Мы выбрались наверх через люк в мою комнату и направились налево по коридору.
- Смотри-ка! - шепотом сказал Марков. - Там кто-то шевелится.
Дверь в комнату Ксении была отворена, а внутри стояли два человека, тесно прижавшись друг к другу. Они так страстно целовались, что даже не заметили нашего появления. И лишь луч фонарика, осветивший их лица, заставил разомкнуть объятия. Это были Коля Комочков и Маша Барсукова, которые испуганно посмотрели на нас.
- Все в порядке, - прошептал я. - Проверка документов.
Теперь я понимал, куда исчезла Маша и кто ее увлек за собой из зала. Но куда делась Ксения? Честно говоря, мне было все равно, чем они тут занимаются, хотя и несколько обидно за Сеню. А Марков повел себя более агрессивно.
- На Востоке вас обоих посадили бы в яму с голодными крысами, - сказал он.
- Пойдем, - остановил его я. - Это нас не касается. Обойдем дом с другой стороны. Надо же найти нашу крикунью.
Но теперь вдруг и у меня как-то неприятно засосало под ложечкой: я представил себе, что и моя жена, там, в зале, целуется с Сеней Барсуковым. А почему бы и нет? Что я знаю о них, об их тайной жизни? Что мы вообще знаем друг о друге? Мы видны лишь настолько, насколько сами хотим открыться другим, даже самым близким. А вся основная, самая большая часть души скрыта во тьме. И мой фонарик не высветит то, что может там оказаться… Мы прошли через все коридоры и помещения и снова уперлись в комнату Ксении, но ни Маши, ни Комочкова там уже не было. Тогда я открыл дверь в зал, где уже горели свечи, а за столом чинно сидели все пятеро наших друзей. Чета Барсуковых, держащаяся за руки, рядом - чуть смущенный Комочков, напротив него - Милена, а по левую руку от нее - Ксения, голова которой почему-то постоянно стремилась вниз, словно она клевала носом какие-то зернышки со своей груди. Приглядевшись внимательней, я вдруг догадался, что она совершенно пьяна.
- Ну где вы бродите? - сказала моя жена. - Я нашла спички.
- А что с Ксенией? - Я кивнул головой в сторону ее подруги.
- Мне пришлось влить в нее целый стакан водки, чтобы она успокоилась, - пояснил Барсуков.
- А ты выяснил, почему она орала?
- Выяснил… Кто-то в темноте наступил ей на ногу. Вот нервы и сдали.
- Это был я, - хмуро сознался Комочков. - Случайно. Я не хотел, братцы.
- Ясно, - сказал я. - Непонятно только одно: кому принадлежал первый крик? И если никому из нас, то кто-то действительно стремился испортить нам ужин.
- Кстати, поросенок уже остыл, - сказал Сеня. - Предлагаю продлить наше пиршество в Полынье, самом таинственном месте на всей планете. Что там Бермудский треугольник! Нет, правда, мне здесь начинает нравиться все больше и больше.
- А Маркову надо придумать какое-нибудь наказание, - добавила Милена. - Ни грамма спиртного!
- Это слишком жестоко, - поправил ее Сеня. - Пусть он лучше застрелится.
Тут Ксения очнулась, сфокусировав на мне и Егоре свое внимание. Потом громко икнула и нечленораздельно произнесла:
- Брав-во! Один получил по глазу, другой - по лбу! Бис…
- Не отправить ли ее в постельку? - предложил Марков. Но Ксения вцепилась в краешек стола, словно он собирался от нее уплыть в далекое море, и резко замотала головой.
- Пусть сидит. Только глядите, чтобы не упала, - сказала Маша. - А то и третий из нас что-нибудь себе расшибет.
- Все-таки, Марков, ты настоящая скотина, хоть и раненый, - заметил Барсуков. - Ну зачем ты все это придумал?
- Хотел показать вам, что мы сами создаем себе условия для страха. А что, интересно вышло? То ли еще будет.
- Готовишь второе действие?
