* * *
Комната Мары обставлена скромно и современно. Уйма книг - полки занимают целую стену. Тахта, словно клин, рассекает комнату надвое. Передняя часть служит гостиной. Тут стоят низкий столик, модные табуретки, торшер. В глубине комнаты, у окна, - рабочий кабинет. Тут находится письменный стол, кресло, полка с юридической литературой. На столе небольшая фотография Эрберта в стеклянной рамке.
Небрежно раскидана одежда - наверное, Мара очень спешила. На тахте лежит толстая тетрадь с рисунком: рядом с изображениями такси и Межулиса появилось лицо Ирены, знак вопроса жирно перечеркнут, а под ним возникла надпись: "ВИТАФАН".
В двери появляется мать Мары. В руках у нее пальто дочери и толстый шерстяной шарф.
- Мара, где ты?
Но Мара уже выбежала во двор, кинула привычный взгляд на брезент, под которым со дня покупки стоит "Волга" семейства Лейи, и, нырнув под арку ворот, принимается торопливо красить губы.
Этот дворик - своеобразный, романтический уголок старой части города. Он значительно ниже уровня уличной панели. Слева возвышается жилой дом, справа - церквушка. Высокая, искрошенная каменная стена отделяет этот двор от соседнего дома, пятиэтажного, с балконами.
Из открытого окна квартиры слышен голос радиодиктора:
"…ожидается понижение температуры, кратковременные дожди".
Тут же в окне появляется лысина старого Лейи. Он машет рукой.
- Мара, мать зовет!
Мара стирает помаду, с сожалением смотрит на остаток губного карандаша и послушно возвращается.
Немного погодя она вновь появляется во дворе - теперь уже в пальто и шерстяном шарфе. Сверху раздается голос матери:
- Мара! Мара!
Мара спасается бегством.
В кабинете Григаста сидит женщина в форме бойца военизированной охраны.
- Вы говорите, Эрберт? - задумчиво повторяет Григаст. - И как раз в ту ночь… Интересно!
- Он приехал на такси…
Майор сопоставляет рассказ Мары с только что услышанным, и в его воображении возникает картина.
…Туманный вечер и ворота порта, перед которыми тормозит такси. Из машины выходит Эрберт и, предъявив дежурной пропуск, исчезает в темноте, где воет корабельная сирена.
Григаст собирается закурить, но вовремя замечает, что вложил в мундштук целую сигарету. Режет ее пополам и спрашивает:
- На каком судне он был?
- На западногерманском. На "Марии-Терезии". Перед этим позвонил из бюро пропусков капитан. У него заболел матрос.
- Как выглядел?
- Корабль? Серый, с белой надстройкой. Такой же, как все…
- Нет, Имант Эрберт!
- Да ничего в нем такого не было, - пожимает плечами женщина. - Плащ, в руке чемодан.
- Быстро он ушел?
- Через полчаса….
- Пароход?
- Ну да, пароход! Через полчаса после того, как доктор сошел на берег.
- Чемодан проверяли?
- Чей? Доктора Эрберта? Да это же золото, а не человек! Я каждый вечер мужу твержу: "Болей, покамест доктор в портовой амбулатории работает!" Говорят, когда он кончит свою диссертацию…
Вдруг Григаст удивительно легко поднимается с кресла - в кабинет входит Мара.
- Спасибо, достаточно! - перебивает он женщину.
- …его в академию переведут, - продолжает она. Григаст берет ее под руки и ведет к двери.
- Хорошо, хорошо. От души благодарю за марки. - И он бесцеремонно выпроваживает за дверь обескураженную женщину.
Закрыв дверь, Григаст пытливо смотрит на Мару: не заподозрила ли она чего-нибудь? Не слышала ли имени своего возлюбленного? Но его беспокойство напрасно - у Мары куча новостей.
- Чувствую, что сейчас вы затребуете санкцию прокурора на арест, - улыбается Григаст.
- Дело сложнее, чем вы думали…
- Что ж, это уже шаг вперед. Рассказывайте!
- Такси угнал водитель Межулис. После чего он…
- По порядку, с подробностями! - перебивает ее Григаст.
- Все? И про шофера Мурьяна, который возит с собой в такси пятилетнюю дочку из-за того, что детсады переполнены?
- В такси? Где, бывает, ездят пьяные, всякие там парочки и черт знает кто! - Майор тянется к телефону.
