- Я ещё из - зи двери почувствовал запах самой дешёвой солдатской 2–копеечной ваксы. И сразу решил, что к нам пожаловал агент сыскной полиции Иванов.
В дверях гостиной появился сам Агафон, недоверчиво оглядывавший Шумилова:
- Алексей Иванович, Вы шутите, что ли?
- И даже не один, - продолжал разглагольствовать Шумилов, - Судя по оставленному на вешалке клетчатому плащу от "пажиет", компанию ему составил господин Гаевский. В нашей сыскной полиции он один такой манерный.
- Здравствуйте, наш полночный странник, - рядом с Ивановым в дверях гостиной возник упомянутый Гаевский, - Вам явно не дают покоя лавры Ната Пинкертона.
- А вам - вашего начальника Ивана Путилина. Только его орденов и титулов вы, господа сыщики, никогда не соберёте.
Обменявшись такого рода любезностями, все трое прошли в кабинет Шумилова.
- Ну - с, господа, только не говорите мне, что вы отказались от кофе, коньяка и кренделей госпожи Раухвельд. В любом случае, ничего такого я вам предлагать не стану. Чем, собственно, обязан? - поинтересовался Шумилов.
- За Вашей, Алексей Иванович, подписью пришло письмо на имя начальника Сыскной полиции Ивана Дмитриевича Путилина, - осторожно начал Иванов, - Вам что - нибудь об этом известно?
- Разумеется! Я ведь сам его написал и послал… А что, требуются пояснения по тексту?
- М - да, - отозвался Гаевский, - С иллюстрациями и жестикуляцией. Мы видели Дементия… Хотелось бы узнать, кто и за что так его отделал?
- А сам - то он что говорит? - поинтересовался Шумилов.
- Шёл говорит через двор, упал в канаву, доска между ног попала, прям по мудям. Попутно два ребра сломал.
- То есть жалоб никаких? - уточнил Шумилин.
- А что толку на деревяшку жаловаться? И вот нам стало интересно, Вы - то что там делали? Для чего из пистолета стреляли? - спросил Иванов.
Оба сыщика - Иванов и Гаевский - расселись в кабинете так, что Шумилов оказался между ними, словно на допросе в полиции. Возможно, это было проделано неумышленно, просто в силу наработанной годами привычки, но отвечая на их вопросы Шумилову приходилось поворачивать голову то к одному, то к другому. Быстро оценив невыгодность ситуации, он переставил стул и сел вплотную к Иванову.
- Собаку бешенную пристрелил. Вся в пене такая была, ужас..! Очень страшно было. - ответил Шумилов.
- Понятно, - скорбно кивнул Иванов без тени улыбки на лице, - А лоб рассечён отчего?
- Да - а - а, - развёл руками Шумилин, - хотел я обмануть вас, господа, но вижу, Сыскную полицию на мякине не проведёшь… Ладно, скажу как всё было в действительности, чистую правду открою. Так вот, на меня бросилась не одна бешеная собака, а две. Одну - то я пристрелил, а вот другая успела меня слегка оцарапать.
- А что мешает рассказать как было на самом деле? - задал вопрос Гаевский. - Мы уверены, что Вами задержан серьёзный преступник, причастный к ограблениям пассажиров пролёток в пригородах Петербурга. Имеющиеся у нас описания сходятся с приметами задержанного Дементия Кочетова. Есть свидетели, которые, как мы уверены, смогут его опознать. Кроме того, мы надеемся, что удастся проследить историю найденных при нём вещей и они станут серьёзными уликами, разоблачающими как его самого, так и подельников.
- Очень хорошо, - кивнул Шумилин, - С одной поправкой: этого самого Дементия задержал вовсе не я, а замечательный полицейский, явившийся на выстрел. Очень толковый, расторопный сотрудник. Как, кстати, его фамилия?
- Пивоваров.
- Замечательная русская фамилия, даже если абстрагироваться от вызываемых ею ассоциаций.
- Может хватит издеваться? Может, пора поговорить серьёзно? - раздражаясь повысил голос Гаевский.
