Когда подозреваемого вновь ввели в кабинет, Кузьмин картинно привскочил с места: Ну вот и все - круг замкнулся. Технику подкупить нельзя. Она точно указала на тебя, как на убийцу. Так что сознавайся в том, что натворил.
Напряженно наблюдая за волнением на лице Василия, сыщик готов был поклясться, что тот уже готов сознаться в содеянном, и указать место нахождения трупа. И стремясь дожать подозреваемого он бросил в ход свой главный козырь: И убил ты её ровно в пять утра.
И тут же Василий, бросив быстрый взгляд на сыщика, успокоился и процедил сквозь зубы: Плевал я ша ваши выдумки. Ищите Настену среди живых, а меня оставьте в покое.
Сыщик разочарованно вздохнул: "Я явно допустил оплошность. А подвел меня Сыров: "Полиграф не ошибается!" Вот и доигрались в передовую технику.
Теперь придется мобилизовать всех курсантов из милиции и лазить по близлежащему лесу: не мог же он далеко увезти труп: у него нет машины. И на поиск трупа у меня в распоряжении всего три дня, пока прокурор позволит держать его здесь в камере. Вряд ли без обнаружения тела, мне дадут санкцию на продление срока задержания. Пойду к начальству просить дополнительные силы и кинолога с собакой".
Тело зарубленной жены Василия обнаружили уже на следующее утро. Кузьмин оказался прав: убийца зарыл свою жертву на самом краю леса. Найденную в яме вместе с телом мешковину опознали соседи. Узнав об обнаружении тела, Василий сразу признался в совершенном преступлении, сообщив, что зарубил неверную жену за час до полуночи.
Довольный быстрым раскрытием преступления Кузьмин в присутствии курсантов и других сыщиков поднял на смех Сырова с его всезнающим полиграфом. Свято верящий в свой "детектор лжи" оператор потребовал встречи с задержанным. Уже через десять минут все встало на свои места и торжествующий Сыров объяснил: Вы, орлы-сыщики, зря на полиграф напраслину возвели. Все оказалось довольно просто. Этот Василий люто ненавидел свою гулящую жену и последние два года постоянно прокручивал в уме как будет её убивать. И настолько привык к этой мысли, что когда совершил задуманное, то никаких бурных эмоций по этому поводу у него не возникло. И полиграф, естественно, никаких всплесков не показал.
- Ну а пять часов утра откуда взялось?
- А это уж совсем из другой оперы. Он мне сейчас все объяснил. Когда Василий, закопав тело жены в лесу, стал возвращаться домой, то, проходя по селу со своей тележкой, внезапно увидел, как выходит из своей избы некий Шурка Былин. Того в пять утра приспичило нужду справить. Вот он и вышел на крыльцо в исподнем белье. Именно в этот момент Васька и обмер от страха, испугавшись, что увидит его сосед ночью с тележкой и догадается, куда и зачем он ездил. Но тот свою нужду справил и вернулся в избу, спросонья не заметив преступника. Вот поэтому полиграф и показал всплеск страха у Портнова при упоминании пяти часов утра. Так что…
И сыщики, посмеиваясь, хором закончили за Сырова: "Ошибаются люди, а не полиграф".
Довольный успешным раскрытием они добродушно простили Сырову его досадный промах.
Гнилая клубника
В дверях кабинета возник тяжело дышащий от нездоровой полноты дежурный Стасов. Этот с обвисшими как у бульдога щеками капитан обладал раздражающей манерой неторопливой ленцой сообщать даже о серьезном криминальном происшествии. Вот т сейчас дежурный словно с отвращением выдавливая из себя короткие фразы: хватит отдыхать, Ершов. Опера ноги кормят. Прогуляйся на место происшествия. "Скорая" уже выехала. Но врачам, похоже, там делать нечего. Выпивали мужики, веселились. Да не поделили чего - то. А может и в политике не сошлись. Один другого по голове камнем огрел. Так что записывай адрес и дуй туда.
