- Стой! Так не честно, надо тебя другой рукой перестегнуть, чтобы по ходу движения, как у порядочных водится… - огромную массу мгновенно остановить было невозможно, поэтому вора еще метров десять проволокло.
- Или, может, расскажешь нам что интересное? Чтоб зря твоего участкового не беспокоить, а?
- Отцепите… отцепите, сволочи! Я все скажу, все…
- Еще ругается… - удивился милиционер, доставая из кармана ключи.
- Осуждаешь, а, интеллигенция? - спросил Кинчев, когда они прощались у вагона скорого пассажирского.
- Не мое дело.
- Эт-то верно… Пойми, мы имеем право. Мы его не заслужили, мы его завоевали… Веришь ли, каждый раз действует! Уже третьего вора на понт берем, с помощью операции "Паровоз" - это я так назвал, действует безотказно. Тем более что времени нет по всем правилам колоть. Да ты, Саныч, не думай - мы ж не убийцы. Машинист свой парень, все равно далеко б не поехал!
А Виноградов в первый раз не знал, верить ему или нет…
3
- Значит, вы не можете объяснить, откуда у вас чеки Внешторгбанка?
- Почему не могу? Могу… Я ж говорил, - закончил высшую мореходку, сам за границу ходил, хотя и немного. Друзей - полпароходства, вето на курс младше выпускался, кто - раньше…
- А конкретно кто сколько дал - говорить не хотите?
- Отчего ж это не хочу? Хочу… Но как-то вот не вспоминается! Время прошло, голова другим занята; если б знал, что вам понадобится, обязательно все документировал.
- Но хоть кого-то должны вы вспомнить!
- А кричать зачем?
- Простите…
- Бывает!
- Хорошо, но ведь это же уйма денег - полтора миллиона нашими. Где все-таки они? Может быть, вы что-то купили - дачу, машину… я не знаю - акции, что ли?
- Ива-ан Павлович! Ну стоит ли по новой, а? Вопрос, куда я их истратил, - дело мое, личное… Даже налоговой инспекции тут ловить нечего, при таком раскладе этот доход не облагается… - Виноградов почувствовал, что он почти на пределе. Господи, третий день подряд - всю душу вымотали, это они умеют! Таких бы мастеров, да в райотделы, на борьбу с бандитами и жуликами, а они, суки, в инспекциях по личному составу штаны просиживают.
Опрятный, довольно молодой мужчина с бережно зачесанными на явственную лысину каштановыми волосами и плоским невыразительным лицом канцелярской крысы - Иван Павлович Николаев, инспектор по особым поручениям аж из самой столицы, - обернулся на скрип открывшейся двери:
- A-а! Вот и товарищ Храмов.
- Не помешаю? - начальник морского отдела робко топтался у порога собственного кабинета. Виноградов не в первый раз за эти дни пожалел этого высокого, сильного и умного человека, своего первого учителя и бессменного шефа на протяжении девяти лет. Все управление знало, что до окончания проверки подполковнику Храмову задержали документы на присвоение очередного звания - представление, говорят, вынули прямо из машинки. И в стремлении вернуть ускользающую из рук папаху, он стремительно терял лицо. Судя по тем объяснительным, которые Виноградов читал, учитель отдал его даже без особого трепыхания.
- Нет-нет, заходите! Виталий Степанович, с вашими подчиненными совершенно невозможно разговаривать!
- Владимир Александрович, - пройдя и после некоторого замешательства решившись все-таки присесть на один из стульев, счел необходимым реагировать подполковник. - Ведите себя разумно.
Виноградов с трудом сдержал нервную усмешку. Сколько раз они с начальником теми же словами уговаривали, убеждали, обволакивали обнадеживающей паутиной кажущихся компромиссов, чтобы очутившиеся в кабинете подозреваемые по мере возможности собственными руками сокращали себе путь на скамью подсудимых. Что ж, умный учится на чужих ошибках.
- А я и пытаюсь вести себя разумно… непонятно, почему товарищ инспектор по особым поручениям обижается!