- Так ведь в хорошей пьесе должно быть несколько актов. Так, Вадим? Ты актер, должен знать.
- В таком нервном ритме мы вряд ли доберемся до финала, - отозвался я, занимая свое место рядом с Миленой. Я подозрительно покосился сначала на нее, а потом на Сеню. Меня не оставляла мысль, что они здесь целовались так же, как там, в комнате, Маша и Комочков. Но Милена смотрела на меня нежно и ласково, чего с ней давно не случалось. Может быть, специально, чтобы усыпить мою бдительность? Я махнул рукой и потянулся за поросенком. Кто разберется в природе человеческих взаимоотношений?
Наверное, лишь мы с Марковым поглощали приготовленное четырехкопытное с аппетитом, остальные вяло ковыряли вилками в своих тарелках, а Ксения вообще продолжала клевать свои "зернышки" с груди. Чудовищная гроза тем временем продолжалась и, казалось, усилилась еще больше. Раскаты грома по-прежнему сотрясали стены дома, а потом произошло и вовсе что-то непонятное. Раздался такой грохот, будто бы на Полынью рухнул весь небесный свод. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление.
- Это не похоже на гром, - произнес Марков. - Какой-то взрыв, что ли?
- Лопнула огромная склянка с эфиром, величиной с гору, - предположил Комочков.
- Может быть, у вас тут есть скрытый артиллерийский склад? - добавил Барсуков.
- Поди выясни! - приказала мне Милена.
- Как же, была охота мокнуть, - отозвался я. - Если что и взорвалось, то узнаем утром.
И тут Ксения произнесла историческую и обнадежившую всех нас фразу:
- Утро в П-полынье не наступит никогда, ик!
Мы сразу же заспорили: стоит ли ее за такие скверно-пророческие слова немедленно отправить в постель или пусть побалдеет в нашей компании еще немного? Так и не придя к определенному решению, мы прислушались к трезвому предложению Сени Барсукова. Он сказал:
- А не лучше ли всем нам закончить наше ночное пиршество и разойтись по своим комнатам? Не пора ли баиньки?
- И то верно, - согласился Комочков, а за ним и все остальные. Странно, но на всех нас внезапно, словно выскочивший из-за угла убийца, напала какая-то непонятная сонливость. Можно было подумать, что грозовые разряды, сверкавшие над крышей дома, обладали этаким гипнотически-усыпляющим свойством. Я никогда бы не поверил, что можно захотеть спать под такими оглушающими раскатами грома. Все равно что находишься в железной бочке, по которой лупят молотом. У всех нас был такой вид, словно мы несколько дней и ночей без устали шли по какой-то бесконечно длинной дороге, а сейчас вдруг разом сломались, так и не достигнув цели, но зато обнаружив семь приготовленных для нас кроватей. "Или гробов?" - почему-то подумал я. Иногда меня посещают довольно мрачные мысли, несмотря на весь мой оптимизм и тягу к жизни.
- Вадим, помоги мне отвести Ксюшу! - велела мне Милена.
Лучше бы она сказала: отнесу, поскольку ее подруга вообще напрочь позабыла, что у нее где-то там существуют ноги. Мы взяли нашу крикунью под обе ручки и потащили в ее комнату. Марков с Комочковым уже ушли, в зале еще оставалась чета Барсуковых.
- А теперь уходи, - сказала Милена, когда мы уложили Ксению в постель. - Я сама ее раздену.
- Как угодно-с! - отозвался я. - Этим ты избавишь меня от лишних эмоций.