- Постойте, товарищ майор! Надо немедленно арестовать Межулиса, пока он не успел распродать витафан!
- Интересно… Чем вы можете доказать его вину?
- Тут все ясно и без доказательств. Вы же сами всегда проповедуете, что из одного озорства никто не станет угонять такси. Когда я узнала, где работает его сообщница Ирена…
- Ирена Залите? Лаборантка фармацевтического института? Продолжайте.
- Она работает в лаборатории, где изготовляют витафан! Она задержала в кафе Пурвита, чтобы Межулис успел на краденом такси доехать до института и забрать витафан, который был уже…
- Послушайте, товарищ Лейя, - сухо говорит Григаст, - вы никогда не пробовали писать детективные романы? Жаль. Фантазия у вас есть, а вот кропотливости в уточнении обстоятельств недостает. У института замечено не такси, а светлая "Волга", номер которой оканчивается на два нуля. - И, не обращая внимания на недоумение Мары, Григаст крутит диск телефона. - Детский сад?
* * *
Тормозя около старинного дома, таксомотор заезжает в лужу и окатывает грязью старого Ценципера. Ценципер готов разразиться бранью, но видит, что из такси выходит его соседка Мара, и тогда он, человек воспитанный, аристократическим жестом приподнимает шляпу. С нее падает комок грязи. Ценципер качает головой, белоснежным платком вытирает шляпу и направляется к парадному.
"Этот дом находится в ведении совета персональных пенсионеров" - сообщает табличка на стене. Поверх таблички мелом сделана другая надпись: "Памятники старины. Находятся под охраной государства". Ценципер снова укоризненно качает головой, снова достает из кармана платок и стирает выведенные детской рукой каракули. Озорная рожица мальчишки появляется в окне дома напротив.
Войдя во двор, Мара сердито смотрит на покрывающий машину брезент, затем так же сердито - на небо, которое вот уже несколько часов одаряет город никому не нужным дождем. И вдруг - чудо! Дождь унимается, между двух корабельных мачт поблескивает солнце. На балконе пятого этажа тотчас появляется женщина в мужском махровом халате и начинает выбивать ковер.
Мимоходом Мара дергает за край брезента, чтобы стряхнуть с него накопившуюся в складках воду. Результат неожиданный: голуби, укрывшиеся под брезентом от дождя, выпархивают и попадают под водопад. Брызги летят на Мару.
Перескакивая через несколько ступенек, Мара мчится вверх по лестнице, на ходу надевая плащ и шляпку, повязывая шею платком. Вот она уже стоит у кухонной двери своей квартиры. Мара уже достала ключ, но тут вспоминает о чем-то. Вынимает из сумочки платок и стирает с губ помаду.
В гостиной, радостно скуля, девушку приветствует Флоксик - маленькая белая собачонка. Но своего места в кресле перед радиоприемником Флоксик не покидает, потому что слушает любимую музыку - джаз. Родители Мары - за своими любимыми вечерними занятиями: отец пишет мемуары, мать пришивает пуговицы к толстой вязаной кофте дочери. Пришивание пуговиц доставляет ей всегда такое удовольствие, что Мара старается терять их хотя бы по штуке в день.
Из обстановки комнаты заслуживают упоминания лишь два громадных доисторических кресла - для удобства Флоксика одно из них придвинуто к радиоприемнику - и стол. Это самый обычный стол, но, по неписаной конвенции, он разделен строго пополам между отцом и матерью. Отец бдительно следит за тем, чтобы граница между зонами не нарушалась. Любой пришелец с чужой территории, будь то катушка ниток, пуговица или наперсток, незамедлительно водворяются восвояси. На половине матери находится швейная машина, коробка с рукоделием и несколько различной величины металлических коробочек с запасом пуговиц на целое столетие.
Граница между "сопредельными государствами" проходит по груде книг о 1905 годе. Отца, по-видимому, вдохновляет на творчество сам вид книжных переплетов - Мара ни разу не видела, чтобы он перелистывал какую-нибудь из этих книг. Георг Лейя целиком полагается на свою память, потому на титульной странице рукописи так и написано: "Георг Лейя. Воспоминания боевика". Судя по стопе чистых листков, которая значительно толще готовой рукописи, старый Лейя не сомневается в своем здоровье и намерен работать над книгой долгие годы.
Едва поздоровавшись с родителями, Мара направляется к приемнику и резко поворачивает ручку настройки.
