* * *
"Внимание! Внимание! К городу приближается ураган! Граждане, не выпускайте детей из дома! Тщательно закрывайте двери и окна!" - слышится в соседней комнате голос диктора.
Ветер распахивает притворенное окно и врывается в комнату Мары. Опрокидывает портрет доктора Эрберта, листает тетрадку и открывает страницу с рисунками. Рядом со смятым мундштуком папиросы Межулиса нарисована головка Будды. Страницы тетради отчаянно трепещут - совсем как крылья напуганной птицы.
Летят взметанные ветром листья, полощут брезентовые чехлы на лошадках и колясках карусели. В парке нет ни души, только два перепуганных мальчугана лежат за каруселью и держатся друг за друга.
В парк въезжает милицейская машина. Из нее выскакивает лейтенант, хватает ребятишек, несет в машину. Она тотчас едет дальше.
Ветер срывает со стены кинотеатра афишу, гонит к опрокинутой скамейке. Это та самая скамейка, на которой однажды сидели доктор Эрберт и Мара. Борясь со встречным ветром, мимо проходит Мара. Погода, очевидно, соответствует ее настроению - на душе у Мары тоже буря. Ведь не может быть, чтобы Имант оказался причастен к этой краже! Мара не допускает этого и сама во что бы то ни стало хочет выяснить все обстоятельства, которые привели к недоразумению.
Ветер рвет лозы дикого винограда, вьющиеся у больничного окна. Окно закрыто, но белая занавеска колеблется.
В небольшой палате все бело: стены, тумбочки, кровати. Бледны и усталы лица женщин на койках.
- Буря-то какая! - говорит одна из них, постарше" глядя в окно.
Вторая, помоложе, кивает.
- Хотите? - Она протягивает соседке апельсин и поправляет ленту, которой перехвачены ее длинные черные волосы.
- Спасибо, - говорит пожилая женщина. - Какой красивый! Теперь я опять научилась радоваться. Какая красивая буря!.. С тех пор, как знаю, что буду жить…
- Если бы не витафан… - говорит молодая. - Я ведь одной ногой была уже в могиле. Муж не пережил бы!
В палату входит медсестра с корзинкой. В корзине ананасы.
- Муж вам кланяется, - говорит она молодой женщине, глядя, куда поместить корзину.
В конце концов сестра ставит ее на пол - тумбочка завалена апельсинами и другими фруктами. Даже на подоконнике, у вазы с яркими цветами, лежат всякие лакомства.
- Я бы ничего не имела против, чтобы и мой работал шофером, - говорит пожилая. - Если б, конечно, еще и любил, как ваш.
- Какая буря! - Сестра проверяет, хорошо ли закрыто окно. - Мой муж - в море…
- Сестричка, почему нам сегодня не кололи витафан? - спрашивает молодая.
Медсестра смущена. Сделав вид, будто не расслышала вопроса, выходит из палаты.
Комната врачей. На стене висит большая таблица, в которой расписаны ежедневные дозы инъекции витафана. Графа "7-й день" пуста.
Профессор Ландовский смотрит на таблицу с таким видом, словно перед ним портрет его личного врага, потом принимается нервно шагать по комнате. Эрберт стоит у окна и неподвижным взглядом смотрит на гнущиеся под бурей деревья.
- Главное, чтобы среди больных не поднялась паника, - говорит профессор.
- А что я им скажу? - Эрберт не оборачивается, закатывает рукава. - Что собираюсь еще отплясывать на их золотой свадьбе? Я не из породы старорежимных домашних врачей.
Он подходит к умывальнику и намыливает обнаженные по локоть руки. Профессор не без тревоги наблюдает за его движениями.
- Значит, все-таки решили оперировать?
- А как бы вы поступили на моем месте? - Контрвопрос Эрберта звучит почти с упреком.
- Дал бы двойную дозу витафана, - горько усмехается Ландовский.
- Вот именно! - Эрберт берет щетку и энергично трет ею руки.
- Эрберт, - после паузы говорит профессор, - мы не можем рассчитывать на успех операции.
Эрберт молча продолжает мыть руки.
- Эрберт, - в голосе профессора раздражение, - вы же сами понимаете: процесс распространился на весь организм. И нелепо надеяться…
- Так что же прикажете теперь делать? Ожидать, пока милиция доставит нам витафан?
- Боюсь, что это столь же безнадежно, - упавшим голосом говорит профессор. - Между прочим, майор Григаст опасается, что витафан переправлен на иностранное судно.
Эрберт резко оборачивается, но ответить не успевает - в комнату входит медсестра.
- Больная в операционной, - докладывает она.
Эрберт выходит.
Профессор провожает его взглядом, вздыхает и обращается к медсестре:
- Халат! Я буду ассистировать.
В коридоре медсестра сталкивается с Марой.
