– Ну что ж, теперь самое время мне навестить старого кореша, – сказал он и швырнув бутылку в траву, пошел к подъезду.
Казалось, Паша окаменел, и, наверное, еще долго стоял бы вот так с вытаращенными глазами, если бы Лерыч не втолкнул его в прихожую. Вошел сам, и когда уже очутился в квартире, схватил бородатого за горло, сдавливая пальцы и перекрывая тому доступ воздуха.
– Что, твари, жируете на мои деньги? В магазин мать послал… – Лерыч разжал руку, и ослабевший Паша едва не упал. Ноги его подкосились и он присел перед Лерычем на корточки. Он был поражен тем, что Лерыч отыскал их, и, наверное, только поэтому даже забыл спросить, каким образом ему это удалось.
Лерыч врезал ему пару раз по ребрам, отчего бородатый Паша заохал, прижимая локти к бокам. На этот раз прощенья он не просил, и приготовился умереть. Лишь одна просьба у него была к Лерычу.
– Мать не убивай. Очень прошу. Она здесь не при чем. Я во всем виноват. Убей меня и уходи. Она ведь тебя не видела, и не узнает, что ты был здесь.
Лерыч рассмеялся, покачал головой.
– Убить тебя и уйти. Поверь, это для меня так просто.
Паша боязливо отвел глаза в сторону.
– Я знаю, что ты зверь. Ты даже не раскаиваешься за всех тех, кого отправил на тот свет. А я вот не могу. Ночи не сплю. Закрою глаза, и передо мной Борисов с Танюхой стоят. И еще тот охранник. Зачем я только связался с тобой, – Паша обхватил голову руками и сидя на корточках, стал раскачиваться как маятник из стороны в сторону и стонать. Было заметно, что в своих душевных переживаниях он не притворяется.
И глядя на него, Лерыч подумал: уж не сходит ли бородатый с ума? И если пока не сошел, то он уже, кажется, на грани этого. Поэтому надо успеть, заполучить как можно скорей назад свои деньги. И он Пашу даже бить не стал, сказав:
– Убивать тебя, Паша, я не стану. Очень мне нужно.
Паша поднял голову, посмотрел на Лерыча воспаленным взглядом психически нездорового человека. Кивнул.
– Понимаю. Ты пришел за своими деньгами? Ну так забирай, – он раскинул руки в стороны, показывая этим жестом, что Лерыч может обыскать всю квартиру. Но Лерыч даже не двинулся с места, потому что понял: денег здесь нет.
– Паша, сволочь, верни мне мои деньги. И я уйду.
Паша закатился истеричным смехом, как будто издеваясь над Лерычем.
– Деньги? Нет у меня денег. Я их оставил там, в баллоне.
Лерыч наклонился, ладонью шлепнул бородатого по лицу. Видно Паша еще не очухался от неожиданной встречи.
– Что ты мелешь, придурок? В каком баллоне?
– Баллон от колеса трактора "Беларусь". Он валяется там возле дороги, когда идешь на платформу, – Паша махнул рукой, словно баллон валялся именно в той стороне.
Лерыч прислонился спиной и головой к стене. Похоже было, что бородатый сейчас ему не врал. Он бы наверняка отдал деньги, если бы они были у него тут в квартире. Сегодня, убегая от ментов, Лерыч видел в кустах этот валявшийся баллон. Ну разве он мог подумать, что эта небритая образина спрячет в него деньги.
Он закрыл глаза и застонал, чувствуя себя нехорошо.
– Сволочь ты, Пашка. Мразь.
Бородатый и не думал возражать, податливо кивнул, соглашаясь.
– Правильно все. Я – сволочь. Я – мразь. – Кажется, ему сейчас было все равно, что произойдет с ним. Он только твердил, чтобы Лерыч не трогал его старуху мать.
– Да? Ты хочешь, чтобы я ее не трогал? – закричал Лерыч, показав в руке опасную бритву. – Да я перережу ей глотку, если ты не привезешь мне деньги. Сейчас твоя мать придет из магазина и будет сидеть тут со мной. И мы будем ждать. А ты поедешь туда, вынешь из баллона деньги и привезешь их мне сюда. Понял? Если не хочешь, чтобы я перерезал твоей маменьки горло, как поганой овце. Слышишь меня, гад?