- Да я этим только и занят, Владислав Анжеевич, - с самым простодушным видом отозвался Шумилин. В ответе его содержалась толика яда: поляк Гаевский давно русифицировал своё отчество в "Андреевич", но поскольку его отца на самом деле звали "Анжеем", то Шумилин построил отчество именно от этого имени.
- То есть Вы настаиваете на том, что задержание Дементия Кочетова - это дело рук младшего помощника квартального надзирателя Пивоварова? - поинтересовался Иванов, как бы подытоживая разговор.
- Категорически.
- Хорошо, Алексей Иванович, а что это за приписка в Вашем письме насчёт агента в штатском?
- Ваш точильщик ножей, гримированный в деда Никифора, немного переборщил. Видно, что он молод.
- В самом деле? Как же Вы это заметили?
- По мимическим морщинам. У него по краешкам глаз при улыбке мало морщин, на пятидесятилетнего деда никак не тянет. Вы же знаете правило… - Шумилов имел в виду хорошо известное полицейским всего мира наблюдение, согласно которому количество морщин в уголках глаз равно количеству полных прожитых десятилетий минус единицу, другими словами, у 50–летнего человека их будет 4, а у 60–летнего 5.
- Ну - у - у, это правило срабатывает не всегда, - заметил Гаевский.
- Разумеется, не всегда. Но неужели вы скажете, господа, что в этот раз я ошибся?
Ответом Шумилову был долгий вздох Иванова.
- А что это, Алексей Иванович, Вас вдруг потянуло в дом, где была убита Сарра Беккер? - как бы между делом поинтересовался Гаевский.
- Мимо проходил, господин сыщик.
- Плохой ответ, Алексей Иванович.
- Напротив, очень хороший. Вы же не думаете всерьёз, что я, юридический консультант "Общества взаимнаго поземельного кредита" обязан Вам отчётом?
Сыщики переглянулись. Разговор явно приобретал остроту, совершенно для них ненужную. В принципе, Шумилов мог попросту выставить сыскных агентов за дверь; у них не было ни малейших оснований подвергать его допросу.
- Алексей Иванович, по - моему, мы ведём себя вполне корректно. - осторожно заметил Гаевский, - Что мешает Вам ответить тем же?
- Господа, по - моему, я также вполне корректен. Быть может, Вы позволите задать мне встречный вопрос? Ведь здесь же не допрос, правда?
- Задавайте, - кивнул Иванов.
- Кто направил Вашего человека в дом, где находится касса Мироновича? Неужели, Путилин?
Сыщики снова переглянулись, после чего Иванов молча кивнул.
- А что насторожило Ивана Дмитриевича?
- В общем - то, Вы пытаетесь проникнуть в тайну следствия, - пробормоталм Гаевский, но Иванов неожиданно резко его осадил:
- Владислав, не трынди! Если ты хочешь, чтобы господин Шумилов ответил на твои вопросы, ответь на его; по крайней мере это справедливо… Что касается Путилина, то… Скажем так, он не поверил в то, что Сарру Беккер убил Миронович. Он ведь достаточно хорошо знает Мироновича, ещё по тому времени, когда тот работал в полиции. Путилин высказался примерно так: Миронович старый, хитрый полицейский лис, он вполне может убить человека, но никогда не бросит труп в собственной ссудной кассе. Путилин заподозрил, что Мироновича "подставили".
- Понятно, - усмехнулся Шумилов, - И ваш человек теперь ходит кругами вокруг кассы, так сказать, нарезает дурака, прислушиваясь к сплетням и пытаясь выяснить, не велось ли за кассой скрытого наблюдения. А что думает следователь Сакс по этому поводу?
- А следователь Сакс ничего не знает о нашем агенте, - буркнул Гаевский, - Следователь почивает на лаврах и ждёт, что не сегодня - завтра Миронович начнёт "колоться".