- Опять это идиотское завывание! - возмущается она. - И все потому, что оно нравится Флоксику. Я тоже человек!
Как только фокстрот сменяет тихая симфоническая музыка, Флоксик прижимает уши и недовольно урчит.
Отец даже не подымает головы. По-стариковски бормоча себе под нос, он продолжает писать:
- "Вдруг Робчик крикнул: "Казаки!" Я выхватил из кармана маузер и прицелился…"
- Да засунь ты ради бога свой маузер обратно в карман! - подымается со стула мать и подходит к Маре. - Доченька, что с тобой? Нынче ведь грипп на каждом шагу! Долго ли…
- Я должна работать! - Мара уходит в свою комнату.
Мать вздыхает.
- Бедная девочка! Целыми ночами готовится к шоферскому экзамену, только и знает, что автомобили рисует… Георг! Я же с тобой разговариваю!
- "…И бросился бежать". Точка. Слушаю тебя?
- Незачем было покупать эту "Волгу". Нынче утром Ценципер рассказывал…
- Как он ездил контролером на автобусах?
- Нет, про автомобильные катастрофы! Каждый день люди разбиваются.
- Опять ты за старое! Чего говорить, когда машина уже на дворе, - оправдывается отец.
- Мог бы давать ей на такси. Но за рулем!.. Мара ведь совсем ребенок!
- А ты забыла, Берта, какая сама была в ее годы? - В голосе отца звучат юношеские удалые нотки.
- Что ты говоришь! Тогда было другое дело! - категорически возражает мать.
В своей комнате Мара, не раздеваясь, в туфлях валится на тахту и зарывается головой в подушку. Никого ей сейчас не хочется видеть, даже Иманта. Такой провал!.. Мара вдруг поднимается, хватает со стола общую тетрадь, выдирает листок с рисунком, гневно комкает его и хочет выбросить. Но замахнувшаяся рука замирает в воздухе. Значит, сдаться? Нет! Недаром Григаст сказал, что в ее жилах течет кровь старых революционеров. Мара разглаживает рисунок и вдумчиво глядит на него. Затем перечеркивает такси, Межулиса и опять думает. Надо искать новый подход, новые версии, но ведь к некоторым правильным выводам она все же пришла! Наконец рядом с Иреной и словом "витафан" Мара рисует "Волгу" с большим знаком??00.
* * *
Большой гараж. Он поминутно освещается вспышками электросварки. В гараже штук двадцать машин. Старший лейтенант Климов с завгаром проходят по рядам машин и присматриваются к номерам. Наконец Климов останавливается около светлой "Волги" с номером 56–00.
- Нет, товарищ начальник, - говорит завгар, - эта машина вчера из гаража не выходила.
Он подымает крышку капота. Там зияет пустота, двигателя нет.
* * *
- Товарищ майор, разрешите доложить! - В кабинет Григаста входит старший лейтенант Климов.
Держа пинцетом почтовую марку, Григаст изучает ее через лупу. Он бросает вопросительный взгляд на Климова.
- Все светлые "Волги" с номерами, оканчивающимися на два нуля, проверены, - докладывает Климов. - Ни одна из них не имеет отношения к делу о краже витафана.
- Все проверены?
- Одна еще нет, - признается Климов.
- Почему?
В дверь стучат. Входит юноша в спецовке, вымазанной краской.
- Витол? - удивляется Григаст. - Я же распорядился оформить вас на работу.
- Потому и пришел, товарищ майор. Во вторник начинаем красить ваш кабинет.
Витол уходит.
- Что за машина? - продолжает прерванный разговор Григаст.
- Светло-серая "Волга", государственный номерной знак 75–00, еще не эксплуатируется и стоит под брезентом на улице Крастмалас, дом один. Владельцы вне подозрений.
- Проверить все-таки не мешало бы. Для полноты счета.
- Но она же принадлежит отцу нашей сотрудницы, бывшему комиссару вашего батальона подполковнику Лейе.
* * *
Двор полон людей. Тут и Мара со своими родителями, и Григаст с Климовым, и любопытные соседи: среди них старый Ценципер и маленький Густ - мальчуган, который, как подозревает Мара, делает "приписки" к табличке на доме.
- Да, нехорошо, Григаст, - говорит отец Мары. - Приходишь раз в десять лет. И если бы не моя "Волга", так вообще не зашел бы.