Ершов с трудом подавил неприязнь к дежурному, принесшему дурную весть: "Этот жирный боров сейчас пойдет чай гонять, а мне придется, высунув язык бегать по раскаленным от летнего жара улицам в поисках чересчур нервного алкаша. И найти его надо обязательно: очередной "висяк" да ещё по убойному делу совсем ник чему!".
И Ершов на ходу обогнав дежурного в коридоре, направился на место.
Решительно врезавшись в возбужденную происшествием толпу, пробрался к светлой машине "скорой помощи". Напуганная молоденькая врачиха, впервые столкнувшись с насильственной смертью, растерянно разводила руками, сбивчиво объясняя почему в подобных случаях медицина бессильна.
Возвышающийся над толпой седовласый участковый инспектор Игнатов снисходительно успокаивал докторшу:
- Ничего, девонька, не расстраивайся. Когда черепушка насквозь проломлена, никто уже не поможет. Но ты не переживай. Еще попривыкнешь. Я и то с годами приучился на чужую смерть спокойно смотреть, а уж как в детстве крови боялся.
- За что же его так?! ведь молодой еще, здоровый мужчина! Прямо зверство какое-то!
- Ну ты, милая, зверюшек зря не обижай! Они себе подобных губят, чтобы выжить. Это человек - царь природы за косой взгляд убить может, а то и просто от скуки, ради забавы! А, вот наконец и наш славный сыщик Ершов прибыл. Сейчас он нам преступника разыщет и мы узнаем, что друзья-соперники за бутылкой водки не поделили.
Почувствовав насмешливую иронию в словах старого инспектора, Ершов нахмурился: "Старик может себе позволить ерничать: оформляется на пенсию и ему не отвечать за нераскрытое убийство. А мне одному придется отдуваться. И когда же все это закончиться?!"
Заметив недовольное выражение на лице сыщика, Игнатов дружелюбно дернул его за рукав: Отойдем в сторонку, пошепчемся. Есть новости.
Выбравшись из толпы, Игнатов хитро прищурился: Не сердись, Ершов, что я перед молоденькой докторшей перья распустил. В моем почтенном возрасте только и остается языком балоболить. А уж о настоящем плотском деле и подумать страшно.
Ершов, хорошо осведомленный о любовных похождениях не желающего дряхлеть участкового инспектора, только скептически усмехнулся. Заметив его реакцию, Игнатов, не удержавшись озорно расхохотался над своей, со скрытым хвастовством, выдумкой. И тут же чувствительно толкнув сыщика в бок, шепотом доверительно поведал:
- Все в порядке, Ершов. Я уже знаю кто бедолагу "приласкал". Это - Колька Мухин вон из той пятиэтажки. Он здесь личность довольно известная.
- А сведения точные?
- Точнее не бывает. Мухин с будущей жертвой возле магазина сгоношились на бутылку и пришли в песочницу выпивать. Их видели с десяток человек, гуляющих во дворе с детьми из соседних домов.
- А из-за чего ссора вышла?
- Это пока неизвестно. Сейчас пойдем с тобою и задержим пьяного дурака. Сам все расскажет.
"Неужели все так просто. И минут через пять убийство будет раскрыто?"
Словно прочитав мысли, участковый инспектор приблизил свое лицо к Ершову и, дыша луком, деловито предложил:
- Слушай, опер, мне теперь заслуги перед отечеством и начальством ни к чему. Я медкомиссию уже прошел. А тебе ещё служить как медному котелку. Так что можешь отписать сообщение об убийце мужике от имени любого из своих секретных агентов. Тебе - почет за умелую работу с секретным аппаратом, ну а мне - старику бутылку поставишь. Мы её с тобою честно пополам выкушаем. Что скажешь?
- Ладно, как говорил поэт, славою потом сочтемся. Надо сперва дело сделать, а потом уже трофеи считать.
- Сочтемся, так сочтемся. Люди подсказали, что он к себе домой побежал. Там его и возьмем. Пошли, опер.
Поднявшись на третий этаж, Игнатов нажал на белую кнопку звонка. Дверь открылась сразу словно их прихода ждали.
Мухин оказался низеньким худощавым субъектом с испитым лицом и нервными суетливыми движениями.
