовала острую боль! Мне словно все внутренности наизнанку вывернули!
– Успокойся, дорогая! Все уже позади! – гладя слабую руку жены, говорил Глеб.
– Ты не понимаешь, насколько это серьезно. Там что-то происходит неподвластное обычной психике! – взволнованно сказала Алена.
– Дорогая, чудес на свете не бывает! – убежденно сказал Глеб. – Пойми ты, наконец, у тебя просто неприятности со здоровьем. Врач сказал, что начаться могло по множеству причин, так сложилось, что кровотечение просто совпало с твоим приездом в колледж! А уж когда у тебя начался приступ, могло померещиться все, что угодно! Поверь, Дима не спускал с тебя глаз. К тебе никто не подходил, никого рядом не было. Ты же не хочешь сказать, что на тебя воздействовали с большого расстояния?
– В том-то и дело, что расстояние не имеет существенного значения. Если судить по оккультным знаниям, воздействовать на человека вполне возможно на любой дистанции. Например, через фотографию или через вещь, которую он носит, или через предмет, принадлежащий конкретному лицу…
– Прости, но в это я никогда не поверю! – оборвал ее Глеб. – Вообще постарайся обо всем этом не думать. Тебе необходим покой и здоровый сон. Надеюсь, ты не собираешься надолго задерживаться в больнице?
– Разумеется!
– Вот и замечательно! Теперь тебе нужно постараться уснуть, а я поеду по делам. Мы сегодня собираемся обследовать здание и прилегающие строения. Марек уже установил необходимые контакты.
Поцеловав жену, Глеб вышел из палаты, а Алена, закрыв глаза, снова попыталась восстановить в памяти все события, связанные с сегодняшним утром.
Парень еще не окончательно пришел в себя. Разинутый слюнявый рот вызывал у Татьяны отвращение. Да и пахло от парня не французским парфюмом. Но ради поставленной цели можно вытерпеть и не такое. Главное, что глупый мальчишка теперь полностью в ее руках. Зелье сработало как надо. Едва выпив стакан дешевой бормотухи, в которую она незаметно вылила содержимое пузырька, парень чуть ли не завыл от вожделения. Теперь, когда дело сделано, он все еще стремился к продолжению, но Татьяна, отстранившись, остановила его:
– Погоди, малыш. Если хочешь, чтобы так было и дальше, выполнишь мою просьбу. Она несложная, но в награду я сделаю такое, от чего у тебя голову окончательно сорвет!
Он только мычал от желания. Но Татьяна оставалась неумолимой:
– Нет! Я сказала, только после того, как сделаешь то, о чем я попрошу.
– Что сделать? – наконец выдавил из себя парень.
– Я тебе все объясню! Это несложно.
Таня встала, не думая даже одеться, подошла к окну и спокойно закурила. Луна, проглядывая сквозь легкие облачка, неспешно плыла над городом. Во дворе все еще сидела на лавочке компания дружков ее партнера. Солидно подвыпив, они уже, очевидно, забыли о том, что их товарища увела с собой яркая брюнетка. Ну ничего, она не сомневалась, что, едва добравшись до компании, он такого нарасскажет, что мало кто поверит, хотя и бедные их фантазии наверняка рисовали что-то, да только навряд ли сумели додуматься до того, что она сделала с их вожаком. Так даже лучше, она не поскупится на обещания, благо выполнять их все равно не придется.
Парень заворочался на продавленном диване. Сел. Почесался. Пахнуло нечистым телом. Татьяна не стала дожидаться, когда он снова начнет ее грубо лапать. Легко увернулась от рук парня, взяла одежду, спокойно отошла в угол комнаты, оделась.
– Слышь, подруга, а тебя как звать-то? – спросил парень.
– Постель не повод для знакомства! – ответила Татьяна. – Ты лучше слушай и запоминай, что сделать нужно.
Объяснила она все просто и доходчиво. Показала загодя распечатанную фотографию.
– Ты, блин, в натуре, точняк хочешь? – обалдев от предложения, спросил парень.
– Слушай, малыш, я тебе объяснила? Действуй! Все равно такую, как я, ты нигде не найдешь!
– Эт точно! Знаешь, у меня никогда такого не было!
– Когда сделаешь все, я тебе такой подарок сделаю, на всю жизнь запомнишь! – усмехнувшись, пообещала Татьяна. – Лучше будет, если ты своих дружков привлечешь. Так, чтобы мало не показалось.
– Сделаем! Пацаны у меня хоть куда!
– Вот и сделайте и хоть куда, и хоть кого! А точнее, того, кого нужно, и куда только заблагорассудится. Ладно, малыш, мне пора, послезавтра я узнаю результат, если все пойдет как надо, получишь сполна.