- Ну что ж, - угрюмо сказал старик, - если вы это сделали - вы просто дух, мистер Минхен. Вы не могли быть одновременно в двух местах…
Они еще несколько минут поговорили. В голосе Минхена слышались истерические нотки.
Эллери аккуратно застегнул пальто на все пуговицы.
- Пошли, - решительно сказал он. - Пошли, пока у меня мозги не взорвались от предположений.
Глава 23
УТРОЕНИЕ???
Горе и озадаченность - вот слова, которыми можно описать состояние Эллери Квина, когда он выходил из Голландского мемориального госпиталя и когда спустя полчаса вместе с отцом входил в его кабинет в Главном полицейском управлении.
Он еще раз выразил пожелание вернуться домой и забыться на время над томиком Марселя Пруста. Инспектор не захотел прислушаться к его увещеваниям. Им нужно поехать в управление, сказал отец, и спокойно поговорить, а потом дать отчет обо всем происшедшем мэру…
Поэтому теперь они сидели втроем: Ричард и Эллери Квин, а также окружной прокурор Сэмпсон, и двое из них небрежно болтали о чем угодно, только не о двойном убийстве в госпитале.
Газеты Нью-Йорка торжествовали. Два громких убийства всего за три дня, обе жертвы - фигуры общественно значимые! Городской Холл-Парк кишел репортерами, комиссар полиции исчез из поля зрения общественности, мэр, якобы по совету своего врача, заперся у себя дома.
Все лица, имевшие хотя бы косвенное отношение к убийствам, стали объектом охоты репортеров и фотографов. Новость о явке Свенсона просочилась через двери Главного полицейского управления очень быстро, и теперь Порт-Честер, прославившись, стал наполняться жаждущими крови журналистами. Инспектор Квин применил всю свою власть, чтобы сохранить судьбу Свенсона в секрете, и пока он в этом преуспел, но момент раскрытия близился и неизбежно угрожал им. Свенсон был под усиленной охраной.
Вели задним числом отслеживал последние передвижения теперь уже покойного хирурга, найдя, правда, только несколько совершенно невинных контактов. Частная переписка и документы, найденные дома у Дженни, были прочитаны и скопированы до мельчайших подробностей. Поиски оказались, по большому счету, бесплодными - нашлось только несколько писем, подтвердивших историю Томаса Свенсона.
Итак, везде чистый лист… Никаких следов.
Старик сидел и пересказывал прокурору анекдот времен своей юности. Эллери нервно барабанил пальцами по отцовскому столу. Однако и веселье инспектора было деланым - под глазами у него залегли темные тени.
- Давайте перестанем обманывать себя, - резко сказал Эллери. - Мы похожи на испуганных детей в темноте, которые хорохорятся и смеются, чтобы не заплакать. Отец, Сэмпсон, мы в проигрыше.
Никто ему не ответил. Сэмпсон повесил голову, а старик инспектор внимательно разглядывал свои ботинки.
- Отец вынужден продолжать по долгу службы, я понимаю… Но мне осталось, по моей галльской гордости, упасть на собственный меч грудью и найти долгожданный покой.
- Ну что с тобой, Эллери? - спросил инспектор, не глядя на него. - Я никогда не слышал от тебя подобных речей. Только вчера ты говорил, что у тебя родилась мысль относительно главного подозреваемого…
- Ну да, - энергично подпел ему Сэмпсон, - по крайней мере, второе убийство, без сомнения, связано с первым. Может, ниточка и потянется… Я уверен, что-то прояснится.
- Видите ли, Сэмпсон, - вздохнул Эллери, - я не так уверен, как вы… - Он вышел из-за стола, проникновенно взглянул на них. - То, что я говорил вчера, - не отрицаю. Неясным образом у меня в уме маячит убийца Абигейл Дорн. И еще добрых полдюжины подозреваемых я могу с уверенностью отмести теперь. Но…
- Их полдюжины и не наберется, - сказал с вызовом инспектор. - Так что тебя так озаботило?
- Некоторые вещи.
