На улице раздались возбужденные мужские голоса. Участковый уполномоченный, не ответив Зияеву, быстро пошел к двери. За ним тотчас последовали Войтюк и Тамсааре. Абдулла сидел, не зная, где он больше всего нужен: здесь, в кабинете участкового, или на улице?
- Иди, иди, не морочь людям голову, - послышался грубый охрипший бас, когда Голиков открыл дверь.
В комнату, держа за локти Жана Мороза, вошли дружинники Пьянцев и Айтуганов. Он шел не сопротивляясь.
- Пьян, - коротко доложил Айтуганов.
- Как говорится, в дым, - подтвердил Пьянцев.
- Миф, товарищ старший лейтенант, - сонно посмотрел на участкового Мороз. - Я сегодня ни одной капли в рот не брал. Кстати, кого интересует моя исповедь?
- Кого? - вступила в разговор Рийя. - Ты скажи, когда перестанешь мутить воду? Ты же взрослый человек. Борода вон какая! Противно, хотя бы побрился… Ваня, ну почему ты пьешь?
Она впервые назвала Мороза его настоящим именем.
В ее голосе было столько искреннего сочувствия, что все невольно посмотрели на нее. Даже сам Мороз, как будто очнувшись, долго не сводил с нее маленьких, прищуренных глаз. Должно быть, к нему давно не обращались так. С ним больше шутили или ругались.
- Я не пью, Рийя, - грустно проговорил Мороз. - Кому это нужно? Нет, ты подожди, Рийя, я еще не все сказал.
- Ты же выпил, - она подошла к Морозу, постучала крепкими кулачками по его груди. - Выпил, Ваня?
- Да нет, Рийя, честное слово… Вы послушайте, что я сегодня открыл. - Мороз легонько отстранил Тамсааре в сторону и подошел к столу. - Понимаете, мне нужно было в девять часов прийти домой. У меня нет часов. Я подошел к одному гражданину и спрашиваю: "Товарищ, скажите, сколько времени?" Он посмотрел на меня так, как будто я свалился с луны, и говорит, что у меня звенит в горле. Правда, странный тип?
- Ну перестань, ну что ты! - попросила Рийя.
- Нет, я серьезно, - все больше расходился Мороз. - Так и говорит: "Звенит в горле". Я обращаюсь к другому товарищу, к Ивану Никифоровичу. Знаете отца терапевта Екатерины Мезенцевой? Он тоже посмотрел на меня и сказал: "У тебя, старик, звенит в горле"… Вот вы, товарищ старший лейтенант, скажите, который час?
Голиков взглянул на часы: было без десяти одиннадцать. "Опаздываю в кино, - забеспокоился он. - Катя заждалась, наверно. Еще подумает, что я не приду".
- Василий, - позвал старший лейтенант Войтюка. - Разберись во всем. Я возвращусь часа через два. Постарайся, чтобы в парке не было никаких недоразумений. Если что-нибудь случится, пришли за мной. Договорились?
- Договорились, - пробасил Войтюк.
Участковый вышел из комнаты.
Минут через десять стали расходиться и дружинники. Рийя Тамсааре уходила предпоследней. Уже у двери она услышала, как Мороз проговорил, гремя стулом:
- Пугают все, подумаешь! Кому это нужно? Лучше бы делом занимались… Чего ты мне скажешь? Воспитывать начнешь? Зря будешь стараться. Я воспитанный: книжки читаю…
Рита Горлова мотыльком выпорхнула из-за высоких кустов акации, едва дружинник, ходивший в кинотеатр за билетами, отошел от Голикова. Она словно специально ожидала его, сразу затрещала, как сорока:
- Сережа? Добрый вечер! Ты один? Какая чудесная погода. Правда? Луна…
Луна, как электрический фонарь, висела совсем низко над вершинами деревьев. Она заливала медным светом все, и лицо Риты казалось бледным. Даже губы, накрашенные оранжевой помадой, были тусклыми.
- Ты откуда? - с досадой спросил Голиков. Он думал о встрече с Катей, ждал ее.
