- Андрей, у тебя укол лучше получится. Сделай, а? Я боюсь…
- Сделаю, Татьяна, сделаю.
Пока шеф мыл руки, я уже задремал. Всё, хватит, дудочки! Наконец-то я рассказал про Щипача. И про то, что он увидел в Новогиреево. Задание выполнил, описание возможных убийц добыл. Теперь пусть работают другие, а я буду спокойно болеть.
- Не будешь больше мучить Русика? - жалобно спросила мать, когда Андрей сделал мне укол и закутал в одеяло. - Ты же обещал. Ну, пожалуйста!
- Раз обещал, значит, не буду. Пусть спит. Я вернусь через полчаса.
Озирский в прихожей надевал ботинки. Во дворе ещё лежало много снега, но он вышел без шапки - только в кожанке. Сейчас он очень торопился - наверное, хотел побыть один.
- Андрюша, осторожнее, - предупредила мать. - У нас здесь молодёжь такая…
Она имела в виду Ленку Мартынову и её приятелей-сатанистов, про которых рассказывали всякие ужасы. Их группа называется "Чёрный Дракон" или как-то похоже. Алтарь у сектантов украшен статуэтками богов зла. Мать Ленки всё сильнее молится из-за этого, а отец с бабкой вообще рехнулись. Прошёл слух, что они приносят в жертву то ли детей, то ли животных.
Но Ленка мне говорила, что ничего они не приносят, и не собираются. Вот есть такая секта "Хабратц Хэрсе Хэор Бохер" - так они действительно приносят жертвы, только суицидальные. То есть человек сам себя убивает на алтаре, а перед тем пишет записку, что никого не винит. Эта секта относится к ветви восточного сатанизма. Они поклоняются божкам, одного из которых зовут Лилит. Это - женское воплощение Зла.
- Молодёжь? - усмехнулся Андрей. - Ничего. Тата, ты меня знаешь. Я их не обижу. Спи, Русланыч. Больше вопросов у меня нет.
Когда шеф ушёл, я вдруг проснулся и захотел есть. Мать принесла мне клубничный йогурт и творог. Я включил пультом телик, чтобы посмотреть "Дорожный патруль". Бывало, что и мать смотрела эту передачу вместе со мной и Андреем. Но вообще-то она такие ужасы не любит. Говорит, что потом всегда не заснуть.
На экране как раз кончался шоу-балет. Выступали рэйверы. Какие-то тощие девчонки тряслись на сцене, как под током. Потом вышли мулаты с красивыми фигурами, но на них посмотреть не дали - пустили рекламу. Мать пришла со стаканом молочного коктейля - для себя; забралась в кресло с ногами.
- На кухне выключила телик? - подозрительно спросил я.
- М-м, - промычала она, потому что как раз глотала. - Перегрелся.
- Испортишь - новый не куплю, - предупредил я на всякий случай.
Но тут реклама кончилась, и пошла заставка "Дорожного патруля". Клёвая передача, и ничего в неё страшного нет. Просто жизнь, без лакировки. Я спокойно могу её смотреть и ужинать, и Андрей тоже. А вот мать вся трясётся.
Конечно, у нас здесь, во дворе, я ещё не то видел. Один раз вечером гулял с Вилькой, и встретил Ольгу Сазонову. Это знакомая девчонка, мы видеокассетами меняемся. Так вот, она была зимой в одних трусах и в драном ватнике. А вид у неё был такой, что в страшном сне не приснится. Волосы раньше были пышные, до пояса. А тут голова оказалась обрита наголо, только спалённые клочья торчали. Тоже самое сделали с ресницами, и с бровями. И всё лицо - в крови, порезано бритвой.
Я по "мобиле" вызвал "скорую". И правильно, потому что Сазонова чуть не умерла. Хорошо, что меня встретила. Она потом упала в сугроб, и обязательно бы замёрзла. Её в больнице две недели откачивали, в себя приводили. К Ольке от её подруги парень хотел уйти. Сам напросился, она и не хотела. Так он в отместку наврал, что Олька к нему приставала.
Подруга, конечно, ему поверила. Подговорила двух своих родственников, которые "ширялись", за "дозу" изнасиловать Ольку и изуродовать. Те и расстарались. Спички о тело тушили и окурки. В "бутылочку" играли. Хорошо, что бутылка попалась из-под пепси-колы, а то бы Ольке не жить. Кроме того, её ещё и ограбили. Взяли мутоновую шубу, сапоги, серёжки, браслетку.