- Послушай, сын, - энергично продолжил старик, - ты мучаешь себя, потому что не предотвратил это второе убийство, так? Забудь. Как ты или кто-то мог предугадать, что Дженни последует за Абби?
Эллери помахал рукой:
- Нет, дело не в этом. Я не мог предугадать смерти Дженни, как ты сказал… Сэмпсон, вы только что подчеркнули, что эти два преступления связаны. Что заставляет вас так думать?
Сэмпсон, казалось, был поражен вопросом.
- Ну… я просто полагаю, это представляется само собой разумеющимся. Два преступления так взаимосвязаны, как и две их жертвы, и место осуществления одно и то же, и методы идентичны, и все намекает на то, что…
- Это кажется каким-то проклятием, так? - Эллери склонился над ним. - Разве перечисленное - не такой же аргумент в пользу существования двух негодяев вместо одного? Итак, в определенных обстоятельствах с определенной целью убита Абигейл Дорн. Убийца номер два говорит сам себе: "Ага! Прекрасная возможность для меня убрать Дженни и навести полицию на мысль, что это сделал убийца номер один…" Соответственно мы думаем, что это сделал один и тот же преступник, находим сходство в методах и расследуем подобным же образом. Избегайте этой ошибки!
Инспектор скривился:
- Мальчик мой, не нужно осложнять и без того непростое дело! Если все так и есть… нам придется начинать все сначала.
Эллери пожал плечами:
- Имейте в виду - я не говорил, что второе преступление совершил непременно другой преступник. Я просто обозначил возможность этого. Пока что одна теория так же хороша и столь же несовершенна, как и другая.
- Но…
- Сознаюсь, что одна и та же криминальная личность - вариант более приятный, нежели два преступника. Но отметьте мои слова, - искренне добавил Эллери, - если оба преступления совершил один и тот же человек, то нам придется подумать над вариантом, почему столь умный негодяй пошел на риск дублирования одного и того же способа убийства.
- Ты имеешь в виду, - озадаченно спросил инспектор, - что было бы преимуществом для преступника избежать удушения?
- Конечно. Если бы Дженни нашли, к примеру, застреленным, или отравленным, или зарезанным - у нас бы не было повода думать, что преступление совершает один и тот же человек. Отметьте, что в последнем случае Дженни перед удушением оглушили! Почему бы не довершить это черное дело просто сильным ударом по голове? К чему эта задержка с накидыванием проволоки на шею?.. Послушай, отец, я полагаю, что преступник хотел, чтобы мы подумали, будто преступления связаны!
- Бог мой, ты прав, - пробормотал старик, пораженный догадкой сына.
- Это настолько близко к истине, - продолжал Эллери, устало опускаясь в кресло, - что, если бы я знал, почему убийца хочет, чтобы мы ему поверили, я бы разгадал всю историю… Но я все время держу в уме второе преступление. И все же, нужно поискать доказательство того, что оба преступления совершил один и тот же человек.
* * *
На инспекторском столе зазвонил телефон. Инспектор поднял трубку.
Послышался приглушенный резкий голос:
- Вас хочет видеть человек по имени Кнайсель, инспектор. Говорит, что это крайне важно.
- Кнайсель?! - Инспектор, казалось, потерял дар речи, но глаза его загорелись. - Говоришь, Кнайсель? Пропусти его, Билл!
- Какого черта нужно этому Кнайселю? - подался вперед Сэмпсон.
- Не знаю. Послушай, Генри… у меня появилась идея.
Они поглядели друг на друга с полным пониманием. Эллери ничего не спросил.
Полицейский открыл дверь. На пороге появилась тщедушная фигура Морица Кнайселя. Инспектор вскочил:
- Заходите, доктор Кнайсель. Проходите. Все в порядке, Фрэнк.
Детектив ушел. Ученый медленно прошел в кабинет. На нем было поношенное зеленое пальто с желтым вельветовым воротником. Рука, сожженная химикатами, сжимала зеленую велюровую шляпу.
- Садитесь. Что вас привело сюда?