- Ладно… - Николаев положил перед собой массивный, матово отсвечивающий "паркер". - Ладно. Попробуем обобщить… а вы слушайте, подполковник, вас это тоже касается!
Начальник морского отдела поежился. Виноградов сел поудобнее.
- Почти десять лет назад Владимир Александрович Виноградов закончил высшее мореходное училище. На загранпрактике получил некоторое количество чеков Внешторгбанка или, как их еще называют, "бонов"…
- В восемьдесят втором году была их замена, так что эту сумму можно не учитывать - старый образец никто сейчас не принимает, - хотя его никто не спрашивал, вставил Храмов. - Так, Владимир Александрович?
- А я и не спорю, - пожал плечами Виноградов, - там чеков-то было - кот наплакал, сорок копеек в день курсантских суточных!
- Хорошо, - ровным, без интонаций голосом продолжал Николаев, - эту валюту мы не считаем…
- Э, стоп! Определимся сразу, я ведь уже десять раз объяснял. Чеки выдавались работникам плавсостава загранплавания взамен валюты, без права их обращения в таковую. До девяносто первого года статус их был совсем не тот, что сейчас.
- А что же с ними можно было делать?
- Или купить что-нибудь в "Альбатросе" - это такой специализированный магазин был, наподобие московских "Березок", или сдать в кассу - один к одному на рубли.
- Какие-то другие варианты?
- Можно было свернуть их в трубочку и засунуть…
- Владимир Александрович! - зашелся Храмов.
- Извините. Сотый раз - одно и то же… Объясняю: восемьдесят восьмая статья УК РСФСР на них не распространялась - ни в части скупки, ни при обмене, ни при дарении. Административный кодекс наказывал только за сбыт, ну и пару раз удалось дела по спекуляции возбуждать, пока прокуратура не решила, что предметом спекуляции они также не являются.
- Интересно…
- Да уж точно. Это наше хитроумное государство придумало: вроде как и начисляется моряку валюта, но вместо нее - шиш, бумажки не понять какие!
- Вижу, вопросом Владимир Александрович владеет! - кивнул хозяину кабинета Николаев.
- Еще бы, - справедливости ради согласился Храмов. - Он пять лет "Альбатрос" обслуживал, лучшие показатели в управлении!
- Оттуда наверное, и чеки? Прикупали, а? Скажите честно?
- Ну, что вы… как можно! Использование служебного положения - нехорошо. К тому же в этом случае имели бы место сомнительные сделки, а значит, и дальнейшее не совсем законно… Нет, я же сказал: когда "Альбатрос" закрыли, мои многочисленные друзья и знакомые из числа, естественно, моряков пароходства, не знали, что с ними делать. Вот так - честно заработали и, как считали, остались с носом… Ходили слухи всякие, точно никто ж ничего не знал? Я, кстати, тогда уже на Морском терминале работал, к использованию чеков по должности никакого отношения не имел, от меня ничего не зависело.
- Так уж прямо!
- Воля ваша - можете не верить. Ну вот тогда и появились у меня эти злополучные три тысячи пятьсот чеков…
- Три с половиной тысячи?!
- А что вы удивляетесь? Даже по тем временам сумма не смертельная, если считать один к одному.
- Но ведь на черном рынке чеки шли к десяти, было время - и один к двадцати пяти! Вы это лучше меня знаете.
- Серьезно? Ну надо же… - покачал головой Виноградов.
- Ведите себя прилично! - не преминул вставить Храмов.
- А я что - я ничего…
- Каким образом они у вас появились? Подробнее. И зачем? - инспектор держался на уровне возложенной на него миссии.
- Кто-то долги ими отдавал, знаете, нам, молодым морякам, постоянно советских денег не хватало… На дни рождения и праздничные даты, опять же, дарили… Да и так просто оставляли - сами же в море, а я авось сумею распорядиться. Вот и скопилось - без особой конкретной цели, на всякий случай.