Я потом к Ольке в больницу пришёл. Сказал, что всех посадили. И мои друзья проследят, чтобы никто от ответственности не ушёл. А Олька, дура, сказала, что простила всех. Никого из-за неё сажать не надо. И тут я решил, что зря вызвал врачей. За оскорбление надо спрашивать, и обиды смывать кровью. А если ты этого не хочешь, значит, правильно тебя били.
Мне почему-то стало то ли страшно, то ли тревожно. Захотелось, чтобы скорее пришёл Андрей. А вдруг с ним во дворе что-то случилось? Бывает, что и каратистам попадает. Вдруг возьмут да и выстрелят? Он ведь мимо не пройдёт, если кого-то будут обижать. Обязательно впишется.
Заунывная, тихая мелодия сменилась воем сирены. По экрану побежали зелёные цифры. Потом вспыхнул огненный треугольник. И тут мы с матерью увидели, как две легковушки "Патруля" выворачивают со двора на улицу.
- База, по вашему первому сообщению выезжаем в Центральный административный округ, - сказал голос за кадром.
Иномарки, расписанные рекламой и номерами телефонов экстренных служб, ехали, включив оранжевые мигалки. Я узнал Пресню. Их база находилась неподалёку. Один раз я видел эти машины. Тогда на Ленинградке кто-то попал под автобус. Потом я поймал сюжет в вечернем выпуске.
- На Звенигородском шоссе произошло убийство, - это говорила уже женщина.
Я так и подпрыгнул. Всё-таки улица знакомая, и раньше в сводки не попадала. Мать тоже охнула, скрипнула креслом, чуть не выронила бокал из-под коктейля.
- Ой, тот самый дом! Русик, ты видишь, магазин внизу?… Там же Бабенко живут… Это у них?
- Точно, у них.
Меня уже сильно трясло, но было не до градусника. Не зря Озирский сегодня весь день психовал. Значит, догадывался о чём-то, по крайней мере. Только кого убили-то?
- Сегодня в восемь утра в ОВД "Пресненское" поступило сообщение о том, что в своей квартире найдена убитой Бабенко Олимпиада, восьмидесятого года рождения. Девушка нигде не работала и не училась. Родители её умерли. Смерть наступила, по заключению экспертов, примерно двенадцать часов назад. На теле погибшей насчитали пять ножевых ранений. Два из них - в область сердца, три - в живот. Оружие убийства - кухонный нож - был обнаружен рядом с телом. По заявлению соседки погибшей, сын Олимпиады Андрей, девяносто пятого года рождения, бесследно исчез. Известно, что девушку время от времени навещали три сожителя. Одного из них соседка вчера заметила во дворе дома. Молодой человек направлялся к подъезду. Вероятно, шёл в гости к Олимпиаде. Потом пожилой мужчина, чья квартира граничит с квартирой Бабенко, слышал громкие голоса, звон посуды и плач ребёнка. Через некоторое время наступила тишина. Утром, выйдя к мусоропроводу, другая соседка заметила, что дверь в квартиру Бабенко приоткрыта. Зайдя в прихожую, женщина увидела хозяйку квартиры, лежащую на полу в луже крови. И поняла, что та мертва. Испугавшись за ребёнка, соседка обошла все комнаты. Его нигде не было. Относительно молодого человека известно только то, что зовут его Николаем, и что он - приезжий с Украины. Возбуждено уголовное дело, ведётся следствие…
Руки у меня тряслись так, что я нечаянно выключил телевизор. Да и зачем его смотреть, если пошли другие сюжеты? Николай, Микола… Я почему так и думал, что сорвётся не накачанный Лёшка Чугунов, а доходяга Матвиенко. Он действительно любил Липку, ревновал её до ужаса. А та только забавлялась, дразнила его. Любил… И убил. Тьфу, даже не верится! И Андрейка пропал! Это уже совсем невероятно. Пацану года нет, это не свидетель. Зачем его похищать? Но, раз не убили его в квартире, значит, может быть жив. Жалко, что много времени прошло. Микола тысячу раз успеет уехать из Москвы. А с Украины его попробуй, достань. И зачем младенца забрал? С ним труднее будет скрыться…
- Господи, Липочка!.. Девочка моя… Этого не может быть! - лепетала мать. - Русик, это ведь не их квартира! Правда, что произошла ошибка? Та, убитая, нисколько на Липу не похожа…
- Будешь не похожа после пяти ударов ножом! - жёстко сказал я. - Это - её халат, точно. Похоже, они с Миколой подрались. У Липки и под глазом фингал. Когда снимают на видео, даже на фото, всё получается не так. Часто даже место не узнать. Мам, ну не надо! Подождём, когда Андрей вернётся. Хочешь, я сбегаю за ним?