Паша слышал, о чем говорил ему Лерыч и понимал, что выхода у него нет.
– Ладно. Я привезу, – сказал он. Но сказал как-то не так. В голосе слышалось что-то заговорческое, даже угрожающее и оно не понравилось Лерычу.
Они сидели в кухне и ждали, пока вернется Пашина мать. И когда в двери раздался звонок и Паша было кинулся в прихожую, Лерыч удержал его, схватив за плечо и ткнув стволом пистолета в лоб.
– Сиди тут. Я сам открою.
Анна Егоровна Мареева была поражена появлением в этой их квартире Лерыча не менее, чем ее сын.
– А, а! – выкрикнула она испуганно, выронив из руки сумку. Хотела отскочить на площадку к соседней двери, но Лерыч схватил ее за руку и втащил в прихожую. Поднял и занес сумку.
Видя, что пожилая женщина испуганно жмется в угол, улыбнулся.
– Что, Анна Егоровна, не ожидали?
– Да разве от тебя избавишься? – произнесла старуха, боязливо заглядывая в кухню на смиренно сидевшего на табуретке сына. – Оставь ты нас Христа ради.
– Оставлю, когда получу назад свои деньги, – со смешком проговорил Лерыч.
Старуха покачала головой.
– Ах, Пашка, Пашка. Разве ты не подумал о том, что он будет искать нас и придет за своими деньгами? Как ты мог совершить такую глупость?
Паша понуро опустил голову, не переча старухе.
– Говорила я тебе еще тогда, чтоб ты не пускал его в дом. Гнал. Не послушал ты меня. Деньги забрал. Эх, Паша, – вздохнула старуха.
Паша и на этот упрек отмолчался, ни проронив ни слова. Он не испытывал стыда. Что это такое, он уже давно не знал. И за себя он не переживал теперь, сознавая, что он – уже труп. Все равно Лерыч его не оставит в живых. Другое дело – мать. За что она должна страдать, если сын непутевый.
Достав из кармана кошелек, старуха вынула из него все деньги. Их было около десяти тысяч.
– Этого мало, – сказал Лерыч. – Пусть Пашка поедет и привезет остальные деньги. Он знает, где их взять.
– Мать?! – произнес Паша, глянув на старуху.
– Поезжай, – махнула та рукой.
Паша побежал в ванную. Надо было привести свое лицо в порядок. С синяками да небритый, на такого люди будут обращать внимания. В том числе и менты тоже. Поэтому Паша наскоро побрился. Нацепил черные очки, чтобы прикрыть синяки вокруг глаз. Достал из гардероба костюм, оставшийся там от отца.
Минут через пятнадцать он уже стоял в прихожей, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, я пошел? – сказал он.
Лерыч осмотрев бывшего приятеля, одобрительно кивнул.
– Давай.
Но Паша стоял, не уходил. И Лерыч решил узнать причину.
– В чем дело, Паша?
Паша озабоченно посмотрел на мать.
– Лерыч, помни. Ты обещал, что с матерью ничего не случится.
Лерыч как будто обиделся.
– А когда я подводил друзей? Даже таких, как ты.
Паша посчитал упрек справедливым. Уставившись в пол, произнес:
– Права мать. Я во всем виноват. – Он поднял глаза на Лерыча. – Я скоро вернусь и привезу тебе деньги. Не сомневайся. Я обещаю.
Лерыч хлопнул его по плечу, выпроваживая из квартиры. Потом, подойдя к открытой балконной двери, наблюдал за тем, как Паша подошел к автобусной остановке, но ждать автобуса не стал. Поймал такси.
Анна Егоровна находилась в кухне. Молча сидела на табуретке и мысленно внушала недотепе сыну, чтобы он больше не возвращался сюда.
Видя, что старуха о чем-то сосредоточенно думает, Лерыч присел на соседний табурет. Хотелось от скуки поболтать. Но первой начала старуха.
– Как ты узнал, что мы здесь? – спросила она, искоса глянув на край стола, где стояла хлебница. Но не она сейчас привлекала внимание Анны Егоровны, а нож, которым Паша резал хлеб да и так оставил его на столе.