- Конкретно: кто?
- Господи, прости меня, грешного! Тут - помню, тут - нет, в который раз повторять… Но точно знаю, - голос Виноградова отвердел: - Все эти чеки были заработаны и получены моряками загранплавания пароходства - именно нашего пароходства, подчеркиваю! - и относятся к категории, подлежащей обмену согласно положению от прошлого года. Точка.
- Это невозможно проверить!
- Наверное… Но это не моя проблема.
- Давайте дальше.
- Больше года они у меня без толку валялись, а тут как раз пароходство на аренду ушло, начальник объявил об обмене чеков на СКВ по тому курсу, которым когда-то государство своих граждан обманывало - около шестидесяти копеек за доллар.
- Но это же не реально!
- Интересно… Двадцать лет вы этот курс во всех газетах видели, он вас не смущал, а теперь… Впрочем, это не ко мне вопросы, верно?
- Да. Разумеется. Но ведь обмен длится уже больше года, почему же вы их только сейчас использовали?
- Это я уже объяснял. Право на обмен чеков имеют только лица, работающие или работавшие в плавсоставе пароходства, обычно - через судовую кассу того теплохода, в команду которого они входят.
- Так строго?
- Достаточно строго. Можно было, конечно, как кое-кто не совсем порядочный, сунуть свои или скупленные чеки кому-нибудь из находящихся в зависимости моряков, чтобы без шума обменяли…
- Вы кого-то конкретно имеете в виду? - тревожно нахмурился начальник морского отдела.
- Упаси Господи! А вы считаете, это возможно?
- Что я считаю - к делу не относится. Сейчас о вас речь! - Храмов встал и отошел к окну.
- Сейчас - да-а… - грустно согласился Виноградов. - Так вот. Как всем известно, с этого лета пассажирские суда пароходства сопровождаются сотрудниками милиции - после того, как с них убрали штатных чекистов. Работали мои милиционеры, офицеры - из отдела, оперативники, санкционировало все это управление… Поэтому вполне естественно, что в конце концов наш генерал, товарищ Храмов и я решили посмотреть, как все это в натуре выглядит.
- Благое желание… - понимающе улыбнулся Николаев.
- Вы же читали документы, - засуетился подполковник. - Необходимо было решить вопросы с размещением, уточнить порядок начисления им суточных, потом - должностные инструкции, ряд других нормативных документов.
- Я понимаю… Понимаю.
- Позволите продолжить? Мы все трое были внесены в судовые роли - ну, то есть, в экипаж "Наташи Ростовой" в качестве офицеров безопасности. Паспорта моряков получили. И только потом, фактически попав в категорию лиц, имеющих это право, я в установленном порядке написал заявление… Оно у вас есть.
- Да, есть. Вы, как офицер безопасности такого-то судна, просите в установленном порядке обменять заработанные вами чеки…
- Не надо! Не "заработанные", а "имеющиеся у меня", сверь с текстом!
- Допустим. И вам, как работнику контролирующей организации, главбух, конечно, отказать не смог…
- Пожалуйста, отметьте: уважаемый главный бухгалтер пароходства не находился и не находится в какой-либо должностной зависимости от меня, скромного маленького начальника милиции на одном из маленьких структурных подразделений в сфере пассажирских перевозок.
- Ну, о взятке или злоупотреблении служебным положением никто не говорит. Тут, скорее, речь идет о нарушении этических норм. Итак, документы на обмен вам подписали. Чеки сдали, и в ходе рейса в судовой кассе капитан Виноградов получает валюту. Сколько всего?
- У вас проблемы с памятью? Посчитайте. Примерно шесть тысяч долларов или около того.
- Своим спутникам вы об этом говорили? - не стесняясь Храмова, спросил инспектор.
- Нет. Это вопрос не служебный, сугубо личный… Не только не говорил, но и, еще раз повторю, ничего из этой суммы я ни начальнику морского отдела, ни генералу не передал!
- Я об этом не спрашивал! - повысил голос Николаев.