- Где Имант? - взволнованно спрашивает Мара и тут же быстро поправляется: - Заведующий отделением.
- Доктор Эрберт на операции. - И, уходя, сестра негромко добавляет: - Надо же, сам профессор отказался, а он пытается спасти беднягу! И что за человек!..
Невыносимо медленно тянется время. Ожидающая в коридоре Мара успевает передумать о многом. Теперь она сознает, как глупо было идти сюда. Неужели она могла допустить, что Имант похитил витафан и теперь вынужден бороться за жизнь своих больных с помощью хирургического ножа?
Чего же она хотела? Узнать, как попала в такси головка Будды? Да мало ли на свете случайностей. Надо узнать, конечно. Но даже сам вопрос об этом Эрберту она задать не может! Человеку надо верить или не верить совсем - тут половинчатости быть не должно. Не верить Иманту даже в мелочах означало бы не верить в свое чувство, не верить самой себе. Так думает Мара.
Мара уже собралась уходить, но тут открывается дверь операционной. Выходит Эрберт. Усталым движением снимает маску и смахивает со лба крупные капли пота. Утомление и какая-то безнадежность чувствуются сейчас даже в его походке.
Эрберта догоняет профессор.
- Возьмите себя в руки, Эрберт! Ее могло спасти только чудо.
- Или витафан, - говорит Эрберт.
Невидящими глазами посмотрев на Мару, он направляется в свой кабинет.
- Имант! - Мара, сжимая в кулаке какой-то предмет, хочет пойти за Эрбертом.
- Оставьте его, - берет Мару за локоть профессор. Но Эрберт уже обернулся.
- Мара?! В такую погоду? Что-нибудь важное?
- Я насчет Будды, но теперь это уже не имеет значения… - Мара пристально смотрит в глаза друга и вполголоса добавляет: - Хотя для меня на свете нет ничего важнее.
* * *
Ветер стих. Солнце отражается в канале, по воде плывут листья и обломанные ветки. На мостике стоит Мара. Сжатые в кулак пальцы распрямляются, виден предмет, который она все время прятала в руке. Это Отломанная головка. Мара хочет бросить ее в воду, но в последний момент передумывает.
- Вы нашли что-нибудь? - слышен голос Григаста.
- Нашла. - Мара разжимает пальцы и показывает майору головку. - Веру в человека.
- Это тоже шаг вперед. Вы заслужили поощрение. Что скажете насчет шоколадного пломбира с орехами?
В киоске, где торгуют мороженым, всего три столика. За одним - два школьника. Отодвинув пустые вазочки, они листают альбом с марками. Беседуя с Марой, Григаст время от времени с любопытством поглядывает на ребят.
- И все же я права, - говорит Мара.
- Скажите, Мара, вы очень любите Эрберта?
- Какое это имеет отношение к витафану?
- И потому очень верите ему, правда? Понимаете, когда-то недоверие было основным мерилом в отношении к людям. Но слепое недоверие так же плохо, как и слепая…
- Моя вера не слепая. Все надежды Иманта связаны с этим препаратом. Для чего человек станет сам себя обкрадывать? Для этого надо быть сумасшедшим.
- Допустим. Но тогда вы должны располагать иной версией.
- Конечно! - поставленное в упор требование не застало Мару врасплох. - Витафан украл Межулис. Окурок, найденный в такси…
- Что ж, будем пока считать, что головка не обнаружена, - уточняет Григаст. - Отчего вы не едите? Разве не вкусно?
- Мою версию подтверждает и то, что счетчик был переключен на "кассу". Так поступил бы только профессиональный таксист.
- Межулис?
- Да. На ворованном такси он далеко не уехал бы. Поэтому витафан увезли на нашей "Волге", которую никто не искал.
- А откуда ему было знать, что ваша машина стоит под брезентом?
- Он же сидел рядом со мной в кафе, когда я рассказывала…
- Иманту Эрберту?
Григаст неожиданно встает и подходит к мальчикам.
- Отдам за две авиа, - говорит старший.
- Покажи, - требует Григаст. Оробевший мальчуган подает ему марку.
- Так и думал, с дефектом. А то я три авиапочты дал бы за нее.
Григаст идет к прилавку и заказывает:
- Еще две порции!
Вернувшись к столику, он дружески кладет руку Маре на локоть.
- Допустим, что "Волга" действительно была нужна, чтобы отвезти витафан подальше - куда, мы не знаем. А ваш Межулис выезжал из Риги?
Мара встает.
- Куда вы? - спрашивает Григаст.
- В таксопарк. Проверю….
- Опоздали. В первый день после кражи Межулис работал с двенадцати до двадцати одного тридцати. На следующий…
К столику подходит официантка и хочет поставить две вазочки с мороженым.