– Все очень просто. Я видел у Пашки в комнате завещание на эту квартиру, – обвел взглядом Лерыч довольно просторную кухню, – И понял, что больше вам деваться некуда. Родных у вас нет. Паша мне говорил об этом еще когда мы с ним сидели в зоне.
Женщина вздохнула.
– Дурак он у меня, потому и вся жизнь у него наперекосяк, – проговорила она, придумывая, как бы дотянуться до ножа да взять его в руку. Для этого лучше встать. Сидя, она не сможет нанести хороший удар. И сейчас было бы неплохо, если б этот Лерыч вышел из кухни. А когда он войдет, она сделает то, что должен был сделать ее сын. Но Паша смалодушничал.
– Он у меня с детства был размазней, – сказала старуха, заметив, что Лерыч встает с табурета и обрадовалась в душе, неужели он выйдет.
Но Лерыч всего лишь подошел к окну. Хотелось курить, но он решил пока с этим повременить. Искоса, время от времени, он приглядывал за сидящей за его спиной старухой. Оставлять ее в живых, не имело смысла, так же как и Пашу. Даже если Паша привезет деньги, они оба должны умереть, с небольшой лишь разницей во времени. Для себя Лерыч определился: старуху он убьет сейчас, выйдет из квартиры и подождет Пашу на улице. Вдруг тот приведет с собой ментов. Тогда отсюда с четвертого этажа не убежишь. Ну, а если не приведет, Лерыч его встретит на улице. Они вместе поднимутся в квартиру, а дальше…
Лерыч обернулся в тот момент, когда старуха уже встала у него за спиной, занеся руку с ножом для удара. Отвлекся он всего на каких-то три, четыре секунды. Этого оказалось достаточно Анне Егоровне встать и схватить нож. Если бы он на немного опоздал, то получил бы удар в спину.
С быстротой кошки Лерыч отскочил в сторону, и нож с большим лезвием, накрепко зажатый в руке старухи, ударил в подоконник. Лерыч схватил ее за руку, попытался разжать и не смог. Даже не подозревал, что у женщины ее возраста могут быть такие силы. Нож она держала мертвой хваткой.
– Старая ведьма! – произнес Лерыч, схватив другой рукой Пашину мать за горло. В глазах у нее была такая решимость, что впервые Лерычу сделалось страшно. Он нисколько не сомневался, окажись у нее возможность, она бы прикончила Лерыча не раздумывая. И чтобы не дать ей такого шанса, Лерыч со всей силы сдавил свои пальцы на горле старухи. Та зхрипела.
Это противоборство продолжалось не боле двух минут. Потом она стала слабнуть. Но даже когда мертвая уже лежала на полу, не выпустила из своей руки нож.
Убедившись, что старуха больше не дышит, Лерыч решил как можно быстрей покинуть квартиру. Но перед этим не мешало бы все-таки и ему переодеться. Сменить свой светлый костюмчик на что-то менее броское. Заглянув в тот же гардероб, откуда Паша вытащил еще казавшийся новым костюм, Лерыч не нашел в нем ничего подходящего кроме старых джинсов. Но и они сейчас сгодились. Расхаживать в светлом костюме, тем более помятом и в некоторых местах испачканном, было не очень разумно. Другое дело джинсы.
Лерыч надел их. Тут же в гардеробе отыскал несколько рубашек, хотя и ношенных, но чисто выстиранных. Видно Пашин отец был довольно аккуратным человеком. Даже заношенный пиджак серого цвета в мелкую полоску, оказался еще вполне пригодным, чтобы в нем выйти на улицу. Да и выбора другого у Лерыча не было.
Свое барахло он забросил в гардероб, после чего вышел из квартиры, закрыв дверь на ключ.
Разместившись той самой лавочке, где пару часов назад он уже сидел, Лерыч стал ждать возвращения Паши.
Глава 25
Был уже вечер, когда Паша Мареев вышел из вагона электрички на платформе Перловская, и почувствовал, как защемило сердце. Сколько раз он ходил по этой дороге домой. А теперь у него нет ни дома, и вообще, ничего. Даже его самого нет, потому что он уже – труп. Как только привезет Лерычу деньги, тот убьет его. В тягостных размышлениях Паша дошел до того места, где дорога круто уходила вправо, огибая забор завода.