Я почему-то вернулся в зал, хотя мог пройти в свою комнату через коридор. Здесь уже никого не было, но свечи все еще горели. Эти безалаберные Барсуки позабыли их потушить!.. Один из подсвечников наклонился в опасной близости от вороха старых журналов, сложенных в углу. И свеча вот-вот должна была выпасть. Я подхватил ее, затушил и порадовался, что Бог надоумил меня возвратиться в зал. Потом, осмотрев подсвечник, я призадумался. Странно, он был укреплен достаточно надежно и не мог изменить своего вертикального положения. Если только кто-то не повернул его нарочно. Но кто? Да и как тут оказались старые журналы? Мне помнилось, что я выбросил их все на помойку, когда проводил в доме уборку. Последними из зала уходили Сеня и Маша, но с какой стати им устраивать в нашем жилище пожар? Нет, это невозможно, решил я. Но тогда подсвечник повернули после их ухода. И вновь передо мной замаячила тень кого-то восьмого, чьи явные и неявные следы ощущались повсюду. И либо я схожу от подозрительности с ума, либо эта хитрая бестия хочет нас всех тут угробить. Чего проще спалить дом со всеми гостями и хозяином, когда на них навалилась непонятная сонливость? Если бы я только знал, кто это и где его искать!.. Я беспомощно оглянулся, чувствуя, что силы наши не равны, со мной просто играют в прятки, и мне захотелось заорать во весь голос, чтобы этот Некто вышел, объявился, показал свое лицо… Но другой крик, страшный, истерический, ворвался в зал и оборвал мои мысли. Кричала женщина из комнаты номер три, там, где разместились Барсуковы. И я почему-то подумал, что ее убивают - убивает муж, Сеня, дознавшийся о связи своей жены с Колей Комочковым. Я знал о его ревнивом характере, и такое предположение могло иметь основания. Не раздумывая, я бросился в их комнату. Но моим глазам предстала другая картина: не окровавленная Маша, а бьющаяся в объятиях Сени, который успокаивал ее, как только мог.
- Там… там… - повторяла она одно слово и указывала рукой на застекленную веранду.
За моей спиной уже появились Милена и Комочков, прибежавшие на крик из соседних комнат, а вскоре появился сонный и злой Марков.
- Когда же это кончится? - сердито спросил он. - Сумасшедший дом какой-то! Что произошло на этот раз?
- Не знаю! - ответил я. - Ее что-то напугало на веранде.
- Так пошли поглядим!
Мы с Марковым и Комочковым обошли чету Барсуковых и открыли дверь на веранду. Здесь в кресле-качалке удобно устроилась моя резиновая кукла-монстр с изуродованным лицом трупа. Среагировав на звук, она повернула к нам свою голову и прошелестела заложенную в магнитофон фразу: "Крови хочу, крови! Наконец-то ты явился - иди ко мне!" Потом раздался положенный по программе жуткий смех. У Комочкова отвисла нижняя челюсть, и даже Марков слегка побледнел, не разобравшись, кто перед ним сидит в кресле-качалке. Кукла вновь произнесла свою зловещую фразу и засмеялась. Я подбежал к ней и стукнул по голове, где находился выключатель. Кукла-монстр обмякла и замолчала, уставившись на нас с какой-то обидой, словно мы не оценили ее самых добрых намерений.
- Все в порядке, - сказал я, поворачиваясь к друзьям. - Это всего лишь кусок резины и моток проволоки с катушками.
Но одного я не мог понять: как кукла оказалась здесь, на веранде? Ведь после того случая с Мишкой-Стрельцом я выпустил из нее воздух и унес в свою комнату, засунув в платяной шкаф. Кто вновь "оживил" ее и притащил сюда? Никто из моих друзей не знал, что у меня имеется эта штука. Кроме Милены.
Мы вернулись в комнату. Я тащил за собой куклу, ухватив ее за ногу, и голова монстра мягко шлепалась об пол. Увидев это чучело вновь, Маша опять закричала, а Сеня закрыл ей рот ладонью.
- Это все твои проделки? - прошипел он в мою сторону. - Завтра же мы уедем отсюда!
- Да будет… будет вам, - попытался я их успокоить, а Марков грозно произнес:
- Вадим, убери этого своего гада куда-нибудь подальше. У меня самого мурашки по коже бегают.
- Нет, сначала я ему набью морду! - пообещал Сеня, непонятно кого имея в виду: "гада" или меня? Но я счел за благо побыстрее ретироваться вместе со своей ношей в мою комнату.