Мать сидела, как деревянная. Я боялся, что она сойдёт с ума. Пришлось слезть с постели, обнять её, поцеловать. Она даже не посмотрела, что я по полу бегаю босиком.
- Русик, у тебя жар, - тихо сказала мать. - Ложись в постель. Андрей и так придёт. Липочка, да что же случилось? Помню, как впервые увидела - ещё с длинной косой. Синеглазка, красавица… Ведь вся семья выбита, почти вся! Только Оксана с дочкой остались, не сглазить бы! Жаль, что старшая сестрёнка задержалась немного с приездом. Она бы не допустила! Как Андрей ей всё это скажет?
Мать давилась слезами. И я вдруг понял, что по-настоящему реву. Такого не было с раннего детства.
- Русик, мне страшно подумать, что с Оксаной будет. Она почти всё в жизни потеряла. Одно хорошо - удачно вышла замуж. Но и это её положение мне кажется хлипким, несерьёзным каким-то. Четвёртая жена - разве так можно?
- В Турции можно. - Я вытер лицо рукавом. - Мам, чего плакать-то теперь? Мне уже давно казалось, что Липка плохо кончит. Я ей даже говорил… Она с ними спала, со всеми. И с Миколой, и Лёшкой. И с Андреем, конечно. Даже соседи знали, что у неё три сожителя. Ей очень нравилось, когда ревнуют…
- Не надо так о ней, Русик, - просила мать. - Не надо. Теперь уже ничем не поможешь, и упрёками - тоже.
У матери свалился с головы тюрбан. Волосы она действительно покрасила, и даже неплохо получилось. Но всё-таки лучше ей быть блондинкой.
- Самое главное, что ребёнок пропал, сын Андрея! Вдруг самое страшное уже случилось?
Мать грызла кулак, а я кусал губы.
- А. может, нет? Хотел бы - убил в квартире.
Надо самому успокоиться, и мать успокоить. Она не сможет всё подробно рассказать Андрею. Придётся мне…
- Шеф придумает, что делать. Не таких находил. У него крутые случаи были в жизни!
- Знаю, - кивнула мать. - Но уже боюсь верить в хорошее.
Она держалась за сердце. Губы сделались цвета сливы. Я понял, что надо вызывать "неотложку". Это ещё с Ленинградки повелось. Но меня колотил озноб. Палец не попадал на кнопки телефона. Мать, схватившись за косяки, качалась в дверном проёме.
- Я так боюсь, что Андрей сломается именно сейчас! Какой кошмар - потерял жену, а потом подругу… Тех детей отобрали, этого сыночка похитили. Русик, помнишь. Андрей говорил, что его женщины все плохо кончают?…
Я подошёл к матери, взял её за руку. Она опять зарыдала.
- Ведь это всё - правда! Ты видишь? Ещё одна жертва какого-то неведомого проклятия! А Андрей ещё не знает! И сынулька пропал - куклёныш, грудничок… Где он, что с ним?…
Я вспомнил, как Липку показывали пор телевизору - в нескольких проекциях. Почему-то особенно обратил внимание на задранный, окровавленный халат. Даже трусы были видны. Руки со сведёнными пальцами - так бывает при последней судороге. Глаза не синие, а белые. Мутные, с расширенными зрачками. Они давно высохли, подёрнулись плёнкой.
Когда знал человека живым, трудно представить, что его нет. И не будет никогда. Всё такое знакомое. Например, густые волосы на плитках кухонного пола. Резные двери в комнатах - их делал ещё Липкин отец. Не умер бы он от сердца, наверное, все дети жили…
Но куда же маленький Андрейка делся, интересно? Он такой пупсик! Синеглазый, на Липку похож. Но и от Андрея много что есть. Особенно кожа - нежная, шелковистая. Липка уверяла, что сынок её напоминает пирожное "Рафаэлла" - из кокосовых хлопьев с миндалём.