- Ну - ну, пусть ждёт. - Шумилов встал со своего стула, подошёл к большому книжному шкафу, из которого извлёк бутылку темного, почти чёрного стекла, затем поднос с маленькими рюмашечками; всё это хозяйство он выставил на письменный стол, сказал негромко: - Сейчас принесу лимон. Кормить вас не стану, уж увольте, а то вас тогда до утра будет не выгнать.
Когда Шумилов принёс с кухни тонко нарезанный лимон и разлил коньяк, обстановка в кабинете моментально потеплела.
- Господа, давайте дружить, - предложил Шумилов.
- Прямо сейчас и начнём, - в тон ему отозвался Агафон Иванов, - По делу Мироновича на кого работаете?
- У меня нет санкции моего работодателя на оглашение его имени. Угадайте сами, вы же большие мальчики.
Иванов переглянулся с Гаевским:
- Значит, Карабчевский "подписал"…
- А может, Илья Беккер? - предположил Гаевский, - Не - ет, Беккер до этого не дойдёт. Ему будет денег жаль. Он будет ждать окончания следствия Сакса.
Сыщики опрокинули рюмки.
- Хорош коньяк, я даже заедать не буду, - резюмировал Иванов, - Ну и что, Алексей Иванович, скажете о деле Мироновича?
- Пока без комментариев. Мнения своего не имею. Это у Сакса уже есть мнение, а у меня - никакого.
- Дементий Кочетов как - то связан с делом Мироновича? - спросил Гаевский.
- Как - то связан, - кивнул Шумилов, - Только его не спрашивайте, он сам этого не знает.
Выпив ещё по рюмке коньяку, сыскные агенты засобирались. Уже в прихожей, одевшись, Иванов сказал:
- Спасибо, Алексей Иванович, за сотрудничество, хотя Ваши ответы нельзя назвать исчерпывающими.
Шумилов засмеялся:
- Один из членов нашего правления, кстати, сенатор, любит повторять замечательные слова, как раз к месту: наши юристы никогда не лгут, просто порой они не говорят всей правды!
11
Не будет большим преувеличением сказать, что дом Лабазникова в Мучном переулке знала каждая местная собака. Это была многоквартирная 6–ти этажная громадина, в которой с подъёмом на каждый этаж потолки делались пониже, оконца - поуже, а плата за наём - поменьше. Верхний этаж этого доходного дома представлял собой совсем тесные, с низкими наклонными потолками мансардные помещения, в которых летом было ужасно жарко от накалявшейся на солнце железной крыши; зимой же они промерзали почти насквозь, до инея на стропилах. Если в Париже мансардные помещения с их прекрасным видом на город являлись пристанищем богемы, то в Санкт - Петербурге в таких конурах ютились по преимуществу неимущие студенты.
Шумилов без труда отыскал местного старшего дворника и, вручив тому 5 копеек "на пиво", попросил того указать, где проживает Варварина. Дворник обрадовлася пяти копейкам, разгладил морщины на лбу и с готовностью указал Алексею Ивановичу на парадный подъезд. Тем не менее 4–й этаж говорил сам за себя: его обитатели явно не относились к хорошо обеспеченному слою населения. Подойдя к обшарпанной двери, Шумилов услышал доносившееся из квартиры пение и звуки расстроенного фортепиано. Он хотел было позвонить, но увидел, что вместо колокольчика болтается оборванный конец веревки. Тогда он просто - напросто пару раз стукнул кулаком в дверь. Послышались скорые шаги, дверь распахнулась, и на пороге предстало странное существо - Шумилов даже отшатнулся - настолько вид открывшей женщины был неожиданным. Судя по тощенькой миниатюрной фигурке, это была представительница прекрасной части человечества. Но сделать какое - либо заключение о её возрасте не представлялось возможным, ибо лицо дамы было намазано мелом или белилами, контуры глаз нарисованы черным, а губы - алым. Примерно так рисуют себе лица клоуны в цирке. В рыжих волосах женщины можно было видеть папильотки по всей голове. В довершение всего, открывшее дверь существо было облачено в несвежий стёганый халат с залоснившимися рукавами и турецкие туфли без задников с острыми, загнутыми вверх носами, на босу ногу. В целом, внешний вид дамочки можно было бы счесть забавным, если только он не был нелепым.