Увидя стоящего на пороге участкового инспектора, алкаш лишь вяло махнул рукою:
- Быстро же вы заявились. А я рассчитывал ещё в магазин сбегать и напоследок ещё стакан махнуть.
- Значит не отрицаешь, что по голове мужика камнем хватанул?
- А чего отрицать, если все соседи видели? Кстати, как он там?
- Медики рядом с ним колдуют. Это их дело диагнозы ставить. А ты отвечай на вопрос из-за чего в конфликт вступили?
- Так ведь он - сволочь обмануть меня хотел! Сговорились по-хорошему, взять бутылку на двоих. Я ровно половину заплатил, а он вызвался разливать. И, что ты думаешь: налил, паскуда, мне грамм на двадцать меньше чем себе. Я стерпел. Ну думаю, ошибся мужик. С кем не бывает. Посидели, поболтали о том, о сем. Решили добить остатки. Так он вновь тот же номер выкинул. Себе почти до края налил, а мне чуть больше половины. Ну я и не выдержал, схватил каменюку и врезал ему как следует. И поверь, Игнатов, не жалею!
Глядя на узкий лоб и косо выдвинутую вперед челюсть, Ершов с неприязнью подумал: "Настоящий "неандерталец": за какие-то пятьдесят граммов убить человека - это уж слишком!"
И не удержавшись, неприязненно спросил:
- Неужели за пару глотков водки можно черепа проламывать?
- Ты, мент, из меня отморозка не лепи! Неужели я стал бы за водку его калечить? За подлость покарал крысенка. Ну захотел выпить побольше - попроси! Я завсегда могу понять другого мужика. Но он же меня за лоха держал! Решил кинуть как последнего фрайера! Я хоть в зоне в простых мужиках ходил, но свою гордость имею и не позволю на себе ездить!
И гневно играя желваками махнул рукою: Веди меня в ментовку. Ни о чем не жалею! Только позвольте курево по пути купить. Не хочу в камере ни от кого зависеть.
Всю дорогу до отдела внутренних дел Ершов неприязненно смотрел на сутулую фигуру задержанного и понуро шагавшего навстречу неволе: "Может и не врет Мухин - не жадность, а обида взыграла. Гордыню его, видите ли, уязвили. Да все равно как ни крути, а убил он собутыльника за несколько глотков водки. Дикость! Иначе как неандертальцем такого типа не назовешь".
Оформив первичные документы, Ершов передал Мухина следователю. Его участие в деле было в сущности завершено и он уже мог о нем не думать. Но у сыщика все не выходило из головы, как это можно погубить человека из-за лишнего глотка водки. И лишь звонок жены отвлек его от тяжелых раздумий.
Раиса тоном, не терпящим возражений, потребовала от супруга после работы заехать на рынок и купить для сынишки килограмм клубники. Ершов раздраженно повесил трубку: "почему опять я? Как будто сама не могла это сделать!"
Но тут в кабинете появился Стасов, и сыщику пришлось заняться доставленными в дежурную часть парнями, продававшими неизвестно откуда взявшиеся у них женские серьги. Закрутившись в круговороте новых криминальных событий, Ершов вспомнил о наказе жены лишь перед самым уходом с работы. Чтобы доехать до рынка ему пришлось сделать пересадку и долго ждать автобуса. Это только усилило его недовольство: "Сидит райка у себя в конторе и только с бабами лясы точит, а я после целого дня нервотрепки должен вместо неё на рынок тащиться",
Не в лучшем расположении духа, Ершов обошел торговые ряды, придирчиво разглядывая выставленные на прилавки лотки с сочными, радующими глаз ягодами. "Лето в разгаре, а они такие безумные цены накручивают! А возьмешь дешевую с гнильцой, то Райкиного крику не оберешься".
Представив очередную истерику жены, Ершов внутренне содрогнулся, и в самом дурном расположении духа направился к высокому усатому толстяку, перед которым на прилавке лежала в лотке ровно уложенная в ряд крупная сухая клубника.