Октябрина-то Оксанкина чёрная, как я. А Андрейка - совсем другой. Улыбчивый, не плаксивый. Знал меня хорошо, шёл на руки, давал свои игрушки. А теперь осталась от него пустая кроватка, и больше ничего. Я вспомнил, что особенного беспорядка в квартире не было. Только валялась на кухне перевёрнутая табуретка. Наверное, Липку убили там, а в коридор уволокли потом…
- Мам, ну не плачь, - попросил я. а сам всхлипнул. - Чего теперь?
- Как же не плакать-то, Русик? Мальчик без мамы остался, даже если живой. Андрей - единственный родной человек у него…
- А Оксана с Откой? - удивился я. - Это же тётя и двоюродная сестра. Они парня не бросят. Раз его тело не нашли, может всё обойдётся. Я Миколу знаю, он не сумасшедший, Так, ненадолго мог отключиться. Никогда не мочил, точно. Это первый раз - из ревности. А Андрейка тут причём? Схватил просто, побежал… Отловят, наверное, по-быстрому. Или сам бросит где-нибудь, на вокзале. Шеф поиск быстро организует.
- Ой, Русенька! - Мать ревела в голос. - Что же это делается-то? Людей убивают, как мух, из-за всякой ерунды! Подумаешь - приревновал! Так и Олег мог меня зарезать, когда ты родился. Но тогда это никому и в голову не приходило. Полнейшая деградация. Озверение… Погибла страна. И мы все погибли! Я только за тебя боюсь… - Мать обняла меня, прижала к себе. - Как детей рожать? Как растить? А люди терпят, прощают. И, кажется, будут безмолвствовать бесконечно. Просто ждать лучших времён…
Мать гладила меня по голове, целовала в лоб. Я не сопротивлялся - пусть хоть так успокоится.
- Войну, говорят, пережили, и здесь выдюжим. И молчат, молчат… А кругом убивают! Ой, сыночек…
- Дураки они! - Я гладил волосы матери. Они были рыжие, мягкие от кондиционера. - Не пережили войну, а немцев победили. Если бы терпели, а не воевали, так и сидели бы тут они хозяевами, правда? Надо же бороться!
- Конечно, Русик, надо! А никто не борется. Прячутся, шкуры, пока самих не припечёт. И тогда только мелких начальников ругают, а не царя-батюшку. - У матери на губах выступила пена. - Да где же Андрей?!
Она стонала от бессилия и страха. Я всё понимал. И тоже ждал шефа. Если мать упадёт, мне одному её на кровать не уложить.
- Надо же на улицу выходить, криком кричать, делать что-то, а они по углам расползлись, как тараканы. И никто не спасёт нас, никто…
- Мам, ложись, а то совсем заболеешь. Я же ещё не поправился.
- Что у них там случилось, с Липой? - простонала мать, присаживаясь на свою постель.
- Они поругались с Андреем. Потому он и к нам переехал, - объяснил я. - Сейчас за стакан водки убивают, за кусок курицы. А ещё случай был у нас в школе…
- Русенька, не надо! - взмолилась мать, держась за сердце. - Слышать уже не могу. Где Андрей? Не пришёл ещё?
Она что, бредит? Знает же, что не пришёл. Не хватало ещё, чтобы мать в больницу отправили. Я, когда здоровый, могу один жить, а сейчас - никак. Андрею не до меня будет, и Олега в Москве нет. Надо ей капли дать или таблетку. Блин, Андрей-то где? Пора уже возвращаться.
- Нет, он не приходил. Подожди немного. Кажется, лифт шумит!
Я выбежал в прихожую, мотаясь во все стороны. Еле удалось зацепиться за угол. Нет, лифт пришёл не к нам. Меня вырвало - зря только йогурт извёл и творог. Было жалко всех - и Липку, и мать, и себя самого. Маленького Андрейку, конечно, тоже. Да и шефу не позавидуешь. Вдруг действительно сорвётся? Как Микола всё-таки смог это сделать? Сам ведь такой тощий, тихий, напуганный…
Надо матери нитроглицерин принести, и сахар не забыть. Вот, опять лифт остановился на нашем этаже. У входной двери залаял Вилька. Шеф вернулся, и ничего с ним не случилось. Сейчас он всё узнает. А потом винить себя будет, раз с Липкой поругался. Так всегда получается. Забывается всё плохое. Кажется, что умерший был самым лучшим на свете. И в его смерти виноват именно ты.