- Черствый ты стал, Сережа. Я знала тебя другого, ташкентского… Тогда мне было пятнадцать лет. Ты носил штатский костюм. Был красивый.
- Теперь не красивый?
- Теперь не красивый. Красоту твою эта форма заслонила. - Рита бесцеремонно потянула Сергея за галстук. - Теперь тебя никто не любит. Все боятся. Вдруг возьмешь и арестуешь. Одна я за тобой, как дурочка, бегаю. Хорошо это или плохо, а, товарищ участковый?
- Не знаю… Потом… У меня нет времени… Извини.
Сергей поправил галстук, взглянул на часы - без пяти одиннадцать!
- Подожди, не торопись. - Рита загородила дорогу, исподлобья взглянула в его глаза. - К Мезенцевой идешь?
- Решили посмотреть кино.
- Смотри, не обожгись! - зло кольнула Горлова, отходя в сторону. - У нее… Эх, Сережа, Сережа, надо же тебе так опростоволоситься… ладно, не пыжься, иди! Она ждет тебя…
На перекрестке аллей показался Каримов с Равилем и Жоркой. Рита торопливо пошла к ним, размахивая красненькой сумочкой.
Сергей постоял некоторое время, не зная, как отнестись ко всему, что услышал, взглянул еще раз на часы и, раздвинув живую изгородь, побежал к кинотеатру.
Там стояла Катя. Она была одна. В ее руках дрожала наполовину оголенная от листьев тополевая ветка.
Сергей остановился. Такой привлекательной он еще никогда ее не видел.
- Катя
Она испуганно подняла голову, отступила, пряча за спину ветку.
- Я думала, ты не придешь…
Если бы Сергей не любил ее так сильно и не был взволнован сам, ему нетрудно было бы заметить, что в улыбке, появившейся на ее лице, было больше горечи, чем радости. Он бы заметил еще, что ей тяжело было откликнуться на его голос и посмотреть ему в глаза открытым любящим взглядом.
- Не сердись, Катюша. До начала сеанса еще целых полминуты!
Они пошли в кинотеатр, ни на кого не обращая внимания, оба скованные противоречивыми думами. Контролер, усатый, полный мужчина, не стал проверять билеты.
- Идите, идите, сейчас начнется, - заулыбался он.
Свет в зале погас, едва они нашли свои места. Она
почувствовала его плечо, и ей стало немного легче. Правда, из головы по-прежнему не выходили тяжелые мысли. Они уводили ее куда-то в прошлое, хотя ей и не хотелось думать о нем. Она стремилась в будущее, раскрывшееся перед ней сегодня во время грозы. Оно должно было дать ей то, что считала навеки потерянным. Пусть это произойдет не скоро - не завтра и не послезавтра, даже не через год. Главное было в том, что она уже переступила порог в это будущее… Нет, нет, она ошиблась. Да-да, ошиблась: двери будущего еще не были раскрыты. Ей суждено возвратиться в прошлое, в мир постоянных треволнений…
Интересно, что подумает о ней, о Кате Мезенцевой, Сергей, когда узнает правду? Будет ли по-прежнему любить ее? Останется ли таким же ласковым и внимательным? Она бы все-все сейчас отдала, если бы можно было избавиться от того, что принес с собой Анатолий в ее жизнь.
…В зале смеялись. Заразительно, от всей души смеялся вместе со всеми и Сергей. Он подался немного вперед, положил руки на подлокотники кресла и не сводил глаз с экрана.
Обида на мгновение сжала сердце Кати. Ей казалось, что Сергей должен быть сейчас другим: она же совершенно беспомощная, и без него ей никогда не удастся выбраться из этого тупика.
"Сережа, родной! Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь! У меня нет больше сил…" - Катя нервно передернула плечами.
Сергей почувствовал это и повернул к ней голову. На него глянули большие встревоженные глаза, и он позабыл, где находится: нашел в темноте ее руку, взял в свою и крепко, задыхаясь от счастья, пожал ее.
- Ты не смотришь?
- Смотрю, - прошептала Катя и попыталась освободить руку. - Сережа, милый!..
- Пойдем отсюда?
- Неудобно.
- Пойдем!