Факел огня Паша увидал издалека, и сердце кольнуло, когда пришла догадка. Он бросился бежать на этот огонь прямо через кусты, не разбирая дороги.
Трое бомжей сидели у горящего резинового баллона и грелись, разбавляя неторопливый свой разговор о жизни водкой, которую они отпивали прямо из бутылки. На выбежавшего из кустов Пашу они уставились оторопело.
– Это еще что за Кинг-конг? – проговорил один из них, когда Паша подбежал к кострищу и как шаман принялся бегать вокруг. С той лишь разницей, что вместо заклинаний он выкрикивал в адрес бомжей матерные проклятия.
Бомжи испуганно глядели на него, не понимая, что происходит. Но скоро Паша сам все объяснил им. Сначала он выхватил у одного из бомжей бутылку с остатками водки, допил ее и только потом произнес болезненным надтреснутым голосом:
– Зачем? Ну зачем вы подожгли этот баллон?
Бомж, который был помоложе и посмелее своих приятелей, поднял с земли пустую бутылку и словно желая убедиться, что она пустая, перевернул ее вверх дном и даже потряс.
– Ни хрена себе! Всю нашу водку выжрал. Во, какой молодец, – он бросил бутылку на землю. – Ты пришел и ушел. А нам всю ночь тут куковать. Вот и подожгли, чтобы греться. А в чем, мужик, проблема? Тебе что, колеса этого жалко? Так мы его не крали. Оно валялось тут.
Паша схватил палку, на конце которой была подвешена кастрюля с каким-то варевом. Еще минуту назад, все то, что булькало в ней и издавало вполне сносный запах, теперь оказалось в огоне. И увидев это, бомжи возмутились.
– Ты, козел! Чего делаешь? – закричал на Пашу старикашка, выхватив из-под куртки нож.
Они хотели окружить наглеца и хорошенько его проучить.
– Ты зачем вылил наш суп? – самый молодой бомж схватил только что им же брошенную бутылку. Ею он намеревался раскроить башку непрошеному гостю, чтобы не устанавливал здесь свои порядки.
Третий бомж как видно готов был порвать Пашу голыми руками. Выставив их перед собой с растопыренными пальцами, он пошел в атаку на наглеца, но был тут же остановлен вместе со своими товарищами, когда Паша несколько раз перед ними махнул дымящейся палкой.
– Не подходите, скоты. Убью, – произнесено это было с такой решительностью, что бомжи сначала остановились, а потом и вовсе стали пятиться назад, называя Пашу придурком.
Но Пашу это ничуть не оскорбило. Видя, что бомжи больше не решаются напасть, он принялся палкой ковырять в костре, пытаясь достать из горящего баллона пакет с деньгами. Хотя глупо было надееться, что деньги еще не сгорели. Ведь баллон полыхал вовсю.
– Что же теперь делать? – проговорил Паша, измученным голосом, наблюдая за тем, как огонь разгорается все сильней, выстреливая высоко в небо снопы искр.
На платформу он возвращался, сгорбившись и едва передвигая ноги. Как будто тащил на своих плечах неподъемный груз. Сел в электричку и доехав до Ярославского вокзала, подошел к дежурившим там патрульным милиционерам.
– Хочу сделать заявление, – понуро сказал он и попросил, чтобы его немедленно доставили в уголовный розыск.
Пашу Мареева привели в кабинет подполковнику Туманову, и Федор вместе со старшим лейтенантом Ваняшиным сразу же приступили к допросу.
Ваняшин узнал в сидящем перед ними человеке того небритого, с которым разговаривал возле дома.
– Это он, Николаич, – сказал старший лейтенант Федору Туманову. – Я рассказывал о нем. Он разговаривал со мной, а другой держал Грека на мушке.
Подполковник Туманов даже еще не успел задать вопрос, как Паша сказал:
– Я вам все расскажу. И про себя и про Лерыча. Только умоляю, сделайте так, чтобы этот гад не убил мою мать.
– Мы сделаем все от нас зависящее. Говори, – пообещал Федор Туманов.