Посетитель сел на краешек стула, положив шляпу на колено. Красивые черные глаза его Спокойно обозревали остановку кабинета - бесстрастным, автоматическим взглядом, но все впитывая и ничего не пропуская.
Внезапно он заговорил:
- Когда вы допрашивали меня, я был слишком огорчен смертью своего коллеги и друга. У меня не было возможности хорошенько все обдумать. Теперь я проанализировал факты, инспектор Квин, и откровенно заявляю вам: я боюсь за свою жизнь!
- Понимаю.
Ледяные фразы камнем падали с губ инспектора. Окружной прокурор подмигнул инспектору из-за плеча Кнайселя. Инспектор равнодушно кивнул.
- Что конкретно вы имеете в виду? Вы обнаружили в связи со смертью доктора Дженни какой-то новый факт?
- Нет, это нет. - Кнайсель поднял кисти рук и посмотрел на их пораженную кожу. - Но у меня родилась теория. Она волнует меня весь день. И по этой теории я - именно я - должен стать жертвой номер три в этой дьявольской череде убийств!
Эллери вопросительно поднял брови. В его глазах возник интерес.
- Теория, да? - пробормотал он. - Наверняка вполне мелодраматическая. - Кнайсель бросил на него взгляд. - Кнайсель, у нас как раз нехватка теорий на сегодня. Так что давайте-ка в подробностях.
- Разве неизбежность моей смерти - это мелодраматическая теория, мистер Квин? - обиженно спросил ученый. - Я начинаю менять свое первоначальное мнение о вас. Чувствую, вы осмеиваете то, что даже не в состоянии понять!.. Инспектор!
Он повернулся к Эллери спиной и обратился к его отцу:
- В целом моя теория такова. Некая четвертая партия, назовем ее X, задумала серию убийств, начиная с удушения Абигейл Дорн, продолжив удушением доктора Дженни и заканчивая удушением Морица Кнайселя.
- "Четвертая партия"? - Инспектор нахмурил брови. - Кто это?
- Я не знаю.
- В таком случае, для чего?
- А вот это другой вопрос! - Кнайсель слегка похлопал инспектора по колену. - Чтобы получить наш секретный сплав!
- А, вот оно что… - Сэмпсон выглядел разочарованным. Но с чела инспектора не сходило выражение озабоченности. И взгляд его перебегал с Эллери на Кнайселя.
- Значит, убийство, совершенное для того, чтобы завладеть секретом, который стоит миллионы. Неплохо. Вовсе не глупо… Но для чего же, скажите, в таком случае убивать миссис Дорн и доктора Дженни? Сдается мне, что, согласно вашей версии, достаточно было бы только вашего убийства.
- Недостаточно. - Ученый говорил холодно и обдуманно, казалось, он сделан из стали. - Давайте предположим, что эта гипотетическая четвертая партия скрывается где-то. И им (или ему, если мы говорим о преступнике-одиночке) чрезвычайно хочется получить результаты работы моей лаборатории. И более того - после устранения мешающих лиц он станет единственным держателем секрета. Во-первых, ему нужно убрать Абигейл Дорн. Он позволил ей жить ровно столько, сколько нужно, чтобы она обеспечила на несколько лет работы фонд субсидий на эксперименты. И, как только она заговорила о прекращении субсидирования, он убивает ее и тем самым достигает двух целей. Он обеспечивает себе финансовую поддержку даже после ее смерти, а кроме того, он убирает одну из держательниц будущего патента. Поле деятельности очищено!
- Продолжайте.
- Затем, - невозмутимо продолжал Кнайсель, - настает очередь партнера доктора Кнайселя - доктора Дженни. Как видите, я строго логичен… Злоумышленник оставляет меня напоследок, поскольку технически я - самая профессиональная составляющая работы. Полезность доктора Дженни осталась в прошлом. Итак, остается только одна персона, которая помешает ему приватизировать результаты работы, - это я. Вы следите за ходом моей мысли, господа?