Катя встала первая и, не оглядываясь, направилась к выходу, почувствовав в голове глухой, все нарастающий звон, будто кто-то рядом звонил в колокола. Сергей шел за нею, не выпуская ее руки.
- Кого-то уже арестовал, - послышался из задних рядов громкий мужской бас.
- Моя милиция - меня бережет, - ответил ему юношеский голос.
Они не обратили внимания на насмешки. Выйдя из зала, быстро свернули на узкую безлюдную аллею и, словно сговорившись, побежали в глубь парка, возбужденные и нетерпеливые. Густой кустарник, высокой стеной преграждавший путь, расступился перед ними и снова сомкнулся, слушая их горячий, прерывистый шепот.
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ
1.
Ощущение легкости и того сумасшедшего счастья, когда от него все становится красочным и простым, постепенно ушло. Катя снова вспомнила Анатолия.
К чему в конце концов это приведет? Как отнесутся к случившемуся ее друзья и близкие? Сумеет ли она и дальше прямо смотреть в глаза Сергею? Ну почему получается все не так, как хочешь? Почему у тебя иногда оказывается такая робкая душонка? Почему так трудно избавиться от того, кого ты презираешь, кто тебе не нужен вовсе?
Да, она ошиблась, выйдя замуж, и эта ошибка принесла уже не мало ей горя… Неужели не хватит у нее сил окончательно порвать с прошлым, выкинуть из памяти и сердца Анатолия?
"Сережа, Сережа, как плохо, что мы встретились так поздно!"
Голиков провожал Мезенцеву домой. Они шли посередине улицы. Одни, со своими мыслями и чувствами. Была глубокая ночь. Вверху широкой лентой лился Млечный Путь. Высоко справа стояла луна. Вокруг о чем-то шептались с ветром молодые чинары.
Все еще находясь во власти только что пережитых чувств, Сергей не замечал красоты этой тихой ночи.
Он шагал, то вполголоса насвистывая какой-нибудь лирический мотив, то рассказывая что-нибудь из своей жизни. Ему казалось, что сегодня не было людей, которые бы на что-нибудь жаловались. Сегодня все были счастливы, и это счастье никогда не кончится, несмотря ни на что.
Катя все-таки поборола себя: она загородила Сергею дорогу, когда они оказались в темном переулке, и сказала, глядя в сторону:
- Мы должны расстаться, Сережа!
- Я уже надоел тебе? - весело спросил он, думая, что она устала и торопилась домой.
- Не шути, я серьезно. Видишь ли… Мне бы обо всем надо было рассказать тебе раньше… Понимаешь?
- Ничего не понимаю и не хочу понимать!
Она схватила его за руку:
- Сергей!
В ее голосе было столько отчаяния, что ему стало не по себе. Такой с ним она еще никогда не была.
- Катюша, что с тобой? - Он почувствовал, как к горлу подступает горечь. - Не надо так.
- Сережа, милый!
Она прижалась к нему и снова, как тогда, после дождя, горько заплакала. Он не успокаивал ее, чувствуя, что не сможет помочь словами. Стоял, держа руки на ее вздрагивающих плечах, и улыбался счастливой улыбкой, глядя на раскинувшуюся впереди, за низкими домами, безбрежную даль.
Катя так ничего и не сказала Сергею. Не побоялась, нет. Ей помешал Абдулла Зияев. Он появился как раз в тот момент, когда она решила, наконец, сообщить о приезде Анатолия, об отношениях с ним, о своей тревоге.
Абдулла был взволнован.
- Сергей Борисович… Екатерина Ивановна… Выручайте!.. Ей плохо… - сбивчиво говорил он.
- Кому плохо? Что случилось? - перебил нетерпеливо Сергей.
- Да жене… Она беременна… В больницу надо…
- Что же ты стоишь? Беги за машиной! - заторопилась Катя. Она толкнула Зияева в спину, взглянула на Сергея. - Ты пойдешь со мной. Или нет, постой! Беги с ним: он еще не найдет машины.