Так, не хватало нам еще всем здесь перессориться… Ну ничего, подумал я, утро вечера мудренее. Если, конечно, оно когда-нибудь наступит, вопреки прогнозу Ксении. Может быть, нам всем уехать завтра же из Полыньи? Погрозив кукле кулаком, я выпустил из нее воздух и снова засунул в платяной шкаф. А дверцу еще и запер на ключ. Теперь не выберется. Если только вновь ей не помогут этого сделать. Вскоре пришла Милена, держа в руке зажженную свечку.
- Маша успокоилась, - сообщила она. - Твои шутки порой заходят слишком далеко.
- Да не делал я этого! - разозлился я.
- А кто же?
- Не знаю! Может быть… здесь, в Полынье, климат такой - неодушевленные вещи оживают. А что? Сидела она себе в шкафу, надоело, встала и погуляла, приперлась на веранду…
- Не глупи. Давай лучше ложиться спать. Все уже разошлись по своим комнатам.
Но нас ожидал еще один сюрприз… Едва Милена откинула одеяло, как в ужасе отшатнулась и прижалась ко мне. На простыне лежала гадюка. Судя по всему, та самая, которую притащил с болота Марков.
- Только, ради Бога, не ори! - шепотом произнес я. - У меня уже уши болят от ваших криков. Вот сейчас я точно набью кому-нибудь морду!
- Он же знал, как я боюсь змей, - чуть не плача сказала Милена. - Ведь специально нам подсунул!
Я выскочил из комнаты, а Милена поспешила за мной. Маркова мы застали уже лежащего в постели. Тепленького. Я рывком сорвал с него одеяло.
- Ну, что там опять случилось? - рассвирепел он. - Вы дадите мне когда-нибудь спать или нет?
- А ты пойди погляди, что у нас в постели валяется! Зачем ты нам гадюку подложил? Хорек налоговый.
- Какую гадюку? - Марков недоуменно уставился на нас, потом полез к тумбочке, открыл дверцу и вытащил узорчатую змею. Теперь пришел черед удивляться нам.
- А… там? - Милену начала бить мелкая дрожь.
- Пошли посмотрим, - деловито предложил Егор, натягивая джинсы. - Но если вы меня разыгрываете - берегитесь!..
Мы вернулись в нашу комнату, и я посветил фонариком на постель. Змея не подавала признаков жизни и в точности походила на ту, которая лежала в тумбочке Маркова. Впрочем, все гадюки выглядят одинаково. Но вдруг… она шевельнулась… приподняла узкую головку. Изо рта высунулось раздвоенное жало…
- На-зад! - скомандовал Марков, отстраняя меня и Милену руками. - Чертовщина какая-то… Может быть, это хахаль той, моей, и приполз к своей подруге?.. Такое бывает, я знаю. Сходить, что ли, за пистолетом?
- Не надо устраивать в моем доме пальбу. Да еще в три часа ночи.
Я осторожно, боком, подошел к постели и снова набросил на гадюку одеяло. Мы услышали тихое шипение. Затем я нагнулся и вытащил из-под кровати меч. Выставил перед собой, держа обеими руками.
- Егорушка, по моему сигналу откидывай одеяло, - шепотом произнес я. - Раз, два, три! - Одеяло взметнулось вверх, а я с размаху ударил мечом по узкой ленте, разрубив гадюку пополам. Обе половинки змеи продолжали извиваться, а Милена, глядя на них, громко вскрикнула. Не удержалась все-таки… Через некоторое время гадюка издохла, как-то свившись в клубок. А в нашу комнату уже заглядывали разбуженные Барсуковы. Если, конечно, они вообще ложились.
- Что это? - прошептала Маша.
- Змея… - Я подцепил кончиком меча обе половинки и выбросил их в открытое окно.
- Откуда? - спросил Сеня.
- Хрен его знает. Спроси что-нибудь полегче.