С показным равнодушием взяв протянутые деньги, толстяк нагнулся под прилавок и стал набирать ягоды в пакет деревянным совком. Быстро бросил пакет на весы и, не дождавшись когда замрет стрелка, небрежным жестом протянул его покупателю. И без того взвинченный Ершов, еле сдержавшись, взял клубнику и отошел в сторону. Обычно он никогда не проверял качество купленного на рынке товара. Но высокомерие продавца, нагло демонстрирующего свое превосходство, заставила заглянуть в пакет: "Так и есть: этот гад осмелился подсунуть мне пяток гнилых, полураздавленных ягод!"
Благородная жажда возмездия подтолкнула Ершова к контрольным весам: "Вот сволочь! С одного килограмма веса почти двести граммов в свою пользу обращает. Ну я ему покажу!"
Разгневанный Ершов подлетел к продавцу:
- Ты что, усатый делаешь?! На прилавок отборную клубнику выставляешь, а в пакет гнилье подсовываешь.
- Чего орешь?! Покажи где ягода порченная!
- Вот не видишь что ли?
- Это не гниль, а ты сам раздавил ягоды неосторожно сжав их пальцами. Это ведь клубника, а не яблоки!
- А то, что весы у тебя врут тоже я виноват?
- Ты ушел, затем вернулся. Может быть ягоды в стороне скушал, а теперь хочешь ещё получить!
У Ершова от негодования потемнело в глазах. Непроизвольно его рука потянулась к черному тельцу двухсотграммовой гирьки: "Сейчас, я хрясну тебя, сволочь, промеж глаз за твой подлый обман и наглые оскорбления".
Заметив бешенный блеск в его глазах, продавец с неожиданной проворностью успел убрать гирьку с прилавка и тут же громко гортанно закричал:
- Зачем напился и скандалишь? Я сейчас милицию позову. Сидеть в тюрьме будешь!
Боковым зрением Ершов заметил как к нему направляется дюжий охранник и один из земляков вороватого продавца. С трудом придя в себя после вспышки безудержного гнева, он попытался мыслить разумно: "Ну все! Пора показывать ментовскую ксиву. Иначе неприятностей не оберешься!"
Опережая события, шагнул вперед и протянул охраннику служебное удостоверение. Заглянув через плечо дюжего охранника в документ земляк его обидчика расплылся в радушной улыбке:
- Зачем, капитан, расстраиваешься из-за пустяков? Какая ягода не нравится - клади на прилавок. Выбирай любую по вкусу. Нам для хорошего человека не жалко.
И не дожидаясь, когда сыщик воспользуется его приглашением, безжалостно выбросил гнилую клубнику в ящик с отбросами и, набрав с прилавка полный совок отборных ягод щедро насыпал их в пакет требовательного покупателя.
- Бери, кушай на здоровье. Персик не надо? Смотри какой сочный, вкусный, нежный! Дешево для уважаемого человека отдам! Ну сколько свесить?
- Ничего не надо!
- Как хочешь, дорогой! Заходи еще, мы хороших людей любим.
Не дослушав лживо-льстивые слова, Ершов направился к выходу, сжимая в руке наполненный свежей крупной ягодой пакет. Но чувства торжества в душе не было. В воображении мелькали отрывочные картины несостоявшегося мщения6 взмах его руки с тяжелой гирькой, залитое кровью лицо наглого продавца, и сбегающиеся поглазеть на происшествие равнодушные к чужой беде зеваки.
"А ведь ещё мгновение и я мог покалечить и даже убить этого подлеца! А из-за чего?! Всего-то за двести граммов недовешенной клубники и подсунутого гнилья. Хотя эти несколько ягод тут совсем ни при чем! Просто обидно, что меня так нагло в открытую обманули!"
И пораженный внезапной догадкой, Ершов остановился посреди тротуара, не обращая внимания на людей, обходивших его стороной. Теперь он знал точно, что уже никогда не будет испытывать превосходства над убийцей Мухиным, необдуманно и так поспешно свысока прозванным им "неандертальцем".