Катя повернулась и быстро пошла к соседнему дому, окна которого горели ярким светом. Она обо всем позабыла. Одна только мысль не давала ей покоя: как бы не опоздать. Это чувство всегда преследовало ее, когда кто-нибудь обращался к ней как "врачу и ждал от нее помощи.
- Плохо бегаешь, Абдулла! Я в твои годы был чемпионом области!
- Да ну! - удивленно откликнулся Зияев. - Сколько же вам лет?
- Много, Абдулла! Тридцать четыре…
Они пробежали еще несколько кварталов. Город спал. Нигде не было видно ни одной машины. До таксофона оставалось километра полтора-два.
- Абдулла, у кого здесь поблизости имеется своя машина?
- У Садыкова. Вот его дом, - указал Зияев на высокий особняк с балаханой. - Только этот жмот вряд ли даст машину. У него зимой снега не выпросишь.
- Садыков… Знакомая фамилия… Где он работает?
- В городской больнице. Главного врача возит.
- Пойдем!
Садыков появился, минут через десять. Это был не" высокий худой мужчина лет сорока, с острыми скулами, обросшими редкой черной щетиной. Он недовольно сдвинул брови, увидев участкового и Зияева:
" Чего надо?
- Товарищ Садыков, - приложил Сергей руку к козырьку фуражки, - нужно срочно отвезти в больницу беременную женщину. Она живет недалеко от вас.
- Ну и везите, - оборвал грубо Садыков.
- Сейчас ночь, трудно найти машину…
- Какое мне дело! - Он оттолкнул Абдуллу, который стоял в проходе, и с силой закрыл калитку,
- Товарищ Садыков! - рванулся вслед Сергей.
- Азиз-ака, - умоляюще заговорил Абдулла. - Азиз-ака, это моя жена беременна. Ей надо в больницу, Я заплачу, слышишь?
- Товарищ Садыков! - еще раз позвал Голиков.
- Не мешайте людям спать! - сердито крикнул из-за дувала Садыков. - Не безобразничайте! Я жаловаться буду…
- Сергей Борисович, ну его к черту, - озираясь по сторонам, сказал Зияев. - Пойдемте позвоним в больницу.
- Сволочь! - тихо проговорил Сергей.
Машину нашли у Мансуровых, живших неподалеку от Садьжова. Сергей сел за руль, и через полчаса Гульрехра, жена Абдуллы, была уже в роддоме.
2.
- Сережа, - горячо сказала Катя. - Все будет хорошо, поверь мне! Тебе только кажется, что ты любишь такую, как я…
- Я люблю тебя, Катя! Слышишь? Люблю! - крикнул Сергей, собрав все свои силы.
Сергей думал, что она остановится, улыбнется ему ободряюще и скажет, что никогда у нее не было никакого мужа, что она абсолютно все выдумала. Он ждал этого с нетерпением, позабыв обо всем на свете, ждал, как чуда, повторяя про себя: "Вернись! Вернись!"
Она закрыла за собой калитку, так и не остановившись, и ему стало страшно. "Что же делать? Что делать? - напряженно думал он. - Забыть все? Уехать? Подполковник не станет задерживать. Жалко друзей. Якуб Панасович обидится. Катя, конечно, будет рада. Почему она сразу ничего не рассказала? Почему?"
Было раннее утро. Заря жарким пламенем полыхала над просыпавшимся городом. Сергей постоял еще некоторое время у дома Кати, снял фуражку и направился домой.
В центре, когда до дома оставалось десять минут ходьбы, Сергей встретил директора продовольственного магазина Алексея Юрьевича Крупилина. Крупилин, очевидно, только что встал - шел медленно, сонно глядя под ноги. На нем были белые шелковые брюки и голубоватая украинка.
- Алексей Юрьевич, ты что так рано поднялся? Бессонница мучит? - остановил его Голиков. Он уже немножко успокоился и был рад этой неожиданной встрече.
- Дела, Сергей Борисович, дела, - поднял голову Крупилин. - Сам-то ты почему не спишь? Жуликов искал или на свидание ходил?
- Все было, - неопределенно проговорил Сергей.
- Наверно, проголодался? - прищурился Крупилин. В его глазах загорелись нетерпеливые, любопытные огоньки.
- Да, есть немного.