- Ну - с, и что…? - спросило существо смешливым голосом.
Пение, доносившееся из комнаты, прервалось смехом, а потом женский голос спросил:
- Галочка, ну ты скоро?
- Моя фамилия Шумилов. - представился Алексей, - Могу я видеть Варварину Галину Яковлевну?
Женщина в халате кивнула:
- Уже видите.
Приглашения пройти в квартиру не последовало.
- Я к Вам по приватному делу… - Алексей Иванович взял паузу, ожидая, что собеседница догадается увести его с лестницы.
- По какому - какому делу? - она засмеялась. Обхождение Шумилова, видимо, её чрезвычайно развеселило.
- В связи с продажей Вами 2 недели назад протезисту Фогелю золотого лома…
- Что - о?! Да вы что, смеетесь? - женщина сама зашлась заливистым смехом, - Уверяю Вас, что ничего такого я господину Фогелю не делала, поскольку 2 недели назад я была в Красном Селе, у меня там ангажемент был на весь август. Вот так… Только вчера вернулась.
Тут её, похоже, что - то торкнуло, она довольно бесцеремонно взяла Шумилова за рукав и втянула в прихожую:
- Ну - ка, заходите - ко, к нам, заходите!
Из комнаты выплыла еще одна женщина - полноватая, тоже в стёганом шёлковом халате и с японскими спицами в неряшливо подобранных волосах.
- Галочка… - увидев Шумилова, она осеклась, - у тебя гость, - она бросила многозначительный взгляд на подругу, - Такой мужчина!.. познакомь же нас!
Шумилов был подхвачен под руки и почти внесен в небольшую комнату, обставленную скудно и на редкость безалаберно: на ломберном столике стояли остатки позднего завтрака, ширма и кушетка были завалены ворохом разноцветной одежды, повсюду виднелся папиросный пепел и следы свечного воска.
- Марго, я не могу представить тебе этого милого галантного мужчину, поскольку совершенно не запомнила его аккредитацию, - Варварина оглянулась к Шумилову, - Вы не будете столь любезны, чтобы напомнить, как Вас зовут? Память на имена - моя слабость. На самом деле… ха - ха - ха… женских слабостей у меня гораздо больше, но эта - самая заметная!
Шумилин назвался ещё раз.
- Представляешь, Марго, господин Шумилов утверждает, будто 2 недели назад я была у какого - то протезиста… не помню фамилии… поскольку память на имена - это моя… ха - ха… женская слабость, - тараторила Варварина.
- Как? Теперь у тебя есть ещё и протезист? - изумилась полненькая, - Когда ты успеваешь знакомиться с мужчинами? Твоя жизнь проходит на моих глазах, но о каждом твоём новом мужчине я узнаю совершенно случайно.
- Марго, милая, перестань компрометировать меня в глазах любезного Ивана Алексеевича…
- Алексея Ивановича, - поправила её подруга.
- Да, всё равно… в том смысле, что, конечно же, Алексея Ивановича. Спаси меня скорее и подтверди, что я никак не могла 2 недели тому назад посещать загадочного дантиста.
- Нет, нет, господин Шумилов, уверяю Вас, наш Галчёнок была слишком занята в это время. - полноватая подруга явно относилась к маленькой покровительственно, и усвоила себе роль старшей и опытной руководительницы. Упоминание о "занятости" вызвало новую вспышку веселья, и обе дамы засмеялись. Шумилов подозревал, что слово "занятость" несло в себе самый скабрезный подтекст.
- Где же Галина Яковлевна находилась две недели назад? - поинтересовался Шумилов.
- Нашего Галчёнка в городе не было и быть не могло, - пустилась в объяснения полнотелая подруга, - Мы служим с ней вместе в одном театре, ха - ха, так можно сказать. Даже квартиру на двоих снимаем. Кстати, меня зовут Марго, нам пора познакомиться, - сказала она томно и сунула в нос Шумилову руку для поцелуя. - Две недели назад мы были в Красном Селе, там кафе - шантан нас ангажировал на целый месяц, ха - ха… Вы в курсе, что весь Свет, вся Гвардия были там на летних маневрах? В августе вся столица переезжает в Красное. Ха - ха, ну и мы туда же! Наши конногвардейцы…
- Марго, не слова больше, прекрати меня компрометировать в глазах нашего нового друга! - завизжала Варварина.