Кавказский этюд
Не всегда сюда с Кавказа приезжают готовые преступники. Некоторые из южных гостей становятся ими в Москве, если, конечно, не хватает характера удержаться от соблазнов. В этом убеждают записи одного из задержанных на бандитской разборке, попавшие в мои руки.
Я сижу на заднем сиденье иномарки, стиснутый с двух сторон мощными борцовскими торсами моих напарников-земляков. Я нервничаю и злюсь на онемевшую руку, судорожно сжимающую рукоять нагана. "Разборка" - это слово больно простреливает мозг, и сердце заставляет отчаянно колотиться. Мат и жаргонные блатные слова бьют по нервам, остро воздействуя на сознание! Это мне - студенту филологического факультета легко оценить! И зачем я только вязался в эту историю?
Еще днем я сидел на лекциях и семинарах, хотя и мало соображал, о чем говорилось вокруг. Огромные окна, гипсовая лепнина на потолке, строгие колонны старинного здания - все это так не вязалось с тем, что предстояло вечером. Вернуть бы все на три года назад! Тогда мне было двадцать лет, и я ещё учился на 1-м курсе престижного столичного вуза. И, пожалуй, лишь то, что я кавказец, отличало меня от других студентов.
Ну а теперь, как это здесь называют, я лицо кавказской национальности. Даже если я это забыл, мне бы напомнили. Достаточно сокурсникам даже в шутливой форме намекнуть на "горячий характер горцев", как я сразу и всерьез завожусь. Странно, но даже близкие друзья говорят в моем присутствии о засилье в Москве кавказцев. Конечно, я для них свой парень, не какой-нибудь там торгаш с рыночных рядов, и меня можно не стесняться, словно речь идет не о моих земляках и я не один из них…
Даже если бы не сокурсники и не бабы в метро, мне бы все равно не дали забыть происхождение мои же земляки.
Вот и те трое приехавших тогда из моего родного села парней передали привет от семьи, выложили на стол гостинцы и попросились переночевать на одну ночь. Я их устроил у соседей по общежитию. Потом стали встречаться. Пили и гуляли все чаще и чаще. За их счет. Разумеется. Со студента что взять? Ну и когда попросили встретить земляков на вокзале и передать в нужный адрес посылку, я это сделал. Хотя, если говорить честно, сразу понял, в чем тут дело. У нас на курсе были ребята, что курили эту дрянь. Но я тогда сделал вид, что не догадываюсь о содержимом свертка. Мне хорошо заплатили. И честно говоря, я пошел на это дело не потому, что хотел заработать: не мог же я отказать землякам и ничего не стоить в их глазах как мужчина.
На четвертый или пятый раз, когда принес "дурь" в этот адрес, мне уже доверяли и вскрыли посылку прямо при мне. Сладковатый запах приторно защекотал ноздри, кровь прилила к щекам. Я получил деньги и ушел, поймав себя на мысли, что тоже захотелось попробовать хоть разок этой соломки. Так они вновь щедро "отстегнули". Жаль, но вскоре этот источник дохода кончился. Кто-то "заложил" хозяина притона.
Потом долго был на мели, пока друзья земляки не послали меня с поддельными документами в банк получить крупную сумму по платежному требованию. Волновался, но все прошло гадко: оказалось, одна из работниц расчетной части была подкуплена и фальшивое авизо сработало как надо. Потом в газетах писали о крупных масштабах мошенничествах. Так что мой эпизод - лишь капля в море. Меня не нашли, а может быть, и не искали.
И опять вознаграждения хватило лишь на пару месяцев "красивой" жизни. Когда деньги кончились, понял, что уже втянулся и не могу без ресторанов, казино, девочек. И тогда сам попросился в "дело". Ну что же моя проверка уже закончилась, и я регулярно стал участвовать в "накатах".
Наша территория была недалеко от вокзала: лакомый кусочек. И это многим не нравилось. Но нас боялись трогать. Знали, что мы можем собрать за час многих земляков, даже постоянно не принимавших участие в "серьезных делах": кто же откажет в помощи людям своей национальности, если они в беде? Не то что я - студент, а и профессор, положив в карман кастет, вынужден будет выйти на защиту своих. Тем более если его родные все ещё живут на родине.