- Тогда пойдем ко мне. Поедим вместе.
- Спасибо, как-нибудь в другой раз. Спать хочется.
- Пойдем, пойдем, не пожалеешь!
Они сидели в складе магазина за небольшим, видавшим виды столиком. Перед ними, среди консервных банок, открытых перочинным ножиком, стояла бутылка коньяка.
Сергей быстро пьянел: сказывалась бессонная, беспокойная ночь.
- Пей еще! Пей! - угощал немного захмелевший Крупилин. - Я бы тоже дербалызнул, да не могу: через час надо открывать магазин. Пей за меня, тебе можно. Ночь свою отдежурил.
Постепенно развязывался язык. Сергей уже говорил обо всем, ничего не утаивая, даже о том, чего не следовало говорить. Ему казалось, что лучше собеседника, чем Крупилин, не найти Только он мог все понять и помочь всем.
- Ты хороший друг, - пьяно объяснялся Сергей. - Тебе я могу довериться… Налей-ка еще… Слушай, она сказала, что к ней приехал муж.
Сергей не называл имени Кати, да Крупилин и не домогался, он лишь улыбчиво хмыкал и разжигал откровенность собеседника
- Ты отомсти ей. В твоих руках сила.
- Отомщу, - распалялся Сергей. - Думаешь, вря ношу эту форму? Смотри, у меня пистолет. М-могу и его и ее… хочешь, сейчас п-пойду?.. Что смеешься? П-пойду Я не промахнусь. Вот!..
Он вырвал из кобуры пистолет и, не целясь, выстрелил в банку, стоявшую около двери, на тумбочке. Крупилин от неожиданности до того оторопел, что не смог произнести ни слова. Он шарахнулся в сторону и застыл, не сводя с пистолета покрасневших испуганных глаз.
- Струсил? - повернулся к нему Сергей. - Ты же советовал отомстить… Не дрожи, говори: кому я должен отомстить?
Что было дальше - Сергей не помнил. Где-то в глубине сознания появлялись и тут же исчезали мятущиеся фигуры каких-то людей. Он догадывался: они былиего друзьями или знакомыми, и как бы слышал их быстрый, прерывистый шепот, однако, несмотря на все усилия, никак не мог угадать, кто же они, когда и где он с ними встречался. В голове стоял тупой, все возрастающий шум, который, казалось, сверлил мозг бесконечным сверлом. Руки и ноги не слушались. Все тело болело изнуряющей острой болью.
"Что же я наделал? - бессмысленно глядя в потолок, пытался вспомнить Сергей. - Зачем я выпил?.. Катя, родная! Что же мне делать? Почему ты мне раньше ничего не рассказала?.. Анатолий - черт с ним! Скажи, что мы будем делать дальше?.. Крупилин… Подожди, Катя, подожди! Я же…"
За стеной, где спали хозяева комнаты - Айджамал-биби и Садык-бобо, слышались приглушенные голоса. Старики о чем-то встревоженно разговаривали. Сергей приник к стене, прислушался.
Айджамал-биби плакала, Садык-бобо загремел стулом и отошел к двери. "Молчи, старая, - грубо сказал он. - Это наш сын. Понимаешь, на-аш!" Сергей лег на спину: "О каком сыне они говорят? Обо мне или о Шерали? Но Шерали погиб на фронте. Неужели я что-нибудь и дома натворил?.. Крупилин… А где пистолет?"
Он соскочил, испуганно озираясь, только теперь по-настоящему осознав все, что произошло.
В комнате ничего не изменилось. Все было на своем обычном месте - милицейский костюм висел на спинке стула, фуражка и планшет лежали на тумбочке. Пистолет оказался во внутреннем кармане пиджака.
- Один, два, три, четыре, пять, шесть, - вытащив магазин, лихорадочно пересчитал Сергей патроны. - Шесть!.. Почему шесть?.. Было восемь. Нет, семь… - у него внутри будто что-то оборвалось. Перед глазами, как наяву, возникла разбитая банка и разбрызганный по полу томатный сок. - Семь… Где же еще один патрон?.. Значит… Крупилин… Крупилин…