Я бы охотно поверил версии Маркова, что змея приползла к своей мертвой возлюбленной. Это было бы красиво и поэтично, но… Слишком многое подсказывало мне, что гадюку именно подложили в нашу постель. Возможно, даже каким-то образом усыпив ее на некоторое время. Чтобы мы также приняли ее за мертвую, взяли в руки. Все события этой сумасшедшей ночи складывались в одну цепочку: первоначальный жуткий крик, который не принадлежал никому из нас, когда Марков погасил свечи; перевернутый подсвечник над журналами; кукла на веранде, пришедшая туда самым чудесным образом; наконец, эта гадюка…
- Я сегодня ни за что не усну! - прошептала Маша.
- А я больше никогда не лягу в эту постель, - добавила Милена.
- Ладно, будите Комочкова, - сказал я. - Я должен сообщить вам очень важную вещь.
И когда все собрались в зале (кроме Ксении, которую не стали тревожить, - да это было бы и бесполезно), я рассказал им все, что произошло со мной в поселке Полынья за последнюю неделю, о своих подозрениях по поводу смерти деда, о попытках меня запугать, а позже - убить на спиритическом сеансе, о таинственном сожителе в нашем доме, о Волшебном камне и Девушке-Ночь (не упомянув лишь о моей встрече с нею), о Намцевиче и докторе Мендлеве, о проповеднике Монке и пекаре Раструбове, о тетушке Краб и всех остальных людях, с которыми меня свела судьба в этом поселке… Даже упомянул об исчезнувших тетрадях деда, которые, теперь я понимал это, могли играть важную роль во всей этой таинственной истории, отдающей мистическим привкусом и хладнокровным практицизмом. Я почему-то не сомневался, что за всеми загадочными событиями стоят реальные люди. И Марков с его трезвым аналитическим умом сыщика был единственным человеком, который согласился со мной.
- Деда убили - это ясно, - сказал он. - И нам нельзя уезжать отсюда, пока мы не распутаем весь этот змеиный клубок.
- А я считаю, что нам нужно убираться из Полыньи как можно скорее, - не согласилась с ним Маша. - Я предчувствую надвигающуюся беду. На всех нас. Мы все здесь погибнем.
- Хорошо, - произнес Марков. - Пусть женщины и те, кто захочет - уезжают. Но я остаюсь с Вадимом.
- Ну, тогда и я тоже, - хмуро кивнул Комочков. - Будет о чем написать в газете.
- А мы - пас! - ответил за себя и свою жену Барсуков. - Мне здесь осточертело. И потом, у нас трое детей. Кто о них позаботится?
- Пожалуй, и мы с Ксенией присоединимся к вам, - задумчиво произнесла Милена, и мне это было слышать больнее всего, хотя я и понимал, что она права. И я не мог рисковать ее жизнью. Жена не должна отвечать за поступки мужа.
Так мы разделились. Но наутро судьба преподнесла нам скверную шутку: и те, кто хотел уехать, вынуждены были остаться против своей воли.
Никто из нас не ложился, Милена, Ксения и Барсуковы уже собирали свои вещи, когда в дверь моего дома постучалась тетушка Краб. Она принесла вкусные пироги с рыбой и сообщила, что ночью, во время грозы, со склонов гор сошел большой оползень, закупорив единственную дорогу в город. Такое уже случалось в прошлом году, и восстановительные работы заняли целый месяц.
И тогда и сейчас поселок Полынья оказался отрезанным от всего мира…
Глава 18
Разделение
Грохот оползня мы и приняли тогда за взрыв артиллерийского склада.
- Миленькое дельце! - сказала моя жена, покусывая верхнюю губку, - это был знакомый мне признак приближающегося раздражения. - И что мы теперь будем делать? Торчать в этой чертовой Полынье, искать убийцу твоего деда и ждать, когда нас пришьют? Неизвестно кто, где и когда… Какие-то мифические твари, населяющие твой дом. Дура я была, что позволила себя уговорить приехать сюда…
- Не все так мрачно, - попытался я ее утешить. - Смотри, уже и солнышко светит. И возможно, наши ночные страхи - лишь порождение темноты.
- Ну да! Гадюка-то была настоящая. - В этом с ней было трудно не согласиться. Но меня поддержал Марков.