- Конечно, - резко ответил инспектор. - Но я не вижу причины убивать Дженни сразу же после убийства старухи. Почему такая спешка? Для чего? И работа не окончена. Наверное, Дженни как-то способствовал бы завершению исследований…
- Так ведь мы имеем дело с личностью исключительно хитрой и предусмотрительной, - отвечал Кнайсель. - Если бы он стал ждать окончания работы, ему пришлось бы совершить еще два убийства практически одновременно. Теперь, когда Дженни нет, осталось только одно убийство, чтобы убрать все трио и завладеть секретом ценой в миллионы.
- Умно, но слабо, - пробормотал Эллери.
Кнайсель игнорировал его замечание.
- Продолжаю. Смерть миссис Дорн и доктора Дженни очистила дорогу для продолжения разработок. Средств, имеющихся в фонде, более чем достаточно. Я способен довести эксперименты до успеха - ему это известно… Теперь и вам должны быть понятны его мотивы.
- Да, - сказал Эллери, - мы понимаем мотивы.
Взгляд женственных глаз Кнайселя стал острым, однако он тут же овладел собой и пожал плечами.
- Теория хороша, доктор Кнайсель, - сказал инспектор, - однако нам нужно нечто большее, чем догадки. Имена, фамилии, люди! Уверен, что у вас есть подозреваемые.
Ученый закрыл глаза.
- Конкретно - нет. И почему вы настаиваете на конкретных показаниях от меня - я не понимаю. Вы, надеюсь, не презираете теоретические построения, инспектор? Полагаю, и сам мистер Эллери Квин работает над теориями… Эта гипотеза хорошо аргументирована, сэр. Она основана на рассмотрении фактов со всех сторон. Она…
- Она неверна, - отчетливо возразил Эллери.
Кнайсель вновь пожал плечами.
- Рассуждения ваши убоги, - прямо сказал Эллери - Они не содержат достаточного анализа вероятностей. И сдается мне… Послушайте, Кнайсель, вы что-то скрываете. Что именно?
- Вы ответите на этот вопрос так же полно, как и я, мистер Квин.
- Кто, кроме миссис Дорн, доктора Дженни и вас, знал об истинной природе ваших исследований и в особенности о ваших финансовых возможностях? Может быть, еще до смерти миссис Дорн это было кому-то известно?
- Вы вынуждаете меня стать догматиком. Я могу думать только об одном человеке, который был информирован миссис Дорн о нашей работе. Это адвокат миссис Дорн - Морхаус. Текст завещания ему был известен до мелочей.
- Глупо и невероятно, - заметил Сэмпсон.
- Нет сомнений.
- Но вам хорошо известно, - вступил в разговор инспектор, - что это мог быть кто-то из круга домашних или хороших знакомых миссис Дорн. Почему же вы указываете только на Морхауса?
- Никакой особой причины нет. - Кнайсель был раздражен. - Просто он кажется мне единственной логически верной фигурой. И я охотно соглашусь, что ошибаюсь, указав на него.
- Вы только что сказали, что миссис Дорн разговаривала о вашей работе с другими людьми. Вы уверены, что доктор Дженни ни с кем не разговаривал?
- Совершенно уверен, что не разговаривал! - выпалил Кнайсель. - Доктор Дженни был так же заинтересован в секретности работы, как и я.
- Одна маленькая мысль пришла мне тут в голову, - заметил Эллери. - Когда мы впервые допрашивали вас, вы сказали, Кнайсель, что познакомились с Дженни через одного общего знакомого, которому была известна тема ваших исследований. Мне думается, что этого джентльмена вы в расчет не приняли.
- Мистер Квин, я нигде не просчитался. - Кнайсель на секунду улыбнулся. - Этот человек не может стоять за данными двумя преступлениями по двум причинам. Первая - он умер два года тому назад, а вторая - он ничего не знал о природе моих занятий, так что не мог никому сказать.
- Исчерпывающе, - пробормотал Эллери.
- И к чему вы ведете? - спросил инспектор. - Каково ваше заключение, доктор Кнайсель?