Когда я узнал, что в Мурманске скончалась прабабушка, долго шмыгал носом. Вспоминал, сколько раз нагрубил ей, как обманывал, разыгрывал по телефону. А ведь этого требовали интересы дела. Я даже хотел сам умереть, так было тоскливо. Прабабушку Машу сначала похоронили в Мурманске, а потом сообщили матери. Ветераны-однополчане подсуетились. Знали, что Татьяне будет очень трудно этим заниматься.
В замке повернулся ключ. Вилька, грязный и мокрый, ворвался в прихожую. Озирский вошёл следом - с "трубой" в руке. И я сразу понял, что шеф всё знает. Мать еле выползла из своей комнаты, держась за стенку.
- Собаку я вам доставил. - Андрей пятернёй откинул влажные волосы назад. - Сейчас еду не Пресню. Русланыч, марш в постель! Я теперь не смогу сиделкой у тебя работать.
- Андрей, ты всё знаешь? - Мать чуть не упала в обморок.
А я обрадовался, что ничего рассказывать не надо. Вот ведь какая оперативность у шефа!
- Мы "Дорожный патруль" смотрели… - начал я.
- И Гета Ронина смотрела. - Лицо Озирского было, как маска, но только в морщинах. - Позвонила мне на "трубу". Я как чувствовал, что будут новости - захватил её с собой.
Он достал расчёску, поправил пробор перед зеркалом. Переодеваться не стал - зачем? Не голый, и ладно.
- Потому я и задержался во дворе. Гета подробно рассказывала о том, что увидела по телику. Я не знал, смотрите вы этот сюжет или нет. Если бы пропустили, не стал сообщать. Но, раз так получилось, мы все в курсе.
- Так ты только сейчас узнал всё, от Гетки? Когда уходил гулять, ещё не знал? Ты же переживал, я видел.
Мне показалось, что шеф говорит неправду. То есть, не совсем правду.
- Тогда только догадывался, что с Олимпиадой случилось несчастье. Подозревал, что там неладно. Хотел помешать…
- Андрюша, а почему это должно было случиться? - испугалась мать. - И неужели ничего нельзя было сделать?
- Потому что подозрения основывались на мистике. В таких случаях трудно предпринять какие-либо меры.
Озирский взглянул на часы, схватил Вильку под мышку и потащил в ванную - мыть лапы. Мы с матерью этого сделать сейчас не могли. Через минуту он вернулся, пустил миттеля в комнату.
- Недавно на Звенигородском разбилось зеркало. Теперь ясно?
- Ясно. - Мать вся скорчилась от ужаса. - Большое?
- Большое, в гостиной, - вздохнул Андрей. - Но что произойдёт конкретно, и с кем именно, я не знал. Ведь Оксанка задержалась в Турции. Какие-то там у неё неприятности. Потом они с Откой должны были лететь на самолёте. Я не был уверен, что опасность грозит именно Липке. И вообще, несчастный случай невозможно предотвратить. Знать бы, что опасность исходит от Миколы, на порог его не пустил бы! И сам никуда бы не уехал. А ведь могло случиться так, что именно моё присутствие послужило бы причиной трагедии. Я думал, что именно так будет, и хотел свести опасность к минимуму.
- Конечно, кабы знать, где упасть!.. - вздохнула мать.
- Матвиенко ведь мог подкараулить Липку на улице и расправиться с ней там. Я не мог вечно быть рядом. Решил оставить их одних, чтобы не подавать повода для ревности. Нет человека - не проблемы, и я исчез. Как оказалось, зря…
Я подошёл к шефу сзади, сзади, взял его за локоть.
- Да Липка сама даст хоть сто поводов. Мне говорила, что обожает ребят дразнить. Хотела узнать, кто её больше любит. Ну, Микола и не выдержал… Слушай, Андрей! - Меня внезапно осенило. - Может, это не он Липку зарезал? На него больше всего похоже. Но так бывает, что преступник - совсем другой человек…
- Говори проще, Божок, - поморщился шеф.
- Ты ведь сейчас за маньяком гоняешься, верно? А он, может, тоже тебе пакостит. Вдруг он знает про Липку и вашего сына? Я не хочу, чтобы Миколу засадили за чужой грех. Выбивать признания у нас умеют. А маньяк будет гулять на свободе и посмеиваться. Ведь её убили таким же ножом, как Родиона Колчанова. И как ту женщину с остановки…