Уже через десять минут фургон с зашторенными окнами набитый спецназовцами в сопровождение машины с мигалками несся по улицам Москвы. План захвата маньяка разрабатывался прямо тут же в машине, и каждый из спецназовцев получил четкие указания по задержанию. Роли были распределены для всех десяти человек облаченных в бронежилеты и пулезащионые шлемы.
– Вы, – обратился Федор Туманов к Паше, – подниметесь вместе с нами на этаж и позвоните в дверь.
Глядя в суровые лица высоченных спецназовцев, Паша отнюдь, не испытывал успокоения. Скорее, обреченность. Если его не убьет Лерыч, то это с легкостью могут сделать спецназовцы. Поэтому то, что предложил Туманов, ему не очень-то понравилось. В глубине души Паша надеялся, что эти молодцы все могут сделать и без него сами, а иначе им грош цена. И он даже попытался отказаться, сказав:
– А может быть, вы сами как-то…
Федор Туманов переглянулся с командиром подразделения спецназа, потом сказал Паше:
– Мы, конечно, можем обойтись без вашей помощи. Но в таком случаи нам придется вышибать железную дверь. На это уйдет время, а там ведь ваша мать. Вы же хотите, чтобы она осталась жива? Не так ли?
– Да. Хочу.
– В таком случаи, вам придется позвонить и чтобы этот как вы его называете, Лерыч, сам открыл вам дверь. А вот остальное, уже сделаем мы.
– Хорошо, – согласился Паша.
Еще на подъезде к дому машина сопровождения выключила мигалки. Фургон остановился за углом дома, и из него один за другим стали выскакивать спецназовцы. К подъезду подбегали скрытно, под самыми окнами дома. С ними вместе бежал и Паша. За ним – подполковник Туманов с командиром группы спецназа.
По лестнице поднимались тихо, без шума, хотя выглядел каждый из группы довольно внушительно: и ростом, да и обмундирования на них было как на космических рыцарях. Даже укороченные автоматы с набалдашниками глушителей на стволах, своим видом напоминали бластары звездных войнов.
На площадке четвертого этажа Паша оказался один перед закрытой дверью, хотя вместе с ним не считая Туманова и Ваняшина, поднялось еще восемь спецназовцев. Четверо из них засели на промежуточной площадке между четвертым и пятых этажами. Другие четверо с Тумановым и Ваняшиным притаились на лестнице чуть ниже.
Когда все приготовились, Федор Туманов махнул Паше рукой, тем самым подавая знак, что тот может звонить.
Паша вздохнул, перекрестился и нажал на кнопку звонка. Потом еще и еще раз, но дверь ему не открывали. Более того, тишина там в квартире, казалась пугающей. Паша приложил ухо к двери, послушал, и почувствовав недоброе стал со всей силы давить на звонок. А сверху и снизу к нему уже бежали спецназовцы. Один из них держал в руках здоровенную кувалду, воспользоваться которой им не пришлось. Паша вспомнил, что уходя, взял с собой ключ от квартиры. Другой был у матери.
– У меня есть ключ, – закричал он, лихорадочно шаря по карманам, и когда нашел его, сунул в дверь.
В квартиру он вбежал первым, крича:
– Мама!
Кто-то из вбежавших следом спецназовцев догадался включить в коридоре свет, и все увидели лежащую на полу в кухне старуху.
Лерыч уже решил было, что нечестный на руку Паша смылся с его деньгами, как вдруг увидел выбежавшего из-за угла дома человека в камуфляже и спецснаряжение.
Один. Второй…
Лерыч насчитал их десять человек. Потом увидел и Пашу. Он пригибаясь, бежал к подъезду следом за подполковником Тумановым.
– Сукой ты Паша был, сукой и останешься, – сказал Лерыч, решив что пора ему отсюда убираться. Чем закончится этот визит ментов, он себе хорошо представлял и потому не собирался задерживаться здесь. Вдруг заметят. И так уже наверняка из окон дома, возле которого он сидел на скамейке, обратили на него внимания. Даже кому это и не нужно и те потаращились на него в достоль. С какой такой радости, столько времени сидит мужик. Полпачки сигарет искурил. Хорошо еще не догадались в ментовку позвонить. Вот был бы для Туманова сюрприз.