- В чем дело? - недоумевает Григаст, потом вспоминает: - Ах да, отнесите ребятам! - Он подмигивает Маре. - Может, и мы еще по одной?
- Спасибо. Теперь я понимаю… - шепчет Мара. - Может, мне все же лучше перейти в архив?
- Не ожидал от дочери комиссара!.. У вас в руках надежная нить - в краже замешан профессиональный таксист. В одном месте нить порвана. Но зачем же из-за этого вешать нос? Разматывайте дальше, терпеливо, вдумчиво, проверяя все версии. Я верю в вас, Мара!
- А это не слепая вера?
Григаст улыбается.
* * *
Мара идет по улице. Зажигаются первые неоновые надписи. Из открытых дверей радиомагазина слышен голос радиорепортера:
"Пожелаем же нашим ребятам и впредь таких блестящих успехов, как в Ужгороде!"
Перед витриной стоят несколько человек. Мара проходит мимо, но тут замечает на экране телевизора толпу встречающих около самолета и Ирену, на плечах которой чьи-то руки в перчатках. Мара останавливается, но на экране уже другие лица.
Она вбегает в магазин. В этот момент на нескольких разного размера экранах появляется эмблема телестудии.
* * *
Шофер такси стоит спиной к Маре и через забор смотрит на площадку для игр в детском саду. По площадке вприпрыжку бежит девочка. Она оборачивается, машет отцу рукой.
- В телестудию! Быстрее! - говорит Мара.
- Не могу, - показывая на табличку с надписью "В гараж", холодно отвечает Мурьян, но, узнав Мару, радостно распахивает дверцу: - Садитесь! Ведь это вы помогли определить дочку в детсад!
Из-за домов показывается мачта телевизионной антенны, увеличивается в размерах.
Мара в пустом зале телестудии просматривает кинорепортаж.
"Сотни любителей спорта пришли в аэропорт встречать нашу сборную команду, добившуюся блестящих успехов в Ужгороде", - рассказывает диктор.
На экране появляется белокурая подруга Пурвита. С большим букетом цветов Ирена стоит неподалеку от духового оркестра. Мимо проезжает самоходный трап, останавливается у самолета. Мара напряженно вглядывается в каждого пассажира, словно сама присутствует на летном поле. Вот Ирена заметила человека, которого ждет. Она пробегает мимо толпы встречающих к подножию трапа. Один за другим спускаются пассажиры. Ирена счастливо улыбается - из самолета выходит Пурвит.
- Стоп! - кричит Мара механику. Изображение неподвижно. Мара поднимает руку. Вновь замелькали кадры. Вот на плечи Ирены ложатся две руки в перчатках.
Мара встает и в темноте идет к двери. Натыкается на стену, выходит наконец в коридор.
- Где тут телефон? - спрашивает Мара.
Актер в костюме средневекового испанского гранда оборачивается и величественным жестом указывает на телефонный аппарат на стене.
- Майора Григаста! - говорит Мара, но передумывает и вешает трубку. Рано еще ликовать. Она ведь едва ухватилась за кончик нити, и неизвестно, как теперь будет разматывать клубок. Мара не забыла урок и делиться своими подозрениями будет лишь тогда, когда сможет подкрепить их фактами!
* * *
Вереница машин на стоянке такси. В ожидании пассажиров шоферы собрались в кучу. Четвертой в ряду стоит машина с номером 24–25 ЛАГ. Шофер читает "Ригас бале". Лицо скрыто за газетой, видны лишь руки в перчатках.
Один за другим отъезжают такси с пассажирами. Подходит очередь машины 24–25. Мара - она сидела в открытом кафе напротив стоянки - порывисто встает и перебегает улицу. Довольно нахально опередив другого пассажира - тот не успевает даже запротестовать, - она распахивает дверцу и садится рядом с водителем. Это Пурвит.
- Вы! - разыгрывает удивление Мара.
- Какая приятная неожиданность! - Пурвит любезно улыбается и запускает мотор. - Собирался сегодня заехать к вам…
- Что-нибудь новенькое в связи с кражей? Кстати, кто был с вами в тот раз, когда вы подъехали к кафе?
Вот вопрос, который в настоящую минуту волнует Мару. Если окажется, что счетчик был поставлен на "кассу" уже у кафе, то рухнет и новая гипотеза.
- Я же не убийца. Возить в такой туман пассажиров… Нет, просто хотел поблагодарить за то, что быстро нашли мою машину.
Однако Мара не дает увести себя в сторону. Она уже приготовила Пурвиту новую ловушку.
- Наверно, я испортила вам отпуск?
- Да ну, что вы! Без работы я не могу. Погостил несколько дней в деревне, и хватит. - Заметив телефон- автомат, Пурвит хочет остановить машину. - Одну секундочку, только позвоню девушке, чтобы не ждала меня.