Григаст пожимает плечами.
- Что поделать - служба такая.
Григаст и старший лейтенант берутся за чехол. Но он не поддается - тяжелый и намокший брезент словно прирос к машине. Позвав на помощь Мару и Ценципера, Григаст командует:
- Раз, два - взяли!
Брезент сползает…
Вместо новой светлой машины стоит видавшее виды дряхлое такси.
- Где же наша "Волга"?! - восклицает мать Мары.
Не веря своим глазам, Мара медленно обходит машину, пока не останавливается у номера 24–25 ЛАГ. Все растерянно переглядываются, смотрят на машину.
Не смущены только Флоксик и соседский мальчик Густ. Собачонка задирает ногу, выражая свое презрение к ветхому такси. Мальчик трогает руками машину - настоящее такси!
- Назад! - кричит Григаст.
Поздно. На дверце машины отчетливо виден след выпачканной мелом руки.
Григаст задумчиво глядит на машину, деловито открывает свой портфель и говорит:
- При осмотре должны присутствовать двое понятых.
- Когда я работал контролером на автобусе… - несмело заговаривает Ценципер.
- Спец по автомобилям? Очень хорошо, товарищ…
- Ценципер. - Он польщен и приподымает шляпу. Отец Мары, оправившись от замешательства, тоже делает шаг вперед, но Григаст, приложив руку к козырьку, вежливо говорит:
- Извините, товарищ подполковник, вы являетесь заинтересованным лицом. Прошу вас… Да, да, вас! - Григаст отдает предпочтение одному из соседей.
Майор и Климов тщательно осматривают такси.
Обнаружив в пепельнице окурок папиросы с характерно смятым мундштуком, майор прячет его в конверт.
- Не понимаю, почему на переключателе таксомотора нет отпечатков пальцев? - бормочет старший лейтенант.
- Потому что перчатки можно купить в любом галантерейном магазине, а голову - нет, - угрюмо роняет Григаст.
- Извиняюсь, но когда я работал контролером… - начинает Ценципер.
- На автобусах… Знаю, знаю.
- Это было потом. А до этого в таксомоторном парке… Вы обратили внимание, что счетчик переключен на "кассу"?
Ценципер показывает на окошечко таксомотора, где видна плата за проезд: 1 рубль 60 копеек - и буква "К".
- Какое это имеет значение? - тотчас заинтересовывается Григаст. - Объясните. И желательно со всеми подробностями.
- Видите ли, товарищ майор, - слушая Ценципера, можно подумать, что он декламирует любимое стихотворение, - счетчик может быть поставлен на любое из трех положений: "выключен", "включен" и "касса". Первое, по-видимому, не нуждается в комментариях. Будучи работником милиции, вы сами сделаете единственный и правильный вывод… Когда же счетчик включен, его механизм работает, отмечая не только пробег в километрах, но и стоимость проезда и стоянок. Когда пассажир прибыл к месту назначения, шофер переключает счетчик на "кассу", фиксируя плату за поездку. Теперь счетчик не работает, но машина еще не свободна - иногда требуется несколько минут, чтобы рассчитаться с шофером.
- Интересно, - задумчиво произносит Григаст. - Значит, вы хотите сказать, что тут, несомненно, виден "почерк" профессионального таксиста?
- Имею честь! - Была бы возможность, Ценципер приложил бы руку к козырьку. - Осмелюсь даже пойти в своих выводах дальше: так поступил бы. только водитель такси с большим стажем, для которого это движение стало автоматическим. Надо полагать, что он приехал сюда без пассажира и только по привычке, останавливая машину, переключил счетчик… В моей практике приходилось встречаться с шоферами, которые делают это нарочно, на каждой остановке, даже если пассажир не намерен выходить из машины, - таким образом они лишний раз взимают посадочную плату, план опять же…
Мара не слушает. Впечатление такое, будто она издали заметила нечто очень важное.
Мара подходит к таксомотору и открывает заднюю дверцу. Да, сомнений нет, на сиденье лежит маленькая улыбающаяся головка из слоновой кости. Та самая!..
Мара в замешательстве. Затем она хватает головку. Григаст оборачивается.
- Что вы там делаете?
- Ничего. - Мара вымучивает улыбку и крепче сжимает в кулаке свою находку.
Григаст хочет что-то сказать, но передумывает. Ведь это дело - своего рода проверка и Мары тоже.