- Ах ну да, как я могла ошибиться, конечно же, не конногвардейцы, а кавалергарды патронировали наш скромный шантан. Так что, господин Шумилов, можете не сомневаться: у нас было оч - чень много работы. И только сейчас мы смогли освободиться от весьма утомительного мужского внимания. Со вчерашнего вечера мы отдыхаем и у нас… у нас всё ещё остаётся мадера. Галчёнок, где наша мадера, давай скорее угостим господина Шумилина.
Галина скрылась в дальней комнате и через секунду вернулась с запечатанной бутылкой мадеры и бокалами.
- Нет - нет, благодарю за радушие, но мне сегодня предстоит много беготни по городу, - стало было отнекиваться Алексей, но Галина его прервала:
- Господин Шумилини, после маневров в Красном Селе в нашем кафе - шантане говорят так: "враг должен быть уничтожен залпом! Пленных не брать, капитуляция не принимается". Я вижу по Вашим глазам, что Вы настоящий герой осады Плевны, хотя, видимо, сами ещё об этом не догадываетесь. Уничтожим врага вместе, я Вам помогу!
Шумилов решил уступить женской настойчивости, тем более, что совместное распитие мадеры служило прекрасным поводом для расспросов.
- Скажите, Галина Яковлевна, а у вас есть клетчатая юбка и чёрная сумочка с костяными ручками? - поинтересовался он, разливая вино по бокалам.
- Какие странные вопросы Вы задаете одинокой женщине, Алексей Иванович, - не давала подруге вставить даже слово затараторила бесцеремонная Марго, - ну при чем здесь юбка в клетку? Гораздо интереснее что под…ха - ха - ха… Уверяю, Вы были бы поражены необычностью открывшейся картины… ха - ха - ха…
Женщины захохотали прямо - таки истерично.
- Да и нет вовсе у меня такой юбки! - сквозь смех проговорила Галина, - Да я, знаете ли… люблю, чтоб оборки и рюши. А клетку не ношу из принципиальных соображений, - она подавилась новым приступом смехом, при этом черные полукружья её глаз превратились в полосочки, а рот растянулся во все лицо. "Того и гляди слезы брызнут, - подумал Шумилов, - что она тогда станет делать со своим накрашеным лицом?" Женщины вроде бы не казались сильно пьяными, но производили впечатление совершенно неадекватных людей.
- А насчёт сумки? - напомнил свой вопрос Шумилов.
- Сумка? Так вы сумку ищете? нет у меня такой сумки… Но я знаю, у кого есть и сумка, и клетчатая юбка именно такие, как вам надо. Была у меня одна подруга, ну, не подруга даже, а так - знакомая, мы с ней вместе в больнице лежали. Помнишь, Марго, в конце апреля, когда я 2 спектакля пропустила?
- Помню - помню, расскажи господину Шумилину, как в этой больнице тебе первый раз довелось попробовать морфин и что из этого вышло… ха - ха - ха.
Последовал новый взрыв хохота, причём Галина, не справившись с собою, сползла со стула на пол, держась руками за живот. Ситуация была явно ненормальной: Шумилин в происходящем не видел ничего смешного и даже не улыбался, а женщины буквально задыхались от смеха.
- У неё как раз была такая, черная, с костяными ручками сумочка, - преодолев, наконец, приступ смеха продолжила свой рассказ Галина, - Я ей ещё советовала, говорила, зачем тебе эта сумка? из этих костяных ручек можно отличные украшения сделать - браслет, серьги - модный гарнитур получится. И даже ювелира хорошего предлагала, а она… нет, не понимают люди своей выгоды! - с сожалением протянула кафешантанная дива.
- И как же звали эту вашу подругу? - спросил Шумилин.