- Но вы, наверное, еще не виделись, - удерживает его Мара. - Прихватим ее по пути.
Такси останавливается. Мара отрывает взгляд от затянутых в перчатки рук Пурвита, которые небрежно лежат на баранке, и смотрит в окно. Они подъехали к парикмахерской.
Мара достает из сумочки зеркало и поправляет прическу. Она наклоняется, чтобы поднять соскользнувшую на пол сумочку, но Пурвит успевает сделать это первым. Тем временем в машину садится подруга Пурвита. Видно, что девушка счастлива, но присутствие Мары вынуждает ее сдерживаться.
- Здравствуй, Леон! Поздравляю тебя с днем рождения. Хотела сделать это вовремя, но ты забыл оставить свой адрес…
- Спасибо, - сухо благодарит Пурвит.
- Леон, когда ты отдашь мне журнал с осенними модами?
- Какой еще журнал?
- Ну, тот, в котором написано про наш витафан…
- Об этом мы еще успеем поговорить! - обрезает ее Пурвит.
Ирена обиженно кривит губы.
- Если я должна заткнуть рот, то уж сигаретой… У вас найдется закурить? - Она поворачивается к Маре, Мара подает лежащий на сиденье портсигар Пурвита.
Пурвит улыбается.
- Старая форма с новым содержанием. Вот уже два месяца.
Он раскрывает портсигар. В нем не сигареты, а водительское удостоверение.
Машина останавливается. Ирена открывает дверцу. В тот же миг Пурвит машинальным движением поворачивает переключатель счетчика. В окошке выскакивает буква "К".
- Простите, переключил на "кассу", - извиняется он. - Совсем забыл, что вы поедете дальше.
* * *
Ночь. Комната Мары, Свет рекламы через окно падает на пол. В рекламе попеременно вспыхивают надпись и рисунок.
Мара лежит на тахте, рассеянно крутит ручку настройки портативного радиоприемника, который тут же, на подушке, и не сводит глаз с причудливых световых бликов. В ее воображении эти пятна принимают иные очертания.
- Когда Пурвит подъехал к кафе… - думает Мара вслух и представляет себе, как Пурвит подъезжает на такси к кафе. Даже при таком тумане видно, что в машине нет пассажиров.
На полу возникает таксометр, в его окошке видны нули.
- Когда под нашим брезентом обнаружили такси… - продолжает Мара развивать свою мысль вслух, и воображение снова переносит ее во двор, где Григаст и Ценципер, осматривая такси, глядят на счетчик, на котором зафиксирована стоимость проезда. - Как это могло случиться?
Возникает рука в перчатке и поворачивает переключатель. Счетчик с нулями гаснет, рядом вырисовывается другой счетчик, с показанием "1 рубль 60 копеек" и буквой "К".
"Простите, переключил на "кассу", - звучит в темноте голос Пурвита.
И вновь счетчик с нулями, движение руки в перчатке, счетчик с суммой и буквой "К". Снова и снова в той же последовательности.
Игра бликов убыстряется, закручивается в сплошной вихрь.
Мара закрывает глаза и пытается в своем воображении воссоздать картину событий.
Туман. К дому номер один на Крастмалас подъезжает едва различимая в мглистой темени машина. Шофер выключает фары, контуры машины сливаются с темнотой. Возникает тень человека. Спустя некоторое время открываются ворота, машина осторожно заезжает во двор. Свет виден только в нескольких окнах, но он растворяется в тумане и не достигает земли. Водитель привычным движением переключает счетчик на "кассу". Четыре руки приподымают за углы брезент. Машины поменялись местами - такси остается под брезентом. Ворота закрываются. "Волга" медленно удаляется.
"Черт побери, кажется, переключил на "кассу" счетчик!.. - говорит шофер голосом Пурвита. - Надо бы вернуться", - неуверенно добавляет он после паузы.
"Из-за такого пустяка? - иронически отвечает ему другой голос. - Не воображай, что в милиции сидят гениальные сыщики. Эта девчонка с лейтенантскими погонами…"
Шофер делает неопределенный жест рукой - была не была! - включает фары и прибавляет газу. В свете прожекторов вырисовывается большое здание фармацевтического института.
В тумане слышится собачий лай.
…Мара просыпается от громкого лая. Флоксик разъярен будильником. Завод уже кончается, и звонок едва дребезжит. За окном день.
- Доброе утро, Флоксик. - Мара потягивается и выключает приемник. - А знаешь, что мне твердит мой начальник? "Кончайте фантазировать! Выкладывайте все сначала и со всеми подробностями!" А следователь без фантазии - это счетчик без машины.
Флоксик одобрительно виляет хвостом.
- Дурачок ты! Счетчик тоже нужен… Выясним, проверим, еще раз проверим!