- Как же? Вчера этот вопрос вас очень интересовал, помните, что вы мне предложили?
- Прекратите!
- Действительно, Владимир Александрович… - не зная, как себя вести, вмешался подполковник.
- Где сейчас находится полученная вами валюта? На что вы ее потратили?
- Если вам больше нечего спрашивать - может, закончим на сегодня? Отвечал ведь уже…
- Да ладно, Владимир Александрович… - инспектор по особым поручениям вдруг превратился в обычного не очень здорового человека.
- Собственно, проверка уже закончена, завтра уезжаю в Москву и через недельку получите заключение. Ограничимся, видимо, мерами дисциплинарными…
- Тем более что уголовное дело возбудить не получилось, - не удержавшись, перебил Виноградов. - Вас ведь в трех прокуратурах послали, так?
- Действительно, признаков состава преступления в действиях не усмотрено, хотя… Нарушение служебной этики, использование служебного положения - нет, не злоупотребление, а использование, я в этих нюансах разбираюсь… Может быть, вы уволитесь?
- Ничего себе!
В этот момент в дверь постучали.
- Товарищ подполковник! На минуточку, пожалуйста…
- Не возражаете? - И, дождавшись небрежного кивка инспектора, Храмов вышел вслед за секретаршей.
- Знаете, Виноградов, - доверительно придвинулся в Владимиру Александровичу москвич, - по-человечески я вас понимаю. Сейчас все поднимаются на чем могут, в основном - криминалом, а кто поумнее - используя ситуацию.
Он мечтательно и завистливо прищурился:
- Повезло тебе… Много всяких условий совпало: и происхождение чеков худо-бедно объяснить можешь, и в рейс тебя законно включили, и при всех нюансах нигде букву закона не нарушил, это же надо всю пароходскую систему насквозь знать… Но тут большая игра, надо тебя сожрать, вот и жрем! Я ж понимаю, чеки тебе начальник с генералом дали, подставили, а на троих - сумма не такая уж страшная получилась. Вот молчишь про них, а за тебя слова никто не скажет, не надейся…
- А я и не надеюсь.
Кофе был крепкий, но, на вкус Виноградова, Михаил Анатольевич положил слишком много сахара.
- Значит, можно поздравить… Я, в общем, рассчитывал на худшее.
- Я, признаться, тоже.
- Неполное служебное… Бред, конечно! - Кабинеты во временном помещении, которое занимали сотрудники Управления налоговых расследований, были такими крохотными и холодными, что напоминали карцеры заштатной гарнизонной гауптвахты. Михаил Анатольевич постоянно ходил простуженным, ломило поясницу - очевидно, и возраст сказывался.
- Предложили по-тихому уволиться - я уперся. Тогда на шефа надавили… Ну и генералу, конечно, эта головная боль ни к чему, он при моей фамилии вздрагивает, хотя мужик и неплохой, много чего в жизни повидал.
- Его понять можно.
- Конечно… В общем, предложено искать место. Обидно до слез - я ж вокзал из дерьма вытащил, сейчас такие перспективы!
- Знал, на что шел.
- Да, это так. Еще счастливо отделался… Теперь вот хожу по кабинетам, себя предлагаю. - Виноградов вопросительно посмотрел на Михаила Анатольевича.
- Я уж понял! Тебе майора когда?
- Через год.
- Хм-м… А в личном деле что?
- Там - чисто. Но ведь земля слухом полнится, кадровики же обычно перезваниваются.
- Ладно, посмотрим. - Михаил Анатольевич встал, давая понять, что пора расходиться. - Позвони в понедельник.
- Только если нет - значит, нет, хорошо? Главное, знать определенно.
Эту уже ставшую за последние две недели привычной фразу Владимир Александрович произнес уже с порога…
Этюд со смертельным исходом
Я не представитель закона, но насколько позволяют мне мои ничтожные способности, я представляю справедливость.