- Моя теория предусматривает даже случайности. Этот человек после моей смерти будет распоряжаться всеми доходами, которые даст секретный сплав, во всех областях его применения. Вот куда ниточка тянется, инспектор. Так что если я внезапно умру…
Сэмпсон побарабанил пальцами по ручке кресла.
- Ну что ж, это неприятное предположение, согласен. Но в вашей теории нет ни грана доказательств.
Кнайсель холодно улыбнулся:
- Простите, сэр. Я не примеряю личину сыщика - нет, ни в коем случае. Но могу я предложить вам, инспектору Квину и мистеру Квину теорию для объяснения пока совершенно необъяснимых убийств? И есть ли у вас собственная теория расследования?
- Послушайте! - резко сказал инспектор. - Вы предполагаете выгодность для кого-то собственной смерти, то есть ставите в своей теории во главу угла СЕБЯ. Ну а что, если ваша теория неверна и убийства в Голландском мемориальном госпитале теперь прекратятся? Что тогда?
- Я охотно признаю свою ошибку ради преимущества сохранения своей научной шкуры, инспектор. Если меня не убьют - я был не прав. Если я убит - я прав… сомнительная сатисфакция. Но, так или иначе, инспектор, я требую защиты!
- О, вы ее получите. Вдвое больше против того, что просите. Нам вовсе не нужно, чтобы что-то с вами случилось, доктор Кнайсель.
- Надеюсь, вы понимаете, - вставил Эллери, - что, если даже ваша теория верна, миссис Дорн могла нашептать о вашем секрете более чем одному Морхаусу? Как по-вашему?
- Ну что ж… может быть. И что?
- Я просто следую логике, доктор. - Эллери заложил руки за голову. - Если это известно более чем еще одному человеку - этот таинственный незнакомец, назовем его мистер X, знает о доходности вашего дела. И в таком случае в защите нуждаетесь не только вы. Имеются и другие, доктор Кнайсель. Вы понимаете?
Кнайсель закусил губу.
- Да… Да! Будут и другие убийства…
- Вряд ли, - рассмеялся Эллери. - Однако один момент. Я весь в сомнениях… исследования по вашему сплаву не доведены до конца, говорите?
- Не вполне.
- Насколько близка разработка к завершению?
- Это дело нескольких недель - не более. В любом случае на этот период я в безопасности.
- Я не уверен в этом, - сухо обронил Эллери.
- Что вы имеете в виду? - повернулся к нему Кнайсель.
- Только то, что ваше исследование практически завершено. Что мешает гипотетическому убийце убить вас сейчас и завершить исследование самому? Или нанять компетентного металлурга?
- Верно. - Кнайсель, казалось, был сражен этой вероятностью. - Очень верно. Работу может довершить еще кто-нибудь. И это значит… это значит, что я не в безопасности… даже сейчас.
- Если только, - очень любезно добавил Эллери, - вы не уничтожите ваше исследование и сами следы его.
- Небольшое утешение - выбирать между работой, которой отдана жизнь, и самой жизнью.
- Хорошо известный роковой выбор…
- Но меня могут убить сегодня, прямо сегодня вечером… - Кнайсель сел прямо, застигнутый страшной мыслью врасплох.
- Не думаю, что дело обстоит так плохо, - утешил его инспектор. - И потом - вы будете под охраной. Извините. - Старик набрал какой-то внутренний номер. - Риттер! Тебе новое предписание. Ты должен взять под полную охрану доктора Морица Кнайселя с того момента, как он выйдет из моего кабинета… И еще… Оставайся с ним, Риттер, всю ночь. Нет, это не слежка - ты отныне личный телохранитель. - Он повернулся к ученому: - Все устроено.
- Очень мило с вашей стороны, инспектор. Ну, мне пора.
Кнайсель колебался, теребя в руках свою шляпу. Внезапно он встал и, не глядя на Эллери, быстро сказал:
- Всего хорошего. До свидания, господа, - и вышел из кабинета.
- Бездельник! Каков актеришка! - Лицо инспектора из бледного стало багровым. - Все нервы вымотал!
- Что вы имеете в виду, Квин? - спросил Сэмпсон.