Сэр Артур Конан Дойл "Три фронтона"
1
Симпатичная девушка-почтальон привычным движением пристроила на плече впечатляющих размеров кожаную сумку с заказной корреспонденцией.
- До свидания, мальчики! Не скучайте, - улыбнулась она.
- Не скучайте… - запирая за гостьей входную дверь, проворчал Олег Шахтин. С методичностью кадрового службиста он дважды щелкнул никелированным импортным замком, подергал для верности ручку и, вернувшись в холл, опустился в потертый велюр уютного кресла.
Случалось, Виноградова раздражало хроническое недовольство окружающим миром, постоянно сквозившее в словах и поступках напарника. Однако на сей раз он счел уместным поддержать:
- Лучшая смена - скучная смена!
Оба - и в свои тридцать с небольшим уже изрядно отходивший капитаном Владимир Александрович Виноградов, и считающий месяцы до пенсии лейтенант Шахтин - безоговорочно верили в справедливость этой старинной милицейской присказки.
- Ладно… Немного осталось.
- Сколько там?
- Начало восьмого. - Виноградов посмотрел на часы. - Если точно, то шесть минут.
- Годится…
Владимир Александрович подошел к огромному, в полстены, окну, отодвинул краешек шторы. На улице мело: озверевший западный ветер то начисто вылизывал черный асфальт старинной улочки, ровесницы города, то вновь засыпал его слоистыми барханами колючего снега. В белых клубах метели расплывчато желтели измученные фонари. Прохожих можно было пересчитать по пальцам.
- Холодно… Как домой-то потащимся?
- Доберемся! - рассеянно бросил Шахтин.
Виноградов представил себе предстоящий путь до метро, поежился и оглядел ставший за последние месяцы привычным интерьер. Помещение, в котором они находились, представляло собой, собственно, парадный вестибюль старинной постройки доходного дома. С прошлой осени, расселив жильцов, в здании оборудовала свой офис крупная коммерческая фирма, в названии которой длинно чередовались малопонятные иностранные слова с совсем уж непонятными отечественными сокращениями. Бывшие коммуналки на глазах преобразились сообразно вкусам и кошелькам новых владельцев, обросли факсами и компьютерами. Холл отделали светлым деревом, уютно обставили, подключили телевизор… И для сбережения всего этого богатства - а больше, по совести, для купеческого престижа - заключили договор с милицейским подразделением.
У входа теперь за вполне приличную денежку круглосуточно протирали форменные штаны по два офицера: береты, оружие, рация - все честь по чести. Проведя в свое нерабочее время пару суток и несколько ночей вне дома, сотрудник милиции зарабатывал сумму, вполне сопоставимую с месячным должностным окладом и всеми надбавками в придачу.
Сегодняшнее дежурство выпало Виноградову и Шахтину. Скоротать оставалось чуть меньше часа…
- Дочитать успеешь?
- Да вроде… - лейтенант с сомнением прикрыл том Агаты Кристи. - Страниц сорок…
- Не торопись. Завтра на работе отдашь… Как тебе?
- Нормально! Поначалу-то тягомотно, а в конце… - Шахтин, сунув между листов обломок карандаша, отложил книгу и с хрустом потянулся:
- Вот тебе бы так же научиться, Саныч! Описал бы всю нашу жизнь хреновую… Да я и сам, будь время, такие бы детективы загнул! Не то что…
Виноградов поскучнел: подобные рассуждения ему приходилось выслушивать не впервые, от людей, разных по уровню образования, возрасту, служебному положению. Создавалось впечатление, что все поголовно умеют делать две вещи: лечить насморк и писать детективы. Не чуждый литературного зуда, он и сам не раз мечтал сочинить что-нибудь этакое - такой, знаете ли, классический детектив в чистом виде, камерный, неторопливый, где все было бы построено на психологических нюансах, прихотливой интриге и безупречно вежливом интеллектуальном поединке с преступником. Окружающая же реальность, к сожалению, давала пищу в лучшем случае для закрученных боевиков в стиле Хэммета или Незнанского.